Поставщик яиц

(Пер. Екатерины Коротнян)

В полдень Сипакна сделал остановку, чтобы Дракон подзарядил батареи. Он проверил кур, которые удовлетворенно кудахтали в своих клетях, и, выйдя наружу, присел в тени развернутого на сорокатрехградусной жаре солнечного крыла. Айлина, его партнер по покеру (и, время от времени, сексу) обвиняла Сипакну в «снобизме наоборот»: он, дескать, гордится, что способен выдерживать пекло Сонорана без кондиционера. Сипакна улыбнулся и запрокинул фляжку с водой, наслаждаясь сладостью каждой прохладной капли, попавшей на язык.

Разумеется, Айлина ошибалась. Он неподвижно застыл, когда первая дикая пчела его обнаружила, пожужжала перед лицом и уселась напиться на кожу, усеянную бусинками пота. Пчела‑убийца. Сипакна задержал дыхание, но мог бы и не беспокоиться. В этих местах жажда была великим укротителем. Все другие импульсы отступали перед необходимостью искать источник влаги.

Даже любовь.

Он коротко хохотнул, пока пчелы‑убийцы жужжали, утоляя жажду. В общем, Айлина была им недовольна, но все равно ей его не хватало, когда она в одиночку развлекала туристов. В последнее время туристы прибывали в основном из Китая, заполняя подводные курорты моря Кортеса. Китайцы – заядлые игроки, к тому же со средствами, поэтому Айлина обвиняла Сипакну в дезертирстве. Но он покидал ее каждую весну. Она знала это и была готова. Утес, над которым он курсировал, заканчивался обрывом, выдолбленным водой, падавшей здесь несколько веков тому назад. Ниже раскинулась равнина коричнево‑желтых и красноватых тонов, усеянная пыльными пятнами полыни и тянущимися вверх гигантскими кактусами сагуаро, одинокими часовыми, задумчиво глядящими на засохшие земли Сонорана и развалины города вдалеке. Палома? Сипакна повернул запястье, определяя свое местоположение по связи. Да, точно. Оказалось, что он заехал на восток чуть дальше, чем предполагал, нарушив границы заповедника Пима. Теперь, можно не сомневаться, с его счета снимут штраф. Сипакна вздохнул. Он считался служащим заповедника, и начальство не возражало, когда он вторгался на чужую территорию. Это оборачивалось против него, только когда наступало время расчетов. Пима любила поторговаться.

Ему бы действительно следовало позволить навигационной связи разрабатывать для него маршрут, но Айлина была права хотя бы в одном: он гордился, что умел ориентироваться в Соноране самостоятельно. Сипакна прищурился, когда вдалеке что‑то мелькнуло. Ящерица? Возможно. Или один из живучих грызунов пустыни. Они не нуждались в источнике воды, утоляя жажду из семян и плодов кактуса. «Создания более адаптированные, чем Homo sapiens», – подумал он и мрачно улыбнулся.

Сипакна достал бинокль из подсумка и направил в нужную сторону. Цифровые линзы мгновенно пронзили пространство, как копье, и серо‑бурое пятно тут же превратилось в камень с проблесками слюды, рядом с которым сидела – да, он не ошибся – серо‑коричневая ящерица. Тварь раскачивала головой, зоб ее пульсировал, и казалось, что она уставилась прямо ему в глаза. Не успел он моргнуть, как ящерица исчезла. Дракон мелодично просигналил, что аккумулятор заряжен. Пора в путь. Сипакна осторожно поднялся в жужжащем облаке мучимых жаждой пчел‑убийц и ос, отряхнулся от насекомых и скользнул в прохладную утробу Дракона. В глубине кудахтали куры. Дракон свернул солнечные крылья, накренился вперед, перевалил через край утеса и пополз вниз к долине с ее часовыми‑сагуаро.

Прозвучал сигнал спутниковой связи, после чего ожил экран на панели управления.

– Вы входите на территорию вне зоны обслуживания. – Голос был женский, строгий. – С этой секунды Соединенные Штаты лишают вас службы поддержки. Ваша въездная виза не обеспечивает вас помощью вне зоны обслуживания. Все свои жалобы направляйте в бюро Наземного менеджмента США. Прежде чем продолжить продвижение, пожалуйста, свяжитесь со своей страховой компанией.

Действительно ли в голосе спутниковой связи прозвучала неодобрительная нотка, или ему только показалось? Сипакна невесело усмехнулся и направил Дракона вниз по крутому склону, на сухой поверхности которого почти не отпечатывалась колея, когда он огибал валуны и колючие заросли мескитовых деревьев. Он был гражданином Мексиканской Республики, а потому спутниковый шпион США ни за что не выпустит из поля зрения его чип. Просто если он попадет в беду, то никаких спасателей к нему не вышлют.

Такова жизнь, подумал он, и прихлопнул взволнованную пчелу, пытавшуюся пробиться сквозь лобовое стекло.

Уже через час он миновал первые посадки Паломы. Черные блестящие диски солнечных коллекторов поблескивали на солнце, снабжая энергией систему капельного орошения, поившую всходы растений. Низенькие, на толстых стеблях подсолнухи развернули к солнцу свои темные мордочки, обрамленные оранжевыми и алыми лепестками. Сипакна задумчиво нахмурился и зафиксировал на видео один такой цветок, мимо которого проползал Дракон. И точно – на экране сразу возникло изображение такого же цветка с предупредительным знаком перечеркнутого красного круга.

Противозаконные фармакологические посадки. У него волосы на голове встали дыбом. Что‑то новенькое. Он чуть было не повернул назад, но помешала симпатия к жителям Паломы. Хорошие люди – неприкаянные, конечно, но ведь не психи. Это было старое поселение и одно из его любимейших. Он вздохнул, потому что здесь проживали три диабетика, а из Азии наступал новый птичий грипп. В конце концов эпидемия доберется и сюда по маршрутам птичьей миграции. Он помолился старым богам, а заодно и святой Марии, которой когда‑то молилась его мать, и вполз в городок.

В это время дня все сидели по своим норам. Над черными солнечными панелями струились потоки раскаленного воздуха. Промелькнула ящерица и скрылась под продавленной террасой сельского магазина. Сипакна припарковал Дракона на пыльной площадке в конце Главной улицы, где когда‑то давно сгорели два здания, и снова развернул солнечные крылья. Чтобы не спечься в этом краю требовалось много энергии. Из глубины послышалось требовательное кудахтанье Эззи. Самая старая из кур, она, казалось, всегда знала, когда они делали остановку у поселения. Значит, пришла пора отведать свежей зелени.

– Ты не курица, а хрюшка, – сказал он, посмеиваясь, и прошел в глубину трейлера, чтобы проверить своих птиц.

Двадцать кур кудахтали и чесались, каждая в персональной клети. Остановка их разволновала.

– Скоро я вас выпущу, – пообещал он и насыпал в кормушки дневной рацион.

Белла успела снести яйцо. Он достал его из клети – бледно‑розовое, гладкое, еще теплое и слегка влажное, не успевшее обсохнуть. Инсулиновые нано‑тела. Они блокировали аутоиммунную реакцию, которая разрушала в организме диабетиков бета‑клетки, вырабатывающие инсулин. Он пометил яйцо Беллы и спрятал в холодильную камеру. Эта курица была его лучшей несушкой. Он увеличил ее рацион.

– Вторжение, – объявила охранная система. Над передней панелью зажглась бортовая система индикации. Сипакна бросил туда взгляд, нахмурился, но потом улыбнулся. Подошел к двери и открыл ее легким прикосновением со словами:

– Мог бы просто постучать.

Тощий мальчонка, повисший на Драконе в попытке заглянуть в лобовое стекло, разжал пальцы, оступился и плюхнулся задницей прямо в пыль.

– Здесь слишком жарко, – сказал Сипакна. – Заходи. Так лучше все увидишь.

Мальчик посмотрел на него со страхом снизу вверх. На его темной от соноранской пыли мордашке горели карие глаза.

Сердце у Сипакны замерло, и время словно остановилось. «Должно быть, ребенком она напоминала этого мальчишку», – подумал он. Если вспомнить, какой тощей и по‑мальчишески жилистой она была в свои двадцать лет… Он встряхнулся.

