Недостающие звенья

В породных слоях, уходящих вглубь геологической колонки, можно найти многие сотни окаменелостей черепах; есть среди них просто гиганты, более трех метров длиной. А вот глубже самой нижней черепахи вам не найти эволюционных звеньев между черепахами и их предполагаемыми ящероподобными эволюционными предками. Черепахи — весьма своеобразный вид, и появляются они в летописи окаменелостей внезапно, без всяких переходов. То же самое можно сказать и о безобразных летающих рептилиях, называемых птерозаврами, а также об ископаемых летучих мышах и многих других группах животных, подобных тем, что неожиданно возникают во время кембрийского взрыва (Рис. 5.1). Проблема, которую ставит перед эволюционной теорией кембрийский взрыв, заключается не только в том, что откуда ни возьмись появляется множество типов животных, причем за очень короткий срок; не меньше вопросов вызывает тот факт, что ниже кембрийского взрыва нет никаких окаменелостей, которые представляли бы собой промежуточные формы, из которых все эти животные могли развиться. Столь же внезапно в летописи окаменелостей появляются и другие группы ископаемых организмов. Опять же, если они действительно возникли в результате эволюции, то мы должны натыкаться на окаменелости разного рода промежуточных форм, залегающие в нижних слоях и постепенно приведшие к образованию большого числа типов.

Чарльз Дарвин был в курсе этой проблемы и откровенно признавал ее в своем знаменитом труде Происхождение видов: «Число промежуточных видов, существовавших на земле прежде, должно быть воистину огромным. Почему же всякая геологическая формация и всякое напластование не кишат подобными промежуточными звеньями? Геология безусловно не дает никаких оснований для подобной четко выстроенной органической цепочки; и это, скорее всего, самое очевидное и самое веское возражение, которое может быть выдвинуто против моей теории»⁶⁴. Далее Дарвин объясняет наличие этой проблемы крайним несовершенством геологической летописи. Он говорит об отделах геологической колонки, которые отсутствуют во многих регионах Земли, и попутно упоминает о поразительном свойстве слоев, лежащих ниже этих пробелов: они не несут в себе никаких следов воздействия времени. Тем самым он нечаянно ставит под вопрос те самые продолжительные эпохи, что так необходимы для медленного эволюционного процесса, который он отстаивает. О пробеле в геологической колонке можно утверждать на том основании, что в ней отсутствует тот или иной отдел (в частности, характерные для него окаменелости), который наличествует в других участках земной коры. А вот Дарвин говорит о «многочисленных случаях в летописи, когда формация бывает согласующимся образом покрыта, через огромный промежуток времени, другой, более поздней формацией без подстилающего пласта, претерпевшего за это время какой-либо износ»⁶⁵. Под «согласующимся образом» Дарвин подразумевает, что слой, находящийся непосредственно под пробелом, который как будто должен быть гораздо древнее, и гораздо более молодой слой над пробелом лежат плотно прилегая друг к другу. Гладкий подстилающий слой свидетельствует о том, что «огромного промежутка времени», на который он рассчитывает, попросту не было, поскольку нет никаких следов разрушительного воздействия времени, а именно неравномерной эрозии. Геологи называют эти значительные пробелы, где граница между пластами неразличима или же отсутствуют признаки эрозии, псевдонесогласиями; а если такие следы все-таки наблюдаются, то их иногда называют эрозионными параллельными несогласиями. Отсутствие «износа» в этих плоских пробелах затрудняет их обнаружение, и здесь не обойтись без тщательного изучения окаменелостей. Ничто в этих напластованиях не указывает на пробел, но их обилие и плотность прилегания поднимают серьезный вопрос о том, были ли вообще эти долгие геологические эпохи, на которые указывают в том числе и замысловатые методики радиометрического датирования, нередко используемые для того, чтобы подтвердить обоснованность этой концепции⁶⁶.

