Исцеляющие и проклятые камни, петроглифы

Летом 2004 года молодой и энергичный тульский краевед В. Ю. Егоров сообщил мне и другим членам нашей группы о слухах про некоего монстра, с некоторых пор обосновавшегося в Сергеевском пруду, что неподалеку от его родного Белева, небольшого городка на юге Тульской области.

Рассказывают о нем по‑разному, но преимущественно в «классическом» стиле, с элементами триллеров. Так, чудовище, по мнению большинства информаторов, имеет массивное туловище и длинную шею и является не чем иным, как плезиозавром юрского периода. Обосновалось же оно в мирном пруду совсем недавно не без помощи военных и спецслужб: везли они на внешней подвеске вертолета выведенного в какой‑то лаборатории ящера, а тот (даром что безмозглое пресмыкающееся) взял да и перекусил трос и плюхнулся прямо в сельский водоем. Где и живет теперь, наводя ужас на отдыхающих. Есть уже и пострадавшие: летом чудище прокусило резиновый матрац, на котором нежилась некая дама, причем неодушевленным предметом дело не ограничилось – была укушена и сама отдыхающая, долгое время после того провалявшаяся в больнице…

Дело дошло до того, что одна из «независимых» тульских газет опубликовала про «динозавра Тульской области» солидную статью (краткое содержание каковой и изложено выше)…

Однако, как ни неправдоподобно выглядит (на взгляд разумного человека) возможность обитания не ведомого науке чудовища В расположенном отнюдь не среди нехоженых лесов рыборазводном водоеме, мы решили провести расследование этой истории. Был в ней один интересный нюанс…

Водились ведь некогда на Руси свои крокодилы! Точнее, похожие на них животные. С существованием их по крайней мере до Средневековья не спорят даже вполне серьезные ученые, слишком много найдено летописных упоминаний о «коркоделах – лютиих зверях». В своем фундаментальном труде «Язычество Древней Руси» известнейший наш историк и археолог академик Б. А. Рыбаков, рассматривая истоки культа хозяина подземного и подводного мира Ящера, широко известного в языческие времена на наших землях, прямо ставит вопрос о происхождении этого божества от реального животного, бывшего прежде у славян тотемом (священным животным). Рыбаков даже приводит отрывок из псковской летописи XVI века, ставший с его легкой руки знаменитым:

«В лето 7090 (1582. – А.П.)… Того же лета изыдоша коркодили лютии звери из реки и путь затвориша, людей много поядоша. И ужасашося люди, и моляше бога по всей земли. И паки спряташа (коркодели. – А.П.), а иных избита».

По мнению некоторых исследователей, в частности, писателя‑зоолога В. Динеца, коркоделом русские летописцы именовали гигантскую саламандру – родственную тритонам амфибию, достигающую нередко в длину метра и более. В наши дни гигантские саламандры живут лишь в Китае и Японии, но еще совсем недавно (это доказано прямыми находками) были распространены гораздо шире…

Впрочем, зоологическая принадлежность русского коркодела – вопрос отдельный. Сейчас для нас важно другое: хотя преимущественно культ «лютиих зверей» был распространен на Севере и Западе, его отголоски известны и южнее. В том числе и как раз на землях нынешней Тульской области! Более того – в Белевском районе!

Обнаружил намек на существование его тот же Виталий Егоров. По словам исследователя, все началось с рассказа М. М. Пришвина «Крутоярский зверь», в котором писатель передает местную легенду о некоем озерном чудище:

«Никто его не видел, но все знают, что губы у него телячьи. Никто его не слышал, но все знают, что кричит он черным голосом. И голос его роковой».

Заинтересовавшись, Виталий начал расследование и довольно быстро вышел на озеро, выведенное Пришвиным под именем Крутоярского. Некоторые старожилы действительно вспоминали смутные предания о том, что «водился там какой‑то зверь». Вполне возможно, что это и есть тот самый коркодел, точнее говоря, небольшая их популяция, сохранявшаяся почти до наших дней. Увы, именно почти: несмотря на все старания, энтузиасту не удалось встретить не то что людей, своими глазами видевших «чудозавра», но и хотя бы слышавших о встречах с таковым в XX веке.

Но, может быть, коркоделы продолжали незаметно существовать в каком‑то другом водоеме или болоте, а сейчас, восстанавливая на волне упадка сельского хозяйства и ослабления антропогенного давления численность, обжили Сергеевский пруд?

Будучи всегда неравнодушен к криптозоологии, я захотел принять непосредственное участие в расследовании «тайны Сергеевского пруда» и лично побывать на его берегах, поговорить с людьми. Тем более что давно хотелось посмотреть и другую белевскую достопримечательность – не так давно тамошние краеведы обнаружили камень с рисунками… каменного века! О находке этой не писали центральные газеты, не сообщалось по телевидению и даже в специальной археологической литературе упоминаний почти нет. Между тем, коль и в самом деле на камне рисунки, а не «абстрактные» знаки вроде чашек или следов, в Восточно‑Европейской равнине он просто уникален, аналогов ему нет.

Вообще‑то культовых (в той или иной мере) камней в Тульской области издавна известно много – и не все из них хотя бы поверхностно изучены. Чуть дальше, в Одоевском районе, по крайней мере в XIX веке находились два почитаемых камня, о которых знаменитый историк и собиратель фольклора И. П. Сахаров тогда же писал[48]:

«Камни Баш и Башиха находятся в 25 верстах от Одоева, среди поля. Фигура камней почти квадратная, небольшого размера. Поселяне не запахивают места кругом камней, опасаясь бед.

Миф о камнях состоит в следующем: Баш был татарин, а Башиха – жена его. Другие же говорят, что они были кум и кума. Баши переселились на Русь, жили и померли. Добрые люди схоронили их на этом месте. Вскоре после того приплыли два камня из Оки в Упу, а из Упы пришли прямо на их могилы и остановились тут. То были тела Башей, не желавшие расстаться с ними и по смерти. Когда рассердился Баш на Башиху и ударил ее сапогом, на камне Башихи осталась ступня. Было время, когда любопытные хотели посмотреть на них со всех сторон. Баши не желали это, а когда начали обрывать их, они уходили в землю…»

В современной литературе о Тульской области никаких новых сведений о Башах не приводится – создается впечатление, что никто их искать и обследовать не пытался. А между тем даже описание Сахарова позволяет заключить, что по крайней мере один из камней был следовиком, подобный известным по всему миру. И обнаружение его на землях вятичей могло бы, возможно, дать новые сведения о миграциях народов, истоках и взаимовлияниях культур…

Поздним осенним днем 2004 года вдвоем с Сергеем Каминским мы отправились в Белев. Сразу возникла дилемма, подобная той, что стояла перед Ильей Муромцем: выбрать дорогу «прямоезжую» или «торную»? На любой карте имеется красная линия Калуга – Перемышль – Чекалин – Белев протяженностью всего в сотню километров, однако прямого автобусного сообщения по ней нет, и обычно в Белев все «нормальные» люди ездят через Тулу – крюк в лишних сто верст… На все про‑все у нас были лишь выходные, а потому решили ехать по кратчайшему пути – в надежде сэкономить время. «Дорога, конечно, плохая, но ведь ездит же по ней кто‑нибудь, подвезут…»

Увы, в реальности трасса, обозначенная на карте как «магистраль федерального значения», оказалась «очень плохой», а посередине ее практически не было вовсе. И добираться пришлось весь день: треть пути на автобусах, треть – на попутках, не менее двадцати километров мы прошагали пешком…

Добравшись до Белева, бежим в краеведческий музей – в холле его с некоторых пор лежит тот самый камень с петроглифами. Там же мы встретились и с его открывателем Е. Р. Барбашовым. Впрочем, скорее, краевед не «открыл» камень, а спас его. Евгений Ростиславович рассказывал об этом так:

