Приезжие

(Пер. Ольги Ратниковой)

Марк Гриффин был убежден, что в этом травнике есть что‑то подозрительное.

– Скажи мне, кто он такой, Скай. Бьюсь об заклад, какой‑то убийца‑извращенец.

Скай Болофо был хакером; квантовый процессор больших очков в красной оправе, которые примостились у него на носу, был забит разнообразными хитрыми программами. Сейчас на лице его появилось сосредоточенное выражение, и левая линза очков стала серебристой – на ней что‑то высветилось. Он ответил: – Никаких проблем. Моя программа распознавания лиц сразу его идентифицировала, сейчас я просматриваю его публичную страницу. Его зовут Алгрен Рис. Он живет здесь, в старом городе, торгует травами…

– Это я и сам вижу, – перебил Марк. – Что еще?

– Еще он лечит домашних животных, – ответил Скай.

– А как насчет личной информации? – спросил Марк. – Есть там какая‑нибудь грязь?

– Нет проблем, – самодовольно произнес Скай и застучал пальцами по груди – он пользовался виртуальной клавиатурой своих очков, и положение его пальцев считывалось с серебряных колец, которыми были унизаны его руки.

У Джека Мияты, который выдвинул идею посетить продуктовый рынок, возникло тревожное ощущение, что Марк собирается нарваться на серьезные неприятности. Он вмешался:

– Этот человек торгует травами. В этом нет ничего плохого и ничего особенного.

– Если он добропорядочный торговец, – возразил Марк, – то почему он живет среди местных уродов? Либо он чокнутый, либо у него на уме что‑то нехорошее.

Человек, которого они обсуждали, сидел за небольшим столиком на краю рынка: перед ним были разложены пучки свежих трав и дюжина пакетиков с травяными чаями, достоинства которых рекламировались на табличках, написанных от руки. Он определенно был приезжим. Местные жители – ксамбанцы, родившиеся и выросшие в условиях низкой гравитации Реи, были высокими и костлявыми, большинство из них обладали нордической внешностью – бледная кожа, светлые волосы, голубые глаза. Травник был крепко сбитым человеком неопределенного возраста (в конце двадцать четвертого века это означало возраст между сорока и ста годами), ростом не выше Ская Болофо, и кожа его имела цвет старого тикового дерева. Он был совершенно лысым. У него не было даже ресниц. Джек считал, что это его единственная странность, но Марк придерживался иного мнения.

Джек привел своих друзей на продуктовый рынок, потому что считал его кладезем чудес, но Марк и Скай решили, что это вонючая клоака, до предела переполненная народом и, откровенно говоря, весьма примитивная. Сейчас из дрожжей и водорослей можно создать все, что угодно – неужели кто‑то захочет есть мясо настоящих живых животных, вроде рыбы, цыплят и карликовых коз, особенно если их перед этим надо убить? Убить, выпотрошить и бог знает что еще? Они уже несколько часов бродили между прилавками, разглядывая незнакомые цветы, фрукты и овощи, красные, зеленые и золотисто‑коричневые ленты водорослей, аквариумы с рыбой и креветками, птиц и крыс в клетках и бутылки‑виварии, в которых жуки‑олени неуклюже ползали, словно миниатюрные носороги, по джунглям из мха и папоротника. Марк и Скай отпускали ехидные замечания насчет чудных людей и еще более чудных товаров, которыми они торговали, притворялись, что их тянет блевать при виде особенно необычного зрелища, и вообще старались дать понять, что они совершенно иначе понимают развлечения.

– Ты действительно думаешь, что я вообще хочу знать о существовании людей, которые едят подобное? – обратился Марк к Джеку, указывая на проволочную клетку с крысами, покрытыми пятнами, как леопарды, и полосами, словно тигры.

– Мне кажется, они держат их в качестве домашних животных, – объяснил Джек, чувствуя, как уши его горят от смущения – высокая, стройная женщина, стоявшая за прилавком, смотрела прямо на них.

– Когда‑то у меня было домашнее животное, – сказал тогда Марк, встретившись взглядом с женщиной. – Это была смышленая маленькая обезьянка, которая умела сама принимать душ. Совершенно непохожая на этих больных вредителей.

При этих словах Скай чуть не лопнул от смеха, а Джек покраснел еще сильнее.

Все трое, Джек, Марк и Скай, были примерно одного возраста – шестнадцати лет, ходили в одну школу и жили в одном жилом комплексе в новой части Ксамбы, крупнейшего города Реи, второго по величине спутника Сатурна. Их родители были инженерами, сотрудниками охранной службы и дипломатами, приехавшими сюда, чтобы помочь в расширении и реконструкции Внешних Колоний после Тихой Войны. В отличие от большинства городов‑государств в системе Сатурна, Ксамба сохраняла нейтралитет во время Тихой Войны. После окончания войны Союз Трех, который сейчас управлял всеми городами и орбитальными поселениями во Внешних Колониях, поместил основную часть своей администрации на мирной, не пострадавшей от войны Рее и построил новый город над старым.

Спустя пятнадцать лет Ксамба еще продолжала расти. Родители Джека, Марико и Дэвис, были инженерами‑энергетиками и работали на строительстве завода, который был призван преобразовывать остаточное тепло ядра спутника и обеспечивать энергией сотню новых жилых комплексов, фабрик и ферм. Они переехали на Рею всего два месяца назад. За это короткое время Джек успел исследовать большую часть старого и нового города, окончил курсы обращения со скафандром и совершил несколько долгих походов в дикую местность в южной части большого кратера, в котором располагалась Ксамба и от которого она получила свое название. Он даже поднимался на обсерваторию, на вершину большой горы в центре кратера. Хотя Марк и Скай жили здесь гораздо дольше, ни один из них, подобно большинству приезжих, никогда не ступал на поверхность планеты, даже не посещал старый город. Джек горел желанием показать им продуктовый рынок, его любимую часть старой Ксамбы, но сейчас он расстроился из‑за того, что они так грубо посмеялись над ним. Он уже хотел все бросить и предложить уйти, когда Марк заметил травника.

– Это явно прикрытие, – сказал Марк. – Как там у тебя, Скай?

Скай, сосредоточенный на своих очках, ответил, что он работает над этим.

– Может, он шпион. Торговля травами – прикрытие, а на самом деле он ищет террористов и так называемых борцов за свободу. А может, он двойной агент. Может, он перешел на сторону повстанцев, – продолжал Марк, развивая свою небольшую фантазию. – Может, он снабжает наших ложной информацией, чтобы саботировать восстановление. Вот месяц назад в космопорте был взрыв. Говорили, что это несчастный случай, а вдруг кто‑то испортил шлюз и впустил вакуум?

