Глава 32. – Его зовут сэр Энтони Мэлори

– Его зовут сэр Энтони Мэлори. Это он – владелец дома.

Джорди направил подзорную трубу на улицу и пристально вгляделся в черты высокого элегантно одетого богача, вышедшего из дверей особняка на Пикадилли. Значит, это тот самый англичанин, который последние несколько дней прочесывал трущобы в поисках Джорди, тот, кто похитил Розлинн? О, Джорди знал, что она здесь, хотя она и не показывала носа на улицу с тех пор, как два его наемника установили наблюдение за домом. Она должна быть здесь. Сюда посылали ее одежду. Сюда дважды приходила эта Гринфилл. Розлинн, наверное, считает, что надежно спряталась здесь – и не выходит наружу. Но здесь как раз легче наблюдать за ней – из парка рядом. Его деревья – надежное убежище, не нужно, вызывая подозрение, торчать в экипаже посреди улицы. Она не сделает и шагу без ведома Уилберта или Томаса – его наемников, а их ждет неподалеку пустой экипаж. В общем, это только вопрос времени. А пока придется заняться этим проклятым английским хлыщом.

Джорди опустил подзорную трубу и улыбнулся про себя: «Уже скоро, крошка. Скоро ты мне за все заплатишь».

– Будешь еще, Френсис?

Френсис взглянула на свой бокал, почти полный, затем на Розлинн, которая наливала себе новую порцию хереса. – Расслабься, Роз. Если его нет до сих пор, сомневаюсь, что он появится. Розлинн отвела взгляд:

– Мне кажется, Энтони появляется именно тогда, когда его меньше всего ждут.

– Ты нервничаешь?

Розлинн издала короткий смешок, больше похожий на стон, и сделав большой глоток, подсела к Френсис на новую софу, купленную у Адамса.

– Да нет, нет, разве я нервничаю? В конце концов он не выкинет ничего эдакого. Но я его предупредила, что ты придешь.

– И что же?

Розлинн наконец улыбнулась, хотя эта улыбка походила скорей на гримасу.

– Он поражает меня, Френ, он бывает таким разным. Я никогда не знаю, чего от него ждать.

– Ну, в этом нет ничего необычного, дорогая. У нас у всех бывают разные настроения, не так ли? Перестань наконец беспокоиться. Лучше скажи мне, как ему новая обстановка?

Розлинн усмехнулась:

– Он ее еще не видел. Глаза Френсис расширились:

– Ты хочешь сказать, что не посоветовалась с ним, прежде чем все менять? Но это все такое… такое…

– Нежное, дамское?

По хитрому блеску в светло-карих глазах подруги Френсис вдруг поняла, что она сделала это нарочно, чтобы ее муж просто возненавидел всю новую обстановку.

Розлинн окинула взглядом некогда простую комнату, по которой явно можно было сказать, что в доме живут одни мужчины, до неузнаваемости преображенную мебелью атласного дерева. Теперь она выглядела, как и полагается выглядеть гостиной, сугубо женскому владению. Адаме славится своим исключительно утонченным стилем и великолепными орнаментами. Но ей больше всего нравились позолоченные резные каркасы стульев и две софы с атласно-парчовой обивкой: серебряные цветы на оливково-зеленом фоне. Цвета не были типично женскими. Здесь она пошла на компромисс. Но орнамент… Относительно новых обоев она еще ничего не решила.

– Я не думаю, что Энтони это ужасно не понравится, Френсис, а если и так, он об этом не скажет. – Она пожала плечами. – А если все-таки скажет, я от всего этого избавлюсь и куплю что-нибудь другое.

Френсис нахмурилась:

– Мне кажется, ты слишком привыкла тратить деньги, не думая о цене. Ты забываешь, что твой муж не так богат, как ты.

– Как раз об этом я и не забываю. Френсис вздохнула:

– Что ж, пусть так. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Мужчины иной раз так остро реагируют на то, что касается их денег. Один потеряет двадцать тысяч фунтов – и ничего, а другой пойдет и застрелится.

– Не волнуйся, Френсис. Энтони не из таких.

– Ты не можешь сказать мне, Роз, что не заботишься о его реакции. Скажи, он был очень… неприятен, когда у вас был этот разговор, о котором ты не хочешь рассказывать?

