Глава 14. Уже покончив с десертом, мы решили, что легкий и здоровый завтрак будет самое то

Уже покончив с десертом, мы решили, что легкий и здоровый завтрак будет самое то. Пока Коул открывал три банки равиоли, а Кассандра разводила порошковый апельсиновый сок, я позвонила Эви.

– Жас, случилось такое, что лучше быть не может!

Ну, слава Богу. Я уже вполне созрела для хороших новостей.

– А что случилось?

– И‑Джей всю эту ночь плакала.

– Потрясающе!

– Ладно, я понимаю, так сразу до тебя не дошло, что хорошего. Но ты сейчас поймешь. Вот мы с ней сидим, качаемся на стуле возле ее кроватки, в четыре утра, и обе ревем в три ручья. И вдруг до меня дошло – это же полная, абсолютная херня!

Я отодвинула трубку от уха и уставилась на нее. Эви не ругается. То есть не ругается никогда. Тут до меня дошло, насколько она на краю.

– И что случилось?

– Я разбудила Тима и говорю: «Тим, как хочешь, но ты бы не стал так долго реветь впустую без никакого толку». Не знаю, что он там понял, но согласился со мной, что поехать с ней в больницу – отличная идея. И там нам попалась отличная тетка педиатр, которая сказала, что у И‑Джей в ухе жуткая инфекция. Сказала, что девочка очень мучается. И еще она сказала, что есть лекарство от колик – которые на самом деле рефлюкс. Жас, она не должна мучиться, ура! И мы теперь за эту новую докторшу будем держаться обеими руками! Потрясающая женщина.

– Вот это и правда здорово! Передать не могу, как я этому рада. А теперь скажи, ты меня сейчас можешь внимательно выслушать?

– Могу, конечно.

– Чтобы ты потом не говорила, что тебе там что‑то мешало и ты меня не расслышала.

Эви засмеялась – избавившись наконец от страшного напряжения, полная той самой радости, которую я слышала, когда дочка только родилась. Это подняло мне настроение так, как ничто другое.

– Можешь не сомневаться.

– О'кей, продолжай быть такой же превосходной матерью, а я обратно к работе. И как только она задремлет, чтобы ты тоже поспала.

Я же пока что буду избегать сна, как жертва сильного сотрясения, – до тех пор, пока не разрешат.

– Есть, мэм! – пропела Эви.

– Вот это мне нравится.

За десять минут я приняла душ и переоделась, а тем временем подоспел завтрак. Я поделилась хорошими новостями, и мы поели в относительном молчании – может, поэтому Коул приспустил флаг, и если бы не быстрая реакция Кассандры, мог бы ткнуться мордой в соус, когда в ту же минуту заснул. Я разбудила Бергмана, и он охотно поменялся местами с Коулом, когда узнал, что мы оставили ему банку равиоли и кусок шоколада.

– А вы, девушки, так будете весь день здесь торчать? – спросил он, садясь есть. Один взгляд на монитор показал ему, что видел Коул во время своего дежурства все утро. Абсолютно ничего. – Поскольку «Констанс Мэллой» явно временно в коме, я придумал кое‑какие эксперименты.

– Эти твои эксперименты так застенчивы, что при зрителях их ставить нельзя? – спросила я.

– Вроде того.

Хотя мы все подписали бергмановскую клятву держать язык за зубами, старые привычки действительно отмирают тяжело, если вообще отмирают.

– Не вопрос, – ответила Кассандра. – Все равно Жасмин уже пора встретиться с моим приятелем.

– Ты фею послала курьером передать записочку? – спросил Бергман, ухмыльнувшись.

Вот именно что.

– Бергман… – Кассандра закашлялась, замотала головой и одними губами произнесла: – Потом.

Мы взяли удостоверения и документы, я надела кобуру, прикрыв «Скорбь» кожаной курткой. Еще я надела наряд, который Вайль мне купил взамен погибшего на нашем прошлом задании: темно‑красная шелковая туника с узорным вырезом и черные джинсы. Ботинки я надела свои – Коул сказал, что из «Суккулентов семи морей» придут с утра за своей обувью и прочим, что мы одалживали.