– Это воздух выходит в вакуум, – возразил Джек, – а не наоборот.

– Кому какое дело, куда идет вакуум? – небрежно сказал Марк.

– Неважно, ведь власти заявили, что это был несчастный случай.

Марк поднял брови. Брови были густыми и почти срастались над переносицей. Это был коренастый белокожий парень, с черными, как смоль, волосами и вечно нахмуренным лбом, очень похожий на своего отца‑полицейского. Мать его тоже служила в полиции, отвечала за безопасность в аэропорту.

– Разумеется, они так заявили, но это совершенно не значит, что это на самом деле был несчастный случай. Ну, в чем там дело, Скай? Что скрывает этот парень?

– У меня проблема, – произнес Скай. Пальцы его бешено стучали по груди, и он смотрел в свои очки так сосредоточенно, что казалось, будто он страдает косоглазием.

– Говори, в чем дело, – потребовал Марк.

– Его публичная страница хорошо охраняется. Я был вынужден быстро отступить, прежде чем подняли тревогу. Сейчас я проверяю, не оставил ли я следов, которые могут привести ко мне.

Марк сказал:

– Значит, ты говоришь, что Алгрен Рис – если это его настоящее имя – что‑то скрывает.

Скай пожал плечами.

Глаза Марка засверкали от возбуждения, и он воскликнул:

– Клянусь, вы думали, что я шучу, но у меня с самого начала возникло чувство, что с этим парнем что‑то не так. Толстяк, – так он именовал своего шарообразного и не слишком умного отца, – называет это «нутром чуять». Так вот, мое нутро сказало мне, что с Алгреном Рисом что‑то не то, мой Скай только что подтвердил это, и теперь мы все просто обязаны выяснить, в чем дело. Это наш долг.

Джек хотел было сказать Марку, что не желает ввязываться в его глупые выдумки, но он стремился понравиться новым друзьям (именно поэтому он привел их на рынок), и это желание оказалось сильнее голоса совести. К тому же были школьные каникулы, родители его проводили большую часть времени на строительстве электростанции, в ста километрах к северу от города, и приезжали домой только на выходные, так что Джек был предоставлен сам себе. А поскольку торговец травами Алгрен Рис явно не был ни преступником, ни шпионом, то простая слежка за ним ничем не угрожала.

Следующие три дня Джек следил за Алгреном Рисом, иногда вместе с Марком, иногда в одиночку. Скай Болофо, напуганный после бегства от электронных сторожевых псов Алгрена Риса, отделался неубедительной отговоркой насчет каких‑то дополнительных заданий к новому учебному году. В слежке не было ничего сложного; на самом деле, это оказалось даже занятно. Травник большую часть дня проводил за прилавком на продуктовом рынке либо работал в садике, где выращивал свои растения, а чаще просто сидел у дверей своего жилища, однокомнатной съемной квартиры прямо над рынком, пил чай или самодельный лимонад и наблюдал, как люди идут мимо. Он также любил долгие прогулки, и каждый раз, что Джек следовал за ним, он шел по новому маршруту. За эти три дня Джек узнал о старом городе больше, чем за прошедшие два месяца.

Старый город прятался внутри западной стенки гигантского кратера, и некоторые его помещения имели шестигранные «окна», из которых открывался вид на один из самых прекрасных пейзажей на всех спутниках Сатурна. За террасами оползней и похожими на веера ледниками, на краю близкого, полукруглого горизонта, поднимался центральный пик кратера. Внутри, в старом городе, залы, квартиры, магазины, кафе, мастерские и сады громоздились друг на друга, образуя террасы с отвесными краями. Они были соединены крутыми тропинками, покатыми настилами, канатными дорогами и кресельными подъемниками с длинными узкими парками, лугами и крошечными озерами, расположенными на дне камер. На Рее не было недостатка в воде, поскольку спутник представлял собой ледяной шар диаметром в полторы тысячи километров, образовавшийся вокруг небольшого каменного ядра. Серия узких, длинных озер петляла, соединяя между собой несколько камер; озера кишели яликами и каноэ, которые сновали среди плавучих островов, плотов и понтонов, а главные дороги были забиты велосипедами, рикшами и толпами пешеходов.

Старая часть Ксамбы представляла собой шумное, людное место, и Джек, следуя за Алгреном Рисом по тротуарам, паркам, рынкам, торговым центрам и площадям, без труда смешивался с толпой, несмотря на то, что большинство обитателей города были высокими, худощавыми Внешними Жителями. Они подверглись генетическим модификациям, что позволяло им существовать в условиях почти незаметной гравитации без медицинских имплантатов, необходимых Джеку и другим чужакам. Эти имплантаты не давали их костям превратиться в известковое кружево, сердцам – раздуться от избытка жидкости, подобно переполненным воздухом баскетбольным мячам, и решали многие другие проблемы. Джек даже как‑то набрался смелости и поболтал с женщиной, хозяйкой кафе, в котором Алгрен Рис ел завтрак и ланч; там он узнал, что травник два года назад приехал из Большой Бразилии, где работал спасателем в службе скорой помощи. Казалось, к нему здесь относились неплохо. Он всегда останавливался потолковать с соседями, когда шел по своим делам, долго разговаривал с людьми, подходившими к его прилавку. Он был постоянным посетителем кафе и нескольких баров в различных частях города. По‑видимому, деньги он получал только от торговли травами и травяными чаями и лечения больных животных.

– А это означает, что у него наверняка имеется еще какой‑то источник дохода, – заявил Марк.

– Может, у него какая‑нибудь частная рента.

– У него есть секреты, вот что у него есть. Алгрен Рис. Мы даже не знаем, настоящее ли это имя.

Мальчишки стояли у стойки уличного кафе на продуктовом рынке, потягивая из груш фруктовый сок. Алгрен Рис сидел за своим прилавком в двадцати метрах дальше по проходу, читая книгу (в старой Ксамбе существовала знаменитая традиция печатания книг на бумаге) и совершенно не замечая двух мальчишек, которые наблюдали за ним и обсуждали его; каждый раз, перед тем как перевернуть страницу, он слюнявил палец.

Джек сказал:

– Он травник. Он работает на рынке. Он работает в саду. Он совершает долгие прогулки. Иногда он ходит к людям и лечит их домашних животных. Если у него и есть какие‑то секреты, я не смог их раскрыть.

Он надеялся, что на этом все и закончится, но на лице Марка появилось решительное выражение, и он выставил вперед массивную челюсть, словно бульдог, схвативший кость и не желающий ее выпускать.

