Глава 11 Владычица источника

Беббанбург с лихвой оправдал ожидания Джека. На рыночной площади толпились торговцы и скот. Плетельщики веревок, кожевники и кузнецы выставляли свой товар. Площадь обрамляли прилавки с шерстяными тканями, пряжками для поясов, ножами, железными сковородками и глиняной посудой, и тут же – клетки с вьюрками, зябликами, голубями и горлицами, предназначенными кому-то на ужин.

– Украшения под стать самой королеве, – зазывал ювелир, демонстрируя усеянную гранатами брошь.

Проезжая мимо на Ромашке, Люси одарила мастера улыбкой.

– Клянусь Владычицей, девчушка прехорошенькая – глаз не оторвать! – заметил ювелир помощнику, и оба проводили девочку восхищенным взглядом.

Пега брела следом, понурив голову, чтобы скрыть родимое пятно, но тощую, костлявую фигурку никуда не спрячешь. Ювелиры отвернулись; один даже сплюнул через плечо, чтобы отвести сглаз. На поросшей травою лужайке торговец варил лук в железном котле, вылавливая готовое лакомство щипцами и раскладывая рядком на столе. Бард купил целую дюжину, и паломники с аппетитом набросились на горячие, дымящиеся луковицы с солью.

– Восхитительно, – проговорил отец, облизывая пальцы. – Кто бы мог подумать, что лук такой вкусный?

– Это все весенний воздух, – промолвил Бард.

– И толпы народу, – подхватил брат Айден. – Обожаю, когда вокруг люди. А посмотрите вон туда! Видите очертания Святого острова?

Джек, сощурившись, вгляделся вдаль и различил на темно-серой глади моря смутную тень. Это там Олав, и Руна, и Свен Мстительный, и Эрик Красавчик – и да, Торгиль тоже – перебили ни в чем не повинных монахов. Трудно поверить, что его друзья совершили подобное зверство, однако ж это так. И он никогда им этого не забудет.

– Как можно прощать людей, которые творят зло? – проговорил мальчик вслух.

Если брата Айдена и удивила смена темы, он ничем этого не выказал.

– Нам должно прощать врагов наших. Если кто нас ударит, должно подставить ему другую щеку. В итоге итогов Господня благость восторжествует.

Ладно, кабы речь шла только о пощечинах, размышлял про себя Джек. Но ведь викинги не просто оплеухи отвешивают, они ж заодно и головы отрубают.

– Лучше вообще не позволять себя бить, – посоветовал Бард. – А теперь надо бы найти ночлег. Ты, Айден, толпу, может, и любишь, да только воры и карманники здесь с тобою солидарны.

– К вечеру мы доберемся до гостиницы при монастыре Святого Филиана, – отвечал монашек.

– Для вас – в самый раз, – отозвался Бард. – Но таким, как я, святые отцы обычно не рады. Я заночую в Дин-Гуарди. Там меня тоже терпеть не могут, зато боятся.

Чем дальше шли паломники, тем более жалко выглядели окрестные дома: низкие, приземистые, с просевшими соломенными крышами. За обветшалыми оградами ютились крохотные садики. Справа возделанные поля сменялись полосой песка, а еще дальше, на скалистом уступе, далеко вдающемся в море, высилась громадная крепость.

Ее башни, сложенные из темного, неровного камня, расползлись по солнечному побережью точно лоскут ночи. Особенно внушительно выглядела изгородь из древних тисовых деревьев, что воздвиглась между паломниками и крепостью. Деревья росли плотным строем – ни дать ни взять стена. У Джека по спине пробежал неуютный холодок – бог весть почему.

Бард нахмурился: похоже, этот вид ему тоже не пришелся по сердцу.

– Вот она – крепость Дин-Гуарди, – проговорил старик. – Стоит тут с незапамятных времен. Говорят, ее построил кто-то из древних богов.

– Что за древние боги? – переспросил Джек.

– Хранители полей, земли и деревьев. Те, что были здесь еще до прихода людей. Ныне они по большей части уснули, и это к лучшему.

– А кто там живет сейчас, господин? – полюбопытствовал Джек.

– Король Иффи.

– Настоящий король? – воскликнул Джек.

Воображение тут же нарисовало ему пышный двор, и рыцарей, и гордых скакунов, и стяги…

– Иффи – человек жестокий и грубый. В Дин-Гуарди детям не место, так что тебе и впрямь лучше остаться в монастыре. – Бард рассмеялся. – Зато стол у Иффи преотменный, а пощекотать королю нервы всегда приятно.