– Все в порядке, – сказал Сипакна, и голос его почти не дрогнул. – Можешь войти.

– Элла говорила, у вас есть куры. А еще она сказала, что они несут волшебные яйца. Я никогда не видел курицы. Но Пьер говорит, что никакого волшебства в этом нет. – Страх исчез из его взгляда, сменившись острым любопытством.

И это тоже напомнило Сипакне ее. Она никогда по‑настоящему не испытывала страха.

Сколько раз он жалел об этом!

– У меня действительно есть куры. Можешь на них посмотреть. – Он придержал дверь. – Как тебя зовут?

– Дарен. – Мальчик прошмыгнул мимо в трейлер, юркий, как ящерица.

Так звали ее отца.

Сипакна полез за ним, внезапно почувствовав себя древним и засохшим, как эта пустыня, стариком. «Мне нельзя заводить детей, – сказала она в тот раз очень серьезно. – Как можно брать с собой ребенка в дикие края? Как можно оставлять его где‑то? Быть может, попозже. После того, как я справлюсь с делами».

– Да здесь у вас замерзнуть можно. – Дарен уставился на контрольную панель под широким лобовым стеклом, его голые руки и ноги, почти обугленные от солнца, покрылись пупырышками.

Сипакна пришел в ужас при виде неприкрытой кожи. Средний возраст начала меланомы у тех, кто регулярно не получал стимуляторов, – двадцать пять лет.

– Хочешь чего‑нибудь попить? Можешь посмотреть на кур. Они там, в глубине.

– Воды? – Мальчик взглянул на него с надеждой. – Элла держит цыпленка. И позволяет мне о нем заботиться. – Гость исчез в отсеке для кур.

Сипакна открыл холодильную камеру для яиц. Бьянка постоянно несла яйца, хотя не достигла максимальной яйценоскости, как некоторые другие куры. У него накопился приличный запас ее яиц. Мальчик бормотал что‑то курам, которые приветствовали его кудахтаньем.

– Можешь вынуть одну из клетки! – прокричал в хвост трейлера Сипакна. – Они любят посидеть на руках.

Он открыл упаковку лиофилизированного шоколадно‑соевого молока, восстановил его, добавил к нему взбитое яйцо Бьянки и приготовил темный коктейль с густой пеной. Бог его знает, получил ли этот мальчик за свою жизнь хоть одну иммунизацию. Бьянка давала основной набор нано‑тел против большинства обычных болезней. Включая меланому.

В отсеке для кур Дарен вынул Беллу из клетки и осторожно прижал к груди. Пятнистая черно‑белая несушка умиротворенно закудахтала, потянувшись клювом к подбородку Дарена.

– Она любит ласку, – сказал Сипакна. – Если погладишь ей гребешок, она тебе споет. Я взбил тебе молочный коктейль.

Мальчишка расцвел от улыбки, когда Белла почти мелодично заворковала, что означало высшую степень удовольствия.

– Что такое молочный коктейль? – По‑прежнему улыбаясь, Дарен вернул несушку на место и посмотрел на стакан.

– Соевое молоко с шоколадом и сахаром. – Он протянул напиток Дарену и невольно задержал дыхание, когда мальчик, сделав глоток, задумался.

– Немного приторно. – Он отпил еще. – Но мне все равно нравится.

К облегчению Сипакны, ребенок выпил весь коктейль и слизал пену с верхней губы.

– Так когда ты сюда переехал? – Сипакна забрал пустой стакан и ополоснул в раковине.

– Ого, вы моете посуду водой? – У мальчишки округлились глаза. – Мы приехали в прошлый посевной сезон. Пьер привез эти семена. – Он махнул в сторону полей подсолнечника.

У Сипакны защемило сердце.

– Ты говоришь о себе и родителях? – Он постарался изобразить непринужденность.

Дарен ответил не сразу, слегка замявшись.

– Пьер. Мой отец. – Он снова повернулся к курам. – Если они не волшебные, то зачем вы даете им воду? Цыпленок у Эллы предупреждает ее о змеях, но вам‑то нечего беспокоиться, здесь ведь нет змей. Так какой толк от этих кур?

Холодная логика жителя пустыни, поселившегося за границей цивилизованного пространства.

– Яйца, которые они несут, приносят здоровье. – Он наблюдал, как мальчик переваривает услышанное. – Ты ведь знаком с Эллой? – Он подождал, пока мальчик кивнет. – Так вот, она давно умерла бы от своей болезни, если бы каждый год не съедала по яйцу от той самой курицы, которую ты держал на руках.

Дарен нахмурился. Было видно, что он сомневается.

– Что за яйцо? Как у змеи? Но цыпленок у Эллы не несет яиц. А змеиные яйца не помогут, если заболеешь.

– Точно, не помогут. К тому же Элла держит петушка. Он не дает яиц. – Сипакна перевел взгляд на бортовой экран, по которому промелькнула фигура. – Белла – особенная курица и яйца несет особенные. – Он открыл двери. – Привет, Элла, что ты здесь делаешь на жаре?

– Я подумала, что он наверняка где‑то здесь, досаждает тебе. – Элла с трудом взобралась по ступенькам Дракона. Ее обветренное, иссушенное солнцем лицо напоминало цветом дубленую кожу. Когда она потянулась к Сипакне, чтобы поцеловать его, свободные рукава легкой рубашки соскользнули до плеч, обнажив жилистые мускулистые руки. – Ты ведешь себя хорошо, мальчик? Если нет, то я тебе всыплю.

– Я себя хорошо веду, – улыбнулся Дарен. – Можешь спросить у него.

– Верно. – Сипакна оглядел ее лицо и руки, не появились ли признаки меланомы. Даже при потреблении яиц эту болезнь все равно можно было здесь заработать в отсутствии защиты от ультрафиолета. – Так что, Элла, у вас тут, оказывается, растет население? И новые посадки, насколько я вижу.

– Даже не начинай. – Она уставилась в южное окошко на яркие головки подсолнухов. – Цены на все, что приходится покупать, без конца растут. Народец здесь прижимистый, сам знаешь. Масло обыкновенного подсолнечника приносит скудный доход.

– Зато теперь у вас появилась причина ждать облавы. Правительственной или еще кого похуже.

– Между прочим, это ты заявляешься сюда из города, где полно воды и энергии. Объезжаешь пыльные городишки, возя с собой припасы, на которых налетчики могли бы жировать счастливо целый год. – Обветренное лицо Эллы сморщилось от улыбки. – И ты еще будешь твердить мне о риске, Сип?

– Да, но мы ведь с тобой знаем, что я чокнутый. – Он улыбнулся ей в ответ, но покачал головой. – В следующий раз, когда приеду, надеюсь снова увидеть тебя. Как у тебя с уровнем сахара? Не забываешь проверять?

– Высокий. Как всегда. – Она передернула костлявым плечом. – Если кого не досчитаешь, значит, так тому и быть.

– Но ведь яйца тебе помогают? – Дарен посмотрел на Эллу.

– Конечно, помогают. – Элла повернула к нему голову. – Они волшебные, даже если Пьер в это не верит.

– А вы действительно приезжаете из города? – Теперь Дарен смотрел на Сипакну. – Там есть и собор, и водопровод, и все такое прочее?

– Ну, я живу в Оахаке, никакого собора там нет. Большую часть времени я провожу в Ла‑Пасе. Это на полуострове Баха, если знаешь, где он находится.

– Знаю, – улыбнулся мальчик. – Элла со мной занимается по школьным предметам. И где находится Оахака, я тоже знаю. Вы ведь мексиканец, верно? – Он наклонил голову. – Почему вы привозите сюда куриные яйца?

Элла наблюдала за ним, ее темные глаза светились догадкой. До сих пор никто ни разу прямо не спросил его об этом. Здесь не полагалось задавать подобные вопросы. Во всяком случае, вслух. Он посмотрел в карие глаза Дарена, в ее глаза.

– Потому что другие этого не делают.

Взгляд Дарена потемнел, мальчик уставился в пол, слегка нахмурившись.

– Присаживайся, Элла, сейчас я приготовлю тебе яйцо. Раз уж ты все равно здесь.