– Это был не разговор, – замешкалась, не зная, как отвертеться от прямого ответа Розлинн. – Он был неприятным, пока я не вышла за него замуж.

– У тебя был вовсе не сияющий вид, когда мы виделись в последний раз. Я предполагаю, что его настроения прямо тождественны твоим, моя дорогая.

Розлинн сделала гримаску на это мудрое замечание:

– Раз он не собирается с нами обедать, а его брата и племянника тоже нет, значит, мы с тобой будем вдвоем. Надеюсь, мы с тобой можем найти более приятную тему для разговора.

Френсис сдалась и усмехнулась:

– Конечно, мы можем попробовать прямо сейчас. Розлинн тоже улыбнулась, чувствуя, что ее напряжение ослабевает. Ей все-таки было хорошо с Френсис, особенно если не слушать некоторые ее советы.

Они взялись за руки и вышли из гостиной, чтобы перебраться в маленькую столовую, которая прежде была комнатой для завтрака, поскольку Энтони редко обедал дома до женитьбы. Но Розлинн остановилась на полпути, заметив, что Добсон открывает входную дверь. Энтони пришел – и не один. Как он посмел?! Он нарочно привел с собой Джорджа Амхерста, прекрасно зная, что здесь будет Френсис. Судя по тому, что Джордж буквально окаменел, увидев Френсис, он не был ни о чем предупрежден. Секундная пауза выдала общее замешательство.

– Превосходно, – сказал Энтони, отдавая шляпу и перчатки невозмутимому дворецкому. – Я вижу, мы успели как раз к обеду, Джордж.

У Розлинн прямо дыхание перехватило от гнева. Френсис, побледнев, вскрикнула и бросилась обратно в гостиную. Энтони хлопнул своего друга по плечу, выводя его из оцепенения:

– Ну же, что ты стоишь, как осел, Джордж? Иди за ней.

– Нет! – крикнула Розлинн, не успел Джордж сделать и шагу. – С нее довольно!

Розлинн метнулась к гостиной, чтобы успеть захлопнуть дверь перед его носом. Но она никак не ожидала вмешательства Энтони. Не успела она добежать до двери гостиной, как он оказался возле нее и, крепко обхватив ее за талию, увлек к лестнице.

Она была страшно оскорблена таким произволом. – Отпусти меня, ты… – Сейчас, сейчас, дорогая, – как ни в чем не бывало ответил он. – Надеюсь, мы не будем устраивать эту довольно неприятную сцену прямо здесь, на глазах у слуг?

Розлинн перестала вырываться, но хотела как следует отчитать его за выходку. Он приложил палец к ее губам.

– Имей терпение, дорогая. Она отказывается выслушать его – пришлось ее заставить. Наконец Джордж сможет объясниться с ней.

– Нет! – противилась Розлинн. – Я не верю тебе!

– Маленькая упрямица, – ласково ответил он. – Ну ладно, пойдем со мной, я переоденусь к обеду.

Энтони буквально втащил ее в свою комнату и только тут ей удалось вырваться из его крепких объятий.

– Это самый отвратительный из твоих поступков! – воскликнула она, даже не заметив, что в комнате Энтони стоит его камердинер Виллис.

– Рад это слышать, – весело ответил он. – А я думал, что самый отвратительный из моих поступков, это…

– Замолчи! Сейчас же замолчи!

Она рванулась к двери. Он снова схватил ее за талию и силой посадил на стул рядом с камином. Опершись одной рукой о камин, он наклонился над ней так, что она вынуждена была вжаться в стул, чтобы сохранить расстояние между ними. В нем не осталось ни капли веселья. Он был убийственно серьезен.

– Ты останешься здесь, моя дорогая жена, иначе я привяжу тебя к стулу. Ты поняла меня?

– Ты не сделаешь этого!

– Можешь быть абсолютно уверена, что сделаю. Губы Розлинн задрожали от обиды. Но поскольку Энтони не двигался и по-прежнему угрожающе стоял рядом с ней, она решила, что благоразумнее пока будет подчиниться. В знак покорности она опустила глаза и, подняв ноги на стул, устроилась поудобнее. Энтони отметил это и выпрямился, но не отошел.

