Логика Аристотеля

Аристотель был отцом логики – науки о формах нашего мышления как познавательной деятельности.

Общие элементы мышления суть понятие, суждение и умозаключение, которое в особенности привлекло к себе внима­ние Аристотеля: его теория силлогизмов является существенной частью формальной логики, как она преподается еще в наши дни. Нам нет времени подробно останавливаться на этой части арис­тотелевского учения, как это обыкновенно делается в специаль-

Аристотель 411

ном курсе по логике. Но если мы сравним, что было в этой науке сделано Аристотелем и что до него, то найдем громадный шаг вперед. Сократ открыл логические принципы знания, Платон установил деление (διαιρεσιζ) понятий, Аристотелю принадле­жит учение о научном доказательстве.

На умозаключении основывается научное доказательство вообще. Наука, как это указывает уже Платон, заключается в зна­нии причин, из которых объясняется необходимая последова­тельность, связь явлений; зная причины явления, мы понимаем, почему то или другое событие необходимо, почему оно не может быть иным, чем оно есть – οτι ουχ ενδέχεται αλλωζ εχειν. Поэтому-то все научные положения и должны выводиться из необходимых посылок, путем цепи посредствующих заключений, причем ни одно звено не должно быть пропущено. Это и есть αποδειξιζ – доказательство. То, что известно нам из восприя­тий, должно быть понято из причин, и процесс научного позна­ния должен логически воспроизвести отношение между причи­ной и ее следствием.

Но самое доказательство предполагает некоторые высшие, общие посылки, которые не могут быть доказаны, – иначе доказательство простиралось §ы,до бесконечности и не имело бы твердой точки опоры: это – высшие посылки или начала (αρχαι) каждой науки, которые лежат в ее основании и не могут быть доказаны. Такия начала познаются разумом непосредст­венно. К числу этих непосредственных начал (άμεσα) относится закон противоречия, аксиомы (αξιώματα) математики. Затем другие, не подлежащие доказательству начала суть некоторые обобщенные данные опыта, служащие частным основанием от­дельных наук (ιδιαι αρχαι), например, сумма астрономических наблюдений (αστρολογιχη εμπειρία), служащая основанием для наших астрономических знаний (αστρολο - γιχη αποδειξιζ, επιστήμη). Таким образом, все посредствуемое знание предпола­гает знание непосредственное или такое, которое не может быть опосредствовано дедуктивным путем. Как общие начала, из ко­торых исходит доказательство, так и те фактические данные, к которым они прилагаются, должны быть известны нам без

412 Кн. С. Η. Трубецкой. Курс истории древней философии

доказательства. И как явления познаются нами путем восприя­тий, так и в нашем разуме Аристотель признает способность непо­средственного усмотрения общих начал.

Наряду с доказательством выводным стоит индукция – η απο τΟ5ν χαθ εχαστον επι τα χαϋ εφοδοζ. Посредством наведения могут быть добыты общие посылки, из которых может исходить научное доказательство. Но индукция приводит лишь к вероят­ности, а не к безусловной достоверности, ибо для безусловно-до­казательной индукции требовалось бы знание всех единичных случаев. Так как подобное совершенно всеохватывающее наблю­дение всех частных случаев невозможно, то Аристотель иногда, по примеру Сократа, упрощает индуктивный прием: он полагает в основание наведения некоторые предположения – ένδοξα, имеющие за себя авторитет знаменитых философов или большин­ства, и затем сравнивает, сопоставляет их между собою, разби­рает, критикует эти мнения, чтобы таким путем добиться поло­жительных результатов. Перед каждым исследованием Аристо­тель указывает все трудности вопроса, приводит все противо­положные различные мнения; он с замечательным искусством владеет этим критическим приемом.

Но самое "наведение" Аристотеля еще носит следы своего диалектического происхождения: это еще далеко не то системати­ческое обобщение опыта и наблюдения, которое мы находим в современной индуктивной науке. Техника индукции выработа­лась вместе с техникой эксперимента. Античная мысль не настоль­ко освободилась от природы, не настолько приобрела незави­симости от внешних явлений, чтобы "вопрошать природу" путем систематического эксперимента. Она более наблюдала, чем испы­тывала ее. Аристотель – превосходный наблюдатель, но его наве­дение сводится в лучшем случае лишь к диалектической провер­ке наблюдений.

Таким образом, логика является орудием, которым он хо­тел пользоваться для философского познания. Λογιχη, логика, как учение о научном познании, есть собственно не часть филосо­фии, а ее "Органон", как впоследствии школа окрестила сочи­нения Аристотеля. Но в основании этой чисто формальной логи-

Аристотель 413

ки лежит чисто философское представление о природе человече­ского познания. На него-то мы и направим теперь наше внима­ние.

Истинное познание направлено на исследование сущности вещей, их общих причин и общих свойств. Тот истинно знает, кто понимает причины явлений и может предсказать их с точ­ностью и достоверностью. Истину знает тот, кто понимает част­ное из общего, может выводить условное из безусловного, еди­ничное из всеобщего. Итак, знание есть знание общего. Но, с дру­гой стороны, общее познается лишь из частного, сущность – из явлений, причины – из действий. Раз общее не существует само по себе, как идеи Платона, а лишь в частном, в явлениях, то толь­ко в них оно и познается.

