Барочный мастер Иоганн Готфрид Таннауер – первый придворный живописец в России

Законченный вид портрета стиля барокко мы находим в творчестве немецкого живописца Иоганна Готфрида Таннауера (1680-1737). Он прибыл в Россию в 1711 году. В Смоленске мастер повстречал Петра, направлявшегося в Прутский поход, и сопровождал русского царя в этом опасном мероприятии. Вернувшись в Петербург, И. Г. Таннауер получил почетное звание придворного живописца. Немецкий художник неоднократно писал изображения Петра Великого и членов его семьи, а также «птенцов гнезда Петрова», его сподвижников – адмирала Ф. М. Апраксина, дипломата ПА. Толстого. «Портрет Ф. М. Апраксина» ярко демонстрирует, как в условиях русской действительности абстрактный идеал барочного портрета приобретает жизненную конкретность и достоверность.

Ф.М. Апраксин предстает на полотне Таннауера в образе «идеального полководца», запечатленного на фоне сражения. В уверенной позе, в энергичном повороте головы, в том, с какой силой он сжимает жезл, ощущается твердость, уверенность в победе, железная воля. Все в портрете находится в движении: развиваются но ветру кудри парика, трепещет плащ, клубятся облака. Динамичность фигуры усиливается ее стремительным разворотом. Таннауэр умело акцентирует поблескивающие металлические латы и великолепный алый плащ.

Кисти Таннауера принадлежит картина «Петр I в Полтавской битве» (1710-е гг., ГРМ).

В отличие от батальных изображений, акцент переносится на главный образ царя-триумфатора, фигура которого выдвинута в центр композиции, а сцена битвы становится лишь фоном. Точка зрения дана снизу вверх, подчеркивая величие императора-полководца. Небольшая по размеру картина представляется огромным полотном. Не случайно в ней заложена та значительность, величественность и монументальность, которая столь ценилась в барочной культуре. Большое значение уделяется изображению неба. Оно как бы живет своей особой жизнью. Тема неба – одна из центральных в искусстве барокко (в 1960 году в Штутгарте проходила специальная выставка под названием «Небо барокко»). Изображение его богато насыщено аллегориями, здесь сочетается реальность и иллюзия, жизненные персонажи и плоды воображения: парят орлы, трубят ангелы. В портрете кисти И. Г. Таннауера крылатая фигура Славы венчает Петра Великого лавровым венком.

Портрет Петра наполнен барочной звучностью. Зритель словно слышит конный топот, разрывы пушек, трубные фанфары. Поэтической иллюстрацией происходящего могут служить строки оды А. Сумарокова: «Гам кони бурными ногами вздымают к небу прах густой». По-своему замечательна ироничная пародия И.И. Дмитриева «Гимн восторгу», в которой поэт в заостренной форме, выражает суть барочной патетики:

Уже не слышны мирны струны,
Но токмо яркие перуны,
Вихрь, шум, рев, свист, блеск, треск, гром, звон...
И всех крылами кроет сон!

Сопоставление живописи и поэзии в данном случае закономерно, так как культура барокко обнаруживает стремление «скрещивать» языки различных искусств. «Да будет поэзией живопись» – таков один из лозунгов барочной культуры. Эстетика барокко утверждала царство метафоры, принцип всеобщей иллюзии, возможности превращения одного вида искусства в другой. В барокко синтез искусств понимался не как союз равноправных начал, а как слияние и растворение одного в другом. Недаром скульптор Бернини гордился тем, что мог уподобить скульптуру живописи. Он говорил: «Есть высшее достижение моего резца, которым я победил мрамор и сделал его гибким, как воск, и этим смог до известной степени объединить скульптуру с живописью».

Возвращаясь к конному портрету петровского времени, подчеркнем его метафоричность, также служащую отличительной чертой барокко. Через образ Петра I всадника – воина – победителя выражена идея борца за высокие государственные идеалы крепнущего абсолютизма. Искусство И. Г. Таннауера было очень популярно при русском дворе. Активно проработав в России шестнадцать лет, он оставил заметный след в русской живописи.