– Еше в начале XX века лежал этот камень возле церкви Козьмы и Дамиана в селе Сныхово. Называли его Зубной Камень, и неспроста – было поверье, что исцеляет он зубную боль. У кого зубы болели, приходили, кусали камень – и, старики говорят, помогало. Село существует по крайней мере с XIII века, то есть фактически с дохристианской эпохи. И храм в нем построен, обратите внимание, был в честь святых – покровителей медицины. Что опять же свидетельствует – не камень к церкви притащили, а храм у почитаемого с дохристианских времен святилища возвели… В 1930‑е годы, как водится, комсомольцы его в реку с высокого берега столкнули, на дне ее он и пребывал до последнего времени. Нашли мы его с другим белевским краеведом, Н. Е. Некрасовым. Прощупали ломами, потом вытащили. А когда помыли – обнаружили вот эти рисунки. Здесь три петроглифа: рыба, бобриха, а поверх ее хвоста наложен рисунок фаллоса. Если присмотреться, окажется, что бобриха беременна, у рыбы также живот вздут – она с икрой… В общем, все рисунки – символы плодородия. Возможно, предки просили у Камня, чтобы много было бобров, рыбы… Тульские археологи подтвердили, что рисунки выбиты каменными орудиями – металлические инструменты к камню не прикасались. То есть это – каменный век, по крайней мере XI тысячелетие до новой эры…

Но пора взглянуть и на камень. Представляет он собой типичный ледниковый валун – неправильной формы «яйцо» из красного гранита. Рисунки для удобства демонстрации их посетителям, к нашему великому огорчению, обведены углем. Хорошо еще не краской… но и такая сравнительно аккуратная прорисовка, на мой взгляд, на подлиннике недопустима. На камне много мелких линий и углублений, обведены лишь немногие из них – то есть невольно посетителю навязывается интерпретация авторов открытия. Но даже и с учетом «подсказки» легко опознается лишь рыба, с фаллосом уже труднее, увидеть же бобриху мы так и не смогли… Более того – в граните частенько попадаются прожилки слюды. Будучи более мягкой породой, она выкрашивается, остаются неглубокие бороздки… Честно говоря, у меня нет уверенности, что по крайней мере некоторые из линий Зубного камня не являются именно ими. Да и далеко не все археологи, насколько я знаю, солидарны с выводами краеведов, хотя большинство специалистов согласны, что камень подработан. При этом многие судят о белевском камне заочно – паломничества специалистов к нему не наблюдается.

Вообще некое пренебрежительно‑снисходительное отношение к «провинциальным» краеведческим музеям и тщательным исследованиям их экспонатов встречается у ученых сплошь и рядом. Буквально через пять минут, осматривая экспозицию того же белевского музея, мы получили наглядное подтверждение сказанному: на витрине с палеонтологическими образцами почти все подписи были с грубыми ошибками. Речь даже не идет о видах, родах и семействах – неправильно определены были типы окаменевших животных! На кусочке древнего кораллового рифа было, например, написано: «Раковина плеченого‑го»! Отпечатки наутилоидей в известняках каменноугольного периода были обозваны аммонитами, появившимися гораздо позднее… Сотрудницы музея уверяли, что помогали им составлять подписи «тульские геологи»…

Справедливости ради замечу, что неточности ничуть не снижают научной ценности образцов. Коллекции в музее неплохие. В особое восхищение привела нас витрина с плейстоценовой, «мамонтовой» фауной: здесь и куски бивней мамонтов, и черепа бизонов, и кости шерстистых носорогов… Почти все найдено «нештатными сотрудниками» – в гравимойках и просто по берегам рек…

На следующее утро отправляемся к «водоему с динозавром». Он находится отнюдь не в глуши – прямо у трассы Белев – Тула, не магистральной, но все же с довольно оживленным движением. Встретивший нас Виталий Егоров поведал, что уже проводил опрос в нескольких домах на берегу водоема – без особого успеха. Хотя в том, что сообщение «уткой» не является, уверен – узнал он о «монстре» задолго до публикаций.

– Я своей знакомой про свои «коркодельи» разыскания рассказывал, а та и говорит: у меня родственники в Сергеевке живут, там в пруду какое‑то животное появилось, людей пугает…

Осматриваемся более внимательно: водоем образован запруженной и разлившейся речушкой и довольно, по нашим меркам, большой – более километра в длину и метров двести шириной. Деревенские дома стоят на высоком коренном берегу, и если не из окон, то с огородов (задворков) водная гладь прекрасно видна. К воде спускаются многочисленные тропинки и проселки, так что потенциальных наблюдателей достаточно. Появляйся здесь чудовища – местные жители их бы обязательно замечали.

Но никто из опрошенных нами крестьян никаких крокодилов и динозавров не встречал. Слышать о «чудище» – да, слышали, но либо от приезжавшей в гости городской родни, либо из тульской газеты. Одно ЧП летом на его берегах было – отдыхавшую женщину действительно укусила змея, и та попала в больницу. Но, по всеобщему мнению, виновницей была самая обычная гадюка.

И нельзя сказать, чтобы с нами отказывались говорить, напротив, общались охотно, стараясь вспомнить хоть что‑нибудь интересное. Например, неформальный сельский староста поведал про Гремячий колодец, считавшийся «святым»:

– К нему люди приходили, воду брали, монеты оставляли, а на кустах ленты вязали. Когда в школе учился, нас посылали те ленточки срывать и сжигать. Ну, мы заодно и монеты выгребали на мороженое…

Спускаемся к водоему. Накатанная грунтовка ведет к дамбе, земляной, но ухоженной, обложенной бетонными плитами. В центре плотины водосливные сооружения, а рядом – домик‑вагончик, возле которого обнаружился человек в телогрейке. Знакомимся: А. Д. Гашенев, ихтиолог, работает в небольшом рыборазводном хозяйстве, ныне «владеющем» прудом. И вот что он поведал:

– Работаю я здесь уже несколько лет и ручаюсь – никакие Несси в пруду не водятся. Где им здесь разместиться? К тому же пруд регулярно, раз в два‑три года, спускают и чистят дно. Самое же главное – он у меня постоянно под наблюдением, сами видите, обзор отсюда прекрасный, видна практически вся поверхность, и смотрю я на нее постоянно.

Анатолий Дмитриевич улыбается и продолжает:

– Но вообще‑то вам повезло – та история, с которой все эти разговоры начались, на моих глазах случилась. Приехала сюда компания молодежи на машинах. Остановились на берегу, как водится, костер развели, пикник устроили… А под утро прибегают ко мне, трясутся и говорят примерно так: «Прямо перед нами из воды какая‑то тварь из воды вылезла! Мохнатая и, как человек, на двух ногах! Отряхнулась и в лес ушла!»

Думаю, их плывущий кабан или лось напугал – иногда эти звери переплывают водоем, сам наблюдал. А то, что на двух ногах он вышел… ну, выпили ребята да и сонные уже были…

Что ж, возможно, ихтиолог и прав. Но я бы не исключал и возможность того, что отдыхающие столкнулись с реликтовым гоминоидом – пресловутым снежным человеком. В массовом сознании он – житель высокогорий, обитает в Гималаях или на Памире… Однако исследователи, занимающиеся поисками нашего собрата, знают, что встречи с пережившими свою эпоху обезьянолюдьми происходили на гораздо большей территории: практически везде, где есть глухие леса, непроходимые (для нас) болота или камышовые заросли. И нередко реликтов видели «купающимися» – вспомните наблюдение «водяника» на Вепсской возвышенности[49]. Встречался с «водяным», точнее, «водяной», и не кто иной, как И. С. Тургенев. Впечатления и обстоятельства встречи поведал миру французский друг писателя, всем известный Ги де Мопассан. По его словам, Тургенев, купаясь в лесной речке, почувствовал прикосновение, а оглянувшись, «увидел страшное существо, которое разглядывало его с жадным любопытством. Оно было похоже на женщину и на обезьяну». «Водяная» погналась за выскочившим на берег будущим великим писателем, и неизвестно, чем бы все кончилось, не отгони «русалку» кнутом случившийся поблизости пастушонок[50].