Мы оставили Бергмана тащить из прицепа два ящика электроники и играть с ними, как ребенок с конструктором. Когда за нами захлопнулась дверь, я обратилась к Кассандре:

– Хотела бы я сказать «не обращай на него внимания», но обращать надо. Он ведет себя, как последний болван.

– Он испуган, – ответила она.

– Страх – ключевой пункт всего его существования. Но из этого не следует, что он должен поливать тебя и твою работу, как только откроет рот. Не будь он так чертовски талантлив, я бы ему уже месяц назад выдала как следует. Штука в том, что он просто очень ранимый, и всегда есть шанс его смертельно оскорбить совершенно случайно. И тогда все наши великолепные устройства накрываются медным тазом.

– Я вполне умею с ним ладить, – сказала она. – Просто я все время отвлечена с тех самых пор… – Она посмотрела на меня с добродушным упреком. – С тех самых пор, как тебя встретила.

– Что я могу сказать? Умею я привлекать сердца. А где, кстати, этот твой приятель?

– В уличном кафе под названием «Подкрепиться». Надо будет взять такси.

Я бы, конечно, предпочла приехать на своем «корвете». Но так как Кассандра не предложила мопедов, то я готова была на любой транспорт, который она выберет.

Мы проехали двадцать кварталов до «Подкрепиться» в такси, будто побывавшем в гонке на выживание. Где не было дыр, остались вмятины, а что не было разбито, то проржавело.

– Это кровь? – спросила Кассандра, показывая на пятно на полу.

– Если не околоплодные воды, – пошутила я.

Она посмотрела на меня в ужасе:

– Кто‑то здесь рожал, в этой машине?

– А что такого? Сиденья с пружинами, а когда подопрет, надо только схватиться вот за эту измазанную петлю.

Я сделала вид, будто хочу продеть туда пальцы, и Кассандра, завизжав, перехватила мою руку. Черт!

– Не смей глядеть! – рявкнула я, но поздно: от этого мимолетного контакта она успела получить видение.

– Ты должна будешь взять нас с Бергманом на следующее задание, – прошептала она.

– Что за фигня?

– Потом на эту тему поспорим.

– У вас там как, все в порядке? – спросил водитель, судя по акценту, родившийся прямо к югу от границы.

– Нормально. Просто у моей подруги навязчивый страх микробов. – Ну да. Может, я хотела некоего реванша за это «не трогайте меня», когда предупредила: – Осторожнее с задним стеклом. Вот этот потек – это может быть рвота.

Кассандра вздрогнула.

– Ты знаешь, что я как‑то целый год у одного богача конюшни чистила, и ни разу не было у меня такого ощущения, будто бактерии лезут мне на подол, как обезумевшие насекомые? Не во мне дело, а в этой вот машине!

– Тебе нужно в душ? – спросила я.

– Да!

– Обидно, мы уже приехали.

Она выскочила из машины, и пока я расплачивалась, вбежала в кафе, требуя, чтобы ей показали туалет. Забавно, как хороший приступ брезгливости выбивает из головы все страшные сны и видения. Мне вот точно стало лучше.

Я огляделась. На улице – круглые столики на четыре места под большими желтыми зонтиками, торчащими из середины, и черные железные стулья с привязанными круглыми подушками. Только за тремя кто‑то сидел – две мамочки с младенцами в колясках наслаждались кофе, а детки дружно спали. На другом конце узкой веранды сидел мужчина, который мог бы служить серьезным аргументом для моей веры в инопланетян – если бы такая вера у меня имелась.

Густые белые волосы росли из головы прямо вверх, будто последние пятнадцать минут он висел вниз головой на трапеции. Голубизна глаз была так светла, что казалась серебристой. Глубокие морщины прорезали клочки кожи, не закрытые кустистыми белесыми бровями, велосипедным рулем усов и бородой до груди. Одет он был в широкую рубаху, как поэт‑романтик, с гомосексуальными рукавчиками и V‑образным вырезом, сейчас закрытым кожаным галстуком. Темно‑коричневые вельветовые штаны по цвету подходили к прихотливо отделанным ковбойским сапогам.

– Прекрасные сапожки, – сказала я, подходя ближе. В левом ухе у него висела серьга с бриллиантом.

