Человек и змея

⇐ ПредыдущаяСтр 15 из 34Следующая ⇒

Доподлинно известно и сие подтверждено также многими свидетельствами,противу коих не станут спорить ни мудрецы, ни мужи науки, что глазу змеиномуприсущ магнетизм и буде кто, влекомый противу воли своей, подпадет поддействие оного магнетизма, тот погибнет жалкою смертью, будучи укушен симгадом... Растянувшись на диване в халате и комнатных туфлях, Харкер Брайтонулыбался, читая вышеприведенное место в "Чудесах науки" старика Морристера. "Единственное чудо заключается здесь в том, - подумал он, - что вовремена Морристера мудрецы и мужи науки могли верить в такую чепуху, которуюв наши дни отвергают даже круглые невежды". Тут мысли его потекли друг за дружкой - Брайтон был человек мыслящий, -и он машинально опустил книгу, не меняя направления взгляда. Как толькокнига исчезла из поля зрения Брайтона, какая-то вещь, находившаяся вполутемном углу комнаты, пробудила его внимание к окружающей обстановке. Втемноте, под кроватью, он увидел две светящиеся точки на расстоянии примернодюйма одна от другой. Возможно, что газовый рожок у него над головой бросалотблеск на шляпки гвоздей; он не стал задумываться над этим и снова взялсяза книгу. Через секунду, повинуясь какому-то импульсу, в рассмотрениекоторого Брайтон не стал вдаваться, он снова опустил книгу и поискал глазамито место. Светящиеся точки были все там же. Они как будто стали ярче исветились зеленоватым огнем, чего он сначала не заметил. Ему показалосьтакже, будто они немного сдвинулись с места, словно приблизились к дивану.Однако тень все еще настолько скрывала их, что его невнимательный взгляд немог определить ни происхождение, ни природу этих точек, и он снова сталчитать. Но вот что-то в самом тексте навело Брайтона на мысль, котораязаставила его вздрогнуть и в третий раз опустить книгу на диван, откуда,выскользнув у него из руки, она упала на пол обложкой кверху. Приподнявшись,Брайтон пристально вглядывался в темноту под кроватью, где блестящие точкигорели, как ему теперь казалось, еще более ярким огнем. Его вниманиеокончательно пробудилось, взгляд стал напряженным, настойчивым. И взглядэтот обнаружил под кроватью, в ее изножье, свернувшуюся кольцами большуюзмею - светящиеся точки были ее глаза. Омерзительная плоская голова лежалаот внутреннего кольца к внешнему и была обращена прямо к Брайтону. Очертаниенижней челюсти - широкой и грубой - и дегенеративный, приплюснутый лобпозволяли определить направление злобного взгляда. Глаза змеи были уже непросто светящимися точками; они смотрели в его глаза взглядом осмысленным иполным ненависти. Появление змеи в спальной комнате современного комфортабельногогородского дома, к счастью, не такой уж заурядный случай, чтобы всякиеразъяснения показались здесь излишними. Харкер Брайтон - тридцатипятилетнийхолостяк, большой эрудит, человек завидного здоровья, праздный, богатый,спортсмен-любитель и личность весьма популярная в обществе - вернулся вСан-Франциско из путешествия по странам отдаленным и малоизвестным. Лишенияпоследних лет сделали вкусы Брайтона - всегда несколько привередливые - ещеболее изысканными, и так как даже отель "Замок" был не в состоянииудовлетворить их полностью, он охотно воспользовался гостеприимством своегоприятеля, известного ученого, доктора Друринга. Особняк доктора Друринга -большой, старомодный, построенный в той части города, которая считаетсятеперь нефешенебельной, - хранил в своем внешнем облике выражение горделивойотчужденности. Он словно не желал иметь ничего общего с соседями,изменившими его окружение, и обзавелся причудами - следствие обособленногообраза жизни. Одной из этих причуд было "крыло", бросающееся в глаза своейнесообразностью с точки зрения архитектуры и весьма оригинальное в смыслеиспользования его, так как "крыло" служило одновременно лабораторией,зверинцем и музеем. Здесь-то доктор и давал простор своим научнымстремлениям, изучая те формы животного царства, которые вызывали у негоинтерес и соответствовали его вкусам, склоняющимся, надо признать, скорее книзшим организмам. Для того чтобы завоевать его взыскательную душу,представители высших типов должны были сохранить хотя бы некоторыерудиментарные особенности, роднящие их с такими "чудищами первобытныхдебрей", как жабы и змеи. Врожденные склонности явно влекли его к рептилиям;он любил вульгарных детищ природы и называл себя "Золя от зоологии". Жена и дочери доктора Друринга, не разделяющие его просвещеннойлюбознательности к жизни и повадкам наших злосчастных собратьев, с ненужнойсуровостью изгонялись из помещения, которые доктор называл "змеевником", ибыли вынуждены довольствоваться обществом себе подобных; впрочем, смягчая ихтяжкую участь, Друринг уделял им из своего немалого состояния достаточно,чтобы они могли превзойти пресмыкающихся пышностью жилища и