Глава 8. На табличке у двери кабинета на верхнем этаже значилось: «Генеральный директор»

На табличке у двери кабинета на верхнем этаже значилось: «Генеральный директор».

Бонд вошел в приемную, где за аккуратным столом сидела женщина лет тридцати с небольшим, одетая в темный пиджак почти такого же оттенка, как у Бонда, поверх бледно‑кремового топика. Продолговатое царственно‑красивое лицо – и глаза, в которых холодная строгость сменялось сочувствием быстрее, чем переключаются передачи в болиде «Формулы‑1».

– Здравствуй, Манипенни.

– Подожди минутку, Джеймс. Там снова Уайтхолл на проводе.

Спина прямая, ни одного лишнего движения. Гладкая прическа, волосок к волоску. Бонд в очередной раз отметил, что военную выправку не вытравишь – на свою нынешнюю должность референта Эм девушка перешла из британского ВМФ.

В один из первых своих дней в ГМП Бонд, сверкнув ослепительной улыбкой, уселся в ее рабочее кресло.

– Лейтенантом уволилась, Манипенни? Я бы предпочел быть под тобой, а не над, – грубовато пошутил Бонд, покинувший ВМФ в чине коммандера – капитана второго ранга.

Вместо заслуженного отпора в ответ он получил изящное и мягкое:

– Жизнь показала, Джеймс, что любая позиция хороша – при наличии опыта. И я не сомневаюсь, что по этой части мне до тебя ой как далеко.

Быстрый остроумный ответ, обращение по имени и сияющая улыбка раз и навсегда расставили точки над i: Бонду указали на место, при этом открыв возможность для дружеских отношений. Такими они и были – теплыми, близкими, но сугубо профессиональными. (Впрочем, Бонд тешил себя мыслью, что из всех агентов категории «ноль‑ноль» к нему она больше всего неравнодушна.)

– Говорят, тебе там нелегко пришлось? – нахмурилась Манипенни, окинув Бонда взглядом.

– Пожалуй.

Она оглянулась на закрытую дверь в кабинет Эм.

– Ситуация с Ноем очень непростая, Джеймс. Агентурные сообщения так и сыплются. Вчера шеф ушел в девять вечера, сегодня пришел в пять утра. Беспокоился о тебе, – добавила она шепотом.

Лампочка на телефонном аппарате погасла. Манипенни нажала кнопку и произнесла в неприметный микрофон:

– Ноль‑ноль‑семь, сэр.

Она кивнула на дверь, и над притолокой загорелась табличка «Не беспокоить». Загорелась, разумеется, бесшумно, однако Бонду всегда чудился при этом лязг отодвигаемого с той стороны засова, впускающего в средневековую темницу очередного узника.

– Доброе утро, сэр.

Эм ничуть не изменился с той встречи в «Трэвеллерс‑клубе», состоявшейся три года назад, и даже серый костюм на нем, казалось, был тот же. Повинуясь приглашающему жесту хозяина кабинета, Бонд уселся в одно из двух рабочих кресел, стоящих перед большим дубовым столом.

На полу лежал ковер, вдоль стен высились стеллажи с книгами. Вид из окна напоминал, что здание располагается на стыке старого и нового Лондона. Историческая застройка Мэрилебон‑Хайстрит на западе резко контрастировала с металлом и стеклом небоскребов, концептуальных скульптур сомнительного эстетического свойства и хитроумных лифтов на Юстон‑роуд.

Весь этот пейзаж даже в самые солнечные дни выглядел мрачным, поскольку пуленепробиваемые и противовзрывные окна покрывала зеркальная пленка, защищающая от шпионских поползновений, на случай если изворотливый противник исхитрится зависнуть на воздушном шаре посреди Риджентс‑парка.

Эм оторвался от записей и окинул Бонда внимательным взглядом:

– Медпомощь, я так понимаю, не потребовалась.

Ничего не упускает.

– Пустяки, пара царапин.

На столе разместились: желтый блокнот, сложное телефонное устройство, мобильный, эдвардианская латунная лампа и хьюмидор,[2]набитый узкими черными обрезанными сигарами, которые Эм иногда позволял себе выкурить по дороге на Уайтхолл или с Уайтхолла, либо в коротких прогулках по Риджентс‑парку, куда его сопровождали только собственные мысли и двое телохранителей из отдела «П». О личной жизни Эм Бонд знал мало: живет в особняке эпохи Регентства у самого Виндзорского парка, играет в бридж, любит рыбалку и пишет вполне профессиональные цветочные акварели. Ездил он на отполированном до блеска десятилетнем «роллс‑ройсе», который водил представительный капрал морской пехоты по имени Энди Смит.