Тургенев не указывал точный район, где произошла встреча, вполне возможно, что было это и на берегах Десны, и в районе Спасского‑Лутовинова, на стыке Тульской и Орловской областей… Не будем забывать, что со средневековья здешние «засечные леса» были заповедными, вырубать их запрещалось – лесные массивы служили «полосой обеспечения», защищали южные рубежи Московии от набегов с юга…

Конечно, даже если предположение и верно, вряд ли в наши дни здесь существует стабильная популяция обезьянолюдей, однако сообщения о встречах с единичными особями приходят отсюда почти каждый год. И нет ничего невозможного в том, что один из «пережитков прошлого», проходя мимо Сергеевского пруда, решил понырять в нем. Конечно, не ради удовольствия, а чтобы подкормиться питательными корневищами рогоза и камыша (а может быть, и рыбой)…

В любом случае массовые наблюдения здесь не происходят. Просто удивительно, какая волна слухов и домыслов иногда поднимается после одного‑единственного, да и то весьма неясного столкновения с Неведомым.

…Несмотря на моросящий с утра и не думающий прекращаться дождь (осень на дворе), все же добираемся но ближайшего к сахаровским Башам села, попасть в него оказалось не так просто, дорога абсолютно не соответствует показанной на карте, однако, намотав лишних километра три, подходим к околице. Дождь в это время несколько поутих, и во дворе перед грудой дров копался типичный такой сельский мужик в сапогах и телогрейке..

– Да, были два камня, рассказывали. Но сам я только один видел – здоровый, круглый. По дороге к кладбищу. А сейчас его нет. Вроде спихнули в овраг. Пройдите дальше, там дед живет, может, он больше расскажет.

– Никто его не спихивал – сказал дед Паша. – Сколько помню, лежал камень на краю поля и совсем близко к обрыву. Большой он был– руками наполовину не обхватишь… Потом река берег подмыла – и рухнул он вниз. Какое‑то время торчал из воды, а потом пропал.

– И давно случился оползень?

– Да нет, недавно. Лет пять назад…

Услышав это, мы переглянулись и от огорчения выматерились. Ведь Баши давно стояли в наших планах, но визит к ним мы все откладывали… Вероятно, если бы не байки про чудище в пруду – и в этот раз бы не добрались… Впрочем, в деревне время течет медленно и незаметно – позже некоторые другие ее обитатели уверяли, что случился оползень пораньше, лет десять – пятнадцать назад…

Беседовали мы во дворе, и вскоре из дома вышла супруга старожила.

– Что это вы от мово деда хотите?

Узнав, в чем дело, присоединилась к разговору:

– Ну, помню я эти камни. Старики говорили, упали они с неба на поле. Два камня. Их люди снесли, чтоб не мешали, а они на другой день опять на поле оказались. То место так и называлось – Баши. Раньше, говорили, они лежали повыше, а потом их все же к берегу скатили. Они целебные были. К ним с водой приходили, потом сливали эту воду по камню, собирали и больных поили. Деньги носили к камням, одежду… Кусочки откалывали и лечились ими… А кто говорил – наоборот, нельзя колоть камни…

– Да, мне они как раз отомстили… Я кусок отломил и потом шесть ребер сломал. И вообще счастье пропало, – вдруг добавляет к сказанному дедушка…

Позднее женщина средних лет, живущая в центре деревни, прибавила:

– Эти камни в землю ушли, но, говорят, когда что‑то плохое случится в стране, они опять выйдут.

Судя по всему, это уже современная легенда… Вообще интересным и неожиданным было для меня, что хотя баек, поверий и легенд, связанных с камнями, нам поведали довольно много для начала XXI века, однако все они не имеют ничего общего с записанными Сахаровым. Чем объяснить такое изменение поверий за полтора века, не знаю. Впрочем, это один из множества вопросов…

По крайней мере несомненно, что Баши в отличие от большинства обследовавшихся А. Левиным камней (о которых рассказывалось в предыдущей главе), несомненно, относятся к культовым объектам, пережившим дохристианскую эпоху, об этом четко говорят связанные с ними обряды. Жаль, что самих камней нет. Мы побывали на месте оползня. Раскопки возможны разве что экскаватором, да и вряд ли камни лежат не поврежденными – судя по описаниям, состояли они из мягкого песчаника… Если и были на их боках какие‑то древние знаки, петроглифы, вряд ли они сохранились.

Потерянного не вернуть, однако… результаты экспедиции со всей очевидностью показывают – с обследованием такого рода объектов тянуть нельзя. Получил информацию о пещере или мегалите – езжай на проверку! Хотя, впрочем, если сталкинг по‑прежнему будет оставаться уделом любителей и поиски будут вестись в свободное время, чтобы объехать все известные «адреса», понадобятся десятки лет…

КАВКАЗ:

ПЕЩЕРЫ, ДОЛЬМЕНЫ, ЖИВОЙ БРОНТОЗАВР…

Летом 1996 года в газете «Труд» была опубликована небольшая заметка, из тех, что журналисты зовут информашками. Привожу ее практически полностью, сохраняя даже орфографию:

«Летом 1996 года в окрестностях аула Тхагапш студенты Ростовского университета обнаружили животного, очень сильно напоминающего… живого динозавра. Как утверждают очевидцы (студенты – люди грамотные), чудовище – вылитый маленький пронтозавр, всего метра два в длину. Они столкнулись с ящером случайно, в тот момент, когда у них не было фотоаппарата, на горной тропе у пещер, которые собирались обследовать. Пока бегали в лагерь за камерой, след чудовища уже простыл. Разыскать его, несмотря на все старания, не удалось. Конечно, эту ситуацию, распространенную сочинской прессой, можно было посчитать обыкновенной газетной «уткой», если бы не одно обстоятельство: жители аула Тхагапш говорят, что неоднократно видели змея. Кстати, его образ присутствует и в эпосе адыг‑шапсугов, населяющих этот район»[51].

В среде аномальщиков она не осталась незамеченной – и, как водится, пересказ ее стал кочевать из публикации в публикацию с соответствующими наукообразными комментариями. Об уровне их говорит уже то, что в подавляющем большинстве случаев не была исправлена даже явная опечатка – диванные криптозоологи так и пишут вслед за первоисточником «пронтозавр» (хотя явно имелся в виду бронтозавр). Профессиональные биологи, само собой, к информации, в основном, отнеслись скептически: «Студенты – народ, конечно, грамотный, но еще и веселый!» Стоит ли говорить, что на место событий не поехали ни те, ни другие! Скажу честно – вопреки своему обыкновению разбираться во всем на месте и до конца я бы‑тоже вряд ли сподобился проверять сообщение, если бы не его заключительные строки. Регулярные встречи с «чудозавром» местных жителей – это совсем другое дело, нежели единичное сообщение студентов, вероятность того, что независимые свидетели сговорятся и будут сознательно морочить голову приезжему корреспонденту «чудовищем», исчезающе мала… Хотя, конечно, относить виденное животное к динозаврам оснований нет никаких. А вот исключать возможность существования на Кавказе просто не известного науке пресмыкающегося, например, того же коркодела русских летописей, на мой взгляд, никак нельзя…

В общем, в апреле 2004 года, устав от на редкость затянувшейся зимы, я решил ехать в Тхагапш, дабы оценить перспективы «охоты на «вылитого пронтозавра», а заодно и… погреться! Впрочем и научные (или, скажем осторожнее, околонаучные) задачи экспедиции, как обычно, одной криптозоологией не исчерпывались. Как и повсюду в России, интересного и недостаточно изученного на Кавказе хватает – оставалось лишь выбрать наиболее интересные объекты по пути.