Сипакна быстро обернулся к кухонному шкафу и наполнил стаканы водой. Пока они пили, он достал свежее яйцо Беллы из холодильника, разбил его в стакан, смешал с малиновым концентратом, который предпочитала Элла, и добавил немного соевого молока.

– Это молочный коктейль, – объявил Дарен, когда Сипакна протянул Элле стакан. – Он и мне такой же сделал. – Он перевел взгляд на Сипакну. – Но я не болен.

– Он не считал тебя больным. – Элла отсалютовала стаканом. – Как и все остальные. – Она выпила содержимое залпом. – Придешь вечером к нам поужинать? – Обычно приглашение сопровождалось щербатой улыбкой и угрозой приготовить сальсу поострее. Сейчас она улыбалась сдержанно. Настороженно. – Дарен, – обратилась она к мальчишке, – ступай, поможешь Марии с едой. Ты ведь знаешь, сегодня твоя очередь.

– У‑у. – Мальчик направился к двери, шаркая босыми ногами. – А можно мне прийти еще раз, посмотреть кур? – Он с надеждой оглянулся, стоя у двери, просиял, когда Сипакна кивнул, и скользнул наружу, впустив волну раскаленного воздуха.

– Эх, Элла, – вздохнул Сипакна, протянув руку к верхнему отделению шкафа, – зачем только ты посадила эти проклятые подсолнухи? – Он достал бутылку текилы из старых запасов, спрятанную за сублимированными продуктами, наполнил небольшой стакан толстого стекла и поставил на стол перед Эллой рядом со второй порцией воды. – Это может погубить поселение. Сама знаешь.

– Погибель может прийти откуда угодно. – Она взяла стакан и посмотрела его на свет. – Полагаю, быстрая смерть лучше медленной, не согласен? – Она отхлебнула алкоголь, прикрыла веки и вздохнула. – Люна с мужем попытались воспользоваться амнистией, подали на границе заявление на получение гражданской визы. Но амнистию успели отменить. Если живешь вне зоны обслуживания, то сиди на месте и никуда не рыпайся. Наверное, экономика США опять дала сбой. Новым гражданам извне путь заказан. Политика Мексики по поводу переселения в США тебе известна. – Она пожала плечами. – Удивительно, как они вообще позволяют тебе сюда приезжать.

– Мое правительство не обращает внимания на перемещения в этом направлении. Ему нравится тыкать США носом в тот факт, что мы посылаем помощь их собственным гражданам, – небрежно ответил он. Действительно, в последнее время граница стала непреодолимой для переселенцев, потому что США все никак не могли договориться насчет тарифов. – Мне все не верится, что они закрыли внутренние границы. – Произошло то, чего она боялась в том далеком прошлом.

– Полагаю, им приходится все время урезать количество переселенцев. – Элла осушила стакан, доставая языком последние капли янтарной жидкости. – Нет, одного достаточно. – Она покачала головой, когда он снова потянулся к шкафу. – Люди, живущие хорошо, хотят, чтобы это продолжалось и дальше, поэтому приходится кое‑где урезать. Мы все знаем, что США постепенно слабеют. Это больше не супердержава. Они просто притворяются. – Она посмотрела на Сипакну, ее черные, как угольки, глаза горели на иссушенном лице. – Что у тебя за интерес к этому мальчику, Сип? Он еще слишком мал.

Сипакна отвернулся от глаз‑угольков.

– Ты все не так понимаешь.

Она ждала, ничего не говоря.

– Когда‑то, давным‑давно жила одна женщина. – Он не отрывал взгляда от выжженной пустоты главной улицы на мониторе. По пыльному потрескавшемуся асфальту медленно перекатывался спутанный клубок сухой травы. – Она подавала большие надежды в академических кругах, перед ней открывалась блестящая карьера, но она предпочла полевые исследования.

– Это еще что такое?

– Она занималась ботаникой. Создала какой‑то устойчивый к засухе ГМО и начала проверять его в полевых условиях. Предполагалось, что растение будет культивироваться в сельхозрайонах с капельной ирригацией, но она решила испытать его… здесь. Исследование… ее увлекло… она хотела создать адаптирующийся ГМО, чтобы получать в этих условиях стойкие урожаи. Пришлось ей… отказаться от академической карьеры. Все вложить в этот проект. Отыскать дополнительное финансирование.

Наступила пауза, которую Элла нарушила не сразу.

– Что с ней случилось? – наконец спросила она.

– Не знаю. – Клубок перекати‑поля достиг ржавого погнутого столба со знаком «Парковка запрещена» и принялся подрагивать на горячем ветру. – Я… потерял с ней связь.

Элла задумчиво покивала.

– Понятно.

Нет, ничего тебе не понятно, подумал он.

– Как давно это было?

– Пятнадцать лет тому назад.

– Значит, он не твой сын.

Сипакна поморщился, хотя заранее знал, о чем пойдет речь.

– Нет. – Сказал и сам удивился, как трудно ему далось это слово.

Элла поднялась, сильно опираясь о стол. Боль в бедренном суставе. Антитела остео‑саркомы, вырабатываемые его несушками, не подходили к конкретному случаю ее заболевания. Эллу могла бы излечить специально подобранная антираковая программа, но это стоило денег. Больших денег. Он не был медиком, но многое повидал в этих краях, чтобы оценить развитие болезни. Наверное, во всем виновата вода, подумал он.

– Я привез тебе подарок. – Он вновь потянулся к шкафу и достал плоскую пластиковую бутылку текилы с печатью мексиканского штата на крышечке. Старый напиток. Очень старый.

Она взяла бутылку с загадочным выражением на лице, наклонила и посмотрела на бледно‑золотистую жидкость внутри, после чего медленно выдохнула и тщательно спрятала бутылку под одеждой.

– Спасибо. – Черные глазки не выдали никаких чувств.

Пока она прятала бутылку, он успел разглядеть ребра, легкие синяки, высушенную сморщенную плоть и сделал переоценку ее болезни.

– Не за что.

– Думаю, тебе нужно убраться отсюда. – Она смотрела куда‑то мимо него. – А нам нужно научиться жить без яиц. Ну, ладно, я пошла.

В первую секунду он ничего не ответил. Лишь слушал, как кудахчут куры.

– Так мне приходить сегодня на ужин?

– Ты и вправду чокнутый. Мы оба это знаем. – Она вздохнула.

Он придержал дверь, пока она с трудом спускалась по ступеням, погружаясь в пекло угасающего дня.

«Она права», – думал он, глядя, как она хромает, разрезая волны зноя. – «Она определенно права».

Он долго возился с курами, выпустил птиц из клеток на травяной ковер поклевать витаминные крошки, которые специально для них разбросал. Во время стоянки они могли свободно бродить в хвосте Дракона. Дверцу, ведущую в их отсек, он специально держал запертой, потому что все его куры привыкли нестись в собственных клетках. Хотя к этому времени он мог по виду определить, кто снес какое яйцо. Когда он покинул пределы трейлера, солнце давно опустилось за горизонт и на синем темнеющем небе начали мигать первые бледные звезды. Ночь обещала быть безлунной. Ветер стих, и Сипакна вдыхал запах пыли, к которому примешивался слабый аромат жареного мяса, пока он шагал, скрипя подошвами по пыльному асфальту бывшей главной улицы. Он потрогал в кармане небольшой пистолет‑станнер, парализующий противника, и поднялся на продавленное крыльцо дома, служившего магазином в те времена, когда в городе кипела жизнь.

Позади дома теперешние его обитатели соорудили что‑то вроде патио с кровлей от солнца – металлические листы для этой цели они содрали с крыш разрушенных зданий. Дом был до отказа набит длинными столами и старыми диванами. Здесь прятались от солнца длинными жаркими днями и лущили семена подсолнуха после сбора урожая, занимались ремонтными работами или просто болтали с гостями в ожидании, когда наступит прохладный вечер. Сквозь старые растрескавшиеся стекла Сипакна разглядел желтые языки костра, разведенного на задворках.

Едва он вошел, как сразу ощутил напряжение – так электризуется атмосфера засушливым ветреным днем. Обычно в Паломе его встречали дружелюбно. Он даже позволял себе иногда расслабиться: сидел у костра во дворе и пил с жителями привезенную текилу, чередуя ее с местным пойлом, отдающим кактусом, не таким уж скверным, если учесть, как оно здесь изготовлялось.