– Нам нужно сделать вот что, – сказал Марк. – Нужно забраться к нему в квартиру. Могу поклясться, у него там спрятано множество интересных штук.

Джек попытался отговорить его от этой затеи, но Марк был настроен воинственно. Джек не верил, что Алгрен Рис – шпион, но теперь для него стало делом чести выяснить, кто он на самом деле такой, зачем он приехал в Ксамбу и обосновался среди Внешних Жителей. Джек также вынужден был признаться, что трехдневная слежка за этим человеком обострила его любопытство; и в конце концов мальчикам удалось выработать план, более или менее удовлетворяющий их обоих.

На следующий день, в понедельник, рынок был закрыт. Марк велел Джеку подойти к Алгрену Рису в кафе, где тот ежедневно завтракал, и отвлечь его, пока сам он будет шарить в его квартире.

Джек спросил:

– А как ты собираешься забраться туда?

– Это полицейское ноу‑хау, – ответил Марк. – За меня не волнуйся. Просто держи его в кафе.

Несмотря на то, что Джек разработал неплохой, как ему казалось, отвлекающий маневр, в ту ночь он спал плохо, обдумывая детали своего плана. С каждой минутой затея казалась ему все более глупой и безнадежной, и он был очень утомлен и нервничал, когда рано утром они с Марком ехали на поезде в город. Марк спросил, что Джек везет в коробке, которую он прижимал к груди, и Джек ответил с уверенностью, которой вовсе не чувствовал, что там находится абсолютно надежное средство отвлечь нужного им человека.

– Я отвечу тебе, что это, если ты расскажешь, как собираешься взломать его квартиру.

– Я не собираюсь ее взламывать, я собираюсь туда войти, – фыркнул Марк. – Могу тебе это объяснить, но тогда мне придется тебя прикончить. Ты уверен, что сможешь занять его разговором на полчаса?

Джек постучал по крышке пластиковой коробки; то, что находилось внутри, пошевелилось – это было медленное, неуклюжее движение, и через мгновение все стихло. Он сказал:

– Совершенно уверен.

На самом деле он был как на иголках. Это было гораздо опаснее простого наблюдения за человеком, спешащим по людным улицам города. В том, чтобы идти следом за человеком, не было ничего противозаконного. А вот вломиться в его квартиру – совершенно точно противозаконно. Джека охватило то же тошнотворное чувство приближающегося конца, которое несколько дней мучило его перед тем, как он с родителями сел на лайнер, доставивший их с Земли на Сатурн. Он чувствовал, что скоро совершит поступок, который навсегда изменит его жизнь, и если план провалится, то изменения будут к худшему. Это было очень взрослое чувство, и оно ему сильно не нравилось. Проведя полчаса с Марком, наблюдавшим за квартирой Алгрена Риса из небольшой беседки, образованной ветвями плакучей ивы, Джек последовал за травником в кафе. Он был возбужден до предела, но в то же время ноги у него подгибались, сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Кафе находилось на том же уровне, что и квартира, и представляло собой бамбуковый прилавок, расположенный в тени огромной смоковницы; вдоль прилавка тянулась скамья, на которой могла разместиться дюжина посетителей. На стойке шипела кофеварка, которую хозяйка, седая женщина, похожая на осу, собрала сама по чертежам вековой давности. Здесь подавали блюда, приготовленные из овощей и фруктов, росших в саду за смоковницей, и продуктов, которыми расплачивались клиенты; у жителей старой Ксамбы действовала сложная экономика, основанная на обмене товарами и услугами.

Джек сел рядом с Алгреном Рисом и впервые оказался в непосредственной близости от этого человека. Он спросил у хозяйки свежего сока, поставил пластиковую коробку на прилавок. Затем повернулся к травнику и, стараясь говорить небрежным тоном, заявил, будто слышал о его ветеринарном искусстве.

– Кто вам это сказал? – откликнулся, не поднимая головы, Алгрен Рис, который согнулся над миской овсяной каши, посыпанной орехами и какими‑то семенами. У него оказался сиплый голос с сильным акцентом – это был голос крестьянина из дешевой компьютерной игры.

– Она, – Джек кивнул на хозяйку кафе, которая наполняла блендер кусочками апельсинов и клубники.

– Верно, я сказала, – весело откликнулась женщина и включила агрегат.

– Зайдите ко мне домой, когда позавтракаете, – сказал Алгрен Рис Джеку. – Это сразу за углом, за зарослями черного бамбука. Красная дверь.

Человек медленно продолжал есть свою кашу, положив локти на стойку. Через несколько минут он ее доест. Он встанет, отправится обратно домой и обнаружит открытую дверь…

Джек слегка подтолкнул коробку к человеку и сказал:

– Оно у меня вот здесь.

– Я вижу, – произнес Алгрен Рис, даже не взглянув на Джека. – А у меня здесь мой завтрак.

– Оно принадлежит моей младшей сестре, – продолжал Джек; и эта маленькая ложь легко слетела у него с языка. – Она любит его до смерти, но мы боимся, что оно подохнет.

– Взгляни, Алгрен, – сказала владелица кафе, ставя перед Джеком грушу с соком. – Самое худшее, что может с тобой случиться – то, что ты обогатишь свою карму.

– Для этого нужно намного больше, чем просто вылечить животное, – улыбнулся ей Алгрен Рис.

Женщина улыбнулась в ответ. Они напомнили Джеку его родителей, когда те обменивались шуткой, понятной только им двоим.

– Ну ладно, парень, – согласился Алгрен Рис. – Показывай, что у тебя там.

Это была искусственная черепаха, наполовину живое существо, которое не производило ни экскрементов, ни неприятных запахов и нуждалось лишь в паре часов подзарядки батарей и чашке воды в день. У нее были большие, печальные темные глаза, желтый клюв, мягкий, как рот куклы‑петрушки, и словарь из пятидесяти слов. Цвет и текстуру ее панциря можно было изменять с помощью заражения простыми ретровирусами из примитивного набора, который продавался в комплекте; эта черепаха была покрыта густым розовым мехом. Разумеется, она не принадлежала несуществующей сестре Джека, он взял ее у младшей дочки одного из своих соседей, но она действительно была больна. Мех ее слипался и начал выпадать; глаза были затянуты белой пленкой, мягкий клюв непрерывно жевал, изо рта исходил неприятный металлический запах.

Алгрен Рис осмотрел искусственную черепаху, затем вытащил из кармана своего парчового жилета диагностический карандаш, приподнял ее и вставил инструмент в гнездо, расположенное позади короткой толстой передней лапы.

– Щекотно, – пожаловалась черепаха, слабо пошевелив ногами.

