Этика информации

Именно так они зарабатывают свои вознаграждения. Их дея­тельность связана со стрессами и очень трудна. Однако трудно преувеличить шаткость всеобщей корпоративной ИС, которая дает информацию тем, кто в ней нуждается... которая защищает от ошибок, сбоев и вторжений персональной конфиденциальной ин­формации... которая регулирует обращение к различным сетям и банкам данных потребителей, покупателей и поставщиков... кото­рая выстраивает приоритеты между ними... которая выпускает бес­численные специальные отчеты... которая позволяет пользовате­лям обеспечивать себя своим программным обеспечением... которая наталкивается на десятки иных требований, входят ли они в сто­имость при ее создании или уже находятся вне этих пределов, — перед возникновением новых технологий, конкурентов и изделий.

Созданные некогда и завещанные правила руководства такой системой требовали такого высокого уровня экспертных оценок, что СИС и их штаты часто упускали из виду человеческие прило­жения своих выводов. Естественно, тот, кто обращается, тот и оп­ределяет политику. Тайна дает политический результат. Предпо­ложение, что система обслуживает одно ведомство лучше, чем другое, есть акт политический. Даже распределение времени есть политика. Если один пользователь имеет меньше коммуникаци­онного приоритета, чем другой, он должен ждать обслуживания. Назначение цены всегда есть прерогатива властная.

Так, коль скоро мы заговорили о контролируемой информа­ции, возникают все виды волнующих «околополитических» воп­росов.

Два пользователя схватились в злобной тяжбе. Один из них изучает принятые компьютерные пароли, вводные и обслуживаю­щие файлы и вводит поврежденный материал в записи противни­ка. Жертва заканчивает свою работу, начинает работать на другую фирму, где и обнаруживается поврежденная информация, что при­водит к увольнению. Что случилось? Кто отвечает за это? Первая компания?

Есть ли у работника возможности для изменения несправед­ливого сокращения, если он или она испытывают недостаток или потерю доступа к некоторой важной базе данных?

Достаточно только воображения, чтобы увеличить количество таких вопросов. При отсутствии всеобъемлющей публичной поли­ции вряд ли удастся заставить служащих фирм разбираться и под­чиняться всем персональным и политическим правилам, вырабо­танным для руководства их ИС. Но применимы ли эти вопросы, при всей их гуманной правильности, к внутренней жизни частных компаний? И если да, то кто в обычной фирме должен писать эти правила? Главный эксперт по информационным системам?

Мы идем по тонкому льду. Мало кто имеет опыт решения эти­ческих, юридических в конечном счете и политических вопросов, вызванных необходимостью накладывать ограничения на поток деловой информации. Высшее управление, как правило, дает та­кое задание. Но кому?

Можно ли делить власть создателей правил? И с кем? Могут ли компании создавать внешние «информационные советы» или даже «законодательства», регулирующие права, ответственность и доступ к информации? Найдутся ли участники, решившиеся на объединение в таком деле? Нуждаемся ли мы в «корпоративных судах», которые обоснуют суждения о защите и доступе? Нуждаем­ся ли мы в специалистах по информационной этике, которые оп­ределят новую информационную мораль?

Будут ли правила, регулирующие информатику в промышлен­ных условиях, публично приняты с уклоном к свободе информа­ции в огромных сообществах? Могут ли они приучить нас к со­блюдению строгих нравов и к секретности? Будем ли мы в результате нуждаться в принятии Билля (Закона) о правилах электронной информации?

У каждого из этих специалистов есть власть, и их решения будут менять власть внутри фирмы и обязательно — в обществе в целом.