Глава 23. Гарри торопливым шагом направлялся в допросную

Гарри торопливым шагом направлялся в допросную. Это была маленькая неуютная комната, в которой стоял стол и два стула друг против друга. Войдя, Гарри кивком показал охраннику, что тот свободен. Человек, сидевший за столом, поднял на него затуманенные глаза. На нем не было ни единого признака недавней битвы, в которой он, собственно, участия и не принимал. Гарри сел напротив человека и принялся буравить его взглядом. Ему далось это с большим трудом. Откашлявшись, он наконец произнес:
— Спасибо.
Человек ничего не ответил и снова уставился на свои руки. Гарри вздохнул. Он всегда ненавидел эту часть своей работы — допрашивать преступников.
— Расскажите, что связывало вас с этими людьми.
— Вы уже знаете ответ, — голос человека звучал хрипло. — Они похитили мою младшую сестру. Угрожали, что убьют ее. Я не мог ее потерять, она все, что есть у меня в этой никчемной жизни.
— Почему вы не пришли к нам? — Гарри, однако, знал ответ.
— А они запретили, — как-то нахально отозвался человек. — Сказали, что от нее и кусочка не останется, едва в доме Гойла окажутся мракоборцы. Долохов все время держал ее при себе. Он... надругался над ней, — лицо человека исказилось от лютой ненависти.
— Я сожалею, — пробормотал Гарри.
— Сожалеете? — выкрикнул человек, пытаясь вскочить, однако незримые веревки помешали ему даже пошевелиться. — Мою сестру насиловало это чудовище! Мою маленькую сестренку! Ей всего семнадцать лет! Вам очень повезло, что над вашей матерью и племянницей не стали издеваться! Хотя он и собирался...
Гарри содрогнулся. Какое счастье, что они успели...
— Где сейчас ваша сестра? — тихо спросил он.
— Понятия не имею, — устало отозвался человек. — Кажется, Долохов держал ее в своих личных покоях. Смею надеяться, что она все еще там.
— Мракоборцы сейчас обыскивают поместье Гойлов. Если она и вправду там, то скоро ее освободят. Вы живете вместе?
— Разумеется. Синтия на каникулы приезжает ко мне с тех самых пор, как наши родители умерли от драконьей оспы.
Гарри встал и принялся ходить туда-сюда по допросной. Человек наблюдал за ним, а затем издевательски протянул:
— Не верите мне, что я действовал не по собственной воле? Удивляетесь, почему меня не заставили служить им с помощью Империуса? Они и пытались, вот только я неплохо умею ему сопротивляться. Отец занимался со мной. Ну раз не верите, то напоите меня сывороткой правды. Проверьте на детекторе лжи. Используйте уже легиллименцию, в конце концов, но спасите мою сестру!
Голос человека перешел в крик. Гарри замер напротив него. Зеленые и темно-синие глаза встретились, и Гарри увидел в них огонь боли. Человек, что сидел перед ним, сгорал заживо.
— Я верю вам, Майк, — тихо сказал он. — И мы сделаем все для того, чтобы Синтию спасли. Скажите, еще кого-нибудь держали в пленниках?
— Насколько мне известно, нет, — сообщил Майк. Внезапно его лицо напряглось. — Лили и Роза сейчас в порядке?
Гарри ожидал всего, но уж явно не такого.
— Да, они в полном порядке. С ними сейчас занимается психолог. Им пришлось пережить сильное нервное потрясение. Надеюсь, это никак не отразится на ребенке...
— Ребенке? — переспросил Майк. Гарри кивнул. — Лили?
Гарри не хотелось говорить об этом, но он все прекрасно понимал. Сегодня сразу после битвы, с которой сейчас прошло уже почти три часа, когда они искали выход из поместья, появился этот странный человек и сообщил, что знает о черном ходе, который остался незапечатанным. Взгляд, которым он смотрел на Лили, сказал все за него. Лили тогда страшно обрадовалась, увидев Майка и сказала что-то вроде: «Я знала, что ты хороший». После чего пострадавшие были направлены в больницу святого Мунго, а пораженные Пожиратели — в камеры предварительного заключения в Отделе Тайн. Среди них оказался и Майк Коннел.
— Вас выпустят на свободу в ближайшее время, — сообщил Гарри, — я уже распорядился об этом. Остались формальности, кое-какая бумажная канитель. Все будет хорошо, ваша сестра скоро вернется к вам.