– Это для твоей же пользы, – сказал Алгрен Рис. – Посиди тихо.

У него были небольшие, сильные ладони с аккуратно подстриженными ногтями. На внутренней стороне широких запястий виднелись овальные шрамы; когда‑то там были расположены гнезда для взаимодействия с компьютерами. Он, прищурившись, взглянул на голографическое изображение, возникшее, словно цветок, над верхушкой диагностического карандаша, потом спросил Джека:

– Ты знаешь, что такое прион?

– Чтобы белки работали правильно, их молекулы должны складываться определенным образом. Прионы – белки, которые складываются неправильно.

Алгрен Рис кивнул.

– Инженер‑генетик, создавший эти существа, взял большое количество бесплатного программного обеспечения, и один из миоэлектрических белков, который он использовал, имеет свойство производить прионы. Боюсь, что это произошло с животным твоей сестры. Это автокаталитическая реакция – ты знаешь, что это означает?

– Она распространяется, как пожар. Прионы превращают белки в новые прионы.

Алгрен Рис снова кивнул, вытащил из гнезда диагностический карандаш и посадил черепаху обратно в коробку.

– Миоэлектрические протеины снабжают ее энергией. Если они сворачиваются неправильно, они не могут больше переносить заряд, и когда определенное их количество превратится в прионы, она умрет.

– Вы не можете вылечить ее?

Алгрен Рис покачал головой.

– Лучшее, что можно сделать – это усыпить ее.

Он выглядел искренне огорченным, и Джек ощутил чувство вины. Сейчас Марк вламывается в его квартиру, шарит в его вещах…

– Если хочешь, я могу сделать это прямо сейчас, – предложил Алгрен Рис.

– Сначала я должен сказать сестре.

Алгрен Рис пожал плечами и отстранился от прилавка со словами:

– Сожалею, что не смог помочь тебе, сынок.

– Подождите, – воскликнул Джек; он знал, что Марк сейчас еще в квартире. Когда Рис оглянулся на него, он добавил: – То есть, я хотел спросить вас, как вы выращиваете свои травы?

– Думаю, это ты рассказала ему про травы, – обратился Алгрен Рис к женщине, и та весело пожала плечами.

– Я видел вас на продуктовом рынке, – дерзко сказал Джек. – А потом заметил вас здесь.

Алгрен Рис несколько мгновений смотрел на него. Джека охватило беспокойство, он уже решил, что его раскрыли, но травник улыбнулся и произнес:

– У меня было такое чувство, что я уже где‑то видел тебя. Тебе нравится рынок, а?

– Я интересуюсь биологией, – выпалил Джек первое, что пришло ему в голову, и это была правда. Он хорошо знал биологию, мог, не особенно напрягаясь, решать генетические задачи или сбалансировать простую экосистему, и ему это нравилось. До того, как переехать на Рею, он жил с родителями на восточном побережье Австралии, и, покинув Землю, он сильно скучал по подводному плаванию над изящными коралловыми постройками, по стаям ярких рыб в заливе, по аквариуму, на создание которого у него ушел целый год – это был настоящий миниатюрный риф. Он добавил:

– И я хотел бы узнать, как вы выращиваете травы, которые продаете.

– В грязи, с помощью воды и солнечного света.

– Я не это хотел спросить. Мне интересно, каким образом в низкой гравитации…

Алгрен Рис поднял ладонь.

– У меня встреча, – сказал он. – Подходи к моему лотку, и если я буду не очень занят, мы поговорим.

Он попрощался с хозяйкой кафе, которая с улыбкой попросила его не забывать о ней, и ушел прочь по тропинке. Но не в сторону своей квартиры, а в противоположном направлении, к небольшому фуникулеру, на котором можно было спуститься на пол камеры.

Джеку хотелось спросить у хозяйки, куда он пошел, но он не осмелился. Когда женщина отказалась взять плату за сок («В следующий раз, когда пойдете на рынок, принесите мне несколько кислых апельсинов»), он отправился вслед за Алгреном Рисом; по пути он позвонил Марку, рассказал об их разговоре, о том, что он сейчас делает. Марк ответил, что догонит его, и подбежал к нему у пристани на озере, возбужденный, задыхающийся, как раз когда Алгрен Рис садился в одну из лодок, похожих на лебедей.

– Куда он едет? – спросил Марк.

– Не знаю, – ответил Джек. – Но сказал, что у него свидание.

– С женщиной?

– Понятия не имею.

– А ты действительно с ним говорил?

– Он сказал, что у него встреча, и ушел. Что мне было делать – арестовать его?

– Ничего страшного. Наша миссия увенчалась успехом.

– Ты что‑то нашел. Что это?

– Я был прав – он шпион. – Марк похлопал себя по карману и приподнял густые черные брови. – Сейчас я тебе покажу. Но сначала нам нужна лодка.

У причала было пришвартовано несколько моторных лодок с высокими бортами; они покачивались на длинных, неторопливых волнах, катившихся по озеру. Джек с Марком забрались в одну из лодок; Марк вставил что‑то в толстый сенсорный стержень, торчавший на носу, сказал лодке, что это полиция, велел ей перейти на ручную систему управления и приказал следовать за только что отчалившим яликом.

Когда реактивный мотор взревел, и лодка понеслась к центру узкого длинного озера, Джек спросил:

– Значит, ты именно так влез в его квартиру, да? Отключил автоматическую систему управления?

Он сидел на корме, держа на коленях пластиковую коробку с искусственной черепахой.

Марк, стоявший на носу и державшийся за сенсорный стержень, оглянулся.

– Конечно.

– Наверное, ты украл карту у кого‑то из родителей.

– Скай скопировал карту моей матери, – объяснил Марк.

– Если она узнает…

– Ее не волнует, чем я занимаюсь, если я при этом не попадаю в неприятности. Толстяка тоже. Они слишком заняты продвижением по карьерной лестнице, слишком заняты зарабатыванием денег, – фыркнул Марк. Он стоял спиной к Джеку, но тот различал горечь в его голосе. – Что меня вполне устраивает, потому что когда они заработают достаточно, мы бросим этот мерзкий кусок льда и вернемся на Землю.

Воцарилась тишина. Джек был смущен – он чувствовал, что ненамеренно заглянул сквозь щель в броне из беззаботности и жесткости, окружавшей душу его друга, и увидел там злость, чувство обиды и одиночество. Наконец он произнес:

– Если мы докажем, что Алгрен Рис действительно шпион, родители будут гордиться тобой.

Марк обернулся.

– О, он шпион, это точно. Угадай, что я нашел у него в квартире.

На подобный вопрос было просто невозможно ответить верно, и Джек молча пожал плечами.

Марк улыбнулся дьявольской ухмылкой, сунул руку в карман джемпера и вытащил небольшой серебристый пистолет.

Джек был одновременно возбужден и шокирован.

– Он настоящий? – выдохнул он.

– Разумеется. И к тому же заряжен, – сказал Марк, указывая на небольшой зеленый огонек, мигавший над рукояткой, покрытой перекрестными диагональными штрихами.

Он объяснил, что это рельсовая пушка, которая с помощью магнитного поля стреляет металлическими «занозами», снаряженными взрывчаткой или токсинами, или после попадания в цель выбрасывающими крючья и ножи, которые вгрызаются в плоть. Он играл по сети в «стрелялки», основанные на событиях Тихой Войны, и знал все о многочисленных способах подавления восставших колоний, все об огнестрельном и прочем оружии, которым пользовались обе стороны. Обнаружение пушки не только подтвердило его подозрения относительно Алгрена Риса, но придало ему храбрости и дерзости. Он возбужденно говорил о поимке шпиона во время совершения акта саботажа, о его аресте вместе с сообщником и о том, как заставить их заговорить.

Хотя Джек тоже был возбужден, ему стало ясно, что друг зашел слишком далеко.

– Это не меняет нашего плана, – сказал он. – Мы последуем за этим человеком и узнаем, что он собирается делать, а потом решим, как поступить дальше.

Марк пожал плечами и небрежно заметил:

– Там посмотрим.

– Я хочу сказать, что мы не будем делать глупостей, – настаивал Джек. – Если он действительно шпион, то он опасен.

– Если боишься, можешь уйти хоть сейчас.

– Ничего я не боюсь, – возразил Джек, несмотря на то, что его охватило леденящее предчувствие опасности. – Я просто говорю, что нам надо быть осторожнее, и все.

Лодка, на которой плыл Алгрен Рис, останавливалась три раза; люди выходили из нее, садились новые пассажиры; затем она направилась по каналу, который шел по длинному прозрачному туннелю, соединявшему две камеры. Марк с Джеком следовали за лодкой на расстоянии двухсот метров. Туннель был проложен вдоль края крутого обрыва. Снаружи, на Рее, стояла ночь. Наверху, в черном небе, висел огромный шар Сатурна, похожий на рождественское украшение; тонкие, словно лезвия бритвы, кольца пересекали его испещренный полосами диск, мутный желтый свет заливал террасы, покрытые льдом. Джек откинулся на спинку сиденья; его захватила красота необыкновенного газового гиганта, окруженного желтыми, грязновато‑белыми и розовыми кольцами, покрытыми оборками и замерзшими волнами, и он на десять минут, пока они плыли по туннелю, забыл и о пистолете в кармане Марка, и о преследовании Алгрена Риса.

Туннель закончился; здесь канал впадал в озеро со скалистыми берегами, зажатое между двумя крутыми холмами, которые были покрыты цветущими лугами и рощами деревьев и бамбука. В этой камере не было ни домов, ни мастерских, ни рынков, ни садов, ни ферм. Это было городское кладбище. Подобно всем городам Внешних Колоний, Ксамба перерабатывала своих мертвых. Умерших хоронили в камере‑кладбище, и над ними сажали деревья, чтобы содержащийся в их телах углерод, азот, фосфор и другие полезные элементы снова вошли в круговорот веществ замкнутой экосистемы города. Это было тихое, живописное место, залитое неярким золотым светом летнего вечера. На одном из крутых склонов возвышалась черная пирамида, высеченная из кристаллического железа, встречающегося на астероиде. Она отмечала общую могилу людей, погибших во время несчастных случаев на постройке старого города. На противоположной стороне озера стояла тонкая белая колонна, увенчанная голубым вечным огнем – это был памятник гражданам Ксамбы, жертвам Тихой Войны. Несмотря на то, что город сохранял нейтралитет, во время войны погибло более тысячи его жителей, почти все они были пассажирами или членами экипажей космических кораблей. Они погибли от воздействия нейтронных лазеров, микроволновых разрывных снарядов или электромагнитных мин в первые несколько часов вторжения в систему Сатурна. Кроме этих двух памятников, среди лесов и лугов не было никаких следов присутствия человека; это был миниатюрный девственный лес, в котором свободно жили птицы, олени размером с кошку и панды, похожие на плюшевых медведей.

Лодка причалила у пристани из черного дерева, вход на которую был увенчан китайскими воротами с красными иероглифами; Алгрен Рис и две женщины сошли на берег. Женщины отправились вдоль берега; Алгрен Рис начал подниматься по крутой, белой, как слоновая кость, тропе, которая извивалась среди рощи разросшихся кипарисов.

Когда лодка мальчиков ткнулась носом в пристань, Марк спрыгнул на берег, пробежал через китайские ворота и двинулся вверх по склону. Джеку пришлось напрячься, чтобы догнать его. Они преодолели долгий, утомительный подъем через кипарисовую рощу, пробрались вдоль небольшого ручейка, звеневшего на белых камнях, среди которых чернели глыбы кварца, образовавшегося под сверхвысоким давлением, и последовали за Алгреном Рисом, который пересек полосу сосен. Дальше лежал холмистый участок, поросший пучками жесткой травы, пурпурным вереском и цветущими кустами утесника; склон террасами поднимался и в конце концов почти упирался в голубую куполообразную крышу камеры. Алгрен Рис остановился у памятника погибшим на войне, белой колонны, увенчанной пламенем, поднимавшейся из моря сосен почти к самому крашеному небу, и склонил лысую голову.

Он стоял так более пятнадцати минут, неподвижно, словно статуя. Джек, скрючившийся рядом с Марком за деревом, был уверен в том, что травник действительно пришел на встречу со вторым шпионом. Он решил, что они с Марком случайно обнаружили настоящий заговор, и что, узнав достаточно, они сообщат обо всем властям. Они возбужденным шепотом обсуждали, что сделают, когда появится сообщник Алгрена Риса, и решили разделиться и следить за обоими. Но никто так и не пришел. Над кустами утесника порхали большие серебристые и золотистые бабочки; один за другим кролики выскочили из своих нор и начали грызть траву. В конце концов, Алгрен Рис отвернулся от монумента и двинулся дальше вверх по склону; когда он добрался до вершины, силуэт его на мгновение вырисовался на фоне твердого голубого неба, затем он скрылся из виду.

Джек и Марк рванулись за ним, подпрыгивая на неровном склоне, обходя желтые кусты; кролики бросились врассыпную. Марк быстро обогнал Джека, который еще не до конца освоил бег в низкой гравитации, и с нетерпением ждал его около вершины холма, скрючившись среди камней, покрытых пятнами оранжевого лишайника. Алгрен Рис своим обычным неторопливым шагом спускался на дно оврага к стальной двери, окруженной широкой каймой, раскрашенной желто‑черными предупреждающими полосами – дверь вела в шлюзовую камеру.

– Он идет наружу! – крикнул Марк и бросился вниз по склону; сверкнул выхваченный пистолет. Он выкрикнул предупреждение, приказал человеку остановиться, угрожая выстрелить.

К тому моменту, когда Джек добрался до дна оврага, Алгрен Рис и Марк стояли в нескольких ярдах друг от друга, повернувшись друг к другу лицом. Марк направил пистолет в грудь Рису, но крепкий, безволосый человек, не обращая на пистолет внимания, взглянул на Джека и негромко произнес:

– Скажи своему другу, что он совершает ошибку.

– На колени, – приказал Марк. Он держал пистолет в правой руке, а левой поддерживал запястье. – Встань на колени, положи руки за голову.

Алгрен Рис едва заметно покачал головой.

– По‑моему, это мое оружие. Как ты раздобыл его?

– Просто встань на колени.

– Ты вломился в мою квартиру, пока твой друг… – Он снова посмотрел на Джека, который почувствовал, что краснеет, – отвлекал меня. Зачем все это? Что это за глупые игры?

– Это не игра, – ответил Марк. – Мы знаем, что ты шпион.

Алгрен Рис рассмеялся.

– Заткнись! – рявкнул Марк так громко, что эхо его крика прокатилось среди каменных склонов оврага и голубого бетонного неба.

Джек, прижимавший к груди пластиковую коробку, вообразил, что его друг сейчас пристрелит Алгрена Риса на месте, и вставил:

– Вы сказали, что встречаетесь здесь с кем‑то.

– Так вот в чем дело? – усмехнулся Алгрен Рис. – Да, я навещаю кое‑кого. По понедельникам. Об этом все знают. Дай мне пистолет, сынок, пока у тебя не начались неприятности.

– Ты шпион, – упрямо повторил Марк. – Встань на колени…

Перед глазами у Джека мелькнула смутная тень, его обдало порывом ветра. Марка швырнуло на него, и оба они покатились на землю. Алгрен Рис стоял в ярде от них, держа в руке пистолет. Он был покрыт потом и слегка дрожал, как лошадь после скачек. Он пристально смотрел на мальчишек, и Джека кольнул страх – он испугался, что этот человек сейчас пристрелит его и Марка и сбросит их тела в какую‑нибудь глубокую расщелину на поверхности астероида. Но тот засунул пистолет за пояс своих зеленых холщовых штанов и сказал:

– Когда я служил в военном флоте, моя нервная система была усовершенствована. Это было давно, но еще работает. Идите домой, мальчики. Идите в ваш дивный новый город.[55]Никогда больше не попадайтесь мне на глаза, и я никому не расскажу о том, что произошло. Бегите!

Они поднялись на ноги и бросились бежать.

На обратном пути через озеро Марк выплеснул свое нервное напряжение и стыд, изобретая всевозможные планы и бормоча хвастливые угрозы. Он был зол и напуган. Он жаждал отомстить. Он жаждал выяснить правду. Он жаждал отдать врага в руки правосудия. Он пригрозил Джеку, что если тот хоть одним словом обмолвится о происшедшем, у него будут такие неприятности, от которых он не отделается до конца жизни.

Джек молчал. Он знал, что уже угодил в заваруху. Даже если Алгрен Рис и был шпионом, они ничем не могли ему помешать, потому что сами тоже стояли вне закона. Они вломились в его квартиру, украли его пистолет и угрожали ему. Что будет, если об этом узнают Марико и Дэвис? Что будет, если узнает полиция? Они попали в тупик.

Джек провел следующую неделю под гнетом дурных предчувствий, страха и вины. Когда родители вернулись домой, он старательно избегал их, отказался от предложения совершить путешествие в северные каньоны. Если бы это было возможно, он сел бы на ближайший рейс на Землю, оставив позади весь этот ужасный, кошмарный инцидент. Но такой возможности у него не было, и он большую часть времени проводил у себя в комнате, занимаясь или без энтузиазма возясь с виртуальной экосистемой, которую он конструировал. Иногда он слонялся без дела по ближайшему торговому центру.

Именно там он встретил Ская Болофо, который рассказал ему о том, что затевает Марк. Скай хотел узнать, что так жутко разозлило Марка, и в конце концов он вытянул у Джека все.

– Ух ты. Повезло вам, что этот мужик не донес на вас, – сказал Скай, когда Джек закончил свой рассказ.

– Как будто я этого не знаю.

Они сидели в ресторанном дворике торгового комплекса. Вокруг гомонили люди, шум поднимался через кроны высоких пальм к стеклянному куполу. Скай, разглядывая Джека сквозь свои очки в красной оправе, спросил:

– Как ты думаешь, он действительно на это пойдет?

– Пойдет на что? Что он тебе наговорил?

Только тогда Джек узнал, что Марк твердо решил доказать вину Алгрена Риса и отомстить ему за унизительную сцену на кладбище. Джек попытался дозвониться другу, но Марк не отвечал, и когда Джек отправился к нему домой, никто не открыл дверь. Но к тому времени у Джека уже появились подозрения насчет планов Марка. Каждый понедельник Алгрен Рис ходил на какие‑то свидания. День, когда они проследили за ним до двери шлюза, был понедельник, а это означало, что встреча, скорее всего, происходила где‑то за пределами города…

Джек понимал, что не может рассказать об этом ни своим родителям, ни родителям Марка. Он был так же виновен, как и его друг, и у него тоже начнутся проблемы. Он решил уладить все самостоятельно; и поскольку Марк отказался говорить с ним, нужно поймать его на месте, остановить его прежде, чем он действительно успеет натворить каких‑нибудь глупостей.

Когда он попросил Ская помочь ему, тот сначала отказался, сказал, что он уже представляет, что потом произойдет; Марк орал и на него, он не хочет иметь с этим ничего общего, спасибо… Но он быстро передумал, когда Джек сказал ему, что если Марка схватят, все выйдет наружу, включая клонированную полицейскую карту. Скай уже давно проник в систему видеонаблюдения их жилого комплекса; он сказал, что может загрузить программу незаконного доступа в очки Джека и добавить туда программу распознавания лиц. Таким образом, Джек сможет воспользоваться системой видеонаблюдения, чтобы узнать, куда направляется Марк, если он будет находиться в большом здании или общественном месте. Когда Джек рассказал ему о своих догадках относительно затеи Марка, Скай сказал, что добавит туда искусственный разум, который сообщит Джеку, если Марк окажется поблизости от шлюзов жилого комплекса.