Спустя какое-то время дорога свернула в сторону от побережья на цветущий луг и пролегла вдоль быстрого ручья. Отряд сделал небольшой привал, чтобы Ромашка отдохнула, и Люси с Пегой зашли по колено в воду, смыть дорожную пыль.

– Здесь мы расстанемся, – объявил Бард. – Я буду ждать вас здесь поутру третьего дня. На изгнание демона у отца Суэйна времени вполне достанет. И, Джек…

Мальчуган вскинул глаза: в словах старика послышались непривычно строгие ноты.

– Только не натвори глупостей. Помни, откуда твой посох, и… ну, в общем, ты и сам знаешь, о чем я толкую.

Джек отлично все понял, хотя ему и казалось, что поводов для беспокойства у Барда нет. Джеков посох, точное подобие более могущественного посоха Барда, некогда призвал огонь из самого сердца Ётунхейма. Он по сей день пульсировал волшебной силой – еле уловимо, что правда, то правда, и все же осязаемо. Джек пытался проделывать с помощью посоха всякие интересные вещи: ну там камень в небо закинуть или изменить течение реки, – но удалось ему разве что выгнать мышей из закромов для зерна.

– Надо бы пойти с ним, – промолвила Пега, глядя вслед уходящему Барду.

– Он способен сам о себе позаботиться, – возразил Джек, досадуя, что не ему первому пришла в голову эта мысль. – Он сражался с Фрит Полутролльшей, а ведь она была куда опаснее этого Иффи.

– Гадюка меньше волка, а ужалит – помрешь, – парировала девочка.

– Вот он – монастырь Святого Филиала! – воскликнул брат Айден, указывая на светлый проблеск позади сосновой рощицы на холме.

За темно-зелеными ветвями сияла ослепительно белая стена. У Джека дыхание перехватило от восторга. А подойдя еще ближе, он разглядел, что на самом-то деле это целое скопление зданий и все сияют белизной.

– Красота какая! – охнул мальчик.

– Верно, красота, – довольно заулыбался брат Айден. – Братья все стены известкой выбелили.

А Джек между тем завороженно разглядывал монастырские строения. Обитель так и бурлила жизнью. Целые семьи дожидались у входа, пока их впустят; монахи бегали с распоряжениями туда-сюда, рабы таскали дрова.

«Рабы? – потрясение осознал Джек. – Здесь? Но как можно?!!»

Очень скоро брат Айден договорился о месте в гостинице: это помещение было поделено на комнатки с помощью передвижных перегородок. Кто-то из монастырских рабов позаботился о постелях для гостей: принес охапку сухого вереска.

При всей красоте внешних стен, внутри стояла вонь – надо думать, потому что отхожее место находилось как раз в дальнем конце здания. В помещении было сыро и холодно; свет проникал внутрь только через открытую дверь.

– Вот уж не знал, что монахам разрешается иметь рабов, – промолвил Джек.

– Только тех, что утратили свободу в наказание за какое-то преступление, – возразил брат Айден. – Служение церкви идет на пользу их душам.

Джек оглянулся; ощущение было такое, словно в монастыре не так давно закончилась великая битва. Все рабы несли на себе отметины прежних наказаний: кто весь покрыт шрамами от ударов плетью, у кого уши отрезаны, у кого ноздри вырваны. У двоих отсохли руки – из-за испытания огнем, как объяснил брат Айден.

– Им нужно было пронести брусок раскаленного железа на расстояние девяти шагов или погрузить руки в кипяток и достать со дна камень, – растолковал монах. – Потом рану перевязывают. Если она не загноится за три дня, человека объявляют невиновным. По всей видимости, это не их случай.

Джек посмотрел на изувеченные руки рабов, и мальчика затошнило.

– Это милосердная кара, – объяснил монашек. – Куда чаще воров предают смерти.

– Ничего милосердного тут нет, – буркнула Пега себе под нос.

Паломники встали в очередь у комнаты аббата, чтобы назначить время для экзорцизма Люси. За столом сидел молодой монах: он записывал имена, жалобы и предполагаемый способ оплаты. Недужных обычно сопровождали все домашние: кого-то – утешения и поддержки ради, а кого-то приходилось усмирять. Один все выкрикивал непристойности; дабы больной не повредил никому, его закутали в одеяло.