Например, Богатырские пещеры, что неподалеку от г. Горячий Ключ: из путеводителей и рассказов краснодарцев я знал, что ни длиной, ни красотами эти небольшие полости не выделяются, но вот происхождение их загадочно. Литература и спелеологи склонялись в пользу того, что пещеры созданы человеком, но кем, когда и зачем, не было даже предположений…

И, конечно, дольмены! Об этих загадочных «домиках», сложенных из монолитных камней и известных во многих местах Европы, в том числе и у нас на черноморском побережье, знают, вероятно, все. Археологи считают дольмены погребальными сооружениями – своего рода коллективными родовыми склепами, «альтернативщики» выдвинули немало куда более романтических гипотез: от «сооружений атлантов, призванных очищать ауру Земли», до «боевых психотронных машин, прикрывавших перевалы», якобы дольмены фокусировали в виде смертоносного луча ультразвуки живущих в них летучих мышей…

Конечно, большинство дольменов давно известны, описаны археологами и нанесены на карты (хотя все же и не все – замытые оползнями и заросшие лесом мегалиты еще продолжают открывать). Однако я давно убедился: смотреть картинки и читать описания – это одно, увидеть реальный объект своими глазами – это другое…

С появлением первых проталин я готов был стартовать навстречу весне, но… ехать одному не хотелось. И дело не в скуке, имелись и вполне практические соображения: экономия веса (и палатка, и котелок рассчитаны на двоих), удобство проведения опросов (один разговаривает – другой стенографирует), да и во время дневок у моря или в горах можно по очереди оставаться у палатки, не бросая ее на произвол судьбы и милость бомжей… Никто из проверенных друзей, членов нашей группы, ко мне присоединиться не смог, а потому я дал объявление на «автостопном» сайте «ищу попутчицу». Конечно, отправляться в довольно долгий путь с непроверенным человеком рискованно в плане психологической совместимости (уже «обжигался» на этом), но приведенные соображения перевесили. Долгое время никто не отзывался, и я уже совершенно настроился ехать в одиночку, как вдруг буквально накануне выезда пришло письмо от некоей Маши, решившей составить компанию. Из послания следовало: путешествовать автостопом ей уже приходилось, в том числе и по Европе, а по взглядам она хиппи – в частности, возможная спутница серьезно интересовалась, не умею ли я играть на каком‑либо музыкальном инструменте, а то можно было бы «аскать» (то бишь попрошайничать) в переходах и электричках! Ну что ж, по крайней мере меня ждет общение с человеком «не таким, как все», что всегда интересно…

Маша при встрече оказалась двадцатилетней блондинкой средней упитанности, сейчас в академическом отпуске, делать нечего, вот и решила прокатиться, хотя ни сталкннгом, ни «аномальными» науками никогда не интересовалась.

Необходимо Заметить, что, когда готовился к экспедиции, многие предупреждали меня, что «на юге просто так не возят» и, конечно, «с кавказцами надо быть осторожным – менталитет у них особый, сначала обедать посадят, а через минуту нож к горлу». И ведь ладно бы говорили это далекие от туризма и автостопа люди – так нет! Многие краснодарцы на туристском форуме уверяли, что автостоп в их регионе невозможен, и просили обязательно написать, если я на опыте докажу обратное! Ладно, посмотрим.

Вышли в путь поздновато – в обед. Чтобы добраться до магистрали Москва – Ростов‑на‑Дону – Краснодар (на которой круглосуточно много машин), предстояло проехать по дороге местного значения: Калуга – Тула, где движение вовсе не такое интенсивное. Но нам везет: моментом доехали до Тулы, а потом и до трассы НА ЮГ!

Правда, в первый день мы проехали в его сторону лишь сто километров на КамАЗе с тяжелой фурой. Дальнобойщик сразу предупредил, что провезет немного – скоро сворачивает на Липецк. Человеком он оказался от природы любознательным, мои увлечения его очень заинтересовали и получили одобрение. Более того – водитель настойчиво приглашал приехать в Лебедянь – изучать подземелья. В подтверждение он поведал местные предания о пещерах, о которых слышал с детства, и вместе со сверстниками даже пытался искать подземные ходы…

Дальше уехать не удалось – сгущались сумерки. Постояв с полчаса, пошли искать место для ночлега. Лес елевая присмотрел по карте, и он оказался неплохим. Хотя снега еще лежало много и поле от опушки отделялось раскисшей колеей, переходящей в ручей… Все же, с трудом найдя относительно сухой пятачок, поставили палатку, ощутимо при этом замерзнув и мечтая о завтрашнем дне, когда доберемся до теплых мест…

Почувствовали мы, что движемся на юг, только в обед следующего дня, когда, сменив несколько местных машин, добрались до воронежской объездной. Настроились на долгое ожидание (на объездных дорогах обычно подвозят неохотно), но настроение все равно было приподнятым: снега вокруг уже почти не было, придорожные лесополосы были голубыми от цветущей пролески… Да и просто тепло! Ура!

«Ожидаемого не происходит» – буквально минут через пять после начала голосования остановилась фура. Подбежав, я поинтересовался, возьмет ли водитель двоих, тот кивнул.

– Да, я понимаю. На «спалку».

На спальное место вначале полезла Маша – с невысоким ростом прятаться удобнее. Хотя позже мы несколько раз менялись.

Вел машину молодой, лет тридцати, веселый драйвер Саша. Между прочим, когда Маша несколько раз в беседе употребила сей англицизм‑хиппинизм, водитель попросил растолковать его значение. Маша сделала это – и неправильно. На самом деле оно означает по‑английски просто «водитель», не обязательно «дальнобойщик». Шла машина в Ростов‑на‑Дону, и Саша с ходу предложил еще и переночевать в кабине по приезде, а заодно и отметить его наступающий через несколько дней день рожденья. Мы согласились. А Мария тут же подарила висевший у нее на шее талисман из березовой коры, суливший в дороге удачу. Я в уме перебрал возможности, но так и не придумал, что бы оригинальное подарить. Пришлось ограничиться банальным походом в магазин…

Вечером встали на стоянку. Втроем в кабине было тесновато, но душевно… Войдя во вкус, отметили заодно и мой день рождения, до которого также оставалось не очень далеко… Кончился вечер приключением: для обогрева Сашка включил печку, но потом сам же спохватился, что мой рюкзак лежит на ее выхлопной трубе (я вынес его, чтобы было просторнее), и побежал спасать туримущество… Вернувшись, заметил, что рюкзак полностью расплавиться не успел…

Утром встали поздновато, причем я с большим трудом отыскал носки, а Сашка, наблюдая за поисками, прикалывался. Впрочем, сам он не менее долго ботинки искал. Сфотографировавшись на память, мы распрощались. И приступили к околонаучной работе – поиску этнографов и фольклористов: я надеялся, что кто‑то из них мог записать былички о кавказских «бронтозаврах» или хотя бы слышать их.

…У входа в краеведческий музей расположилась череда баб – каменных, половецких (так вполне официально археологи именуют изваяния, устанавливавшиеся на курганах военачальников). Чуть дальше установлены несколько корабельных пушек. Суровая охрана!

И в музее нас встретили достаточно настороженно, хотя и проводили в этнографический отдел, сотрудники коего ничего по интересующим нас вопросам сказать не смогли. Уже без всякого энтузиазма, ради проформы я обратился в отдел природы – и его заведующая, Нина Ивановна Пряникова, элегантная и интеллигентная дама уже немолодого возраста, встретила нас очень любезно. И поделилась прелюбопытной информацией. Сводилась она к тому, что в музей как‑то в прошлом году пришел человек, который регулярно на мотоцикле ездит на юге области на рыбалку. И в последние годы в любимом месте стал встречать некое непонятное животное.

– Он сказал, что и местные жители видели существо, похожее на большую саламандру или ящерицу. Позже наш посетитель и сам его несколько раз видал, когда ловил рыбу. Оно, как я помню, из кустов появлялось, себя довольно агрессивно вело, мешало как‑то рыбалке, и его в конце концов убили. Вместе с рассказчиком мы стали листать книги и искать хотя бы что‑то, похожее на это изображение. Ничего мы похожего не нашли.

– С ним поговорить нельзя? У вас записаны координаты? – задал я естественные вопросы.

– Человек этот откуда‑то с юга области приехал. Откуда – не помню совершенно. Да и описание самого животного позабыла. Не записала. Четыре конечности… вроде бы. Или две только было передних?.. Ну, естественно, хвост.