Адам Седжвик, профессор геологии Кембриджского университета, у которого в свое время учился Дарвин, не имел ничего против продолжительных геологических эпох, но испытывал очень серьезные сомнения по поводу эволюции. Он не позволил Дарвину развить идею, будто пробелы в напластованиях, где нет никаких следов износа подстилающего слоя, соответствуют огромным промежуткам времени. Дарвин пытался истолковать их как участки морского дна, но это объяснение не соответствует ни окаменелостям, ни горным породам, которые мы находим в этих пробелах. В своей критической статье, опубликованной в журнале The Spectator, Седжвик, не стесняясь в выражениях, отмечает, что «нельзя свить хорошую веревку из воздушных пузырей», а, говоря о пробелах, вопрошает: «Есть ли хоть одно доказательство, указывающее на огромный период геологического времени, которым можно было бы объяснить эти изменения?… Физические данные указывают на то, что такого периода не было. Чтобы подкрепить свою безосновательную теорию, Дарвину потребовалось бы огромное число эпох, от которых не сохранилось никаких соизмеримых материальных памятников»⁶⁷. Эту проблему можно легко проиллюстрировать на примере Большого Каньона (Рис. 5.2, нижняя стрелка), где отсутствуют ордовикский и силурийский периоды, охватывающие более 100 миллионов лет, при этом подстилающие слои сохранили лишь очень незначительные следы эрозии. Существует целый ряд других пробелов в напластованиях Большого Каньона, но, как вы можете видеть, все слои в этой части геологической летописи очень плотно прилегают друг к другу. Бросается в глаза необъяснимый контраст между плоским подстилающим слоем в этих пробелах и весьма неравномерными очертаниями самого Большого Каньона. Большой Каньон представляет собой яркий пример неравномерной эрозии, но в этих пробелах сколько-нибудь значительной эрозии мы не наблюдаем⁶⁸. А ведь эрозия за такие сроки должна оказывать просто разрушительное воздействие. Если взять за основу средние темпы эрозии земных континентов, то их поверхность за 100 миллионов лет должна была бы понизиться на три километра, а это в два раза глубже Большого Каньона⁶⁹! Упомянутая Седжвиком проблема с отсутствием материальных свидетельств в пользу долгих периодов, которые якобы соответствуют пробелам в напластованиях, так и осталась нерешенной⁷⁰. Любое сокращение шкалы стандартного геологического времени оставляет еще меньше места для крайне маловероятных событий, постулируемых теорией эволюции. Так что данные, связанные с пробелами в напластованиях, служат веским аргументом в пользу библейской модели происхождения.

Спустя почти полтора века после Дарвина у научного сообщества по-прежнему есть все основания выражать обеспокоенность по поводу отсутствия промежуточных ископаемых форм. С тех пор было найдено множество окаменелостей, и основные типы и отряды по-прежнему появляются в породных напластованиях внезапно, без каких-либо следов продолжительного эволюционного развития от различных предков. Некоторые исследователи признают наличие этой проблемы. Прославленный палеонтолог Роберт Каррол, будучи сторонником эволюционной теории, указывает: «Окаменелости по идее должны демонстрировать последовательный ряд постепенно меняющихся форм, связывающих друг с другом все виды и все основные группы живых существ в один почти неразрывный спектр. Увы, большинство хорошо сохранившихся окаменелостей вполне укладываются в относительно небольшое число основных групп, как и существующие ныне виды». Говоря об отличительных чертах разнообразных видов цветковых растений, он отмечает, что «постепенную эволюцию представителей этих групп просто невозможно подтвердить документально»⁷¹. Рассуждая о взаимосвязи между палеонтологией и биологией, Дэвид Киттс из Оклахомского университета замечает, что, «несмотря на громкие обещания палеонтологии стать средством, позволяющим “увидеть” эволюцию, она причиняет эволюционистам немало неприятностей, самая серьезная из которых — это наличие “пробелов” в летописи окаменелостей. Эволюция требует промежуточных форм между видами, а палеонтология бессильна их предоставить»⁷². Палеонтолог Т. С. Кемп из Оксфордского университета подтверждает существование данной проблемы, заявляя, что «имеющиеся в наличии окаменелости никак не укладываются в рамки постепенного эволюционного процесса. Лишь очень немногие ископаемые выстраиваются в линию из четко просматривающихся промежуточных форм, связывающих предков с потомками»⁷³. Он высказывается в пользу целого ряда возможных объяснений, увязывающих эволюционную теорию с данными летописи окаменелостей.