– Спасибо на добром слове. Мне их сделали на заказ в Рино. Я там нашел магазинчик «У Фраермана», который горячо рекомендую любому из ваших знакомых джентльменов.

Легкий юго‑западный акцент приглашал быть как дома, посидеть тут лениво, если есть такое желание.

Я сунула руки в карманы джинсов – в основном потому, что пожать ему руку было бы вежливо. Вежливо и глупо.

Он жестом пригласил меня присесть. Я села напротив, думая, что это имя – Фраерман – я уже где‑то слышала. Но копаться в воспоминаниях не было времени. Старый джентльмен смотрел на меня и ждал моих слов.

– Кассандра скоро появится. Только что у нее случилась очень мучительная поездка на такси.

Он улыбнулся:

– Вверять свою жизнь чужим рукам очень трудно.

– Это да.

– Меня зовут Десмонд Йель.

Его прервала официантка, спросив, что я буду пить. Я заказала холодный чай.

– Я Люсиль Робинсон. Кассандра мне говорила, что вы из Нью‑Мексико, – ответила я после ухода официантки.

– Родился там и вырос, – подтвердил он.

– А больше она мне ничего не рассказала.

– А что вы хотели бы узнать?

Я секунду посмотрела на него, оценивая.

– Как вы обнаружили свой Дар?

Он задумался.

– Когда умерла моя жена, я превратился в каком‑то смысле в отшельника. Много времени проводил в пустыне. Поэтому я бы сказал, что все дело в одиночестве. – Он отпил кофе, улыбнулся. – Столько времени проводил в ландшафте собственных мыслей, что в конце концов нашел путь, ведущий прочь из царства горя и утраты. После нескольких лет изучения понял, как делать то же самое для других.

Я кивнула, но внутри у меня зашевелился червь сомнения. Йель не был похож на того старого мудрого толкователя снов, которого описала Кассандра. Что у этого типа на уме, хотела бы я знать?

– Вы можете мне подсказать, чего ожидать? В изложении Кассандры все получаюсь очень просто.

– Просто и есть, – заверил он меня. – Просто беремся за руки и уходим.

– Уходим – куда?

Этот чудик хочет заставить меня пойти к моим кошмарам в буквальном смысле слова? И где же Кассандра? Ей придется мне кое‑что объяснить.

Пришла официантка, принесла мой чай. долила кофе Десмонду и положила три прибора в салфетках.

– Готовы заказывать? – спросила она.

– Все еще жду подругу, – ответила я. – Вообще‑то надо бы мне пойти проверить, не утонула ли она.

Официантка, уходя, улыбнулась на эту жалкую попытку пошутить. За такое ей будет выдано не меньше пятнадцати процентов чаевых.

Я попыталась встать, но недостаточно отодвинула стул и стукнулась о стол бедром. Проглотив ругательство, когда заплескался мой чай, я обеими руками схватилась за стол – остановить его качание, но чашка Десмонда опасно накренилась. Он все же успел ее подхватить, спас собственные брюки от ванны горячего кофеина.

Руки. Его руки.

Я посмотрела на официантку, надеясь, что она подтвердит то, что я видела, но она как раз оглянулась через плечо на младенцев, которые синхронно проснулись и завыли. Я этот тип рева знала – «что‑то меня напугало». Именно так ревет И‑Джей, когда услышит сирену, и Тиму теперь приходится «Копов» смотреть у себя в спальне, выведя звук на минимум.

От воя малышей мамаши бросились хлопотать, и тут я увидела через окно Кассандру – она бежала ко мне, показывая на Десмонда, и так мотала головой, что косы хлестали ее по лицу.

Я снова на него посмотрела, уже почти уверенная, что видела, как расплылись его руки при резком движении, когда он не дал чашке упасть. И на этих длинных розовато‑белых пальцах мелькнули когти.

– Не позволяй ему к тебе прикасаться! – закричала Кассандра еще от двери кафе.

Я убрала руки, но было поздно. Он успел их поймать, прижал к столу ногтями (когтями! – мелькнула бешеная мысль), вонзив их в мякоть между костяшками пальцев и запястьем. Больно было так, что я аж заорала. Тут же выступила кровь, и куда обильнее, чем должно было бы из такой раны, потеют по столу, закапала на пол.