Понятно, я был очень огорчен утратой интересной информации, Нина Ивановна же, как бы оправдываясь, говорила:

– Так получилось… Я подумала, может, фантазия… Да и если бы за это деньги платили, а ведь за это деньги не платят…

Конечно, «фантазия» – это маловероятно. Выдумщик, ищущий популярности, пойдет со своей историей на телевидение, напишет в газету, но уж к научным‑то сотрудникам обратится в последнюю очередь. Нет, здесь я вижу не поиск славы, а искреннее желание помочь ученым. Вероятно, ключевой в понимании небрежности музейщицы является последняя фраза. Конечно, Нина Ивановна – человек любезный и доброжелательный, но хороший человек – не профессия, увы…

Приведенная история была самым любопытным из того, что нам удалось услышать за целый день ходьбы по научным учреждениям и редакциям газет. Не густо… Но экспедиция только началась – едем в Краснодар.

Выбравшись из города, первые километры шли пешком: уж очень узкая обочина, машинам остановиться негде. Зато сфотографировали интересный монумент – громадную тачанку‑ростовчанку на выезде из города. Как потом оказалось, подобные конные изваяния в казачьих землях весьма популярны…

Любопытный разговор состоялся с пожилым водителем остановившейся здесь легковушки – узнав, что «сами мы здесь не местные», он счел своим долгом рассказывать об особенностях и достопримечательностях этих мест. Причем из разряда тех, о коих не пишут в путеводителях.

– В этих селах испокон веков население розы выращивало. Даже в школе были уроки окулировки[52]. И совхоз розы выращивал, и еще больше – на усадьбах. У многих семейные, уникальные сорта были, передававшиеся от дедов. Их берегли, следили, чтобы в чужие руки почки не попали. Понятно, народ богато жил. Цветы‑то дорогие. И кусты продавали, и сами цветы. Машину за сезон покупали, шубы… Да и сейчас продают вдоль трассы – вы не в сезон приехали. Но не то, что было раньше, в 1980‑е годы повырубали все. Как вышло: приехала по распределению учительница в школу. Ну, ей на праздник подарили букет красивейших роз. Она спрашивает: а чего же почки все перерезаны крест‑накрест лезвием? Объяснили – так их «слепят», чтобы развести родовые сорта никто не мог. Она возмутилась, мол, «частнособственнические инстинкты», в газету написала – ну и началась компания… Уже незадолго до развала СССР. Теперь попробуй восстанови!

Сменив еще несколько машин, уже в сумерках мы сели в КамАЗ с кабардино‑балкарскими номерами. Водитель говорил с уловимым акцентом, и лицо у него было «кавказской национальности», однако разговоры шли вполне обычные. Это я к тому, что принято думать: как сядешь в машину к кавказцу, так и начнутся домогательства…

Легкие домогательства были, скорее, с другой стороны: на каком‑то посту гаишники решили проверить документы не только у драйвера, но и у нас (чего севернее почти никогда не случается). Впрочем, задержки не было: подали их из кабины, причем у Маши был студенческий билет (паспорт она уже давно потеряла), и через пять минут тронулись.

Уже в темноте с трудом нашли квартиру знакомой (мне заочно, а Машка ее жала лично) автостопщицы Марыси (вообще‑то, от рождения она Людмила – у хиппи принято обращаться по прозвищам‑никам. Впрочем, как и у других неформалов – спелеологов, к примеру). Та оказалась также типичной «вольной артисткой», причем потомственной – мать у нее художница, в курсе всех дочкиных похождений и относится к ним без предубеждения. А у самой Марыси еще и сын лет семи подрастает… За столом девчонки сразу завели разговоры о своем, неформальном: рок‑фестивалях, поездках знакомых странников и т. д. и т. п. и хуже. В общем, если обычно девушки говорят о косметике и шмотках и парнях, то эти беседовали о концертах, тусняках и тех же парнях. Суть абсолютно не изменилась. У меня интересы другие, так что слушать было скучновато. Хотя и поучительно – хиппи проповедуют всеобщую любовь и братство, а на самом деле снобизма у них и как бы подсознательного пренебрежения к не принадлежащим к их кругу «цивилам» не меньше, чем у «цивилов» по отношению к неформалам…

Утром идти со мной Маша не захотела, ибо выяснилось, что в городе в данное время оказалось несколько хиппи, коих она давно не видела.

Я же начал традиционно – с краеведческого музея. Уже едучи на трамвае до центра, особенно же попав в него, заметил некоторые особенности Краснодара, придающие ему колорит и непохожесть: он производит впечатление… большой станицы. Вроде бы немаленький город, административный центр крупного края, а «деревенскость» (или по крайней мере райцентровскость) какая‑то во всем. Улицы, по крайней мере в старых районах, узкие, движение часто одностороннее и даже трамвайно‑троллейбусные пути нередко расходятся: сев в обратную сторону, на знакомую остановку вы можете и не попасть! Для чего в Краснодаре светофоры стоят, я вообще не понял: в центре на них не обращают внимания ни пешеходы, ни водители, а проезд уступают друг другу по взаимному согласию. Впрочем, архитектурой город особенно не выделяется – разве что много попадается конных статуй… Конечно, все вышеизложенное – чистой воды субъективный взгляд.

В музее повезло – удалось поговорить с действительно увлеченным научным сотрудником Василием Колосовым. Сам он, правда, занимается почти исключительно понтийскими греками – обитал такой народ на побережье, этом перекрестке культур. Собеседник подарил прелюбопытный этнографический сборник (одним из авторов коего он является), где есть и статья с упоминанием змееборческих сюжетов у греков… Но сюжеты эти явно мифические. Василий поведал, что, когда собирал фольклор, сколько‑нибудь похожих на реальные истории быличек про чудовищ не слышал, хотя особое название для змея‑дракона греки имеют: Иждаха. Но это крылатый змей, и его однозначно связывают с Георгием Победоносцем.

Напоследок этнограф посоветовал зайти в Научно‑исследовательский центр казачества, базирующийся в городском Дворце культуры, что я и сделал.

Зайдя, представился его руководителю Н. И. Бундарю и его сотрудникам. Общий язык мы нашли практически мгновенно, хотя Николай Иванович и посетовал, что занимаются они прежде всего изучением русскоязычного казачьего населения, а адыгов знают постольку‑поскольку. Но этой «попутной» информации оказалось столько, что излагали ее казаковеды около часа. Настоящие энтузиасты, такие редко встречаются среди нынешних ученых. Сколько же они знают по прямым своим темам, если даже по косвенным существенно помогли?! Серьезность их и увлеченность подтверждали также залежи магнитофонных кассет и бобин, кипы папок на стеллажах вдоль стен…

К «моей» криптозоологии могли иметь отношения три группы сюжетов:

1. Предания о необычно больших змеях, бытующие во многих районах Кавказа.

2. Популярные среди туристов (и инструкторов) рассказы о пауках размером с корзину (сантиметров тридцать в диаметре). Собеседники склонны были относить эти рассказы к туристским байкам. Во всяком случае, слышали о таковых пауках именно от них.

3. Рассказы о неких рогатых змеях. Их описывают не очень длинными, метра два, с одним рогом на загривке, из коего горцы готовят лекарства.

Про «динозавров» собеседники не слышали ни разу.

Распрощались уже в пятом часу вечера. Когда вышел на улицу, увидел, что моросивший с утра дождь прекратился, небо прояснилось. Более того – стало просто жарко! В киосках продается охлажденная минералка (а у нас продавцы еще в это время, наоборот, говорят: вода не холодная!). Юг.

Гуляя по городу, забрел в парк отдыха, где обратил внимание на то, что по краям тротуаров сооружены некие решетчатые заборы с навесами. Сначала серьезно считал, что это для защиты прохожих от дождя, но потом разобрался – здесь художники по выходным выставляются. Судя по площадям, таковых в Краснодаре не меньше, чем в Москве на Арбате…

Вечером Маша с ходу заявила:

– Судьба тебе дальше одному ехать, тут мне на тусовках надо побывать, а потом рок‑ концерт будет…

В принципе, подобного я уже ожидал, так что не удивился. Да и не очень расстроился. Хотя досада была главным образом из‑за напрасно потерянного времени – мог бы уже сегодня стартовать…

А вообще не понимаю: ну ладно там «мои» дольмены, крип‑тиды и пещеры – это на любителя. Но променять пыльный и душный город на морское побережье и весенние горы!