— Наверное, я должен поцеловать вам мантию? — горько усмехнулся Майк. Гарри тоже выдавил улыбку.
— Я не Волан-де-Морт, чтобы мне целовать мантию, — заметил он, уже уходя. — Поэтому обычного спасибо будет достаточно.
— Спасибо, — буркнул Майк, но Гарри уже вышел.

В больнице царил бедлам. Целители до сих пор бились за жизни Джеймса и Гермионы. Сириус, которому влили несколько литров крови и заживили шрамы от заклятия, сейчас уже мирно спал в обычной палате. С ним сидела Роза, которая не видела смысла нарезать круги возле операционной, где спасали Гермиону, как это делал отец. Настроение Рона было донельзя подавленным, когда пришло известие о кончине его матери, не сумевшей справиться с сердечным приступом. Вдобавок Артур Уизли, сильно подкошенный этим известием, сейчас тоже находился на грани жизни и смерти. Словом, настроение в семействе Уизли было далеко не праздничным.
Лили, кое-как отвязавшись от своего психолога, сейчас вместе с Римусом и Джинни сидела перед дверью, за которой оперировали Джеймса, в страхе ожидая результата. Целитель не стал обнадеживать их, прямо заявив, что шансов крайне мало, но когда Лили схватила его за ворот халата и прошептала: «Сотворите чудо, целитель Сметвик! Вы не можете оставить ребенка без отца!», он понял, что речь идет совсем не о Гарри. Глядя в лучившиеся надеждой зеленые глаза молодой девушки, он слегка улыбнулся и пообещал, что сделает все, что в его силах.
Джинни, не в состоянии и дальше сносить неизвестность, направилась в сторону второй операционной, где обнаружила Рона, обхватившего голову и сидевшего прямо на полу. Она присела рядом с ним и сжала его руку. В присутствии брата сильная и несгибаемая миссис Поттер, а бывшая мисс Уизли, могла позволить себе плакать.
— Мне будет очень не хватать мамы, — прошептала она. Рон поднял на сестру глаза, в которых тоже блестели слезы. Он мягко коснулся щеки Джинни, смахивая с нее прозрачные капельки. Джинни уткнулась лицом в его широкую ладонь и расплакалась еще больше. Рон притянул ее к себе и поцеловал ее волосы.
— Мне тоже. Но она прожила долгую и относительно счастливую жизнь. По крайней мере, у нее на глазах умер только один из ее детей. Значит, наши смерти она не увидит.
Джинни плакала, даже не пытаясь утереть слезы. Давно у них с Роном не было таких приступов нежности. Собственно, их и раньше было считанное количество, но сейчас они сполна ощутили, что нужны друг другу как никогда.
Гарри, который только что появился здесь, не мог оторвать глаз от трогательной картины. Известие о смерти миссис Уизли было ударом, пережить который в одиночку было выше его сил. Он опустился рядом с другом и женой и обнял их. Но миссис Уизли ушла из этого мира, оставив о себе добрую и светлую память. Сейчас главное другое — чтобы выжила Гермиона. И Джеймс. Не станет кого-то из них — не станет и Гарри. Больше он не сможет вернуться к жизни в полной мере.
Не успел он подумать об этом, как дверь операционной распахнулась, и на пороге показался усталый, но слегка довольный целитель. Он медленно снял резиновые перчатки и заметил группу волшебников, обнимающихся, сидя при этом на полу. По губам целителя скользнула тень улыбки.
— Мистер Уизли? — спросил он, глядя на рыжеволосого мужчину, в шевелюре которого за одну сегодняшнюю ночь появилось несколько седых прядок.
— Да, это я, — голос Рона звучал хрипло и устало. Он поднялся, увлекая за собой Джинни. — Как Гермиона?
— Кризис миновал. Нам удалось остановить распространение проклятия на другие органы. Повреждены только правое легкое и желудок, но это не смертельно. Пару недель, и ваша жена будет в полном порядке.
Гарри, Рон и Джинни облегченно выдохнули. Джинни неуверенно улыбнулась, и ее тут же прижал к груди Гарри.
— Спасибо большое, — Рон схватил целителя за руку и принялся трясти ее со страшной силой. — Если я смогу, то непременно пробью вам орден Мерлина первой степени.