Он понимал, что помогая Джорджу, осложняет жизнь себе. Все усилия, приложенные им ранее, чтобы смягчить гнев Розлинн, пропали теперь даром. Пусть так. Джордж заслужил этот шанс. Правда, теперь Энтони грозили, вероятно, еще несколько недель плохого настроения Розлинн. Пытка.

Он отвернулся от стула. И тут камердинер шагнул к нему, чем, наконец, обратил на себя внимание.

– Спасибо, Виллис, – голос Энтони был абсолютно спокоен. – Твой выбор, как всегда, великолепен.

Розлинн, сверкнув глазами на Виллиса, посмотрела затем на одежду, аккуратно разложенную на постели.

– Ты хочешь сказать, он знал, что ты будешь дома к обеду?

– Конечно, моя дорогая, – ответил Энтони, снимая сюртук. – Я всегда говорю Виллису, когда меня ждать, если уверен в своем распорядке дня.

Она окинула Виллиса таким взглядом, что его вечно бледные щеки покрылись краской.

– Он должен был доложить об этом мне!

– Это не входит в его обязанности, – ответил Энтони.

– Ты должен был сказать мне об этом!

– Совершенно верно, милая. И если бы ты не дулась на меня все утро, я бы так и сделал. – Энтони надеялся смягчить ее гнев, но Розлинн только возмутилась от его слов:

– Этого не было! Как ты смеешь так говорить! – она было вскочила со стула, но под взглядом мужа снова покорно села.

– Да? – Энтони снял сюртук и передал камердинеру, расстегнув пуговицы жилета. – Как же тогда это называется?

Виллис с готовностью подхватил его рубашку. Розлинн, не успев ответить, отвернулась так быстро, что Энтони громко захохотал. Это было крайне интересно – ее упорное нежелание видеть его раздетым.

Он сел на кровать, пока Виллис менял ему ботинки, и устремил взгляд на жену. Сегодня она причесалась по-новому, более легкомысленно, сделав высокую прическу, из которой выбивались локоны. Как давно его руки не перебирали эти золотисто-рыжие волосы, а губы не ласкали гладкую кожу ее шеи. Она отвернулась, но ее тело было видно в профиль, и он не мог отвести глаз от ее высокой груди.

Он с трудом отвернулся, боясь совершенно потерять самообладание.

– Ты знаешь, дорогая, я так и не понял причину твоего болезненного настроения сегодня утром.

– Это ты рассердил меня.

– Как же я мог это сделать, если вел себя чрезвычайно хорошо?

– Ты назвал Френсис моим подкреплением?

– Боюсь, это будет грубо с моей стороны, милая, но хочу отметить, что ты дулась и до того, как была упомянута твоя подруга.

Энтони вдруг увидел, как ее пальцы сжали ручки кресла. Он загнал ее в угол, хотя совсем не собирался этого делать. Тогда он сказал спокойным тоном:

– Да, Розлинн, пока я не нашел твоего кузена, прошу тебя, не выходи из дома без меня.

С чего это он стал таким дьявольски рассудительным и заботливым? Она и сама давно додумалась, что ей лучше посидеть пока дома.

– Между прочим…

– Мэлори! – за дверью вдруг раздался крик и в следующую секунду Джордж Амхерст ворвался в комнату. – Тони! Ты будешь…

Розлинн моментально вскочила со стула, забыв об угрозе Энтони и не дослушав, что Джордж так торопился сообщить ее мужу, выбежала за дверь.

Не оглядываясь, она сбежала вниз по лестнице и бросилась в гостиную. Но там внезапно остановилась, увидев Френсис, стоящую у мраморного камина спиной к двери – ее жалкий вид говорил о неприятных минутах, которые она только что пережила. Френсис обернулась, и у Розлинн комок подкатил к горлу – она увидела слезы в глазах подруги.

– О, прости меня, – воскликнула она и бросившись вперед, обняла Френсис. – Я никогда не забуду Энтони того, что он сделал. Он не имел права…

Френсис мягко прервала ее:

– Я выхожу замуж, Роз.

Розлинн так и застыла, потеряв дар речи. Даже сияющая улыбка Френсис, улыбка, какой она не видела уже годы, не могла заставить ее поверить в услышанное. Слезы опровергали эту улыбку. Слезы…

– Тогда почему ты плачешь? Френсис тихо засмеялась:

– Я ничего не могу с собой поделать. Я была такой дурочкой. Роз. Джордж сказал, что он любит меня и всегда любил.