Сегодня никто не поднял на него взгляда, все смотрели куда‑то в сторону. У него пробежал холодок по шее, но он заставил себя непринужденно улыбнуться.

– Хола, – произнес он своим обычным голосом и поднял руку в приветственном жесте. – Как вы все тут поживаете?

– Сип, рада, что ты пришел к нам поужинать. – Элла с трудом поднялась с дивана, решительным шагом подошла к нему, протянув руки и подняв лицо для поцелуя. Морщины вокруг ее глаз и то выражали решительность. – Спасибо за сегодняшнее яйцо, мне уже лучше.

А, так вот о чем мы будем говорить?

– Ты должна следить за сахаром в крови. – Он крепко обнял ее, понимая, что именно она была стержнем местного сообщества, сознавали это остальные или нет.

– Проходи. – Элла крепко вцепилась ему в руку. – Идем во двор. Родригес подстрелил антилопу, можешь в такое поверить? Молодой самец, так что никакого ущерба.

– Мясо? – Он рассмеялся, стараясь, чтобы смех прозвучал естественно. – Да вы питаетесь лучше, чем я. На юге мясо либо искусственное, либо слишком дорогое, не по карману. Хорошо, что я с младенчества привык к бобам и кукурузе.

– Привет. – Дарен примчался с освещенного костром двора. В тусклом свете глаза его ярко сияли. – А можно мои друзья придут посмотреть на кур?

Мои друзья. Робкая надежда с примесью гордости настолько явственно прозвучала в этих словах, что Сипакна едва не поморщился. За спиной мальчишки он разглядел лица нескольких ребят. Когда он сам был мальчишкой из дикой местности за пределами Сан‑Кристобаля и учился на правительственную подачку, то и он говорил таким же голосом. Мои друзья. Такое ценное приобретение, если ты чужак.

– Конечно. – Он улыбнулся Дарену, мол, «мы же приятели», и пожал плечами. – В любое время. Покажешь им, что к чему.

Взгляд Дарена выдал, что мальчишка изо всех сил старается напустить на себя небрежный вид.

По комнате прокатился тихий одобрительный гул, едва слышный, и Элла легко дотронулась до его руки. В знак признательности. Сипакна почувствовал, что напряжение слегка ослабло, и они с Эллой прошли по темному дому на освещенный костром задний двор. Одна за другой темные фигуры, жавшиеся по стенам, последовали, оттаяв, следом. Он, как ни в чем не бывало, отвечал на приветствия тех, кто поначалу его проигнорировал, обменивался привычными замечаниями насчет погоды и мировой политики, избегая говорить на действительно важные темы. Например, о выращивании запрещенных законом растений. Одно за другим он узнавал в теплых красноватых отблесках углей знакомые лица. Вот у этой женщины рассеянный склероз, и она нуждалась в яйце от Чернушки. Вот этому человеку нужно противомалярийное яйцо от Секи, как и этой женщине. Дарен не отходил от него ни на шаг, по‑хозяйски деловитый и натянутый, как струна.

– Мясо, какая роскошь, – Сипакна улыбнулся мальчику, глядя на него сверху вниз, пока одна из женщин выкладывала на тарелку обугленный кусок рядом с порцией бобов. Потом добавила плоскую круглую лепешку, вязкую и скрипевшую на зубах после каменной мельницы, приводимой в движение велосипедом – именно таким приспособлением здешняя община перемалывала кукурузу.

– Эй, завтра будь повнимательнее. – Она указала на пластмассовое ведро с водой, рядом с которым стоял ковш и чашки. – А то мой Джонатан покалечит какую‑нибудь из несушек. Он такой неуклюжий.

– Я покажу ему, как нужно обращаться с курами. – Дарен взял из ее рук полную тарелку, буквально сияя от гордости.

Сипакна улыбнулся подавальщице. Она, как и Элла, была диабетиком. Он вспомнил ее имя. Санха.

– Полегче с закусками. – Санха усмехнулась, указывая на стол, заставленный острыми блюдами. – Особенно с тем густым красным соусом. Я учила Эллу, как готовить его, а она все равно переложила перца, так что у нас всех выступила испарина на лбу.

– Я люблю поострее. – Он улыбнулся в ответ. – Вот и посмотрим, прошибет ли меня пот.

– Не сомневайтесь, – захихикал Дарен. – Мне показалось, что я проглотил кусок раскаленного угля. – Он принес свою тарелку к деревянному столу и уселся с хозяйской уверенностью рядом с Симпакной.

Обычно он сидел за переполненным столом и отвечал на вопросы, делился новостями, не успевшими просочиться сюда с немногочисленными торговцами, водителями грузовиков или бродягами, рисковавшими появиться на необслуживаемой территории. На этот раз все было по‑другому. Он медленно жевал почерневший кусок пережаренного мяса, сознавая, что Дарен мигом проглотил свою еду, и большинство людей ели здесь точно так же, вечно голодные. И пили они тоже так, не отрываясь, залпом, вечно мучимые жаждой.

«Не многие из них хотели закончить свои дни в этом краю. – Он вспомнил ее слова и „задумчивые ямочки“, как он называл две неглубоких морщинки на ее лбу. – А ведь они строили планы, думали о будущем. Но только не таком», – говорила она, уставившись в свой бокал вина.

– Вы ведь не для этого сюда приехали, правда? Я имею в виду то, что вы сказали… в своем большом трейлере.

Сипакна вздрогнул. До него дошло, что он сидит, глядя в пустоту. Даже вилку с бобами не донес до рта. Он посмотрел на Дарена, в чистые карие глаза, пронзавшие его душу. Она всегда знала, когда он говорил неправду.

– Не для этого. – Он положил вилку на тарелку. – Одна моя подруга… давным‑давно… пропала в здешних краях. Я… вообще‑то надеялся… случайно ее встретить. – По крайней мере, с этого все и началось. Теперь он искал лишь ее призрак.

Дарен не сводил глаз с его шеи.

– Откуда у вас это украшение?

Сипакна дотронулся до резного нефритового цилиндрика на крепком шнурке.

– Я нашел его, когда нырял в старый сенот – это что‑то вроде колодца, в который люди много веков тому назад бросали подношения богам. Нырять туда нельзя, но я был ребенком, поэтому прошмыгнул незаметно.

– А здесь есть сеноты? – с сомнением поинтересовался Дарен. – Что‑то я не слышал ни об одном колодце.

– Нет, они все на юге. Там, откуда я родом.

Дарен подобрал последние бобы с тарелки и тщательно вытер ее лепешкой.

– Зачем же ваша подруга сюда приехала?

– Чтобы дать людям растения, которым не нужно много воды. – Сипакна вздохнул и посмотрел на остатки своего ужина. – Хочешь? Я сегодня не очень голоден.

Дарен вновь взглянул на него с сомнением, затем пожал плечами и набросился на недоеденные бобы с мясом.

– Она была вроде Пьера?

– Нет!

Мальчик поморщился, и Сипакна снизил тон.

– Она создавала съедобные растения, так что не нужно было выращивать так много всего, чтобы есть досыта. – А потом… она просто чересчур увлеклась. Он закрыл глаза, вспоминая ту яростную перепалку. – Твоя мать здесь?

Он заранее предвидел ответ, но когда Дарен покачал головой, все равно испытал боль. Мальчик, сгорбив плечи, сосредоточенно собирал последние капли острого соуса кусочком лепешки.

– Что ты здесь делаешь? – прозвучал злобный голос.

Дарен резко поднял голову и отдернул руки от тарелки, словно обжегся.

– Я просто разговариваю, Пьер. – Он смотрел на мужчину снизу вверх, откинув назад пряди соломенных волос. – Он не возражает.

– Зато я возражаю. – Высокий костлявый мужчина с темной косой и бледной кожей хмурился, глядя на мальчика. – Что я тебе говорил насчет городских?

– Но… – Дарен умолк, потупившись. – Пойду, помою тарелку. – Он схватил со стола тарелку, чашку и поспешил скрыться в тени дома.