— Ну что вы, я всего лишь делаю свою работу, — улыбнулся пожилой целитель. — Не для того я давал клятву Гиппократа, чтобы зарабатывать бесполезные безделушки вроде этого ордена.
Гарри улыбнулся. Он сам вспомнил, с какой неохотой пошел на церемонию вручения героем войны этих орденов двадцать с лишним лет тому назад.

Однако Лили и Римус не испытали никакого облегчения, когда целитель Сметвик вышел из операционной и закрыл за собой дверь. Новости были слабоутешительные — Джеймс жив, но находится в критическом состоянии. Больше того, он был в коме. И неизвестно, сколько это продлится, ведь выживших после проклятия, под которое он угодил, практически не было...
В реанимацию никого не пускали, даже Гарри Поттера, хотя он особенно и не настаивал. Что толку смотреть на бесчувственного человека? Только хуже себе сделаешь.
— Ты как? — он, кажется, уже в пятый раз задал этот вопрос Лили. — Может быть, лучше лечь на сохранение? Не хватало нам повторения истории... — он вспомнил Корнелию.
Лили размышляла недолго.
— Хорошо, — ровным голосом ответила она. — Так я могу быть поближе к Джеймсу.
— Сейчас ты должна думать о ребенке, — мягко сказала Джинни. — Почему ты нам ничего не сообщила?
Лили была смущена.
— Я думала, что вы станете меня осуждать...
— Вот ведь глупая, — улыбнулся Римус, и у Лили потеплело на сердце. — Это же потрясающее событие, Лил!
— А как же Корнелия? — это мучило девушку больше всего.
Все переглянулись.
— Я думаю, что как только Джеймс придет в себя, вы решите этот вопрос мирно, — осторожно сказала Джинни.
— Наверное, я должна поговорить с Корнелией, — вздохнула Лили. — Она ведь тоже в курсе? Это Виктории я обязана тем, что все вы знаете?
— Ей, — кивнул Гарри. — Она случайно проговорилась. Но клянется и божится, будто думала, что мы все знаем.
— Язык без костей, — без обиняков заявила Лили, и все улыбнулись.
— Как Сириус? — спросил Гарри. Ему ответил Люпин.
— Сейчас спит. Его уже перевели в обычную палату. Все будет хорошо. Кстати, с ним Роза, — Люпин старательно пытался спрятать улыбку, но у него плохо получалось. И Рон это заметил.
— А чего ты улыбаешься? — подозрительно спросил он.
— Да так, неважно, — попытался отмахнуться Лунатик. — Ну что, пойдем уже куда-нибудь?
— К Сириусу, — предложила Джинни, которая тоже заметила странности в поведении Люпина. Впрочем, их все заметили, просто не заострили внимание. А Лили размышляла о том, не ожидает ли Блэка та же судьба, что и Долохова — погибнуть от зеленого луча, пущенного Рональдом Уизли, когда ему станет известно о том, что его дочь положила свое сердце к ногам Сириуса Блэка.

Роза держала Сириуса за руку. Слезы все так же катились по ее щекам, но то были слезы радости. Сейчас Сириус проснется, и они поговорят. Сегодня он заслонил ее от заклятия, под которое угодил сам, вследствие чего он сейчас здесь и находится. Это ли не проявление чувств?
Так думала Роза Уизли, ожидая, когда же Сириус придет в себя. Прошло, наверное, еще полчаса, и Блэк сонно пошевелился. Первое, что он увидел, едва разлепив глаза, были длинные рыжие волосы, которые огненным водопадом разметались по одеялу. Роза мирно дремала, положив голову ему на грудь, а ее рука сжимала ледяные пальцы Блэка.
— Роза? — осторожно позвал Сириус, приподнимаясь и морщась от боли. Роза мгновенно проснулась и ошеломленно уставилась на него.
— Ложись обратно, — сердитым тоном велела она, поправляя одеяло. — Как ты себя чувствуешь? — уже более обеспокоенно спросила девочка.
Блэк поморщился — девчонка вела себя так, словно была его мамочкой.
— Нормально, — буркнул он, откидываясь на подушку. — Почему ты здесь? Где все остальные?
— Мама в реанимации, Джеймс тоже, — Роза, казалось, того и гляди расплачется. — Бабушка умерла... о Мерлин...