– Докладывайте, ноль‑ноль‑семь.

Эм не терпел невнятицы и многословия. Эканье, меканье и констатация очевидного были в равной степени неприемлемы. Собравшись с мыслями, Бонд вкратце обрисовал, что произошло в Нови‑Саде, затем добавил:

– Я привез из Сербии кое‑какие улики. Сейчас с ними разбирается Филли, попутно выясняя, какого рода вещество везли в тех вагонах.

– Филли?

Бонд вспомнил, что шеф не любит уменьшительные имена и прозвища, при том что его самого в организации величали исключительно инициалом.

– Офелия Мейденстоун. Координатор из «Шестерки». Если там хоть что‑то можно выжать, она выжмет.

– Ваше прикрытие в Сербии?

– Я действовал «под чужим флагом». На самом верху БИА, в Белграде, про мою принадлежность к ГМП и про цель моего приезда известно, а для оперативников я прибыл якобы из некой британской миротворческой организации. Мне пришлось упомянуть и про Ноя, и про намеченную на пятницу акцию – вдруг оперативникам БИА удастся напасть на след. Но если Ирландец что‑то и выпытал у младшего, ничего существенного ему все равно узнать не удалось.

– Скотленд‑Ярд и «Пятерка» интересуются, не была ли диверсия в Нови‑Саде репетицией аналогичного теракта уже здесь, в Британии. Что, если в Сербии они устроили пробный прогон?

– Я об этом тоже думал, сэр. Но в таком деле особых репетиций не требуется. Кроме того, сообщник Ирландца провернул диверсию за три минуты, а в Британии дороги наверняка устроены посложнее, чем захолустная сербская грузовая ветка.

Кустистая бровь скептически приподнялась, и это означало, что предположение спорное.

– Вы правы, – согласился Эм. – На прелюдию к «Инциденту‑20» не похоже.

Бонд подался в кресле вперед.

– Сэр, я предполагаю немедленно вернуться на станцию прослушивания. Въехать через Венгрию и развернуть операцию по выслеживанию и поимке Ирландца. Прихвачу с собой парочку наших агентов категории «один‑один», разыщем угнанную фуру. Трудновато, но…

Эм покачал головой, откидываясь на спинку своего потертого трона.

– Тут есть небольшая загвоздка, ноль‑ноль‑семь, касающаяся непосредственно вас.

– Вопреки всем утверждениям Белграда, погибший оперативник…

Эм нетерпеливо отмахнулся:

– Да‑да, разумеется, они сами виноваты. Никто не сомневается. Оправдания – признак слабости, ноль‑ноль‑семь.

– Простите, сэр.

– Я говорил о другом. Вчера ночью Челтнем получил спутниковый снимок той фуры, на которой скрылся Ирландец.

– Отлично, сэр. – Значит, расчет на отслеживающее приложение сработал.

Однако, судя по хмурому взгляду Эм, радоваться было рано.

– Примерно в пятнадцати милях к югу от Нови‑Сада фура съехала с шоссе, и Ирландец перебрался в вертолет. Никаких номеров, никакой регистрации, но в ЦПС имеется измерительно‑сигнатурный портрет.

Измерительно‑сигнатурная разведка опирается на высокие разведывательные технологии. Кроме нее бывает еще разведка электронная – если информация поступает из электронных источников (микроволновых или радиопередатчиков); разведка видовая – разведданные, представленные в виде фото или спутниковых снимков; радиоэлектронная разведка, занимающаяся мобильными телефонами и электронной перепиской, и разведка агентурная, «человеческая». Приборы измерительно‑сигнатурной разведки собирают и обрабатывают параметры тепловой энергии, звуковых волн, воздушных потоков, вибрации вертолетных винтов, выхлопа реактивных двигателей, изменения скорости и тому подобное.

– Вчера ночью «Пятерка» получила измерительно‑сигнатурный портрет, совпадающий с портретом того вертолета, на котором сбежал Ирландец.

Вот черт! Если МИ‑5 нашла вертолет, значит, противник в Англии. Ирландец – единственная ниточка к Ною и «Инциденту‑20» – ушел прямиком туда, где Бонд не вправе его преследовать.

– Вертолет приземлился к северо‑востоку от Лондона, – продолжал Эм, – примерно в час ночи. И исчез. Следы потерялись. – Он покачал головой. – Не понимаю, почему Уайтхолл, наделяя нас полномочиями, не мог дать большую свободу действий в пределах нашей же страны. Это ведь несложно. Вот загнали бы вы Ирландца на «Лондонский глаз» или в Музей мадам Тюссо – и что дальше? Звонить девять девять девять? Кругом глобализация, Интернет, Евросоюз – а мы не можем выследить преступника в собственной стране!