– А ты – оставь его в покое. – Мужчина перевел взгляд холодных серых глаз на Сипакну. – Мы все тут знаем про городских жителей с их аппетитами.

Приятная беседа, начавшаяся за ужином, внезапно оборвалась. Наступила густая, как дым, тишина.

– Ты прекрасно удовлетворил мой аппетит на сегодня, – мягко улыбнулся Сипакна. – Давненько я не пробовал жареной антилопы.

– Остается только удивляться. – Пьер привалился боком к столу, сложив руки на груди. – Почему некоторые отказываются от чудных кондиционеров и бассейнов в городе и заявляются сюда, раздавая направо и налево бесплатные подачки. Особенно если твой транспорт стоит пару состояний.

Сипакна вздохнул специально погромче. Краем глаза он заметил, что за ним внимательно наблюдает Элла. Карман ему оттягивал станнер.

– Каждый раз мне приходится говорить одно и то же. Мы уже это проходили, разве тебе не рассказывали?

– Да, рассказывали. – Пьер злобно улыбнулся. – И ты хочешь, чтобы я поверил, будто какая‑то некоммерческая организация в Мексике – Мексике! – заботится о нас? Когда нашему собственному правительству наплевать, есть мы или нет.

– Это все политика. – Сипакна пожал плечами. – Мексике доставляет особое удовольствие тот факт, что ей приходится оказывать помощь гражданам США. Если политическая ситуация изменится – тогда, да, деньги, скорее всего, иссякнут. Но пока что люди делают отчисления, и я могу сюда приехать. Есть и другие, кто поступает так же, как я. – Он поднял голову и взглянул в холодные серые глаза. – Неужели за всю свою жизнь ты не встретил ни одного альтруиста? – тихо спросил он.

Пьер отвел взгляд, и лицо его на мгновение окаменело.

– Во всяком случае, я не верю, что ты именно тот, за кого себя выдаешь. Оставь моего сына в покое. – Он резко повернулся и ушел вслед за Дареном.

Сипакна выпил воды, чувствуя каждой клеточкой, как наэлектризовалась атмосфера. Тут к нему подошла Элла и уселась рядом.

– Мы знаем, что ты не кривишь душой. – Она заговорила погромче, чтобы услышали все. – Что касается меня, то я с удовольствием приду к тебе утром, чтобы получить яйцо. И я очень тебе благодарна за то, что ты поддерживаешь такую старуху вроде меня, и продлеваешь мне жизнь. Большинству наплевать. Насчет этого он прав. – Она незаметно подмигнула Сипакне и, стиснув ему плечо, поднялась. – Завтра с утра пораньше мы с Санхой будем у тебя. Верно, Санха?

– Ага, – раздался из тени чересчур оживленный голос Санхи. – Обязательно придем.

Сипакна тоже поднялся из‑за стола.

– Вам всем следует прийти утром. На северо‑западе отсюда появился новый вирус. Он весьма опасен и движется в этом направлении. Распространяется он птицами, поэтому обязательно сюда доберется. Куриные яйца дадут вам иммунитет. – Он повернулся и направился в обход здания.

Вслед ему прозвучал нестройный хор голосов, и тут он обнаружил, что Элла идет рядом, взяв его за локоть.

– Они все меняют, – тихо произнесла она. – Я имею в виду цветы.

– Спутниковые камеры могут их засечь, сама знаешь. – Он говорил едва слышно, пока они обходили дом, направляясь к Дракону. – Они замеряют световое преломление от листьев и сразу определяют, законные посадки или нет. Это не случайно, Элла. Ты даже не представляешь, насколько одинаково действуют правительство и наркокартели. Или те, или другие обязательно до вас доберутся. – Он покачал головой. – Вам остается только надеяться, что это будет правительство.

– Нас пока никто не обнаружил.

– Но ведь урожай еще не созрел, верно?

– Пьер говорит, мы хорошо изолированы.

Сипакна повернулся к ней.

– На всем пыльном земном шарике сейчас не найдется ни одного места, которое было бы хорошо изолировано. Ты когда‑нибудь интересовалась у Пьера, почему он сюда перебрался? Почему он не остался там, откуда прибыл, если так хорошо преуспевал, выращивая запрещенные растения?

Элла ничего не ответила, и он пошел дальше.

– Ты совершаешь ошибку, позволяя призраку управлять твоей жизнью, – прозвучал из темноты голос Эллы, слегка окрашенный печалью.

Сипакна замялся перед дверью, начавшей бесшумно открываться.

– Спокойной ночи, Элла. – Он нырнул в прохладу, слушая, как приветственно закудахтали куры.

Они появились на рассвете, начали стекаться к Дракону по одному и по двое, чтобы выпить пенистой смеси из фруктов и соевого молока и робко поинтересоваться новостями, о которых не спросили вчера вечером. Кое‑кто извинялся. Но не многие.

Ни Дарен, ни Пьер не пришли. Сипакна покормил кур, собрал снесенные яйца, радуясь, что напоил Дарена целебным коктейлем накануне. К полудню он успел переделать все дела, и теперь его здесь ничего не задерживало. Прошелся пешком в самое пекло до здания общины и нашел Эллу, которая, сидя в неподвижной духоте, шила рубашку. Попрощался.

– Ступай с Богом, – сказала она. Лицо ее было таким же измученным и сухим, как земля вокруг.

В следующий раз, когда он окажется в этой стороне, никакого поселения здесь не будет. Он осознал это, глядя на столбы пыли по краям поля. Ему даже стало интересно, какие украденные гены попали в эти семечки. Он поискал глазами Дарена и Пьера, но никого не увидел. Потеряв последние силы, он поплелся к Дракону по невыносимой жаре. Пришла пора двигать дальше. Накрутить километры между Драконом и опасным магнитом созревающих семечек.

– У вас гость, – объявил Дракон при его приближении.

Неужели он забыл запереть дверь? Сипакна нахмурился, потому что прежде никогда не совершал подобных ошибок. Хорошо хоть станнер был при нем. Он осторожно открыл дверь, сжимая гладкую рукоять парализующего оружия.

– Элла сказала, что вы уезжаете. – В трейлере стоял Дарен, держа на руках Беллу.

– Да, нужно ехать дальше. – Он забрался в машину, чувствуя, как бурлит неизрасходованный адреналин после ложной тревоги. – Я должен побывать и в других поселках.

Дарен посмотрел на него снизу вверх, слегка нахмурившись, потом повернулся и прошел в отсек для кур, чтобы вернуть Беллу в клеть. Он почесал ей гребешок, улыбнулся ее воркованию и закрыл дверцу.

– Я подумал, что эта вещь, должно быть, ваша, – сказал мальчик и протянул руку.

На ладони Дарена лежал резной нефритовый цилиндрик. Сипакна так и приклеился к нему взглядом. Нефрит, как и прежде, был нанизан на тонкую стальную цепочку. Она еще тогда привязала к обоим концам прочный хлопковый шнурок и продела несколько коралловых бусинок. Сипакна сглотнул. Затряс головой.

– Это твое, – с трудом прохрипел он. – Она хотела, чтобы вещица досталось тебе.

– Я подумал, что она, возможно, та самая подруга, о которой вы рассказывали. – Дарен сомкнул пальцы вокруг украшения. – Я помню, она говорила то же самое, что и вы. Она говорила, что приехала сюда потому, что другие не ехали. Это вы ей подарили?

Сипакна кивнул, крепко зажмурив веки, стараясь унять боль, раздиравшую грудь.

– Ты можешь поехать со мной, – прошептал он. – Ты ее сын. Она рассказывала тебе, что у нее двойное гражданство – США и Мексики? Ты можешь стать гражданином Мексики. Анализ ДНК докажет, что ты ее сын.

– Мне придется попросить разрешения у Пьера. – Взгляд Дарена был не по годам взрослый. – Он ни за что не согласится. Не нравятся ему города, а Мексика не нравится еще больше.

Сипакна заскрежетал зубами, едва сдерживаясь, чтобы не обругать Пьера. «Запри дверь, – говорил он себе. – И поезжай. Дарен все поймет, когда они приедут в следующий городок».

– Что с ней произошло? – спросил он очень тихо.