Путь к этим радостям начался у меня с казуса: выехав на городском автобусе за Краснодар, я решил пешком пройти замоет через Кубань и там уже голосовать. Пройдя метров двадцать, однако, был остановлен двумя стражами порядка – оказывается, это охраняемая зона, и проход пешеходов запрещен… Надо отдать должное – представились хота и не по всем правилам, но достаточно вежливо (что в нашей стране редкость – обычно милиционеры с ходу начинают орать). Понятно, спросили документы, но этого ментам оказалось мало, попросили открыть рюкзак. Впрочем, узнав, кто я и откуда, милиционеры стали исключительно вежливы, заулыбались, и разговорились, и просили отнестись к ним с пониманием: «У нас здесь Кавказ, вот шлюз взорвут – и все затопит». Спорить не стал, хотя и посмеялся про себя: будь я террористом и имей хоть нож (тем более «ствол»), положить наряд мог не один раз… Умом Россию не понять.

По мосту мне все же разрешили пройти (за что говорю спасибо), где я быстро поймал МАЗ и доехал до поворота к Богатырским пещерам. Здесь же имелась и еще достопримечательность: киоск, в котором продавали фирменную минералку из Горячего Ключа: полуторалитровая торпеда стоила рублей шесть! В краснодарских ларьках – более чем в два раза дороже. Возле торговой точки останавливались почти все проезжающие машины, воду брали упаковками. За компанию и я купил… И пошел искать тропу к пещерам.

Слева от асфальтовой дороги в долине реки обнаружилось довольно много навесиков и летних домиков со съездами, у некоторых были машины и отдыхающие. Надпись на щите поясняла, что территория эта – природоохранная (не то нацпарк, не то просто благоустроена администрацией) и за отдых на ней надобно платить…

Решив спросить дорогу, подошел к взимающему дань сторожу, и знакомство оказалось удачным. Мужчина лет пятидесяти, в спортивном костюме и кроссовках, оказался знатоком окрестностей, работал экскурсоводом и инструктором по туризму и сразу понял, о чем идет речь.

– Я думаю, Богатырские пещеры – культового характера. Там над ними адыгейские захоронения, их археологи изучали, вот в пещерах покойников и как бы отпевали. Клали усопшего и читали над ним молитвы, что ли. А потом, через какое‑то время, наверх поднимали и хоронили. Откуда об этом известно? Даже не скажу – наши экскурсоводы всегда так туристам говорили… А источники не могу называть. Но там действительно есть пещера, в которую вход и сбоку, с обрыва, и сверху.

Когда заговорили о дольменах, собеседник также высказал оригинальную, отличающуюся (мягко говоря) от канонических гипотезу об их назначении, уверяя, что она имеет хождение среди местных жителей и экскурсоводов:

– В этих каменных домиках отшельники жили, Богу молились. Их запечатывали, замуровывали до самой смерти. Только через отверстие еду подавали. Вероятно, ранние христиане…

Тропа к пещерам весьма хорошо набита – похожа на проселок. Идет она почти по балкообразному дну небольшого ущелья, с даже весной едва струящимся ручьем, среди высоких деревьев. Пещеры проскочить трудно – дырки видны на самом верху правого склона, представляющего собой обрыв высотой метров сорок. К некоторым можно подняться снизу, к некоторым – проще опуститься сверху. Делать это нужно с аккуратностью – стена почти отвесная. Хота особых скалолазных навыков и не требуется.

Пещер несколько, все совсем маленькие, скорее даже, не пещеры, а гротики – длиной не более десяти метров. Но, что интересно, довольно разнообразны.

Так, одна полость представляет собой галерейку, тянущуюся параллельно склону на расстоянии около двух метров от него. Точнее, это как бы три слабовыраженных зальчика‑гротика, связанных внутренним переходом, но имеющих и выходы на склон и один, направленный под большим углом вверх (о нем, видимо, говорил проводник). Ход довольно высокий – почти в рост человека, но узкий – по плечи. На стенах кое‑где заметны вырезанные кресты, но трудно сказать, какого времени – порода исключительно мягка…

Соседняя пещера совсем другая: низкая, так что передвигаться приходится гусиным шагом или на четвереньках, зато шириной до двух метров, почти полукруглого сечения. И «туннель» этот перпендикулярен склону, имеет несколько коротких отвил ков.

Другие полости менее интересны – гротики под нависающими плитами или щели.

Словом, в спортивно‑эстетическом отношении ничего интересного, но раздумья о происхождении пещер завели меня в тупик. То есть то, что они искусственного происхождения, почти очевидно. Возможно, и были здесь первоначально небольшие эрозионные ниши, но человек к ним руку точно приложил. Однако зачем?

Версия экскурсоводов (отпевание покойников) мне представляется, мягко говоря, неубедительной – никогда не слышал ни о чем подобном. И в существовании наверху, над пещерами, некрополя очень сомневаюсь. Правда, с археологами мне встретиться не удалось, но никаких следов раскопок, равно как и каких‑то курганов и т. п., наверху я не обнаружил. Да и вообще место для могильников неподходящее: это даже не коренной берег, а скорее плоский хребет между двумя ущельями…

Из всех виденных мной спелеообъектов более всего сходны Богатырские пещеры с молдавскими пещерными монастырями под Бутученами. Но и различия существенны: расположены пещерки в самом верху склона, довольно тесные и темные. Словом, для монахов, даже для столпников, как‑то более чем некомфортно.

Не могли иметь пещеры и какое‑то оборонительное значение – да, снизу подняться к ним трудно, однако входы расположены всего в трех метрах от верхнего края обрыва…

Словом, загадка… Будет ли она когда‑нибудь решена?

Теоретически прояснить историю пещер могли бы помочь граффити на их стенах, но, как уже говорилось, оставлять их имеет обыкновение каждый второй посетитель, а таковых здесь бывает немало (базы отдыха рядом). Впрочем, остается еще надежда найти какие‑то архивные материалы…

Ничуть не приблизившись к решению загадки, пришлось двигаться дальше.

Примерно отсюда, от района Горячего Ключа, начинаются уже действительно горные дороги – вьются они серпантином, перепады высот значительные… В средней полосе на таких участках водители обычно сбрасывают скорость и движутся очень внимательно, на Кавказе же машины «летают» по кручам, словно по снивелированным автобанам, возможно, оттого, что ровных участков практически нет. Привычка – дело великое, однако здесь же, на знакомом повороте на моих глазах произошла довольно серьезная авария: шедшая со стороны побережья иномарка на скорости лбом в борт протаранила выруливавшую из‑за поворота легковушку (которую водитель‑чайник, понадеявшись на свое мастерство, стал на скорости объезжать, хотя логично было бы пропустить). Все это случилось метрах в трехстах, и, когда я подошел, из машины уже выбралась девушка – в ступоре она неподвижно стояла, глядя на парня на сиденье с окровавленным лицом. Называется, отдохнули ребята… Вызванная по мобильнику «скорая» приехала моментом, так что помощь не требовалась… И спустя полчаса я ехал в легковушке с водителем‑баптистом, объяснявшим на протяжении оставшегося до Джубги пути смысл жизни человека (служение Богу, естественно).

Пейзажи вначале были вполне радостными, но, когда переехали Джубгский перевал, цвет неба моментально изменился: все заволокло низкими тучами, ко всему добавился сильный порывистый ветер, так что из лета я вновь перенесся в раннюю весну. Высаживаясь из машины, надел куртку, а ведь полчаса назад загорал!

Спросил у торговавших пирожками бабулек: есть ли на побережье место, где можно поставить палатку? На вразумительный ответ не надеялся (опыт!), но, как ни странно, они сразу поняли запросы орюкзаченного человека и указали путь. Еще более удивился я тому, что информация оказалась верной и точной – все, кого спрашивал позже, посылали так же, – вот что значит город у гор и моря: не удивляются ни туристам, ни их запросам!