Таким образом, с одной стороны, совершенно достоверная наука есть дедуктивная, выводная. Элементы такого знания суть умозаключение, суждение и понятие. Знание всецело является системой понятий, которые сочетаются между собою по некото­рым общим логическим законам, знание определяется всецело этими логическими законами, а также некоторыми не допускаю­щими доказательства самоочевидными истинами. Значит, оно имеет внутри себя свое логическое основание, свой чисто рацио­нальный критерий: источник знания лежит не в ощущениях, не в отдельных восприятиях, из которых ничто всеобщее не может быть объяснено; источник знания заключается в само,м разуме ("разум – начало знания"), в способности усматривать общее, мыслить общие понятия.

Но, с другой стороны, истинное знание не только логично, оно положительно; оно должно соответствовать действитель­ности, тому, что есть; направляться на изучение действительного, сущего (в смысле существующего). Постольку, следовательно, оно определяется опытом.

Отсюда возникает философская задача, удовлетворитель­но не решенная до наших дней. Как может наше познание удов­летворить этому двоякому требованию? Если знание чисто ра­ционально по своей природе, то не должны ли мы стремиться по­строить науку чисто рациональным путем, дедуцируя ее из наи-

414 Кн. С. Η. Трубецкой. Курс истории древней философии

более общих и отвлеченных понятий разума (как делает, например, Гегель)? И если знание должно быть положительно, то не лежит ли его критерий вне области чисто логических поня­тий и отношений – в самой эмпирической действительности или в опыте, как это утверждают философы-эмпирики? В этой дилем­ме заключается требование согласовать умозрение с опытом. Аристотель учит, что наш разум имеет в себе самом начало и основание познания. Знание без знания немыслимо: πασά διδασ-χαλια χαι πασά μαϋησιζ διανσητιχη εχ προυπαρχαυσηζ γίνεται γνωσεωζ (Anal. Post. 1,1). И в то же время Аристотель признает, что в человеке знание развивается постепенно из ощущения и опыта, путем обобщения. Как выйти из этого противоречия? Платон прибегает здесь к своей теории воспоминаний. Опыт не научает, а только напоминает. Но, по особенным причинам, о которых я здесь не буду распространяться, Аристотель отверг учение Платона о предсуществовании душ, сохранив установ­ленные, им различия между возможным и действительным знанием. Человек может знать то, чего он в действительности не знает, в возможности его мысль обнимает все мыслимое. И эта возможность осуществляется постепенно в акте познавания. Познавание происходит следующим образом. Когда мы воспри­нимаем действительность, наше восприятие не есть простое пас­сивное состояние, но известная деятельность сознания и разума по поводу того впечатления, которое производят в душе внеш­ние предметы. Аристотель вместе с Платоном признавал, что есть общие отношения, которые воспринимаются не ощущением, а разумом. Разум обладает способностью непосредственно усмат­ривать, ощущать всеобщее (νουζ εστί πω ζ αισϋησιζ τίδν χαϋολου). С другой стороны, как в самом разуме есть способ­ность непосредственного восприятия общих начал, так и во всех наших восприятиях есть логическая деятельность, потому что в моих ощущениях, даже в частных впечатлениях, я воспринимаю иногда общие свойства вещей (например, цвет, запах и проч.).

Когда я ощущаю какую-нибудь вещь, я воспринимаю известную совокупность ее свойств (не τοδε – это, а τοιονδε – нечто "такое", например, красное, жесткое, теплое или холодное).

Аристотель 415

Эти свойства суть нечто общее, заключающееся в данном част­ном предмете; так что ощущение наше направляется не только на данный единичный предмет, но и на то общее, что в нем заключается. Я воспринимаю, например, красный цвет в данном цветке; при восприятии ощущение задерживается, и отсюда воз­никает память: предмет исчез, но ощущение остается. Я воспри­нимаю другой цветок, подобный первому... Таким путем через посредство памяти возникает отвлечение, образуясь из ощуще­ний. Разум при ощущении не остается чисто пассивным: ощу­щение является результатом самостоятельной психической реак­ции на внешнее возбуждение; результатом этой же психической реакции при последовательном повторении является память, а через нее – постепенное обобщение. В памяти остается образ, восприятие повторяется, составляется общий образ, в котором как бы сливаются общие черты всех отдельных восприятий. Все это происходит не без участия души. Потом душа уже различает предметы по их общим свойствам. Таким образом опыт не есть источник знания, но необходимое условие познания. Разум постепенно познает всеобщее, доходит до понятий, порождая сначала эмпирическое познание, затем искусство, науку и, на­конец, достигает познания высших начал. Такова в общих чертах та теория познания, путем которой Аристотель стремился согласовать эмпиризм с рационализмом: вопрос об отношении частного к общему и в умозрении является одним из основных вопросов его метафизики. К логике Аристотеля обыкновенно относят также и его учение о категориях, каковыми являются те высшие, наиболее общие понятия, при посредстве которых мы мыслим все остальное.

Уже у Платона есть попытка обозрения общих понятий, под которые подходят все остальные. Аристотель также попытался дать перечень тех общих точек зрения, понятий и отношений, без которых ничто не мыслится.

Этих категорий, как назвал их Аристотель, десять: 1)ουσια или τι εστί, 2) ποσόν, 3) ποιον, 4) προζτι, 5) που, 6) ποτέ, 7) χεισϋαι, 8) εχειν, 9) ποιειν, 10) πασχειν.

Все вещи подходят под одно из этих понятий. Это общий

416 Кн. С. Η. Трубецкой. Курс истории древней философии

перечень точек зрения, с которых наш разум рассматривает все вещи. Самые важные категории суть первые четыре: сущность, количество, качество, отношение. Остальные категории суть лишь виды отношений*.