Детки усилили громкость, а мамаши, увидев, что происходит, включили собственные голоса. Жуткий шум в самом сердце города. Я много чего слыхала о специальном отряде полиции Техаса, и при этом только хорошее. Так где же он, черт его побери, когда он нужен?

– Ты что делаешь! – завопила я, попыталась вырвать руки. Ага. Как прибитые к столу гвоздями. Черт, может, так оно и было.

Десмонд не сводил с меня ликующих инопланетных глаз.

– Ты, сучка, убила лучшего моего ученика, у него был настоящий дар сборщика. Теперь у меня только один остался. – Он склонил голову набок, будто прислушиваясь к ему одному слышному радио. – Перестань скулить, слышишь? Я этим занимаюсь.

Я старалась справиться с паникой, психованный сборщик держал меня пригвожденной, а одна из мамочек орала в сотовый: «Полиция? Нападение на женщину! Кафе «Подкрепиться», Леопард‑стрит, восточная!» Что ж, приятно знать, что кавалерия уже в пути, но при такой потере крови я умру задолго до ее прибытия. И стояла я так неуклюже, что не могла ударить ногой, поскольку была на шестидюймовых каблуках. Поэтому я прибегла к последнему средству, что у меня оставалось.

Задержав дыхание, собрав все силы, всю до капельки энергию ноющего тела, я направила ее в этот сморщенный клочок пергамента между его бровями. Представила себе на этом месте горящий черный «Икс» и ударила головой прямо в него.

Старый сборщик пошатнулся, оглушенный, будто от выстрела. Этой паузой воспользовалась Кассандра, утащив мамаш с детишками внутрь кафе, подальше от непосредственной опасности. Я же воспользовалась ею, чтобы перехватить кровоточащие ладони двумя салфетками, в которые только что были завернуты столовые приборы.

Мелькнула мысль вытащить «Скорбь». И плевать мне было, что Десмонд похож на доброго дедушку с Марса. Я забыла все уроки Вайля насчет разумной дистанции и решила выдать этому сборщику лично и горячо.

Начала я с туловища – бах, бах, бах! Три удара ногой в диафрагму – блин, будто по бетонным блокам колотила! Но все же, если он умеет дышать ушами, самое время ему начать. Сила ударов вбила его глубоко в стол, пришедшийся ему прямо под задницу, и по инерции его сшибло с ног.

Пока что я еще ни разу не увидела его щита. Может быть, моя атака настолько отвлекла его, что он пока его не включил. Может быть, я его уже контузила. Но если так, то еще ни одной щели не появилось в черном контуре, который плясал вокруг Десмонда живой проволокой. Значит, вряд ли я сильно его повредила. И все же я подумала, что, если бить его достаточно долго, рано или поздно проявится слабое место – и тогда я его прикончу. А пока я продолжила бить ногой – дважды в плечо, потом один раз по голове, чтобы он наверняка свалился.

Но он тоже вышел на эту игру не без туза в рукаве. Падая, он подцепил меня ногой за колено и сбил с ног. Я хлопнулась, приняв весь удар на задницу.

Попыталась подняться – что‑то полетело в меня, и я снова припала к полу. Клацнул металл по металлу. Нож? Метательная звезда? Но я только поняла, что штука смертельная и не последняя из целого набора.

Вскочила перекатом и метнулась вправо – очередной снаряд пролетел мимо головы, с визгом вращаясь в воздухе, и у меня в ушах закололо. Я проводила его взглядом на улицу – это был нож. Древний, судя по виду черной рукоятки с рунами. Искривленное лезвие угодило в шину мини‑вэна и пробило насквозь.

Я опрокинула стол и успела укрыться за ним от следующего, пущенного Десмондом снаряда. Нож прошил металл и остановился в дюйме от моего глаза. Что за черт! В стране сборщиков явно есть доступ к технологии «Гинсу».

Вытащила из кобуры «Скорбь» – что не просто сделать онемевшими руками. Чуть не уронила, а еще случайно нажала магическую кнопку, то есть у меня в руке оказался арбалет вместо пистолета. Но мне это было без разницы. Все, что летит и попадает в цель, годится.

Где‑то невдалеке завыли сирены.

Давайте, ребята, скорее! Каждому горячий поцелуй, если приедете раньше, чем я отключусь!

