Никас несколько секунд изучал мужчину, потом перевел взгляд на его пояс и уставился на указку. Рикальд говорил о ней

- Не ругайте его сейчас, - парень тяжело сглотнул и посмотрел учителю в глаза. - Он не просто так сбежал, с ним что-то случилось. Что-то нехорошее.

- Не буду. - Кивнул мальчишке Садис. - Веди.

Никас тяжело вздохнул, и направился к лестнице на второй этаж. "И что же такого, по мнению самого Умино, он сделал ужасного, что испугался до такой степени, что решился сбежать?" - думал Садис, поднимаясь по лестнице и сворачивая в коридор, следом за мальчишкой.

Второй этаж дома мало чем отличался от первого. Так же идеально чисто, сверкающе, приторно. В мысли мужчины закралось подозрение, что в комнате самого Никаса не менее стерильно и "в цветочек". И если это так... Несчастный ребенок. Хотя сам подросток несчастным не выглядел, что оставляло небольшую надежду на то, что в его комнате все несколько иначе, чем в остальном доме.

Никас остановился перед простой белой дверью с висящей на ней табличкой " Не входить!". И хотел уже толкнуть дверь, но Садис его остановил, положив руку на плечо подростка.

- Подожди здесь. - Сказал учитель и строго взглянул на мальчишку. Тот нехотя кивнул и отошел в сторону, пропуская мужчину вперед. Облокотился плечом о стену и всем своим видом показал, что далеко уходить не собирается и в любой момент придет на помощь другу.

Садис подавил улыбку и, отвернувшись от Никаса, толкнул не запертую дверь, проходя в комнату.

Да, здесь все было иначе. Развешанные по стенам постеры с изображением популярных рок-групп и футбольных команд. Разбросанные вещи. Находящиеся в жутком беспорядке книги, тетради и журналы. Обычная комната обыкновенного подростка.

В помещении из-за плотно задернутых штор было сумрачно. Садис сделал несколько шагов в направлении кровати, и замер, разглядывая лежащего на ней паренька.

За эти несколько дней и так тощий Рикальд, похудел еще сильнее. Мальчишку действительно лихорадило, о чем говорил нездоровый румянец на щеках, заметный даже при плохом освещении и испарина, выступившая на лбу и над верхней губой. Влажные пряди темных волос прилипли к шее, потрескавшиеся губы почти незаметно шевелились. Рикальд громко и протяжно застонал, переворачиваясь на спину и скидывая с себя одеяло.

Взгляд Садиса наткнулся на татуировку. То ли нити, то ли тонкие ленты, обвивали шею петлей, сплетаясь в узел на ключице, и змеились по плечу. Садис хмыкнул и протянул к мальчишке ладонь, чтобы потрогать лоб, но к коже так и не прикоснулся, почувствовав жар, исходящий от тела Рики уже, когда его пальцы были в нескольких миллиметрах от нее. Температура действительно была очень высокой.

- Твою-то мать! - Тихо выругался учитель и, отойдя от кровати на несколько шагов назад, громко сказал: - Подъем, Умино!

- Учитель? - Какой хриплый голос. Рика закашлялся и с трудом открыл глаза, чувствуя, как каждая клеточка его тела болезненно покалывает. - Как вы меня нашли? - Он приподнялся на локтях, но тут же снова лег на подушки.

- Да вот, пришлось побегать, Умино. - Немного раздраженно ответил Садис и покачал головой. У мальчишки явный бронхит. - Собирайтесь! Остальной курс лечения вы будете проходить дома.

Собираться? Куда? К этой суке, которая сожрет его живьем? Вот уж нет. Садис, если хочет, может избить его своей указкой, но он никуда отсюда не уйдет.

- Нет, - проговорил Рика и отвернулся к стене.

Садис несколько мгновений изучал спину подростка, а потом подошел к письменному столу и, взявшись за спинку стула, поставил его в центре комнаты. Сел, лицом к Рике, закидывая ногу на ногу и скрещивая руки на груди.

- Что у вас стряслось, Умино? Я, конечно, понимаю, что домой вам не особо хочется. Все-таки жить с... хм... истеричкой, уж простите, если задел ваши чувства, та еще радость, но и находится в этом доме до глубокой старости, вы тоже не можете. Так что же все-таки произошло?