блистатьнедосягаемым для тех великолепием. В отношении архитектуры и обстановки змеевник отличался суровойпростотой, соответствующей подневольному образу жизни его обитателей, многимиз которых нельзя было предоставить свободу, необходимую для полногонаслаждения роскошью, так как обитатели эти имели одну весьма неудобнуюособенность, а именно - были живыми существами. Впрочем, в своем лице оничувствовали стеснение в свободе лишь настолько, насколько это былонеизбежно, чтобы защитить их же самих от пагубной привычки пожирать другдруга; и, как предусмотрительно сообщили Брайтону, в доме уже привыкли ктому, что некоторых обитателей змеевника не раз обнаруживали в таких местахусадьбы, где они сами затруднились бы объяснить свое появление. Несмотря насоседство змеевника и связанные с ним мрачные ассоциации, в сущности говоря,мало трогавшие Брайтона, жизнь в особняке Друринга была ему вполне по душе. Если не считать крайнего удивления и дрожи, вызванной чувствомгадливости, мистер Брайтон не так уж взволновался. Его первой мыслью былопозвонить и вызвать прислугу, но хотя сонетка висела совсем близко, он непротянул к ней руки; ему. пришло в голову, что такой поступок отдавал бымалодушием, а он ведь, разумеется, никакого страха не испытывал. Нелепостьсоздавшегося положения казалась ему куда хуже, чем опасность, которой оногрозило; положение было пренеприятное, но при этом абсурдное. Пресмыкающееся принадлежало к какому-то неизвестному Брайтону виду. Одлине его он мог только догадываться; туловище, в той части, котораявиднелась из-под кровати, было толщиной с его руку. Чем эта змея опасна,если она вообще опасна? Может быть, она ядовита? Может быть, этоконстриктор? Запас знаний Брайтона о предупредительных сигналах, имеющихся враспоряжении природы, не давал ему ответа; он никогда еще не занималсярасшифровкой ее кода... Пусть эта тварь безвредна, вид ее во всяком случае отвратителен. Онабыла de trop - чем-то несуразным, наглым. Этому сокровищу здесь не место.Даже варварский вкус нашего времени и нашей страны, загромоздивший стеныкомнаты картинами, пол - мебелью, а мебель - всякого рода безделушками, непредусматривал появления здесь выходцев из джунглей. Кроме того -невыносимая мысль! - дыхание этой твари распространялось в воздухе, которымдышал он сам. Мысли эти с большей или меньшей четкостью возникали в мозгу Брайтона ипобуждали его к действию. Этот процесс именуется у нас размышлением ипринятием того или иного решения. В результате мы оказываемся разумны илинеразумны. Так и увядший лист, подхваченный осенним ветром, проявляет посравнению со своими собратьями большую или меньшую сообразительность, падаяна землю или же в озеро. Секрет человеческих действий - секрет открытый:что-то заставляет наши мускулы сокращаться. И так ли уж важен тот факт, чтоподготовительные молекулярные изменения в них мы называем волей? Брайтон встал с намерением незаметно податься назад, не потревоживзмею, и, если удастся, выйти в дверь. Так люди отступают перед величием, ибовсякое величие властно, а во всякой власти таится нечто грозное. Брайтонзнал, что он и пятясь найдет дверь. Пусть чудовище последует за ним -хозяева, в угоду своему вкусу увешавшие стены картинами, позаботились и ополке со смертоносным восточным оружием, откуда можно будет схватить то, чтоокажется подходящим. Тем временем беспощадная злоба все больше и большеразгоралась в глазах змеи. Брайтон поднял правую ногу, чтобы шагнуть назад. В ту же минуту онпочувствовал, что не в состоянии сделать это. "Меня считают человеком отважным, - подумал он, - значит, отвага не чтоиное, как гордость? Неужели я способен отступить только потому, что никто неувидит моего позора?" Он опирался правой рукой о спинку стула, так и не опустив ногу на пол. - Глупости! - сказал он вслух, - не такой уж я трус, чтобы непризнаться самому себе, что мне страшно. Он поднял ногу чуть выше, слегка согнув колено, и резким движениемпоставил на пол - на вершок впереди левой! Он не мог понять, как этослучилось. Такой же результат дала попытка сделать шаг левой ногой; онаочутилась впереди правой. Пальцы, лежавшие на спинке, сжались; рукавытянулась назад, не выпуская стула. Можно было подумать, что Брайтон ни зачто не хочет расстаться со своей опорой. Свирепая змеиная голова попрежнемулежала от внутреннего кольца к внешнему. Змея не двинулась, но глаза ее были теперь словно электрические искры,дробившиеся на множество светящихся игл. Лицо человека посерело. Он снова сделал шаг вперед, затем второй,волоча за собой стул, и наконец со стуком повалил его на пол. Человекзастонал; змея не издала ни звука, не шевельнулась, но глаза ее были словнодва ослепительных солнца. И из-за этих солнц самого пресмыкающегося не быловидно. Радужные круги расходились от них и, достигнув предела, один задругим лопались, словно