— Как это — умерла? — оторопел Сириус. Его серые глаза расширились от ужаса.
— Как-как, от сердечного приступа, — Роза принялась свободной рукой вытирать слезы. — Дедушка тоже недалеко от этого...
— Мне очень жаль, — Сириусу стало очень не по себе, внутри что-то сжалось от боли. Ему нравились Молли и Артур, которые относились к нему если не как к сыну, то как к любимому племяннику точно. Мадам Вальбурга не испытывала к своему сыну и четверти той любви, что дарили ему Уизли. Если родная мать вообще его любила, в чем Сириус всегда сомневался.
Роза наконец вытерла слезы и стала думать о том, что произошло несколько часов назад. Слышал Сириус ее спонтанное признание или нет? И если слышал, что теперь думает?
Сириус не знал, что и думать. Он давно уже понял, что нравится этой рыжей девчонке, которая была еще совсем ребенком, и ее слова о любви, которые он успел таки краем сознания уцепить, прежде чем погрузиться в небытие, сейчас прочно засели внутри черепа и настырными молоточками бились, причиняя какие-то неудобства. Сириус не сомневался, что эта глупая влюбленность Розы пройдет с возрастом, но что ему делать сейчас, он не имел представления. Обычно, если такое происходило (а такое происходило, и не раз, но тогда ему было самое большее восемнадцать лет), он лишь популярно объяснял влюбленной дурочке, что не разделяет ее интереса, иногда приходилось отшивать малолеток в довольно грубой форме, но Блэка это особенно не заботило. Однако сейчас он вдруг осознал, что не желает причинять боль этому милому и беззащитному созданию, которое так доверительно держало его за руку, а буквально минуту назад вообще прижималось к нему. Просто не желает и все тут, черт бы его побрал! Но должен. Внушать девочке ложных надежд он тоже не намерен.
— Сириус, я... — Роза старательно подбирала слова, стараясь не встречаться с ним взглядом. Просто признаться ему и все! Что может быть романтичнее признания над бесчувственным телом? И пусть оно не такое уж и бесчувственное, зато атмосфера что надо. — Я хотела тебе сказать, что... в общем... Мерлин, как же это сложно...
— Роуз, подожди, послушай, — Сириус попытался было прервать бессвязное бормотание девочки, но Роза перебила его:
— Нет, Сириус, это ты меня послушай! С момента нашего знакомства прошло уже почти три года, я тогда была маленькой девчонкой, но уже тогда ты понравился мне, — Роза отчаянно краснела, но остановиться уже не могла. — А сейчас я уже достаточно взрослая, мне через две недели исполнится пятнадцать, и мне плевать, что ты старше меня на семь лет. Я просто хочу сказать, что ты мне очень дорог, мне даже кажется, что я смогла тебя полюбить, понимаешь? Нет, мне не кажется, так оно и есть, просто...
— Роза, — голос Сириуса был твердым. Он взял обе руки Розы в свои и наклонился к ней. — Ты любишь какой-то придуманный тобою же образ романтического героя, но ведь я не такой! Я вовсе неидеален, я ужасный человек, поверь мне! Сейчас тебе кажется, что это на всю жизнь, но пройдет совсем немного времени, ты встретишь очень хорошего человека и поймешь, что все то, что ты чувствуешь сейчас, было какой-то почти детской глупостью, — все это были дежурные в таких случаях фразы, но что еще он мог ей сказать? — Ты очень хорошая, правда, нет, ты замечательная девочка, которая вот-вот превратится в прекрасную девушку, но я не хочу, чтобы ты питала на мой счет каких-то иллюзий, я не принесу тебе счастья...
— Ты говоришь все это только для того, чтобы я от тебя отстала, — прошептала Роза, выдергивая из его потеплевших рук свои ладони. — Я все поняла, можешь дальше не распинаться. Я пойду, наверное. Желаю тебе скорейшего выздоровления, Сириус. Кстати, спасибо, что спас меня от того проклятия, — обернулась она, уже взявшись за дверную ручку. — Если бы не ты, то это я сейчас лежала бы в этой палате. Странная вещь — судьба, правда? Неизвестно, чем еще она тебя наградит или же проклянет. И да, можешь считать, что я тебе ничего не говорила. Желаю вам с Доминикой счастья, — это были ее последние слова, сказанные в палате. Давясь слезами, которые стремительным потоком хлынули из ее глаз, девочка бросилась по коридору, едва не сбив с ног подошедшую Джинни, которая вместе с Роном и Гарри изумленно смотрели ей вслед.