- Вы правы. Не могу, - ответил Рика и все же повернулся к учителю лицом. - Как только мне станет легче, я уйду и...

Что "и", он не знал. Куда пойдет? Что будет делать один в большом мире, без средств к существованию? Он ничего не знал. Пока брел от школы до города, думал о том, как лучше сделать, что бы исчезнуть и больше не мешаться под ногами у всех этих людей. У мамы. У Ленарда... Воспоминание о парне острым ножом резануло по сердцу. А потом понял, что обессилел от слез и бесконечного пути, что дико замерз и устал, и что очень хочет спать. В таком состоянии можно было сделать любую глупость. Он сам не понял, как оказался у дверей Никаса. Друг приютил его, почти не расспрашивал ни о чем. И даже вызвал доктора... Хороший он парень, этот Никас. Несмотря на то, что Рику разъедала изнутри сильная боль, ему было спокойно в этом доме. Но Садис прав. До старости он тут не может оставаться.

- Я, Рикальд, часто бываю прав. - Чуть смягчив тон, сказал Садис. Мальчишка ему нравился. И мужчина искренне желал помочь этому ребенку. Вот только сам ребенок помощи никакой не хотел. Ну, или считал себя не достойным этой самой помощи. - Послушай, я не знаю, что там у тебя произошло, но вполне возможно, что все не так страшно, как тебе может думаться. Юности свойственно сгущать краски и возводить все в абсолют, создавая себе проблемы на ровном месте. Заметь, совершенно несуществующие проблемы. Ну а если ты боишься некоего Саймона Гроса, то можешь мне поверить, эта падаль и близко к тебе больше не подойдет.

Рика тяжело сглотнул. Мысли он, что ли читает? Откуда знает про то, что у него сумасшедшая мать и о том, что "Номер Тридцать Три" пытался его украсть? Может...

- Вам Ленард все это рассказал? Про маму и Саймона...

- Нет. Легрим не относится к категории людей любящих рассказывать что-либо. От него и устного доклада по географии не дождешься, не говоря уже о том, чтобы он рассказывал о подробностях своей личной жизни. С твоей мамой... - Садис невольно поморщился. Ну не заслужила эта женщина столь громкого звания. - С ней я имел несчастье немного пообщаться. Гроса и его попытку тебя похитить я наблюдал на записи с камер слежения, а потом и лично беседовал с этим типом. Скользкая личность. Но вреда тебе не причинит, иначе его ждет повторное знакомство с моей обувью. Но, думаю, после проницательной беседы со своим начальником, а, зная господина Вальдрэ, не сомневаюсь, что беседа была, он больше не посмеет показаться на глаза не только тебе, но и остальным твоим родственникам. Включая троюродных бабушек, дедушек и иже с ними.

Рика смотрел на Садиса и не верил, что этот человек, наводящий жуть на всю школу, что-то делал, для того, чтобы его больше не трогали. Но, это не ради него. Лишь ради того, чтобы ему самому не сделали выговор. Парень вновь отвернулся и закрыл глаза.

- Я все равно не пойду домой, - проговорил после нового приступа кашля. - Пусть приедет полиция, я скажу им, почему не хочу возвращаться. Пусть лучше меня в приют отдадут. - Он тяжело сглотнул. На глазах вновь выступили слезы, Рика быстро их смахнул. Хватит реветь. За эти четыре дня он выплакал больше, чем за всю свою жизнь. И все равно, боль продолжала душить его. Давить на грудь многотонным прессом. Единственное, о чем Рика мечтал сейчас, это избавиться от этой проклятой боли любой ценой. А дома ему покоя не будет, так же, как и в школе.

- В приют, говоришь? - Прошипел Садис, чувствуя, что одно это слово вызывает в нем волну бешенства и злости. - А был ли ты когда-нибудь в приюте? Поверь, наша школа-интернат сильно отличается от всякого рода приютов. И отличие это не только в питании, форме и качестве образования. Помнишь тех учеников, которые к тебе пристали? Так вот, они ангелы в сравнение с теми, что ожидают тебя в приюте.