Это действительно сложно представить – то, что каждый образ содержит целую вселенную опыта

Окружающая действительность подразумевает, что понимание может прийти к нам двумя путями – путем рационального анализа и опытным путем. Мы можем наблюдать явление или событие, анализировать его по частям, определять его природу. Этим занимается большинство ученых, и это до сих пор является преобладающим способом решения всех проблем в нашей культуре. Другой способ – опыт. Здесь не нужно полагаться на дедукцию. Мы познаем на основании непосредственного опыта, заключенного в каждом образе. Кто-то называет этот процесс «интуицией», но данный термин означает опосредованное знание, основанное на чем-то неощутимом. Термин «опыт», пожалуй, подходит больше. Когда мы говорим, что знаем что-нибудь по собственному опыту, то имеем в виду, что знаем это непосредственно и на всех уровнях, как телесном, так и духовном.

Именно посредством опыта Эйнштейн пришел к общей теории относительности, совершившей, возможно, самый решительный сдвиг в западном понимании действительности. Кое-кто из нас еще может помнить новостные выпуски об этом пожилом мужчине профессорского вида с взъерошенными седыми волосами – как он стоял перед доской, заполненной странными математическими формулами. Некоторые даже слышали, что многие годы только несколько ученых во всем мире понимали его теорию и математические выкладки, на которых она построена. Однако, хотя все мы знаем историю о том, как Эйнштейн провалил школьный выпускной экзамен по математике, лишь немногие понимают, что для его теории ему была нужна другая математика.

Так как же Эйнштейн смог открыть человечеству другой уровень знания о природе реальности, притом что не знал математику? Ответ заключается в том, что он узнал эту другую реальность опытным путем – подобно мистикам, настаивающим на «делании». В действительности он увидел ее сначала во сне, а затем разработал технику для фокусировки своего опыта и его подробного изучения. Но сначала был сон. Он был неуклюжим подростком с перспективой скучной работы в патентном ведомстве, когда ему приснился сон, изменивший историю человечества – к лучшему или худшему.

Эйнштейн рассказывал, что во сне он катался с друзьями на санках с горы. Была ночь, и они хорошо проводили время. Но однажды, катясь вниз, он заметил, что спускается все быстрее и быстрее. Через мгновение он осознал, что санки катятся со скоростью света. Он посмотрел наверх и увидел, что свет от звезд в ночном небе преломляется на сверкающий спектр цветов, которых он никогда не видел. Испытывая смесь благоговения, изумления и восхищения, он осознал, что это видение указывает его призвание в жизни – и оно содержит все ответы на вопросы, которые он должен будет задать.

«Я знал, что должен понять этот сон, – сказал Эйнштейн, – и вы могли бы сказать, и я бы мог сказать, что вся моя научная работа была медитацией по поводу этого сна». Спустя несколько лет, отталкиваясь от этого первого опыта, Эйнштейн осознал важность непосредственного, опытного восприятия той части Вселенной, которую хотел изучать. Ему был нужен только систематический подход для того, чтобы воссоздать и сфокусировать свой опыт. С этой целью Эйнштейн разработал свои знаменитые «мыслительные эксперименты», этот подход сейчас используют многие теоретические физики. Упоминание мыслительных процессов, как вы вскоре увидите, только ирония, так как эти эксперименты совершенно не требуют применения рационального мышления.

Для того, чтобы прийти к своей Общей теории относительности, он медитировал, представляя себе луч света, освещающий вселенную. Затем он увидел, как наступил на этот луч в космосе, и записал все, что видел и испытывал.

Таким образом, он наблюдал вселенную с точки зрения световой волны, а не привычной позиции эго. После этого опыта измененного сознания Эйнштейн записал свои наблюдения и с некоторой помощью математиков пришел к математическим доказательствам, ставшим эмпирическим свидетельством его Общей теории относительности.

Но ничто не ново под Луной. И действительно, с незапамятных времен шаманы и мистики всех мастей с помощью «мыслительных экспериментов», подобных эйнштейновским, стремились определить природу реальности. Вот что рассказал шаман племени майя Мартин Претчел о том, как он учился призывать силы природы к себе в помощники и союзники: «Шаман должен сам стать природой, а не просто ее наблюдать… Секрет в том, чтобы оказаться по другую сторону восприятия того, что вы хотите призвать, стать им, понять, что он любит и не любит, о чем мечтает, к чему стремится…».

