Руслу, пытаться остановить ее бессмысленно. Именно Вустер

произносит в спектакле едва ли не центральную его фразу:

≪Так хочет время, мы его рабы≫. С яростью он покачнет трон,

Эту грубовато сколоченную табуретку.

Гарри Перси (В. Стржельчик), честолюбец до мозга костей,

Мог бы при ином замысле стать трагической фигурой, человеком,

Вслепую поднявшимся против власти короля, титаном, восставшим

Против рока. Однако в замысле спектакля такой фигуре

Не находилось места —не о том речь. Спектакль шел по

Другому руслу, механика междоусобных распрей Англии

XV века не очень интересовала постановщика.

Ни режиссер, ни актер нигде не мельчат героя, не разоблачают

Его отрицательных человеческих свойств, не бросают на

него тень. В сцене ≪Заговорщики≫ он особенно контрастен

Своей прямотой, решительностью дикарскому тщеславию Глендаура,

Изворотливости Вустера и мелкой мстительности кардинала.

История идет сама, не принимая в расчет личных качеств

Ее героев. Хотспер значителен, он лучший, может быть, сын

Королевства, но и он раб времени, и ему не повернуть истории.

Спектакль выглядел бы холодным и бесстрастным геометрическим

Построением, если бы рядом с объективной мыслью

Шекспира не жила в спектакле и страстная, могучая, противоречивая

Стихия его характеров. Каждый в борьбе, каждый в накале

Своих страстей, каждый приложит все силы и проявит

Весь темперамент, чтобы утвердить свою точку зрения, но от

Этого только яснее выявится мысль о непреложном и торжествующем

Ходе истории.

Этот, как и всякий другой, замысел мог бы остаться плоской

И умозрительной схемой, лишенной живого дыхания, если

Бы в спектакле отсутствовала реальная, жизненная, художественная

Плоть, если бы спектакль не обладал сложной системой

Образных сопоставлений, метафор, перекрещивающихся линий