В этом месте черноморского побережья Кавказа я был впервые и, шагая вдоль берега, удивлялся не привычной для морских побережий обстановке: узкий и длинный пляж, зажатый между морем и крутым обрывом, при этом ширина его колебалась от тридцати метров (на отдельных редких участках) до нуля! Скучно и неуютно… Вскоре, правда, обогнув мыс, обнаружил «щель», типичную для кавказского побережья: выходящее в море ущелье с ручьем и широким балкообразным дном, гусю заросшим деревьями и кустарником. На пляже рядом парень лет двадцати рубил топором плавник…

Поздоровавшись, быстро нашли общий язык. Новый знакомый, Алексей, оказался жителем Краснодара, завсегдатаем этой щели, вот и сейчас приехал с подружкой на выходные с «секретной целью». Девушка осталась в палатке, чуть дальше: «Мы теплую одежду не взяли – не ожидали, что так погода испортится, на той неделе в море купались!»

Вечером, как водится, сидели у костра, говорили о разном. Новые знакомые (Алексей и Оксана) по Краснодарскому краю путешествовали с палаткой довольно много, далеко же не выбирались. Впрочем, у них все впереди. Кстати, сюда приехали ребята тоже автостопом, ездят так постоянно, как и многие их знакомые, и, услышав распространенное в Подмосковье мнение о том, что «на юге просто так не возят», посмеялись.

Утром, перед самым выходом Алексей набрал в торпеду воды из ручья и куда‑то убежал. Сказал, что по тому самому, не разглашаемому делу. Оксана потом конкретизировала, что пошел сеять коноплю… Бог ему судья.

Вернувшись, Лешка предложил показать «красивейшую поляну, всю в цветах», и я охотно согласился. Что сказать? Ну, действительно симпатичный луг с цветами – лютики, калужница, менее знакомые растения… Красиво, но ничего уникального. Так что восторгов нового знакомого разделить никак не мог, хотя и было приятно, что он умеет восторгаться и радоваться красотам природы.

А вот о расположенном рядом, на территории санатория, дольмене ребята даже не слышали. По моей инициативе пошли его смотреть – вообще я собирался посмотреть «попутные» дольмены, о коих узнал из статьи краеведа В. Черновила[53]. Джубгинский был и первым по дороге, и вообще первым в моей жизни.

Что сказать? В целом каменный домик больше всего напоминает некий хлев – имеется даже своеобразный дворик для выгула… В общем‑то – ничего грандиозного. Впечатления чего‑то сверхдоступного возможностям человека (как нередко пишут) мегалит не производит. Более того – сложить его вручную, я бы сказал, несложно, человек двадцать за неделю вполне справились бы. Даже работая не полный день… Ладно, выводы делать рано – впереди меня ждет еще много дольменов.

…Собиравшийся со вчерашнего вечера дождь наконец пошел. Спрятавшись на автобусной остановке и махая проходящим машинам, я все же остановил микроавтобур. На передних местах двое – семейная пара средних лет. Когда я, как обычно, поинтересовался у водителя: «Не такси ли? Подбросит ли бесплатно?» – тот кивнул, сказав жене: «Вот попадаются козлы, деньги ни за что берут». Потом еще сказал мне что‑то сочувственно‑извинительное, в том смысле, что «козлов среди драйверов все же мало». Явно мужик подумал, «по предыдущий водитель хотел с меня деньги взять, хотя на самом деле поднимаю я вопрос гонорара при поездке на явно частых машинах почти всегда, а здесь еще и машина была слегка маршрутного облика, и наслушался я страшных рассказов о платном автостопе на югах…

Ехали супруги в Туапсе и, услышав о моих интересах, вспомнили: год‑два назад писала туапсинская городская газета о некоем чудовище в море – то ли пингвине, то ли еще каком‑то звере. Информацию нельзя было оставлять без внимания. Что ж, все равно собирался посмотреть дольмены близ города…

До двух дольменов, что севернее города, можно доехать на городском автобусе – «до Кирпичного». Отсюда к ним ведет начинающаяся за крайними домами тропа, быстро забирающая круто вверх – настоящий пыхтун. Хотя дорожка не просто хорошо набита, а даже благоустроена – выложена кое‑где плашками. Но… посередине ее ждет сюрприз: прикрученная к дереву табличка, на коей написано, что дольмены впереди‑лежащие решением туапсинской администрации находятся на природоохранной территории, осмотр их может осуществляться в сопровождении экскурсовода за плату, а самовольное посещение запрещено! Под текстом были указаны телефоны, по коим следовало обращаться за экскурсионным обслуживанием. Тарифы означены не были.

Оглядевшись, я не обнаружил ни будочки с кассой, ни телефона‑автомата, ни лесников, а потому звонить не стал и, совершив административное правонарушение, пошел на охраняемую территорию самостоятельно…

Дольменов здесь два: один целый, камни второго давным‑давно раскиданы. Оба классической конструкции, размерами еще меньше, чем в Джубге.

Более интересной для меня была окружающая их местность: кругом каменные глыбы (небольшие: пол метра – метр), в одном случае даже просматривается как бы цепочка из них (трудно сказать, искусственно выложенная или нет)… Вряд ли материал для постройки «домов карликов» приходилось (как иногда пишут) везти за тридевять земель…

Увидев, что тропа, хотя и плохо натоптанная, продолжается, я спустился с другой стороны холма, попутно осмотрев его и отметив обнажившиеся на склоне под корнями дерева плиты, также слегка похожие на обработанные или сложенные…

С этой стороны дорожки никаких запрещающих табличек нет, однако выводит она… на кладбище, причем весьма оригинальное: захоронения расположены на узких террасах, и глубина могил явно того же порядка, что и расстояние между ярусами, – метра два. Как только санитарная служба такое допускает… Других особенностей, этнографического, так сказать, свойства современный некрополь не имеет: обычные могилы с памятниками и оградками.

В городе Джубга особых достопримечательностей тоже нет, да и своего лица город, пожалуй, не имеет. Чувствуется, что планировался он не как курортный, а как рабочий. Дома хаотично разбросаны среди горок, и от многих окон многоэтажек протянуты к противоположным склонам, деревьям и домам веревки для сушки белья на двух блоках: то есть белье подтягивается на просушку по принципу флага на флагштоке, только горизонтально.

Собственно побережье здесь было таким же, как в районе Туапсе: узкий пляж, кое‑где «щели» – ущелья. Подобный берег характерен, как я понял, для всего побережья (исключая район Анапы и Новороссийска) и, на мой взгляд, скучноват.

Впрочем, отдыхающих много, тем более Крым – нынче заграница, многие считают более надежным отдыхать на российской территории.

Вечером главный редактор туапсинской газеты заверила: публикаций ни о каких местных чудищах в последние годы у них не было. Получается, либо вчерашние информаторы что‑то напутали, либо статья была перепечаткой, и явно не на местную тему (а таковые редко какой редактор упомнит). Подозреваю, что речь идет о кочующей по газетам и журналам главе из книги Сандерсона о гигантском пингвине во Флориде[54]…

…С большим трудом выяснив, какой автобус идет к выезду (этот вопрос туапсинцы понимали так же плохо, как и жители любого среднестатистического города), выехал за город. За автобусной остановкой начался затяжной подъем – водители на таких участках останавливаться не любят, так что пошел пешком вперед, даже не голосуя. И вдруг рядом остановилась машинка‑«жук» гэдээровского происхождения, какие лет двадцать назад внезапно появились на улицах наших городов, а потом так же внезапно исчезли. Шофер помахал рукой, а когда я поместился в кабинку, заявил:

– Чего пешком идти – садись, подвезу хоть до Сочи.

На вопрос о гонораре слегка обиделся:

– У нас в Абхазии деньги за это не берут.