Как писал Генри Миллер: «В тот момент, когда мы полностью сосредоточили свое внимание на чем бы то ни было, даже на стебле травы, оно становится удивительным, прекрасным, отдельным миром в себе».

Как только мы начинаем что-либо анализировать, мы отделяем себя от этого, дистанцируемся и теряем возможность непосредственного знания, которое может открыться нам в опыте. Это абсурдно и грустно, потому что опыт и чувство – это путь к глубокому прозрению, исцелению и росту.

Наша западная культура ценит логическое мышление выше опыта, и мы учимся разделять и анализировать проблемы. Поэтому, когда мы сталкиваемся с чем-нибудь новым, мы скорее спросим себя, что было причиной этого, чем какие чувства оно вызывает. В сущности, мы пытаемся контролировать случившееся, когда описываем опыт в подробностях, – и чем больше говорим, тем больше нам кажется, что мы контролируем то, что произошло.

Малидома Соме, выросший в племени дагара в Западной Африке и написавший о своем детстве в книге, говорит о том, что коренные народы воспринимают опыт иначе:

Чем интенсивнее переживается опыт, тем скорее коренные народы оставят его без объяснений. Они не будут его обсуждать и делить словами на части. Само обсуждение уменьшает предмет обсуждения. Сельские жители понимают, что слова пытаются заменить собою опыт и свести на нет его значение. Поэтому, за исключением пословиц и поэтического способа передачи ярких опытов и идей, люди не рискуют в тумане слов потерять то, что они с таким трудом обрели.

Соме говорит, что у дагара существует иерархия сознания и интеллекта, и самыми умными считаются деревья и растения, так как они не нуждаются в словах для общения и таким образом ближе всего находятся к Источнику. Затем идут животные и только после них люди, которые вынуждены полагаться на язык: «Мудрые мужчины и женщины в коренных культурах говорят, что люди прокляты языком, которым они владеют или который владеет ими».

И поэтому на языке дагара слово «произнести» или «говорить» имеет двойное значение, означая и «ностальгию по», и «ссылку из» Источника: «Источнику слова не нужны, значение возникает в то же мгновение. Мы можем чувствовать, видеть и ощущать результаты чьей-либо мысли вместо того, чтобы полагаться на слова».

Великий индийский мудрец Рамана Махарши тоже не особо любил слова. Ученики искали его по всему свету, чтобы только молча посидеть рядом с ним и обрести опыт пробужденного сознания. Когда его, как великого учителя, спрашивали о значении молчания, он отвечал так же, как Соме:

Как возникает речь? Существует абстрактное мышление, и с его помощью эго порождает мысли, а затем слова. При таком порядке слова – это праправнуки изначального Источника. Если слово может воздействовать, насколько больший эффект может произвести молитва в молчании? Подумайте сами.

Философия дзен также предупреждает нас, что язык «стягивает опыт, как перчатка».

Поэт Рильке умолял нас: «Дети, один-единственный глубоко пережитый, подлинный опыт стоит жизни». Поэтому метод осознанного сновидения исключает слишком тщательный анализ снов и разделение их на множество символов, а почитает каждый образ из сна как дар опыта, показывающий нам священный путь обратно к Источнику.

Может быть, и мы, как легендарный Ванг Фо, сможем понять, что цель нашего Путешествия – переживание опыта в настоящем моменте. Я приведу версию этой классической китайской истории в пересказе поэта и художника Стива Лотермильха:

Ванг Фо

(рассказывается в истории)

очень стар,

ученики

настолько преданы

художнику

и его великому

искусству,

что это вызывает

зависть Императора,

который арестовывает художника

и приговаривает

к смерти.

Но

прежде, чем

отрубить ему голову,

правитель

приказывает узнику

написать

небольшую картину.

Ванг Фо

садится

за работу.

Он рисует

морской пейзаж,

подобный тысячам

китайских

морских пейзажей,

деревья

на горе,

гавань

и храм неподалеку

и так далее,

и один корабль

на море.

Водопады

начинают

низвергаться стремительнее,

река

течет глубже,

туман

сгущается,

и вот вода

наполняет комнату,

Император

промачивает ноги,

придворные дамы

чувствуют,

как цветущий лотос

касается

подолов

их платьев

и пускает

новые ростки,

а императорская охрана,

окружающая

трон,

начинает

тонуть,

и несколько священников

тонут.

Появляется лодка,

мастер ступает

в нее

(на воде нет ряби)

и исчезает.

ПРАКТИЧЕСКАЯ РАБОТА