мыльные пузыри; казалось, круги эти касаются еголица и тотчас же уплывают в неизмеримую даль. Где-то глухо бил большойбарабан, и сквозь барабанную дробь изредка пробивалась музыка, неизъяснимонежная, словно звуки эоловой арфы. Он узнал мелодию, которая раздается нарассвете у статуи Мемнона, и ему почудилось, что он стоит в тростниках наберегу Нила и слушает сквозь безмолвие столетий этот бессмертный гимн. Музыка смолкла; вернее, она мало-помалу, незаметно для слуха, перешла вотдаленный гул уходящей грозы. Перед ним расстилалась равнина, сверкающая всолнечных лучах и дождевых каплях, равнина в полукружье ослепительнойрадуги, которая замыкала в своей гигантской арке множество городов. В самомцентре этой равнины громадная змея, увенчанная короной, поднимала голову изклубка колец и смотрела на Брайтона глазами его покойной матери. И вдруг этаволшебная картина взвилась кверху, как театральная декорация, и исчезла вмгновение ока. Что-то с силой ударило его в лицо и грудь. Это он повалилсяна пол; из переломанного носа и рассеченных губ хлестала кровь. Несколькоминут он лежал оглушенный, с закрытыми глазами, уткнувшись лицом в пол.Потом очнулся и понял, что падение, переместив его взгляд, нарушило силузмеиных чар. Вот теперь, отводя глаза в сторону, он сумеет выбраться изкомнаты. Но мысль о змее, лежащей в нескольких футах от его головы и, можетбыть, готовой к прыжку, готовой обвить его шею своими кольцами, - мысль этабыла невыносима! Он поднял голову, снова взглянул в эти страшные глаза иснова попал в рабство. Змея не двигалась; теперь она, казалось, теряла власть над еговоображением; величественное зрелище, возникшее перед ним несколькомгновений назад, больше не появлялось. Черные пуговицы глаз, как и прежде, сневыразимой злобой поблескивали изпод идиотически низкого лба. Словно тварь,уверенная в собственном торжестве, решила оставить свои гибельные чары. И тут произошло нечто страшное. Человек, распростертый на полу всеголишь в двух шагах от своего врага, приподнялся на локтях, запрокинул голову,вытянул ноги. Лицо его в пятнах крови было мертвенно-бледно; широко открытыеглаза выступали из орбит. На губах появилась пена; она клочьями спадала напол. По телу его пробегала судорога, оно извивалось позмеиному. Он. прогнулпоясницу, передвигая ноги из сторону в сторону. Каждое движение все больше ибольше приближало его к змее. Он вытянул руки, стараясь оттолкнуться назад,и все-таки не переставал подтягиваться на локтях все вперед и вперед. Доктор Друринг и его жена сидели в библиотеке. Ученый был на редкостьхорошо настроен. - Я только что выменял у одного коллекционера великолепный экземплярophiophagus'a, - сказал он. - А что это такое? - довольно вяло осведомилась его супруга. - Боже милостивый, какое глубочайшее невежество! Дорогая моя, человек,обнаруживший после женитьбы, что его жена не знает греческого языка, имеетправо требовать развода. Ophiophagus - это змея, пожирающая других змей. - Будем надеяться, что она пожрет всех твоих, - сказала жена, рассеяннопереставляя лампу. - Но как ей это удается? Она очаровывает их? - Как это на тебя похоже, дорогая, - сказал доктор с притворнымвозмущением. - Ты же прекрасно знаешь, что меня раздражает малейший намек наэти нелепые бредни о гипнотической силе змей. Разговор их был прерван душераздирающим воплем, раздавшимся в тишинедома, словно голос демона, возопившего в могиле. Он повторился еще и еще разс ужасающей ясностью. Доктор и его жена вскочили на ноги, он - озадаченный,она - бледная, онемевшая от ужаса. Отголосок последнего вопля еще не успелзатихнуть, как доктор выбежал из комнаты и кинулся вверх по лестнице,перескакивая сразу через две ступеньки. В коридоре перед комнатой Брайтонаон столкнулся со слугами, прибежавшими с верхнего этажа. Все вместе, непостучавшись, они ворвались в комнату. Дверь была не заперта и сразу жераспахнулась. Брайтон лежал ничком на полу, мертвый. Его голова и рукипрятались под изножьем кровати. Они оттащили тело назад и перевернули его наспину. Лицо мертвеца было перепачкано кровью и пеной, широко раскрытые глазапочти вышли из орбит. Ужасное зрелище! - Разрыв сердца, - сказал ученый, опускаясь на колени и кладя ладоньмертвецу на грудь. При этом он случайно взглянул под кровать. - Бог мой!Каким образом это сюда попало? Он протянул руку, вытащил из-под кровати змею и отшвырнул ее, все ещесвернувшуюся кольцами, на середину комнаты, откуда она с резким шуршащимзвуком пролетела по паркету до стены и так и осталась лежать там. Это былозмеиное чучело; вместо глаз в голове у него сидели две башмачные пуговицы.;

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒

Date: 2015-09-25; view: 302; Нарушение авторских прав

mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.007 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию