Глава 9. – Картина малоприятная, сэр

– Картина малоприятная, сэр. Вы точно хотите взглянуть?

– Да, – без раздумий ответил он бригадиру.

– Ясно. Сейчас я вас отвезу.

– Кто еще в курсе?

– Только начальник смены и тот парень, который обнаружил. Они будут молчать, если вам так надо, – добавил бригадир, покосившись на босса.

Северан Хайдт ничего не ответил.

Под хмурым и пыльным небом они вдвоем сошли с погрузочной платформы у старинного главного здания компании и направились к расположенному рядом автопарку. Там они сели в мини‑вэн с логотипом «Грин уэй энтерпрайзис» – название на фоне распускающегося весеннего листа. Вообще‑то дизайн показался Хайдту издевательски попсовым, но, согласно отчетам, логотип хорошо приняли в фокус‑группах, а значит, эффективность рекламы обеспечена. («Ах, эффективность…» – протянул он со скрытым презрением, однако проект неохотно одобрил).

Он был высоким – шесть футов три дюйма – и широкоплечим. Колонноподобный торс скрывался в сшитом на заказ черном шерстяном пиджаке. В густых вьющихся черных волосах белела проседь, в бороде тоже. Желтоватые ногти были длинными, но аккуратно подпиленными – он отращивал ногти намеренно, а не просто забывал подстричь.

Темные ноздри и глаза казались еще темнее на вытянутом бледном лице, глядя на которое, никто не дал бы Хайдту его пятидесяти шести. По‑прежнему сильный, он почти не утратил юношеской мускулистости.

Мини‑вэн покатил по неприглядной территории – больше сотни акров приземистых построек, мусорных гор, контейнеров, и надо всем этим кружат чайки, поднимается дым, пыль…

Тлен…

Трясясь по ухабам, Хайдт невольно бросил взгляд на возвышающееся в полумиле сооружение. Новое, почти достроенное здание как две капли воды походило на двух своих собратьев, уже давно стоявших неподалеку. Пятиэтажные коробки с торчащими трубами, над которыми колыхалось жаркое марево. В старину мусоросжигательные печи назывались деструкторами, и это викторианское слово Северану Хайдту очень нравилось. Британия первой в мире догадалась получать энергию из городского мусора. Пробный завод запустили в 1870‑х в Ноттингеме, и вскоре сотни печей по всей стране стали перерабатывать тепло в электроэнергию.

Почти достроенный деструктор, выросший на территории предприятия по переработке и утилизации отходов, по сути, мало чем отличался от своих мрачных предков времен Диккенса. Разве что сепараторами и фильтрами для очистки вредных выбросов да большей производительностью. Сжигая полученное из мусора топливо, он вырабатывал энергию, поставляемую (с выгодой для предприятия) в электросети Лондона и пригородов.

Компания «Грин уэй энтерпрайзис» вписала последнюю на сегодняшний день страницу в долгую историю развития переработки и утилизации отходов в Британии. Еще Генрих IV своим указом повелел под страхом штрафа собирать и вывозить мусор с городских улиц. Берега Темзы очищали копающиеся в речном иле беспризорники – ради собственной выгоды, разумеется, а не за государственное жалованье, – а старьевщики продавали шерстяное тряпье на мануфактуры, где из него производили дешевую ткань под названием «шодди». В Лондоне еще в XIX веке нанимали девушек и женщин перебирать и сортировать привозимый мусор. В 1890 году была основана Британская бумажная компания, перерабатывающая макулатуру.

«Грин уэй» располагалась в двадцати милях к востоку от Лондона, далеко за коробками офисных зданий на Собачьем острове, морской миной стадиона «О2», шумными Кэннинг‑Тауном, Силвертауном и доками. Чтобы до нее добраться, нужно было съехать с шоссе А13 и двигаться по направлению к Темзе. Вскоре водитель упирался в узкую, неприветливую, даже отталкивающую дорогу, окруженную лишь низкорослым кустарником и бурьяном, бледным и прозрачным, как кожа умирающего. Полоска асфальта, казалось, вела в никуда, пока не переваливала через пригорок, за которым открывался внушительный комплекс «Грин уэй», окутанный вечной дымкой.

Мини‑вэн остановился посреди этого мусорного царства, у обшарпанного контейнера шести футов высотой и двадцати – длиной. Рядом неловко переминались двое рабочих лет сорока с небольшим в рыже‑коричневых комбинезонах. Приезд владельца компании уверенности им не добавил.

– Ни фига себе! – прошептал один другому.

Хайдт знал, что их пугают его темные глаза, густая борода и внушительная фигура.

И еще ногти.

– Там? – спросил он.

– Там, сэр, – ответил за безмолвствующих рабочих бригадир, которого, судя по надписи, вышитой на комбинезоне, звали Джек Деннисон. – Давай, поторапливайся, не задерживай мистера Хайдта! – подстегнул он подчиненного.

Тот подскочил к борту контейнера и с некоторым усилием открыл широкую створку на пружине. Внутри громоздились горы непременных зеленых мусорных пакетов вперемешку со всяким хламом – бутылками, журналами и газетами, которые люди поленились рассортировать перед отправкой на помойку.

И человеческое тело.

Женское или подростковое, судя по комплекции. Определить было трудно, поскольку смерть настигла этого человека не один месяц назад. Хайдт наклонился и потыкал тело длинным ногтем.

Тело, похоже, все‑таки женское.

Глядя на обвисшую кожу, торчащие кости, на то, что осталось от плоти после совместных усилий крыс и насекомых, Хайдт почувствовал, как учащается сердцебиение.

– Никому ни слова, – велел он двум рабочим.

– Да, сэр.

– Конечно, сэр.

– Подождите там.

Они удалились. Хайдт взглянул на Деннисона, который кивком подтвердил, что рабочие не подведут. Хайдт не сомневался. Здесь работали четко, и «Грин уэй» напоминала скорее военную базу, а не мусороперерабатывающее предприятие. Строжайшие меры безопасности: никаких мобильных телефонов, вся исходящая корреспонденция просматривается, суровая дисциплина. Взамен – высокая, очень высокая, оплата. Как учит история, наемники‑профессионалы обычно сражаются лучше, чем любители‑рекруты, пока не иссякнет денежный поток, разумеется. Но в «Грин уэй» недостатка в средствах не испытывали. Избавление от ненужных людям вещей всегда было, есть и будет делом прибыльным.

Хайдт, оставшись один, вновь склонился над телом.

Человеческие останки здесь обнаруживали регулярно. То рабочие, разгребая строительный мусор в зоне мелиорации, наткнутся на кости викторианской эпохи или на высохший скелет. То в контейнере попадется труп бродяги, которого сгубили непогода и холод или спиртное и наркотики. Иногда встречались погибшие насильственной смертью – их услужливо подкидывали на свалку сами убийцы.

Хайдт никогда не сообщал о подобных находках. Полиция была последней, кого он желал бы видеть у себя в гостях.

И кроме того, зачем расставаться с таким сокровищем?

Запах тлена – похожий на горьковатый запах мокрого картона – у большинства вызывал отвращение, однако Хайдта, всю жизнь занимавшегося отходами, он отталкивал не больше, чем механика отталкивает запах смазки или рабочего скотобойни – запах крови и требухи.

Бригадир Деннисон отошел от смрада подальше.

Длинным желтоватым ногтем Хайдт погладил макушку черепа, с которого слезли почти все волосы, потом провел по скуле, по фалангам пальцев, первыми обнажившимся до кости. Ногти у женщины были длинными – не потому что они растут после смерти, это миф. Они просто кажутся длинными на фоне ссохшихся тканей.

Хайдт неохотно выпрямился, посмотрел на часы, вытащил из кармана айфон и сделал десяток снимков трупа.

Затем, осмотревшись по сторонам, показал на пустующий пятачок между двумя большими мусорными горами, похожими на курганы, под которыми спят павшие воины.

– Скажи, пусть зароют здесь.

– Да, сэр, – ответил Деннисон.

– Только не слишком глубоко, – добавил он, направляясь к мини‑вэну. – И метку оставьте. Чтобы я потом нашел.

Полчаса спустя Хайдт сидел у себя в кабинете и сосредоточенно просматривал сделанные на айфон снимки. Рабочим столом ему служила уложенная на козлы трехсотлетняя тюремная дверь. Наконец он отодвинул трубку и обратил мрачный взор к прочим делам, которых было немало. «Грин уэй» входила в число мировых лидеров в области переработки и утилизации отходов.

Просторный, неярко освещенный офис располагался на верхнем этаже главного здания «Грин уэй» – бывшего мясокомбината 1896 года постройки, переделанного в том стиле, который журналы по дизайну называют «шебби‑шик» – потертая роскошь.

Стены украшали архитектурные сувениры из снесенных его компанией зданий: потрескавшиеся витражи в крашеных облупленных рамах, бетонные горгульи, чучела, барельефы, мозаики. Несколько раз встречался святой Георгий с драконом. И святая Иоанна. На одном из барельефов Зевс, замаскировавшись под лебедя, обхаживал Леду.

Заглянула секретарь Хайдта с письмами на подпись, докладными, директивами на одобрение и финансовыми выписками на ознакомление. «Грин уэй» процветала. Как‑то на конференции по утилизации отходов Хайдт пошутил, что афоризм о том, что в жизни неизбежны две вещи – смерть и налоги, – следует дополнить. Ведь есть еще и избавление от мусора.

Услышав сигнал компьютера, он открыл зашифрованное электронное письмо от зарубежного коллеги. В письме подтверждалось время и место важной встречи, назначенной на завтра, на вторник. Особенно Хайдта взволновала последняя строчка:

Число погибших намечается значительное – около ста. Надеюсь, устраивает.

Вполне. Желание, пробудившееся при первом взгляде на тело, обнаруженное в контейнере, разгоралось все жарче.

Оторвавшись от экрана, Хайдт поднял глаза на вошедшую стройную женщину лет шестидесяти с лишним в темном брючном костюме и черной блузке. Ее седые волосы были подстрижены строгим каре. На тонкой шее висел кулон с большим неоправленным бриллиантом на платиновой цепочке; такие же камни, только в более сложном обрамлении, украшали запястье и пальцы.

– Я одобрила макет, – сообщила она.

Джессика Барнс была американкой, родом из небольшого городка под Бостоном, и очаровательный акцент так и не выветрился из ее говора. Бывшая королева красоты, она познакомилась с Хайдтом, когда работала старшей официанткой в фешенебельном нью‑йоркском ресторане. Они прожили вместе несколько лет, а потом Хайдт взял ее в «Грин уэй» отсматривать рекламу для компании – еще одно занятие, не вызывающее у него самого ни интереса, ни уважения. Однако Джессике удавалось, как ему говорили, время от времени принимать очень удачные решения, идущие «Грин уэй» на пользу.

Только что‑то в ней сегодня не так.

Взгляд Хайдта задержался на лице вошедшей. Точно. Он настоятельно требовал, чтобы Джессика одевалась исключительно в черное с белым и не пользовалась косметикой. Сегодня же на ее скулах розовели едва заметные румяна, а на губах, кажется, помада.

Джессика, перехватив изучающий взгляд, слегка замялась и задышала чуть сбивчивее. Пальцы дернулись к щеке.

Она протянула Хайдту рекламные проспекты:

– Будешь смотреть?

– Не сомневаюсь, что там все в порядке.

– Тогда я отсылаю.

Она вышла из офиса – сейчас пойдет не в маркетинговый отдел, а в уборную умываться.

Хайдт посмотрел в окно на новый деструктор. Он прекрасно помнил о событии, намеченном на пятницу, однако в данный момент его больше занимало завтрашнее.

«Число погибших… около ста».

Под ложечкой сладко засосало.

В интеркоме раздался голос секретаря:

– К вам мистер Данн, сэр.

– Хорошо.

Вошедший через мгновение Найл Данн захлопнул за собой дверь. Они остались наедине. За девять месяцев знакомства Хайдт едва мог припомнить, чтобы на скуластом лице этого долговязого мужчины вспыхивали какие‑то чувства. Северана Хайдта мало интересовали люди, а еще меньше – манеры, но Данн даже его вгонял в оторопь.

– Ну, что там случилось? – спросил Хайдт. После сербского происшествия Данн пожелал сократить телефонное общение до минимума.

Глядя на Хайдта бледно‑голубыми глазами, посетитель разъяснил, что к ним с Кариком, местным подручным, пожаловали незваные гости – двое сотрудников сербской разведки, маскировавшихся под полицейских, и один с Запада, назвавшийся сербам представителем Европейской миротворческой наблюдательной группы.

Хайдт нахмурился:

– Это…

– Нет такой, – спокойно ответил Данн. – Значит, он действовал в частном порядке. Без поддержки и страховки. Сербские агенты наверняка получили от него на лапу – на Балканах с этим просто. А может, конкурент, – добавил он. – Может, кто из ваших партнеров или рабочих сболтнул насчет плана.

Он, разумеется, намекал на «Геенну». Как ни старались они держать проект в тайне, когда в дело вовлечено множество людей из разных стран, полностью исключить возможность утечки и того, что планами заинтересуется какой‑нибудь преступный синдикат, нереально.

– Не хочу преуменьшать риск – противник оказался достаточно умен. Но действовал он в одиночку. Поэтому, думаю, с «Геенной» можно продолжать.

Судя по всему, сербское происшествие его не волновало.

Данн вручил Хайдту мобильный телефон:

– Возьмите. Шифрует надежнее.

Хайдт осмотрел трубку.

– Ты этого западноевропейца хорошо рассмотрел?

– Нет. Там сплошной дым был.

– А Карик?

– Я его прикончил. – На лице читалось то же безразличие, словно он сказал: «Да, прохладно сегодня».

Хайдт обдумал услышанное. Найлу Данну нет равных в умении досконально проанализировать ситуацию. И если этот парень убежден, что волноваться не о чем, Хайдт примет его точку зрения.

– Сейчас я поеду на завод, – продолжал Данн. – Как только получу материалы, ребята все закончат за несколько часов.

Возбуждение, подогретое образом женского тела в контейнере и того, что готовилось на севере, вспыхнуло с новой силой.

– Я еду с тобой, – заявил Хайдт.

Данн помолчал.

– Считаете, нужно? Может оказаться рискованно, – наконец произнес он безразлично, словно распознав мелькнувшее в голосе Хайдта возбуждение. Данн явно полагал, что ничем хорошим решение, принятое на эмоциях, не обернется.

– Значит, рискну. – Хайдт похлопал по карману, проверяя, на месте ли телефон. Вдруг представится возможность сделать еще снимки.

Date: 2015-09-05; view: 326; Нарушение авторских прав