Очередной нож ударил в стол, разорвал мне рукав, но руку не зацепил. Я вынырнула и стрельнула – попала в щит Десмонда, отбросив сборщика назад. Но до тела стрела не дошла – щит включился на полную мощность. Десмонд метнул еще три ножа, пока я пятилась туда, где не было столиков. Когда же я приподнялась ответить на огонь, увидела только скрывающуюся вдали его спину. Профессорша в «Энкиклиосе» Кассандры забыла упомянуть вампирскую быстроту сборщиков.

Я подумала, не погнаться ли за ним – ну, не совсем всерьез подумала. Копы вроде бы заинтересовались – так я могла судить по звуку сирен, а значит, они захотят участвовать в этом веселье. Плюс к тому чувствовала я себя очень паршиво.

Засунув «Скорбь» в кобуру, я сделала пару шагов и решила, что лучше было бы сесть. Пульсирующая боль в руках заговорила так громко, что первых слов Кассандры, обращенных ко мне, я не расслышала.

– Что ты сказала? – спросила я, когда она подняла упавший стул и села рядом со мной.

– Ты бледна смертельно.

– Много крови потеряла. – Я кивнула на лужицу, натекшую под тот стол, где я сидела.

– Тебе что‑нибудь принести?

– Апельсиновый сок и шоколадное печенье.

И чтобы кто‑нибудь потрепал меня по спине и сказал, что я тут не облажалась. В смысле, я же была потерпевшая? И никто не погиб, и наше задание не провалено. И плакать меня тянет сейчас, потому что… потеря крови и схлынувший адреналин, вот как. Химия, все чистая химия, и не надо думать ничего другого.

Кассандра вошла в «Подкрепиться». Увидев, как она выпрямляется во весь рост, я поняла, что менеджер предложил нам уйти как можно скорее. Но трудно было сопротивляться царственной повелительности ее стремительных рук (Тебе отрезать голову, ленивый и дерзкий простолюдин?) и тону ее голоса. Заказ прибыл раньше копов.

Я волком впилась в печенье, с интересом наблюдая за первыми пятью подъехавшими машинами – они выстроились полукольцом, в центре которого было кафе. Пара очень милых сотрудников побеседовали с истерическими мамашами, после чего две машины почти сразу рванули в ту сторону, куда скрылся Десмонд.

Меня отвлек шум за спиной. Там какой‑то коротышка с острым носом и огромными ушами, развевающимися позади прямых бакенбардов, выбежал из кафе, сопровождаемый суетящимся менеджером.

– Я в эту дурацкую дверь стучал минут пятнадцать! И не смейте мне говорить, что вы не слышали!

– Сэр, я очень, очень сожалею, – ответил менеджер, у которого на лице было написано: «пожалуйста, не подавайте на нас в суд». – Позвольте я вам перед вашим уходом вручу два сертификата на бесплатный ужин?

Сидящая рядом со мной Кассандра привстала со стула:

– Грегори?

Он подошел, схватил ее протянутые руки.

– Кассандра! Ты не поверишь, что мне пришлось пережить!

Когда их руки соприкоснулись, глаза у нее расширились.

– Поверю. – Она оглянулась на меня: – Этот сборщик запер его в кладовой.

Я задумчиво посмотрела на Грегори.

– Что с ней? – спросил он.

Кассандра изложила суть проблемы. И хотя она пропустила очень много, все равно получилось более чем пугающе. Грегори, недослушав и половины, стал пятиться к своей машине.

– Куда ты? – спросила его Кассандра.

– Я… ты меня извини, Кассандра. Я в это влезать не могу.

– Но ее сны могут убить ее, Грегори!

Я подняла руку, не давая Кассандре даже начать его упрашивать.

– Пусть уходит. Чем дальше от меня держаться, тем меньше опасность. Именно это я с первого дня знакомства пытаюсь внушить тебе, Бергману и Коулу.

Грегори благодарно кивнул и вышел, даже не дождавшись сертификатов на бесплатные ужины.

– Очень любопытно.