– Ее застрелил пограничный патруль. – Дарен не отрываясь смотрел на Беллу, которая возилась и квохтала в своей клети. – С вертолета. Они просто пролетали мимо, стреляя койотов. Заодно подстрелили ее и меня.

У нее был чип гражданства. Если бы только они включили свой сканер, то поймали бы сигнал. Он закрыл глаза, стараясь подавить рев, зазвучавший в голове. Какие‑то ублюдки пошли вразнос, кто бы стал с ними разбираться? Кому было до этого дело? Когда он открыл глаза, то не увидел Дарена, дверь с тихим шорохом закрывалась за мальчиком.

Да какая, в общем, разница? Он моргнул сухими веками и пошел проверить, зарядилась ли гелиотермическая установка. Зарядилась. Отпустив тормоза, он сделал крутой разворот и взял курс на юг по старому растрескавшемуся асфальту мертвой дороги.

Во второй половине дня, когда пришло время кормить кур, он развернул панели для подзарядки и включил радиостанцию. Он всегда ее включал, предварительно выкладывая перед каждой поездкой кругленькую сумму из личных средств за чип расшифровки. Он хотел знать, кто ведет в этих краях переговоры и о чем.

Пограничный патруль США. Он слушал вполуха, соскребая помет с лотков в утилизатор. Он понимал почти все акронимы, используемые патрульными США в приграничных зонах. «Цветочный город». Это сказал чей‑то резкий тонкий голос. Сипакна выпрямился, куриное дерьмо соскользнуло с совка, пока он вслушивался. Очень внимательно.

Палома. Что еще здесь можно назвать «Цветочным городом»? Они собирались напасть. Сипакна уставился на разбросанные по полу серо‑белые лепешки помета. Потом неловко присел и смел их в совок. Другого финала и быть не могло. Он это знал. Элла тоже знала. Они сами сделали свой выбор. «Немногие из них хотели закончить свои дни в этом краю, – пробормотал ее голос. Она была чертовски серьезна. – А ведь они строили планы, думали о будущем. Но только не таком».

– Заткнись! – Он вскочил с колен, швырнул лоток об стену. – Зачем ты родила этого ребенка?

Лоток ударился о стену, и помет разлетелся повсюду. Куры запаниковали, раскудахтались, начали биться о сетчатые стенки клеток. Сипакна рухнул на колени и закрыл глаза ладонями, вдавливая их в глазницы с такой силой, что чернота окрасилась в красный цвет.

Цветочный город. Это название еще раз прозвучало по радио, на этот раз тоненько и едва слышно, словно говорил призрак.

Сипакна, шатаясь, поднялся, сделал несколько шагов и свернул солнечные панели. После этого он так резко развернул машину, что куры вновь подняли испуганный гвалт.

Солнце скрылось за горизонтом, исполосовав бурую почву длинными темными тенями, похожими на грозящие пальцы. В последнем отблеске дня Сипакна увидел дым, поднимавшийся вверх черным грибом, как предвестник рока. Он переключил Дракона на инфракрасную навигацию, и на передней панели тут же появилось серо‑черное изображение. Он подъехал совсем близко. Снизил скорость, вытер взмокшие ладони о рубашку. Теперь в любую минуту они могли его засечь, так как наверняка включили систему тревоги по периметру. Если бы только им сошло с рук заявление, что он напал на них, они бы в считанные секунды разнесли его в пыль. Он и раньше натыкался здесь на американские правительственные патрули, которые отнюдь не жаловали мексиканское присутствие. Но все его передвижения записывались спутником и были вполне доступны. Мексика с радостью обвинила бы США в расстреле одной из своих благотворительных миссий и наделала бы шума на весь мир. Поэтому ему ничего не грозило. Если, разумеется, соблюдать осторожность. Он снизил скорость Дракона еще больше, хотя ему хотелось нестись во весь опор. Впрочем, он мало что мог сделать.

Сначала он увидел пламя, и экран потемнел, когда программа ночного видения отфильтровывала отблески. Здание общины, что ли? Еще больше языков пламени полыхало на полях подсолнечника.

– Внимание, мексиканское транспортное средство, регистрационный номер Н45УГ9, – прозвучало на испанском с сильным акцентом. – Вы вторгаетесь в запретную зону. Здесь проходит полицейская операция, въезд запрещен.

Сипакна активизировал автоматическую систему ответа:

– Виноват. Дальше не поеду. Запас энергии на исходе. Не сумею продвинуться дальше, пока утром не заряжу батареи.

В ожидании ответа он весь покрылся испариной. В хвосте машины тихо кудахтали куры.

– Не покидайте свое транспортного средства. – Голос не выдавал никаких эмоций. – Любая активность будет расценена как враждебная. Понятно?

– Разумеется.

Сипакна отключил связь. Воздух в Драконе стал густым, как сироп, и, казалось, давил на барабанные перепонки. Возможно, полицейские сейчас следят за ним, желая убедиться, что он не вышел из трейлера. И только и ждут любого предлога. До него донеслось шумное многоголосье отрывистых докладов. Выстрелы. Он взглянул на экран, увидел три вспышки, вырвавшиеся из дома позади горящего здания общины. Нет, они будут смотреть туда. Не на него.

Он поднялся на онемевших ногах, сделал несколько шагов и достал из вещевого отсека защитный жилет и очки ночного видения. Перевел Дракона в режим ожидания. На всякий случай. Если он не реактивирует машину в течение сорока восьми часов, она пошлет в штаб сигнал бедствия. Оттуда приедут, заберут кур и Дракона. Он оглядел тесное, тускло освещенное пространство трейлера, помолился старым богам и дотронулся до нефрита на шее. Потом он открыл дверь одним прикосновением, впустив сухое дыхание пустыни, отдававшее горьким дымом, и выскользнул в темноту.

Сипакна согнулся и, передвигаясь короткими перебежками, как койот, вновь взмолился старым богам, чтобы патруль не обратил на него внимания. Заросли мескитовых деревьев, выжившие со времен существования в этих местах болота, давали ему возможность укрыться от взглядов. Насколько он помнил, болотная старица огибала северную и восточную оконечность старого города. Это давало возможность подобраться поближе к домам на окраине.

Казалось, прошло сто лет, прежде чем он достиг обветшалой лачуги на краю города. Сипакна осторожно скользнул в ее густую тень. На небо вышел месяц, поэтому окружающий ландшафт представал взгляду в контрастных черно‑белых и серых тонах. Перестрелка прекратилась. Сипакна перебежал к руинам старого дома, а оттуда на задворки пустого склада, напротив здания общины. Оно теперь было полностью объято огнем, который сквозь очки казался не таким ярким. Когда Сипакна осторожно выглянул из разбитого оконного проема, кругом мелькали фигуры в военном камуфляже. Они согнали толпу с десяток человек в конце улицы, где можно было разглядеть приземистые силуэты двух больших военных вертолетов.

Будущее не обещало этим людям ничего хорошего. Они станут постоянными жителями охраняемого лагеря для переселенцев в каком‑нибудь далеком краю. Сипакна дотронулся до линз, и сердце его упало, когда он сфокусировал очки на ватаге людей. Он узнал Санху, но не увидел ни Эллы, ни Дарена, хотя многие лица в этой чумазой толпе он так и не смог разглядеть. Если патруль забрал их, то им уже ничем не поможешь. Сейчас военные прочесывали здания как раз на его стороне улицы. Фигуры в касках пересекли дорогу и направились к дому рядом с его наблюдательным пунктом.

Сипакна выскользнул через черный ход, подобрался к соседней постройке и, наклонившись к разбитой оконной раме, тихо позвал:

– Дарен! Элла! Это Сип. Эй, кто‑нибудь!

В ответ – тишина. Он не осмеливался позвать погромче, перешел к следующему дому, напряженно ожидая услышать грубый окрик. Если его тут поймают, то арестуют за вмешательство. Мексиканцы не сразу сумеют добиться освобождения, может пройти очень много времени. И начальство останется им недовольно.

– Элла! – Он торопился, шныряя между куч строительного мусора.

Никого. Патруль, должно быть, тщательно все прочесал. На короткий миг он почувствовал горькое удовольствие от того, что они, по крайней мере, поймали Пьера. Вот кто заслужил свою судьбу.