– И это все, большего от меня не жди. Если кто‑нибудь спросит, где ты раздобыл эти штуки, скажи, что сделал их сам.

– Об этом не волнуйся, – успокоил его Джек. – Я понимаю, что сам во всем виноват. Если бы я не потащил вас на рынок и не показал занятного дядьку, торгующего травами…

– Не надо заниматься самобичеванием, – возразил Скай. – Рано или поздно Марк все равно нарвался бы на неприятности. Ему скучно, он ненавидит это место. Вполне очевидно, что вся эта история – просто глупый бунт.

– Ты тоже ненавидишь, – сказал Джек. – Но ты не проникал в чужую квартиру и не крал там пистолет.

– Мне безразлична эта планета и люди, которые на ней живут, – ответил Скай, – но до тех пор, пока меня не трогают и позволяют заниматься своими делами, это не имеет значения. Марк – с ним все наоборот, он как тигр в клетке. Будь осторожен, Джек. Не позволяй ему втянуть себя в какую‑нибудь дерьмовую историю.

Искусственный разум разбудил Джека в понедельник рано утром. Он не снимал очки даже во сне. После того, как ему удалось отключить сигнал тревоги, он какое‑то время лежал в темноте, глядя на искаженное изображение Марка, который сидел в конструкции для переодевания; она собирала вокруг него скафандр. Наконец он проснулся полностью и понял, что все происходит по‑настоящему. Что Марк действительно собрался выполнить свой план.

Главный комплекс шлюзовых камер представлял собой вспомогательную структуру, до которой можно было добраться по длинному наклонному туннелю. Когда Джек подошел к шлюзу, Марка давно уже не было там, но Джек, помня то, чему его учили на курсах, не стал торопиться. После того, как автомат надел на него скафандр, он тщательно проверил, в порядке ли его электронные системы, имеются ли достаточные запасы воздуха и энергии, и только тогда направился к системе из трех камер.

Последняя дверь открывалась на плоский участок пыльного льда, покрытый отпечатками сапог с шипами; он напомнил Джеку снег вокруг подъемника для лыжников на горном курорте, куда они с родителями несколько раз ездили на каникулы. По городскому времени было шесть утра, но снаружи, на Рее, стоял полдень ее долгого дня. Над головой висел «рогами» вверх узкий полумесяц Сатурна, окруженный петлями тонких колец. Солнце блестело холодным алмазным блеском; оно казалось в сто раз менее ярким, чем на Земле. Его лучи заливали наклоненную немного назад башню жилого комплекса, другие башни города и широкий полукруглый обрыв позади них; в бледном свете виднелись гребни беспорядочно нагроможденных ледяных холмов, протянувшихся до самого горизонта.

В обычный день Джека захватила бы красота инопланетного пейзажа, но сейчас тревога гнала его вперед. Он попытался поймать приемник скафандра Марка, но ему это не удалось; очевидно, Марк его выключил. Но это не имело значения. Джек точно знал, куда направляется его друг. Он подошел к стойке, где подзаряжались велосипеды – все они были на месте. Марк не обучался пользованию скафандром, должно быть, он воспользовался клонированной блокировочной картой, чтобы заставить автомат одеть себя. Либо он не знал насчет велосипедов, либо не смог взломать простой код, позволяющий отцепить их.

Они были трехколесными, с толстыми шинами из ромбовидной сетки, низко посаженным седлом и простой системой управления. Джек вскочил на один из велосипедов и поехал по дороге, ведущей к восточному краю старого города. Его охватил оптимизм. Он был на велосипеде, а Марк шел пешком. Он легко догонит его.

Однако дорога уходила к югу и описывала широкий полукруг, огибая поля ледяных обломков и валунов у основания гигантского обрыва, стенки кратера, и Джек быстро понял, что пешком, идя по прямой, можно добраться до цели гораздо быстрее. Слева от него покрытая морщинами равнина, дно кратера, тянулась до группы центральных пиков; справа на фоне серой скалы прозрачные стены камер старого города светились зеленым светом, словно иллюминаторы гигантского океанского лайнера.

Через десять минут Джек заметил среди каменных россыпей у подножия холма движущуюся точку. Он остановил велосипед, увеличил изображение на щитке шлема и разглядел фигурку в белом скафандре, широкими шагами спешившую среди поваленных грязных ледяных колонн размером с дом. Он попытался окликнуть друга, но тот, должно быть, выключил не только радио, но и телефон, и Джек съехал с дороги, намереваясь отрезать ему путь. Сначала ехать было несложно, пришлось обогнуть только несколько глыб, но вскоре местность начала подниматься и опускаться в виде серии длинных холмов, похожих на замерзшие волны, стало больше обломков, упавших с обрывов. Джек постоянно терял Марка из виду и замечал его только тогда, когда он взбирался на гребни «волн», и, попадая в широкие долины между ними, он увеличивал скорость, боясь, что окончательно упустит друга.

Он несся вдоль вереницы валунов, когда впереди, в чернильно‑черной тени, обнаружилась узкая, но глубокая трещина, в которую угодило переднее колесо велосипеда. Велосипед развернулся, Джек нажал на тормоза, все накренилось, и он оказался висящим на ремнях безопасности, лицом к черному небу, на котором светился месяц‑Сатурн, окруженный кольцами. Когда ему удалось расстегнуть четыре пряжки ремней безопасности и выкарабкаться из пут, он проверил целостность своего скафандра и вытащил велосипед из трещины. Сетка с одной стороны была сильно сплющена, вилка переднего колеса погнулась – велосипед больше не мог проехать и ярда.

Тем не менее, костюм был в порядке, сам Джек не был ранен, у него имелся достаточный запас воздуха и заряд батареи, и в случае опасности он всегда мог вызвать помощь по телефону. Но увы, ничего не поделаешь, подумал он, придется следовать за Марком пешком.