– Ты… Ты поверила ему?

– Да, – и затем с большей силой:

– Да!

– Но, Френ…

– Вы ведь не пытаетесь переубедить ее, леди Мэлори?

Розлинн обернулась – серые глаза Джорджа Амхерста смотрели на нее с ледяной холодностью, тон был полон угрозы.

– Нет, – с трудом ответила она. – Я и не мечтала…

– И прекрасно! Потому что теперь, когда я знаю, что и она до сих пор любит меня, я никому не позволю встать между нами.

В тоне Джорджа звучала отчаянная решимость, и это было так же убедительно, как и теплота, струящаяся из его глаз. А «никому» относилось также и к самой Френсис. Френсис глубоко взволновало это предупреждение. Она обняла ошеломленную Розлинн и счастливым шепотом сказала ей в ухо:

– Ты видишь теперь, почему я не сомневаюсь в его искренности. Разве он не прекрасен?

Прекрасен? Ведь Френсис сама предостерегала ее от того, чтобы доверять таким мужчинам, и вот теперь ее подруга собиралась замуж за этого негодяя, разбившего ей сердце.

– Я надеюсь, ты простишь нас, дорогая, если мы тебя покинем, – сказала Френсис, отступив назад, и стыдливый румянец окрасил ее щеки. – Нам с Джорджем надо о многом поговорить.

– Я уверен, Френн, твоя подруга поймет, как нам хочется сейчас побыть вдвоем, – вставил Джордж, положив руку на талию Френсис и притянув ее к себе неприлично близко. – В конце концов, она сама недавно вышла замуж.

Через минуту она уже стояла в гостиной одна, одолеваемая бурей противоречивых эмоций.

– Я вижу, тебе сообщили хорошие новости. Розлинн обернулась к двери, и в секунду все мысли оставили ее, стоило ей увидеть своего мужа. Он выглядел потрясающе в темно-изумрудном атласном фраке, с пеной белоснежных кружев на груди. Волосы он зачесал назад, но они непослушными прядями падали вперед и ложились густыми черными волнами. Он был просто ошеломителен, по-другому не скажешь. Он был так красив, что ее сердце бешено забилось и чуть не выскочило из груди.

Но затем она заметила, как он привалился плечом к дверному косяку, как скрестил руки на груди. Из него буквально сочилось самодовольство. Он был горд собой, как павлин, он выставлял напоказ свое обычное мужское высокомерие. – Тебе нечего сказать, милая, после того, как ты наделала столько шума из ничего?

Теперь он будет язвить, издеваться над ней. Она стиснула зубы, сжала пальцы в кулаки. Она справилась с собой. Но он еще не закончил, он жаждал крови.

– Конечно, ты смущена тем, что подруга, которая так поддерживала в тебе нелюбовь к мужчинам, вдруг стала предательницей и доверилась одному из них. У нее, оказывается, несколько другой взгляд на эти вещи, да?

– Ты!..

Нет, она не станет кричать, как торговка, на потеху слугам.

– Действительно, – выдавила она сквозь зубы. – Между ее случаем и моим не может быть никакого сравнения. К утру она одумается.

– Зная старину Джорджа, сильно сомневаюсь в этом. Утром твоя подружка будет думать только о прошедшей ночи.

– Ты просто отвратителен, Энтони. Они ушли, чтобы поговорить.

– Ну, естественно, дорогая.

Его ирония только разъярила ее. Конечно, он был прав. Она знала это. Он знал это. Было совершенно ясно, зачем Джордж и Френсис так спешили уйти. Но будь он проклят, если она признает это!

Устало она произнесла:

– У меня разболелась голова. Ты извинишь меня… Но ей пришлось остановиться у двери: он стоял так, что загораживал проход.

– Ты не будешь так любезен? – спросила она зло. Энтони медленно отодвинулся. Его развеселило то, что она изогнулась, чтобы протиснуться в дверь, не касаясь его.

– Трусиха, – мягко сказал он и усмехнулся, когда она остановилась, сжав плечи, на полдороге, посреди холла. – И я думаю, что за мной еще урок со стулом, да?

Он услышал ее судорожный вздох, прежде чем она бросилась к лестнице и побежала наверх. Его смех настиг ее.

– В другой раз, дорогая!