Логика, впрочем, понятна. МИ‑5 блестяще проводит расследования. МИ‑6 – мастер «подрывной деятельности» и сбора разведданных за рубежом, ей ничего не стоит, подбросив дезу, развалить террористическую группировку изнутри. Группа международных программ идет еще дальше, временами (хоть и нечасто) отдавая агентам категории «ноль‑ноль» приказ уничтожить государственного врага. Однако проводить подобные операции в пределах Великобритании, при всей их моральной и тактической оправданности, значит дразнить блоггеров и писак с Флит‑стрит. Да и королевские обвинители не преминут сказать по этому поводу свое веское слово.

Политика политикой, но Бонд не собирался бросать «Инцидент‑20». Ирландец задел его за живое, тем не менее Эм он ответил взвешенно и рассудительно:

– Полагаю, сэр, мне ничто не мешает разыскать этого человека и выведать, что они с Ноем затеяли. Я хотел бы продолжить расследование, сэр.

– Отлично. И я хотел бы того же, ноль‑ноль‑семь. Я говорил сегодня утром с «Пятеркой» и с отделом Скотленд‑Ярда по спецоперациям. Оба ведомства готовы отвести вам роль консультанта.

– Консультанта? – горько усмехнулся Бонд, но вовремя сообразил, каких трудов стоило Эм договориться хотя бы об этом. – Спасибо, сэр.

Эм отмел благодарности небрежным кивком:

– Вы будете работать с человеком из Третьего отделения. Некто Осборн‑Смит.

Третье отделение… Британская служба безопасности и полиция ведут вполне человеческую жизнь: появляются на свет, заключают брачные союзы, дают потомство, умирают и даже, как однажды пошутил Бонд, меняют пол. Третье отделение – из числа самых младших на сегодня отпрысков. Некоторым образом соприкасается с «Пятеркой», примерно как подразделение ГМП связано призрачной ниточкой с МИ‑6.

«Внешняя отстраненность…»

В отличие от «Пятерки», обладающей широкими возможностями для разведки и наблюдения, но лишенной бойцов и полномочий на арест, Третье отделение располагает в том числе и последними. «Подразделение 3» – это засекреченная обособленная группа, состоящая из тех, кто в совершенстве овладел высокими технологиями, чиновников и крутых бойцов воздушного и морского десанта, вооруженных по последнему слову техники. Бонда сильно впечатлили последние проведенные ими операции по захвату террористических группировок в Олдеме, Лидсе и Лондоне.

Эм смотрел на Бонда немигающим взглядом.

– Я знаю, ноль‑ноль‑семь, вы привыкли получать карт‑бланш и действовать исходя из собственных соображений. Ваша тяга к независимости себя оправдывала. В прошлом. – Короткое мрачное молчание. – По большей части. Однако здесь ваши полномочия ограничены. Значительно. Я внятно излагаю?

– Да, сэр.

«Прощай, карт‑бланш, – сердито подумал Бонд. – Здравствуй, замызганный карт‑гри[3]».

Еще один хмурый взгляд от Эм.

– Теперь об осложнениях. Конференция по безопасности.

– Конференция?

– Разве вы не читали протокол брифинга с Уайтхолла? – с раздражением спросил Эм.

Административные протоколы о внутриправительственных делах Бонд и в самом деле не читал.

– Виноват, сэр.

Эм прищурился.

– В Британии насчитывается тринадцать органов службы безопасности. Возможно, с сегодняшнего утра стало больше. Главы «Пятерки», «Шестерки», СОКА, Объединенного аналитического центра по борьбе с терроризмом, Антитеррористического отдела полиции, Военной разведки – и я в том числе – соберутся на три дня в Уайтхолле ближе к концу недели. Ах да, еще ЦРУ и несколько гостей с континента. Будут брифинги по Исламабаду, Пхеньяну, Венесуэле, Пекину и Джакарте. И непременно заявится какой‑нибудь молодой аналитик в гарри‑поттеровских очочках, продвигающий теорию, что исландский вулкан разбудили чеченские боевики! Очень некстати вся эта канитель. – Он вздохнул. – Связи со мной практически не будет. Ответственным за операцию «Инцидент‑20» остается начальник штаба.

– Да, сэр. Я с ним свяжусь.

– Приступайте, ноль‑ноль‑семь. И помните: вы действуете в Великобритании. Считайте ее новой, незнакомой для себя страной. Что означает: Бога ради, помягче с аборигенами!