Два часа потребовалось ему на то, чтобы преодолеть четыре мили по пересеченной местности. Он спотыкался о кучи камней, карабкался вниз по склонам оврагов и снова поднимался вверх, обходил расселины с зазубренными краями. Иногда впереди мелькала фигура Марка, медленно продвигавшегося вперед. На Земле Джек мог бы окликнуть его, но здесь, в вакууме, до него не донесся бы даже звук ядерного взрыва. В основном ему помогала следовать за Марком навигационная система скафандра. Когда он, наконец, вышел на дорогу, ведущую к шлюзу камеры‑кладбища, он обливался потом, у него болели щиколотки и колени, и он только что перешел на запасной баллон кислорода. Он был уверен, что именно здесь Марк устроит засаду Алгрену Рису. Он медленно, осторожно пробирался среди каменных обломков на краю дороги, прячась в тени и воображая самое худшее. Марка, скорчившегося за валуном с оружием, выкраденным у матери или отца, ожидающего Алгрена Риса…

Но оказалось, что прятаться было не нужно. Фигура в белом скафандре была распростерта на дороге, примерно в двухстах ярдах от двери шлюза. Джек сразу понял, что что‑то случилось, адреналин ударил ему в голову, и он тремя огромными прыжками подскочил к фигурке в белом. На ранце костюма мигал красный огонек – у Марка кончился кислород. Джеку удалось перевернуть тело. Марк бессмысленно смотрел мимо него сквозь покрытый золотой пленкой щиток шлема, невидящие глаза его были полузакрыты, кожа приобрела синеватый оттенок.

Джек включил тревожный маяк своего скафандра и потащил тело Марка к желтой стальной двери шлюза. Он преодолел половину пути, когда дверь открылась, и на пороге показался человек в скафандре.

– Опять вы, дети, – раздался у Джека в наушниках голос Алгрена Риса. – Клянусь, вы меня в могилу сведете.

Три дня спустя, когда улеглась ужасная суматоха, возникшая после того, как Джек и Алгрен Рис притащили тело Марка в камеру‑кладбище и прибыла группа спасателей, после того, как Джек рассказал все Дэвису и Марико, после посещения больницы, где приходил в себя Марк (когда запас кислорода снизился до угрожающего, система скафандра погрузила его в кому и охладила тело, чтобы как можно дольше поддерживать в нем жизнь, но все равно его едва удалось спасти), Алгрен Рис взял его с собой на то место, куда он ходил каждый понедельник.

Они сели на нечто вроде лифта для лыжников, который поднял их на полмили вдоль отвесной стены твердого, как камень, черного льда, к гребню вала, окружавшего кратер. Затем прошли по мосту из стальной сетки вдоль изгиба окаменевшей «волны» к наблюдательной платформе, с которой открывался вид на покрытую кратерами поверхность планеты. Там стоял стальной столб высотой в ярд; в его косо срезанную верхушку была вделана табличка и встроена аудиосистема, которая после нажатия на красную кнопку проигрывала сообщение в наушниках скафандра. Но Алгрен Рис сказал, что не нужно смотреть на надпись или слушать текст, потому что он сам хотел рассказать, зачем приходит сюда.

Было раннее утро, блестящая точка Солнца низко висела над горизонтом, заливая поверхность спутника яркими лучами. Кратеры и пики отбрасывали извилистые тени, но длинная расселина в грунте, которую они пришли увидеть, была ясно видна даже спустя пятнадцать лет и походила на сверкающий меч, разрезающий тени и направленный к западному горизонту.

– Ее звали Роза Люкс, – начал Алгрен Рис. – Она была пилотом небольшого грузового корабля. Одного из тех наемных кораблей, что не больше буксиров – основная часть занята двигателем, крошечный грузовой отсек, кабина размером с гроб. Но она везла в трюме особый груз – мэра города Камелот, с Мимаса.[56]Он был одним из руководителей восстания, положившего начало Тихой Войне. Его город пал, и на Ксамбе ему могли предоставить политическое убежище. Моей задачей было остановить его. Я был тогда пилотом одиночного судна, которое являлось частью пикета, вращавшегося на орбите Реи с целью заблокировать движение кораблей сразу после окончания войны. Когда корабль Розы Люкс засекли, я оказался единственным, кто мог перехватить его, но даже при этом мне пришлось сжечь почти все топливо, чтобы ее догнать. Она была отважным пилотом и спускалась очень быстро; пролетела всего в миле над поверхностью планеты и воспользовалась ее гравитацией, чтобы замедлить движение, затем намеревалась выйти на большую орбиту и приземлиться во время следующего круга. Она направлялась к поверхности, когда наши орбиты пересеклись. У меня была только одна возможность остановить ее, и я все провалил. Я выпустил две ракеты. Одна промахнулась на несколько миль и врезалась в спутник; вторая тоже не попала в цель, но, пролетая в сотне ярдов от корабля, взорвалась. Она не уничтожила корабль, но повредила главный двигатель и изменила его курс. Теперь корабль летел не к космопорту Ксамбы, а к валу кратера – прямо на город.

– И тогда я увидел, что она сделала. Я увидел, как она включила маневровые двигатели и слила топливо из основного бака. Она пожертвовала собой, чтобы спасти город. Все произошло менее чем за пять секунд, она едва не врезалась в гребень вала, но все‑таки миновала его. И разбилась вон там, и погибла. Розе Люкс оставалось жить всего пять секунд, и она воспользовалась этими последними мгновениями, чтобы спасти жизни ста тысяч человек.

– Как это ни странно, мэр Камелота выжил. Он летел в грузовом отсеке корабля, в «гробу», наполненном амортизационным гелем, охлажденный почти как твой друг в своем скафандре. Грузовой отсек прокатился по поверхности два километра, как волчок, но остался в целости и сохранности. Когда мэра оживили, он потребовал убежища. Он до сих пор живет на Ксамбе – женился на местной женщине и заведует городской библиотекой.

Алгрен Рис смолк. Джек смотрел на расселину, освещенную утренним светом, и ждал, когда травник закончит свой рассказ. Он был уверен, что сейчас последует мораль; это была одна из тех историй, что всегда заканчиваются моралью. Но Алгрен Рис, казалось, не собирался продолжать, и, в конце концов, Джек спросил его, зачем он прилетел на Рею.

– После войны я вернулся на Большую Бразилию. Я оставил военную службу и выучился на спасателя, продолжал жить дальше. Мои дети выросли, жена умерла. Я решил в последний раз навестить место, в котором произошло самое напряженное и самое важное событие в моей жизни, и купил билет «туда и обратно». Но когда я оказался здесь, то влюбился в одну женщину. Вообще‑то, ты с ней почти знаком.

– Женщина, которой принадлежит кафе!

– Мы любили друг друга, потом любовь прошла, но к тому времени я уже начал новую жизнь и решил остаться здесь. Однако с самого начала меня привела сюда случайная встреча с другой женщиной – самой смелой из всех, кого я знал. Одно мгновение, одна встреча могут изменить все. Возможно, ты еще слишком молод, чтобы понять это, но мне кажется, то же произошло и с тобой.

Джек обдумал эти слова, подумал о том, что случилось за прошедшую неделю, и понял, что его новый друг прав.

Грег Иган^{14}