Пора было возвращаться к Дракону. Поворачиваясь, Сипакна увидел, как двое скользнули в дом, который он только что проверил: один был высокий, а второй – поменьше, ростом с ребенка. Он чуть не задохнулся от всколыхнувшейся в душе надежды. Пригнувшись пониже, Сипакна опрометью бросился вперед, а сам прикидывал, сколько пройдет времени, прежде чем солдаты доберутся до этого строения. Вот и окошко с вывороченной рамой. Едва он его достиг, как хрупкая фигурка перелезла через разломанный подоконник, и даже в черно‑белом изображении прибора ночного видения Сипакна узнал светловолосую голову Дарена.

Старые боги услышали его. Он схватил ребенка и сразу зажал ему рот, чтобы тот не вскрикнул.

– Это я. Сип. Тихо, – прошипел он.

В дом, который только что покинул Дарен, полетела вспышка света. Очки отфильтровали яркость. Скорчившись в темноте, не выпуская Дарена из объятий, Сипакна смотрел на фигуру мужчины с поднятыми руками.

– Ладно, сдаюсь. Ваша взяла.

Двое патрульных взяли Пьера на прицел станнеров.

Дарен чуть слышно заныл.

– Не шевелись, – выдохнул ему в ухо Сипакна. Если патрульные не заметили мальчика…

– Это ты привез сюда семечки. – Тот, что был повыше, опустил станнер и вынул из кобуры на боку автоматический пистолет. – У нас есть на тебя оперативные данные.

Оружие? Сипакна впился взглядом в пистолет в руке патрульного, который медленно поднялся, уставившись в окаменевшее лицо Пьера. Дарен рванулся в руках Сипакны, но тот удержал мальчишку, прижав к земле. Станнер, казалось, сам выпрыгнул из кармана в руку Сипакны, и крошечная стрела угодила патрульному прямо в грудь. Защитный жилет не препятствие для заряда станнера. Патрульный дернулся, раскинув руки в стороны, и уродливый пистолет, описав дугу, с грохотом отлетел в сторону. Пьер метнулся к окну, а второй патрульный тем временем выхватил свой пистолет и направил его на Сипакну. Тот выпустил второй парализующий заряд, но в ту же секунду что‑то с силой ударило его в плечо и отбросило назад. До него ясно донесся какой‑то шум, потом Дарен попытался поставить его на ноги.

– Идем. – Пьер рывком поднял его с земли.

– Сюда. – Сипакна указал на мощный силуэт Дракона, видневшийся вдалеке.

Они побежали. Вся левая сторона тела онемела, но сейчас было не время думать об этом. Дарен и Пьер, не имевшие специальных очков для темноты, бежали за ним след в след. Он провел их через мескитовые заросли, не обращая внимания на больно хлеставшие колючки и моля небеса, чтобы патрульные сначала обследовали дом, прежде чем начали рыскать по пустыне. По спине бежали мурашки от ежесекундного ожидания пули.

Дракон открыл перед ними дверь, и Сипакна, хватая ртом воздух, пропустил отца с сыном вперед. Онемение постепенно уходило, но ему на смену пришла боль, которая разливалась по всему телу.

– Залезайте, быстро. – Он дотронулся до потайной панели, и в полу сразу открылось углубление, размерами и формой напоминавшее гроб. Дракон имел хорошую систему защиты, но дополнительные меры никогда не были лишними. Спрятавшегося там человека не смог бы обнаружить ни один сканер. – Придется вам потесниться. Воздуха хватит.

Они действительно поместились, Пьер крепко прижал к себе Дарена, а тот зарылся лицом ему в плечо. Перед тем, как панель начала закрываться, Пьер взглянул на Сипакну.

– Спасибо.

Панель со щелчком стала на место.

Сипакна сорвал с себя защитный жилет. Кровь пропитала рубашку. Выходит, американцы применяли боевые патроны. Это вызвало в нем приступ гнева, но, к счастью, жилет помешал пуле проникнуть глубоко. Сипакна прижал к ране кровеостанавливающую салфетку, и зажмурился от накатившей волны боли. Тогда он принял стимулирующую таблетку из аптечки. Лекарство помогло мгновенно, он сразу смог держаться прямо. Однако не решился снять окровавленную рубашку, а просто натянул через голову другую, посвободнее.

– Гость, – объявил Дракон. – Служба безопасности США. Удостоверение подтверждено.

– Открывай. – Сипакна прислонился боком к панели управления, не выпуская из поля зрения экраны, которые все еще показывали город. Здание общины давно превратилось в груду тлеющих угольков, мимо которой мелькали тени. – Входите, – произнес он по‑английски, тщательно копируя американский акцент. – Ну и ночка у вас выдалась. – Он отошел в сторону, когда двое патрульных в форме ворвались в Дракон. Третий тем временем настороженно наблюдал, оставшись в дверях. Все трое были вооружены станнерами. Не пистолетами. Так что, может быть, они ничего не успели заметить.

– Что вы затеяли? – Начальник патруля, женщина, холодно уставилась на него сквозь прозрачный щиток шлема. – Покидали пределы трейлера? Впускали к себе кого‑нибудь?

Боги все‑таки его услышали. Возможно.

– Господи, нет, конечно. – Он изумленно поднял брови. – Я не сумасшедший. До сих пор не верю, что Палома занялась выращиванием наркотика. – Ему не пришлось изображать горечь. – Поэтому вы и сжигаете поля, верно? Здесь живут хорошие люди. Никогда не думал, что они пойдут на такое.

Наверное, она услышала искренность в его словах – как бы там ни было, начальник патруля слегка смягчилась.

– Не возражаете, если мы тут немного осмотримся? – Это прозвучало, скорее, как утверждение, а не вопрос, и он пожал плечами, едва не поморщившись от боли, несмотря на принятое лекарство.

– Пожалуйста. Только не пугайте кур, договорились?

Патрульные, что вошли внутрь Дракона, произвели обыск тщательно и быстро. Они проверили, что у него записано на бортовом видео, и Сипакна мысленно поблагодарил старых богов, что, выходя из машины, не активизировал его. Иначе дело приняло бы совсем плохой оборот, можно не сомневаться.

– Проблема с аккумулятором? Помощь нужна? – спросила женщина с бесстрастным лицом, лейтенант, как он успел заметить по знакам отличия.

Сипакна покачал головой.

– У меня все в порядке, если не совершать ночных переездов. Для систем жизнеобеспечения энергии аккумуляторов достаточно.

– На вашем месте я бы убралась отсюда с восходом солнца. – Она подала сигнал своей команде. – Там, где появляются запрещенные всходы, облавы не заставляют себя долго ждать. Вы не захотите иметь к ним отношение.

– Совершенно верно, мэм. – Он покорно кивнул. – Так и поступлю.

Он не шелохнулся, пока они уходили, и потом прождал еще полчаса, желая удостовериться, что они не вернутся. Они не вернулись. Видимо, поверили ему. И не заметили дикой пробежки по мескитовым зарослям. Он настроил систему охраны по периметру и открыл потайную панель. Первым с трудом вылез Дарен, такой бледный, что веснушки на его лице казались крошками меди.

Ее веснушки.

Сипакна поспешил присесть. Действие лекарства заканчивалось, он чувствовал это. Стены накренились, потом выпрямились.

– Тот парень подстрелил вас. – Глаза Дарена стали совсем черными, как сплошной зрачок. – Вы умрете?

– Есть аптечка? – В поле зрения вплыло лицо Пьера. – Быстро говорите, где.

– В шкафу слева от панели управления, – слова давались ему с трудом.

Видя, что Дарен приклеился взглядом к его плечу, Сипакна тоже посмотрел туда. Красное пятно разливалось по светлой льняной рубахе, которую он надел. Вот тебе и кровоостанавливающая повязка. Пуля, наверное, прошла глубже, чем он думал, или задела артерию. Хорошо хоть патрульные не задержались дольше.

Подошел Пьер с аптечкой. Сипакна начал снимать рубаху через голову, но боль пронзила как молния, окрасив все в белый цвет. Он увидел бледно‑зеленый свод потолка, подумал: «Я теряю…»

Очнулся он в своей кровати, с трудом пытаясь вспомнить, куда он едет и что он выпил накануне, отчего так зверски болит голова. Заморгал, когда увидел чье‑то лицо. Дарен. Он рывком сел, голова раскалывалась.