Мы обе обернулись на красивого лысого чернокожего из спецотряда полиции. Фургон подъехал почти сразу после того, как Грегори выбежал в дверь, и хотя пятеро ребят, выскочивших из фургона, были весьма разочарованы, что пропустили самое интересное, один из них вошел внутрь послушать. Кассандра была занята разговором, и он этим воспользовался, открыто ею любуясь, а я тем временем ломала себе голову, чем бы мне их отвлечь.

Я встала.

– Кассандра, удостоверение у меня в левом нагрудном кармане. Ты не могла бы предъявить его сержанту…

– …Престону, – подсказал он таким шелковым басом, что Кассандра даже выпрямилась немного.

Она достала мое удостоверение сотрудника ЦРУ, и я снова опустилась на стул, пока улица не стала вертеться быстрее. Еще соку, решила я, сделала два могучих глотка и взялась за очередное печенье.

Престон внимательно рассмотрел пластиковую карточку. Когда он отдавал ее Кассандре, их руки соприкоснулись, и она посмотрела на него долгим и грустным взглядом, потом отвернулась. Она и правда вот так сбросила со счетов этого эффектного молодого бойца? Да, но… Кассандра, он же из спецполиции!

– Так что вы можете мне рассказать? – спросил он.

Я это знала. Настолько скор, что поймал мое невысказанное сообщение, но и терпелив так, что может лежать неподвижно часами под палящим солнцем в ожидании команды открыть огонь. Если эти ребята хоть чем‑то похожи на спецполицию Кливленда, то они работают на паранормальных случаях. Если нет… а, ладно. Все равно у меня было чувство, что им можно доверять.

– Вы со сборщиками дело имели? – спросила я. Он покачал головой. Это меня не удивило, и я сказала: – Убить их можно, но очень, очень трудно. Я вчера ночью одного убрала возле фестиваля. Он уже убил человека, но я его заколола раньше, чем он успел похитить душу. Улавливаете?

– Вы про какую‑то очень высокого уровня демонщину? – спросил он. Я кивнула. – У нас такого здесь мало, все больше рутинные дела. Войны ковенов, проклятия отмщения. Местные споры о применении сомнительных зелий – такого рода штуки.

– Хорошо, вот что я могу рассказать. Только что на меня напал другой сборщик, явно непосредственный начальник первого. Кажется, из присутствующих только я вижу слабые места этих монстров, но вот на этом я их не нашла. – Я выдала ему полное описание. – Когда найдете Йеля, работайте по нему большими калибрами. Расплющьте асфальтовым катком. Сбросьте авиабомбу. Но не надо его недооценивать.

– Мне ожидать какой‑нибудь чертовщины на этой неделе там, на фестивале?

– Если случится и нам нужна будет помощь, я вам сразу скажу.

Он полез в карман, достал карточку и отдал ее Кассандре со словами:

– Скажите обязательно.

Сержант Престон распорядился, чтобы нас больше никто не беспокоил, и так и было, если не считать тетки со «скорой», от которой пахло въевшимся табачным дымом, а вид у нее был такой, будто она уже двое суток не спит. Когда она сорвала с меня импровизированные повязки, из всех присутствующих только я не вздрогнула.

Десмонд оставил мне клеймо навсегда. Четыре глубокие раны на каждой руке все еще кровоточили, но совсем не с такой опасной для жизни скоростью.

– Зашивать придется, – сказала женщина со «скорой».

Почему‑то перед глазами встала картинка: бабуля Мэй согнулась над шитьем, водит иголкой вверх‑вниз и напевает «Вечный утес». Иногда она отрывает взгляд от шитья и смотрит, как я лежу на полу и раскладываю пасьянс, пытаясь спихнуть кота Снукамса, нагло садящегося на карты. Глаза наполнились непрошеной слезой.

– Правда?

Ну и что? Если считать еще со школы, швов на мне больше, чем на викторианском бальном платье.

– Кажется, состояние у нее слегка шоковое, – сказала докторша Кассандре.

Та показала на лужу под столом:

– Вся эта кровь из нее натекла.

Докторша кивнула:

– Тогда принесите лучше печенье и сок.

Дамы отвели меня в машину «скорой», и я даже не стала протестовать, когда докторша накрыла меня одеялом. Иногда так приятно, чтобы вокруг тебя суетились.

Date: 2015-09-19; view: 390; Нарушение авторских прав