Некоторые эволюционисты вроде Стивен Гулда из Гарварда предполагают, что эволюция продвигается вперед маленькими скачками, не оставляя после этих быстрых качественных скачков серьезных следов в летописи окаменелостей (так называемая модель прерывистого равновесия). Однако эта модель по сути не решает тех проблем, которые ставит перед эволюцией летопись окаменелостей, поскольку отсутствие промежуточных форм более всего бросается в глаза на уровне основных групп, таких, как типы животных, а в растительном мире эта проблема стоит еще острее. В больших пробелах между основными группами организмов мы вправе ожидать наибольшее количество эволюционных промежуточных форм, эти пробелы покрывающих, а как раз их-то там и нет⁷⁴. Там, где должно быть множество мелких скачков, летопись практически, если не абсолютно, пуста. Несмотря на это, некоторые эволюционисты, включая деятелей Национальной Академии наук, утверждают, что многие пробелы удалось заполнить⁷⁵. Их утверждения не имеют под собой серьезного основания. Нужно иметь в виду, что обнаружение той или иной промежуточной формы еще не указывает на эволюцию; вполне может быть, что это очередной организм, появившийся на свет в результате творения и обладающий чертами, которые эволюционисты склонны интерпретировать как промежуточные.

Многие эволюционисты как будто не отдают себе отчета в тех трудностях, которыми чревата для них летопись окаменелостей. Они указывают на отдельные случаи промежуточных органов или форм. Но этого крайне мало, чтобы показать, что эволюция действительно имела место. К настоящему времени ученые идентифицировали многие миллионы окаменелостей, выделив более четверти миллиона различных видов. И чем больше таких находок, тем определеннее становится отсутствие промежуточных форм. При таком количестве выявленных видов по крайней мере некоторые должны по логике вещей представлять собой промежуточные формы, и ученые упоминают несколько примеров. Но эти немногочисленные исключения не решают проблемы, стоящей перед эволюционной теорией. Да и основная их часть — не настоящие промежуточные формы, а так называемые мозаики, в которых организм демонстрирует несколько характеристик, присущих двум группам, которые он якобы объединяет, но каждая такая черта, например, перо или лодыжка, представляет собой полностью развитую, а не промежуточную структуру.

Если эволюция действительно имела место, со всеми ее многочисленными неудачными и немногими успешными попытками развития на протяжении миллиардов лет, то мы вправе рассчитывать на устойчивую последовательность промежуточных форм, а не на редкие и сомнительные исключения. Эта устойчивая последовательность должна быть особенно очевидна в геологической колонке непосредственно под теми напластованиями, где неожиданно возникают основные группы в виде кембрийского взрыва или внезапного появления современных млекопитающих и птиц. Там, где должны быть тысячи промежуточных форм, по сути дела нет ни одной⁷⁶. Чарльз Дарвин был абсолютно прав, когда вопрошал: «Почему же всякая геологическая формация и всякое напластование не кишат подобными промежуточными звеньями?»⁷⁷

Несколько слов в заключение

Вопрос о том, как происходило развитие жизни на Земле в прошлом, влечет за собой целый ряд других вопросов, в том числе и вопрос о существовании Бога, а также о том, как функционирует такая важная отрасль человеческой деятельности, как наука. Мы имеем дело с обилием противоречащих друг другу заключений, касающихся временных рамок, в которых существует наш мир. Наука предлагает нам концепцию катастрофизма, поначалу широко принятую, затем отвергнутую и, в конце концов, вновь воскресшую.

Сколько миллионов или миллиардов лет вы отводите на эволюцию, большого значения не имеет. Все равно никаких геологических эпох, сколько бы их ни было, на нее не хватит. Если же вы верите в творение⁷⁸, то всемогущий Бог временными рамками не связан, да Ему и не нужно много времени, чтобы сотворить мир. С другой стороны, эволюция требует гораздо больше времени, чем у нее есть. У нее нет времени даже для того, чтобы получить одну-единственную заданную белковую молекулу в огромном первобытном бульоне, не говоря уже об эволюционном развитии всех разнообразных форм жизни от микроба до кита.

По всему видно, наука далека от того, чтобы искать Бога. Нынешний идеализм стоит на страже натуралистической эволюции. Пренебрежение к выводам, на которые наталкивает летопись окаменелостей, будь то слишком короткий срок, который отводит геологическая колонка на возникновение жизни, кембрийский взрыв или отсутствие промежуточных форм между основными группами живых существ, — все это свидетельствует о том, как легко может наука манипулировать научными данными. Не теми ли же самыми соображениями руководствуется наука, когда игнорирует свидетельства в пользу существования Бога? В последующих главах мы уделим особое внимание некоторым ее специфическим свойствам.