Чтобы Люси не испугалась буйнопомешанных, отец взял девочку на руки. Когда очередь наконец дошла до них, писец за столом заметил:

– Понимаю, зачем вы эту привели. Она ж страшна как смертный грех.

– Дело не в ней, – возразил брат Айден, заслоняя собою Пегу. – Дело в малышке. Мы опасаемся, что она одержима демоном.

Писец, улыбнувшись, погладил Люси по волосам.

– С трудом в такое верится.

– Она видит то, чего нет, и вбила себе в голову, будто она – принцесса.

– Конечно, принцесса, – надула губки Люси.

– По мне, так причуда вполне безобидная, – усмехнулся писец, – но я вас запишу на через полчаса после заутрени. А чем вы заплатите за лечение?

Брат Айден вытащил небольшой мешочек и извлек на свет тонкие кисточки из куньего меха и флаконы с яркими красками.

– Я был мастером-художником на Святом острове.

– О! Но это значит, что… Ох, неужели? Отец Суэйн будет в восторге! Это ведь секретные рецепты.

– Именно.

Джек с любопытством разглядывал брата Айдена. Мальчуган впервые слышал о том, что монах – персона настолько прославленная.

– Вас сейчас же примут – сей же миг, безотлагательно! – суетился юнец. – Вы, все! Уходите прочь! Позже вернетесь, – велел он ожидающим в очереди.

Двое монастырских рабов отошли от стены и угрожающе двинулись к недужным и их родственникам.

– Заходите же! – позвал писец, отпирая дверь.

Брат Айден, Джек, Джайлз, Люси и Пега оказались в живописном внутреннем дворике в окружении высоких белых стен и розовых кустов. В центре дворика бил фонтан; вода с шумом изливалась в каменную чашу. А уже оттуда переливалась в специальный желоб и утекала прочь через дыру в стене.

– Вот это – настоящий источник Святого Филиана, – объяснил молодой монах. – Но чтобы исцелять толпы страждущих, его недостаточно. Мы отвели воду в купель пообширнее. Во времена наибольшего наплыва паломников мы можем лечить сотни и сотни людей.

И, пригласив гостей присаживаться и полюбоваться розами, писец исчез в одной из дверей.

Отец спустил Люси с рук, и она тут же побежала к бурлящему источнику. Джайлз поспешно подхватил ее снова.

– Нельзя играть с фонтаном, родная. Фонтан принадлежит святому Филиану, – пожурил отец.

– Еще чего! Это вот ее фонтан. – И Люси указала на некую точку близ каменной чаши.

– Тише, ягненочек мой, не надо злить святого.

Люси, уютно устроившись на руках у отца, не сводила глаз с выбранной точки. Джек пожалел, что рядом нет Барда: с помощью его плаща они бы непременно словили загадочное существо. В том, что Люси действительно что-то видит, мальчуган не сомневался.

Джек осторожно подошел к источнику. Ничего; вот только вдоль края благоухают алиссум и лаванда. Над двориком разливалось густое благоухание; над цветами роились пчелы. И однако ж было там что-то еще. Джек чувствовал, как подрагивает воздух, ощущал присутствие некоего существа, проблеск, мелькнувший слишком быстро для человеческого взора.

Посох загудел в руке Джека. А еще слух его уловил не то журчание, не то бормотание – совсем тихое, слов не разобрать; но оно то нарастало, то замирало, словно человеческая речь.

– Явись, – прошептал мальчик. – Покажись, дух этого места. Оставь тень позади, выйди в свет дня. Заклинаю тебя деревом, водою и камнем.

Позади фонтана воздух словно затрепетал и поблек: так теряют четкость луга, когда с моря накатывает туман. И впрямь – сгустилось что-то вроде туманного марева, но только на небольшом пространстве. Вихревая дымка лениво плыла по кругу, понемногу обретая отчетливость, – и вот наконец Джек разглядел в ее середине смутную фигуру.

То была дама в белом платье, воплощение нездешней, утонченной красоты; ступала она легко и невесомо, не приминая цветов. Волосы – что бледное золото, кожа – светлее лунного света. Вот она шагнула к спутникам Джека, поманила их рукой. Отец даму не видел, равно как и Пега. Брат Айден неспокойно переминался на месте. Люси не сводила с дамы глаз.

Дама обернулась, увидела Джека. Резко взмахнула рукой – и грудь Джека пронзила внезапная боль, точно стрелой ударило. Посох выпал из его руки. Небо выгнулось дугой – и мальчуган рухнул навзничь.