– Вы отключились. – Глаза Дарена больше не были залиты тьмой. – Пьер вынул пулю у вас из плеча, пока вы лежали без сознания. Вы потеряли много крови, но он сказал, что жить будете.

– Где Пьер? – Сипакна сбросил ноги с кровати, стараясь побороть головокружение. – Сколько я тут провалялся?

– Не очень долго. – Дарен отошел в сторону. – С курами все в порядке. Я приглядел.

– Спасибо. – Сипакна поднялся, держась за стену. Быстро проверил панель управления и убедился, что Пьер там ничего не тронул. Снаружи было светло. Раннее утро. Он перевел камеру видеонаблюдения в режим сканирования. Камера показала отсутствие вертолетов. Ночной рейд завершился. Сипакна наблюдал за меняющимися картинками ландшафта на экране: почерневшие поля, искореженные трубы и гора тлеющих угольков – вот и все, что осталось от общинного центра. Огонь распространился от старого магазина и на пару разрушенных домов неподалеку. Тут Сипакна засек какое‑то движение. Пьер. Копает. Он выключил камеру. Дарен вернулся к курам. – Побудь здесь, ладно? Я боюсь оставлять их одних.

– Хорошо, – ответил мальчик так, словно от него осталась одна скорлупка, как от выпитого яйца.

Сипакна шагнул в раскаленный воздух, в голове отдавался каждый шаг, пока он пересекал высушенную землю, направляясь к останкам Паломы. На горячем утреннем ветру трепыхалась красная бандана, зацепившаяся за мескитовую ветку. Он увидел женскую сандалетку посреди пыльного асфальта главной улицы, выцветший красный рюкзак. Поднял его, заглянул внутрь. Пусто. Отшвырнув рюкзак в сторону, перешел улицу и свернул на север, где приборы засекли Пьера.

Тот как раз заканчивал рыть вторую могилу. Возле одной лежал мужчина. Кровь, пропитавшая одежду на груди, казалась черной. Сипакна узнал всклокоченную рыжую бороду и редеющую шевелюру, хотя имени мужчины не вспомнил. Тот не потреблял особых яиц, довольствовался теми, что помогали от любой новой заразы, приходящей извне. Пьер вылез из мелкой ямы.

– Тебе еще рано разгуливать. – Он смахнул с глаз пряди грязных волос.

Не говоря ни слова, Сипакна обхватил щиколотки трупа. Пьер, пожав плечами, взялся за плечи. Тело было негнущимся, словно холодная пластмасса, несмотря на утреннюю жару. Они молча подняли его и опустили в свежевырытую могилу. От койотов она, скорее всего, не спасет, подумал Сипакна. Но они хотя бы не сразу доберутся до него. Он выпрямился и перешел ко второй могиле.

Элла. Лицо печальное, глаза закрыты. Он не увидел крови и решил, что с ней просто случился сердечный приступ. Она не выдержала, когда все, что она старалась сохранить, запылало огнем.

– Дарен видел, как она умерла? – тихо спросил он и скорее почувствовал, чем увидел, что Пьер поморщился.

– Не знаю. Не думаю. – Он вонзил лопату в кучу грязи с камнями и, набрав полную, швырнул в яму.

Сипакна нашел правильные слова под ритмичный хруст лопаты. Сначала он произнес католическую молитву, как хотела бы его мать, затем помолился старым богам, после чего произнес краткую молитву новым богам, в распоряжении которых не было даже своего языка, а лишь пыль и жажда, приливы и отливы мировой политики, сметавшей людей с шахматной доски жизни как пешек.

– Ты мог бы позволить им пристрелить меня. – Пьер перебросил последнюю лопату грязи на могилу Эллы. – Почему же не сделал этого?

Сипакна устремил взгляд на суровое голубое небо.

– Дарен. – Там в вышине зависли три крошечные черные точки. Стервятники. Их привлекла смерть. – Давай заключим сделку. Я переведу на твое имя некоторую сумму, чтобы ты мог начать торговлю в этих краях. Запрещенные растения оставишь раз и навсегда. Дарена я увезу с собой и добьюсь для него мексиканского гражданства. Он может рассчитывать на будущее получше, чем у тебя.

– Не сумеешь, – с горечью произнес Пьер. – Я пытался. Несмотря на то, что у его матери двойное гражданство, они не принимают детей, рожденных здесь. Очереди на переселение в Мексику ждать пятнадцать лет. – Он приклеился взглядом к могильному холмику Эллы. – Она так разозлилась, когда забеременела. Кажется, имплант подвел. Она хотела вернуться в город и принять меры, но… я получил ранение. Вот она здесь и застряла. – Он помолчал немного. – А потом было слишком поздно, Дарен родился, а США закрыли границу. Официально мы здесь потому, что сами захотели этого. – Он скривил губы.

– А зачем ты сюда приехал?

Пьер поднял на него взгляд. Заморгал.

– Мои родители из этих краев. Видимо, не могли ужиться в цивилизации. – Он пожал плечами. – Я поехал в город, получил работу. В то время людей через границу свободно пропускали туда и обратно. В городе мне не понравилось – столько народу, столько ограничений. Поэтому я вернулся сюда. – Он невесело хохотнул. – Занялся торговлей. На меня напала банда грабителей. Вот тогда… я заработал ранение. Серьезное ранение. Прости. – Он отвернулся. – Как бы я хотел, чтобы ты добился для него гражданства. Он ведь не выбирал себе такой судьбы.

– Я добьюсь. – Сипакна понял, что Пьер замер, хотя тот не обернулся. – Она… была моей женой. Мы поженились в Оахаке. – Как же трудно было произнести эти слова. – Она автоматически получила двойное гражданство. В Мексике требуется только ДНК матери для подтверждения гражданства. Мы прагматики, – с горечью добавил он.

Какое‑то время Пьер молчал. Наконец он обернулся, лицо его было безжизненным, как окружающий ландшафт.

– Твоя взяла. – Он устремил взгляд мимо Сипакны на Дракона. – Ты мне не нравишься, сам знаешь. Но я думаю… ты станешь хорошим отцом Дарену. Лучшим, чем был я. – Он посмотрел на грязное стальное лезвие лопаты. – Договорились. Сделка заключена. Я продам тебе своего ребенка. Потому что это хорошая сделка для него. – Он прошел мимо Сипакны к трейлеру, отшвырнув лопату в узкую тень от полуразрушенного дома. Она упала, наделав шума и звона, словно горный раскат грома.

Сипакна медленно поплелся за ним по безветренной жаре, чувствуя боль в плече. Айлина разозлится как черт, ни за что не поверит, что Дарен не его сын. «Надо же, какая ирония», – подумал он, криво усмехнувшись. Старые боги спутали время и жизни, связав их затейливым узлом, так что каждую секунду, завернув за угол, ты можешь встретить самого себя. Когда Дракон открыл дверь, выдохнув прохладный воздух, до Сипакны донесся голос Пьера из отсека для кур. Тот говорил что‑то тихо и напористо под дружное кудахтанье несушек. Ему отвечал Дарен, взволнованно и радостно.

Сипакна прошел к панели управления, чтобы подготовить Дракона к переезду. Когда они въедут в обслуживаемую зону, он тотчас переведет свои сбережения на карточку Пьера. Все нужное Пьер приобретет в Пиме. Там никого не заботило, откуда ты – из пустыни или нет.

Айлина еще больше разозлится. Но он хороший партнер по покеру, и она его не бросит. Дарен ей наверняка понравится. Как только она справится с ревностью. Айлина всегда хотела ребенка, просто ей никогда не хватало времени, чтобы завести его.

Интересно, а хотела ли она связаться с ним, рассказать про Дарена, привезти мальчика в Мексику? Наверняка она знала, что он все воспринял бы как надо.

Наверняка. Он вздохнул и свернул солнечные крылья.

Возможно, он еще не раз приедет сюда. Если Дарен захочет. Возможно, ее призрак отыщет их, когда они будут курсировать по местам, которые она любила. И тогда он сможет расспросить ее обо всем.

Ханну Райаниеми^{16}