Глава 19. Кассандра настояла, чтобы я в душ я пошла первой – моя идея, мой номер и мое непонятное сновидение, без которого вообще ничего бы этого не было

Кассандра настояла, чтобы я в душ я пошла первой – моя идея, мой номер и мое непонятное сновидение, без которого вообще ничего бы этого не было.

– Ты понимаешь, что вся эта история вертится вокруг твоих отношений с Мэттом? – спросила она, когда я закончила объяснять, откуда у меня ключ‑карта.

Я кивнула.

– Вот жалко, что Грегори тогда ушел. Уверена, что он мог бы помочь. Может, ему позвонить?

– Я тут вспомнила еще одного человека, с кем можно поговорить, – ответила я, и больше мы эту тему не затрагивали.

Какое приятное ощущение после душа, как будто отмылся до скрипа. Я сидела на кровати, перещелкивая каналы и думая, что могла бы сама сниматься в рекламе мыла, когда в дверь постучали.

Наверняка Коул. Морда типа «сдаюсь на милость победителя», пришел проситься в горячую воду.

Я открыла.

Дэвид, неотразимый в своей темно‑синей броне, выпалил с порога:

– Жасмин, они идут сюда!

– Как они нас нашли? – прошептала я. У меня в мозгу какой‑то малыш проскакал на взмыленной лошади по извилинам с криком: «Вампиры! Вампиры идут!»

– Мэтт мог им сказать.

Я ударила его в плечо – сильно.

– Мэтт никогда бы нас не предал!

Судя по лицу Дэвида, он так не считал, но у него хватило ума смолчать.

Он выглянул в коридор, осмотрелся. Я тем временем прицепила наплечную кобуру, застегнула портупею потуже.

Чисто, показал он.

Я осторожно вышла за ним.

Светло‑желтые стены. Бордовый ковер с крупным растительным орнаментом. Золотые светильники. Ощущение буржуазной обыденности, чем‑то врубающей ощущение ужаса. Еще бы саундтрек из Хичкока – и можно прямым ходом следовать в дурдом.

Дэвид ткнул меня в плечо.

– Соберись! – прошипел он.

Уж кто‑кто, а твой близнец чует, когда ты воспаряешь мыслью. Его не обманешь.

С нашего места лифта не было видно, но лестница всего через две двери слева. И этаж всего второй – очень недолго спуститься в вестибюль, добраться до поджарых черных мотоциклов, что ждут нас снаружи. Но это если повезет, а нам не повезло.

Распахнулась дверь на лестницу, и не меньше дюжины людей‑охранников бросились к нам. Дэвид полоснул по ним из «М4», свалил, наверное, шестерых, остальные подались назад, давая нам возможность повернуться и бежать.

Мы бросились по коридору, тревожно переглянувшись при звонке лифта, остановившегося на нашем этаже. Из ниши, где оказалась кабина, вышли Джесс и Мэтт, неестественно красивые и непривычно жестокие. У обоих по шее струилась кровь, но они это вряд ли заметили, надвигаясь на нас.

– Ах ты стерва! – заорал на меня Дэвид. – Ты им дала умереть!

Эти слова взорвали меня гранатой.

– Нет! – крикнула я в ответ. – Они могли жить! Они могли быть сейчас с нами!

– Ну вот. Зачем бы нам такое? – спросил Мэтт, широко улыбаясь, и новые клыки блеснули кровью из его собственных губ.

Ярость охватила меня, внезапная и непобедимая. Она горела во рту и в пальцах, каким‑то краем сознания я поразилась, что волосы у меня не вспыхнули пламенем.

– Ты мудак! – заорала я на него. – Превратился, значит? Кретин, трус, МУДАК!

Я бросилась на него неудержимым зарядом гнева, имея одну только цель: измолотить гада и вышвырнуть его к чертям из Додж‑сити.

И ударила так, что у самой сердце чуть не лопнуло. Он упал навзничь, увлекая с собой Джесс. Дэйв у меня за спиной все выкрикивал исковерканные и злые слова, и я их слышала и понимала, но не могла бы перевести.

– Давай, давай! Давай! – кричала я ему.

В конце коридора светилось широкое окно, и я бросилась туда, как спринтер‑автогонщик, ударила ногами и пролетела насквозь, прикрывая лицо, чтобы осколки резали только ноги, руки и плечи – небольшая цена за свободу. Упала на подогнувшиеся колени, покатилась, как тот бедняга слаломист, пропустивший ворота на олимпиаде и чуть не упавший вниз со склона. Быстро поднявшись, я успела добежать до края парковки, и тут он меня поймал.

Я обернулась, рыча как загнанный в угол барсук.

Вайль отпустил меня, поднял обе руки вверх, показывая, что у него нет оружия.

– Ты пошла в гостиницу принимать душ, – сказал он. – Я не должен был отпускать тебя без охраны. Должен был знать, что ты можешь заснуть. Кирилай предупредил меня, что ты в опасности. – Он посмотрел на меня, и глаза у него наполнились слезами. Следующие его слова я еле услышала и запомнила, наверное, только потому что потрясена была, услышав от него ругательство. – Твою мать! Ты посмотри, до чего я тебя допустил.

У меня начали болеть раны по всему телу. Огромной волной накатила слабость.

– Вайль… что‑то мне нехорошо. – Я посмотрела на себя – кровь и стекло покрывали меня примерно в равных количествах. И здоровенный кусок стекла торчал из правого бедра. – Вот это точно придется зашивать, – сообщила я заплетающимся языком и отключилась.