— Да при чем здесь Доминика-то? — убитым голосом осведомился у тишины Сириус и, не получив ответа, накрылся одеялом с головой. Однако побыть одному ему не дали вошедшие Гарри, Джинни и Рон.

Перед тем, как лечь в больницу на сохранение, Лили отправилась к себе домой собрать некоторые вещи. Сложив несколько предметов одежды, туалетные принадлежности и пару любимых книг в небольшую сумочку, расширенную заклинанием, девушка перекрыла газ и уже собиралась выходить, как вдруг зазвенел дверной звонок. От неожиданности Лили вздрогнула и громко спросила:
— Кто там?
— Это я, Корнелия, — отозвались из-за двери. Глубоко вдохнув, Лили взяла себя в руки. Ну не убьет же ее Корнелия в конце концов! Собравшись с духом, Лили открыла дверь.
— Привет, — тепло улыбнулась Корнелия, чего Лили никак не ожидала. — Я рада, что ты спаслась, Лили. Мы все очень переживали.
— Спасибо, — обескураженно прошептала она. — Зайдешь?
Корнелия вошла и на мгновение задержала взгляд на сумочке, которую Лили сжимала в руках. Ее серые глаза скользнули по животу Лили, и та вся сжалась. Ей было... стыдно.
— Ты куда-то уходишь?
— Вообще-то да, я отправляюсь в больницу, — смущенно ответила она. — Странно, что ты появилась в это время, как раз когда я дома, я ведь буквально на десять минут заглянула...
— Да, мне повезло тебя застать, — улыбнулась Корнелия. — Как Джеймс? — осведомилась она через пару секунд. Голос ее дрожал.
Лили казалось страшно невероятным то, что она вот так запросто стоит и разговаривает о нем с его женой, которая знала о том, что Лили ждет от него ребенка.
— Плохо, — понурившись, ответила она. — Он в коме. Врачи говорят, что шансов мало, но они есть.
— Нужно верить, — Корнелия взяла ее руку в свою. — Он обязательно поправится.
— Корнелия, ты... прости меня, я оказалась ужасной лицемеркой, — Лили была близка к тому, чтобы расплакаться. — Я смотрела тебе в глаза и знала, что предаю. Но...
— Лили, не нужно ничего говорить. Я всегда знала, что Джеймс не любит меня, что есть кто-то, кто стоит между нами. Правда, поняла я это совсем недавно. Я нисколько тебя не обвиняю.За это время я поняла, что полюбила тебя, как сестру. Ты мне так помогала... я и подумать не могла, что все так закончится. Я хочу сказать, что Джеймс будет самым лучшим отцом в мире. Кстати, а кого ты хочешь? Мальчика или девочку? — в словах и глазах Корнелии Лили не нашла ни единого признака того, что она лукавит.
— Я не знаю, — улыбнулась она, а про себя подумала, что мальчик у них уже есть. — Я всегда мечтала о дочке, но Джеймс наверняка хочет сына.
— Он будет рад любому малышу.
— Ты правда так считаешь? — Лили все еще не могла поверить, что Корнелия говорит такие слова. Сама она вряд ли смогла бы просто так отпустить Поттера.
— Конечно. Я искренне желаю вам счастья.
— Но почему? — Лили собиралась выяснить все до самого конца. — Ты же любишь его...
— У меня был шанс стать с ним счастливой. Теперь есть шанс попробовать сделать счастливым другого. Он стал мне больше чем просто другом, я чувствую это.
— О ком ты говоришь? — растерялась Лили.
— О Северусе, — улыбнулась Корнелия, и Лили поняла, что этот мир окончательно сошел с ума. А в следующий момент ее накрыла волна радости.
— Правда? Ох, Корнелия, это так... неожиданно... и так замечательно! Когда вы с ним успели так... подружиться?!
— У нас было достаточно времени, — усмехнулась она. — Так что, можно сказать, что мы с Джеймсом квиты. Я ведь тоже далеко не ангел.
Лили ничего не сказала, только крепко обняла вновь обретенную подругу. Она была рада за них с Северусом.
«Только бы Джеймс выжил», — пронеслось в голове, и Лили снова не сумела сдержать слез.