Драйверу было уже лет за 60, и человеком оказался он очень интересным. Долгое время жил в Абхазии и по национальности абхазец (сказал об этом сам, иначе бы не подумал – акцент при беседе не чувствовался и лицо особо носатым не было). Сейчас почти бомж – уехал из‑за «заварухи», но в России так и не обосновался: то климат не нравился, то жилье найти не мог. Из собственности – одна машина. Ее он приватизировал в конце перестройки, «начальство уважило за долгую работу», и доволен:

– Дизель, конструкция по‑немецки добротная, а гаишникам западло останавливать такого раритетного клопа, разве что из любопытства.

Перед мостом через р. Аше (кстати, указатели здесь почти везде отсутствуют, карту надо постоянно держать открытой – и это федеральная трасса, едрен батон!) имеется проселок к Мухортовой Поляне, где, согласно описанию Черновола, во дворе частного дома имеется дольмен. Здесь я и вылез.

Уточняя путь, разговорился со встреченной женщиной, заявившей попутно, что ее родственник несколько лет назад видел в предгорьях в этом же районе огромную змею типа удава. Увы, деталей собеседница не помнила.

Дорога уходила вверх, и я с километр шел по ней, любуясь дикими абрикосами, мелкой, но широкой рекой справа и непривычными обнажениями слева – слои известняков здесь направлены чуть ли не перпендикулярно поверхности, кое‑где под углом градусов в восемьдесят. Дышит Земля!

Дольмен действительно оказался в частном дворе (хотя указатель «к дольмену» на сельской улице имеется). За тем же забором хлопотали по садово‑хозяйственным делам две женщины‑адыгейки. Вопрос «Можно ли осмотреть мегалит?» их не удивил, предупредили лишь, чтобы аккуратнее ходил – двор, как здесь принято, покрывают бетоном, и он еще не застыл. Вокруг дольмена, кстати, специально огородили досками круг, каковой бетонировать не стали… Молодцы. Дольмен классической конструкции, но выглядит как‑то игрушечно – самый маленький из всех, что я видел, и закрыт плитой, как кепкой, причем надетой слегка набекрень.

Следующий «попутный» дольмен – в Мамедовой Щели. По карте, асфальтовая дорога кончается в стоящем в ней селе, точнее, ауле, в реальности же она продолжается орографическим левым берегом. В конце ее развалины заброшенной фермы и рекламный щит‑указатель: «Чайный домик. Дегустация разных сортов чая».

Любопытно, что проезжая, так сказать, часть сельской улицы проходит по одному берегу, а дома стоят на другой стороне реки. Причем к каждому подвешен свой индивидуальный мостик! Всего их штук двадцать.

Тропка к дольмену представляет собой пыхтун знатнецкий, еще покруче вчерашнего туапсинского. Но находится мегалит не на вершине горы, а как бы на очень пологой террасе или выступе. Черновил особо отмечает его уникальность – дольмен имеет большой размер, пирамидальную форму и целиком вырублен из монолитной скалы.

Действительно, смотрится оригинально, однако и в данном случае для постройки его нечеловеческие усилия затрачивать явно не пришлось.

Находится «дом карлика» на краю площадки, крыша сорвана, в погребальной камере (во всяком случае, археологи внутренние полости дольменов считают погребальными камерами) стоит дождевая вода…

Дольмен в Мамедовой Щели оказался последним на моем маршруте. Безусловно, пять каменных домиков – это мизерная часть известных, однако достаточно типичная часть. Да и специальной литературы о мегалитах я изучил довольно много. Так что, полагаю, высказать свое мнение об этих археологических памятниках могу (не претендующее, конечно, на истину). Так вот, дольмены – это отнюдь не грандиозные постройки, как пишут иногда. Даже самые большие из них (известны сооружения, раза в два больше дольмена Мамедовой Щели) сложить не так уж сложно. И для этого вовсе не нужны внеземные технологии или тысячи человек…

Другое дело, что на могильники они никак не тянут, так что «официальная» версия их назначения также вызывает у меня сомнения. По многим причинам. Совершенно нелогично, например, чтобы склепы стояли без всякой системы: то на вершине, то в долине, то небольшой группой, jo поодиночке. Да и маловаты многие (если не большинство) из них для родовых усыпальниц. Не трамбовали же прах покойных, в самом деле…

А что, если абстрагироваться от академических или мистических изысканий и просто взглянуть на дольмены непредвзятым взглядом – на что они похожи? Ответ, по‑моему, очевиден: на скворечники, ульи, хлева… словом, домики для содержания каких‑то животных. Вспомните – к некоторым дольменам пристроен даже огороженный дворик, будто предназначенный для прогулок… Или выгула… Что, если в самом деле так и было – в каменных домиках содержали каких‑то животных? Возможно даже, и имевших культовое значение – практически все народы прошли через стадию анимизма, когда животных какого‑то вполне реального вида считали родоначальником племени, обожествляли, даже приносили им еду… У славянских и праславянских народов в разное время и в разных местах священными животными считались медведи, ужи, олени, даже некие, не известные науке «лютии звери коркоделы», отождествлявшиеся в поздние времена с Перуном[55]. И сейчас время от времени газеты сообщают о тайных обществах «людей‑леопардов» в Африке, исповедующих культ этих кошек…

Между прочим, приведенная версия отнюдь не моя: из приватных бесед знаю, что некоторые сведущие в археологии люди – и профессионалы, и любители – также склоняются к подобному объяснению. Хотя, понятно, публично столь радикальную гипотезу и не выдвигают. За одним исключением. Турист и предприниматель Алексей Румянцев вполне серьезно считает дольмены «клетками» для одомашненных… птеродактилей, которые якобы использовались предками на охоте – подобно нынешним ловчим птицам[56]. Летающие ящеры, конечно, чересчур, мягко говоря, а вот просто крупные пресмыкающиеся неизвестных видов… не пересекаются ли обе главные темы моей экспедиции? Однако серьезно обсуждать этот вопрос пока более чем преждевременно…

Неподалеку от дольмена в той же Мухортовой Щели имеется другая достопримечательность – два водопада, падающие навстречу друг другу с шестиметровой высоты, правда, довольно тощие. Вода, кстати, в них оказалась довольно теплой – трудно привыкнуть, что в середине апреля здесь почти лето… Над ущельем протянут трос, а на нем прикручена табличка, объясняющая, что это тоже памятник природы. О взимании денег за осмотр, как ни странно, ничего не говорилось. В этом районе я и решил заночевать. Поставив палатку, занялся фотосъемкой и лазанием по окрестностям, но услышал снизу голоса. Пришлось бежать к оставленным вещам, и вовремя: на поляну входили две группы подростков, человек сорок. Возглавлял процессию мужичок в спортивном костюме, лет сорока, оказавшийся местным гидом‑экскурсоводом‑инструктором. Сейчас привел школьников из санатория на побережье (а вообще‑то ребята – жители какого‑то северного нефтяного города).

Тут же проводник повел свою паству к водопадам, рассказывая красивую и печальную историю о юноше и девушке, которые бросились с обрыва от несчастной любви и превратились в струи воды. Преподал он это как местную адыгейскую легенду, но позже шепотом признался – не может поручиться, что «предание» не выдумано экскурсоводами, возможно, адыги о нем и не догадываются…

Ночью погода в очередной раз испортилась – моросил дождь, да и утром тучи ходили низкие и хмурые. По информации аборигенов, вскоре ожидался автобус до Лазаревского, но, конечно, стоя на остановке, голосовал я всем проезжавшим машинам – и вторая же, белая легковушка, меня подобрала. За рулем сидел мужчина в камуфляже, оказавшийся не то лесником, не то егерем. И рассказал он кое‑что для меня интересное:

– Нет, ни о каких «динозаврах» никогда не слышал и сам не видел. А вот просто с не знакомыми мне животными сталкивался пару раз. Однажды на чайной плантации видел какого‑то странного зверя: подобие кошки, с круглой головой.

А еще видел «мощную» ящерицу – всего сантиметров двадцать длиной, но непропорционально толстая! Хвост – с мизинец и как бы затупленный: короткий и толстый. Темно‑зеленого цвета. Нет, глаза не навыкате, она рядом сидела, в нескольких метрах…

На мою сентенцию, что вот, мол, в Ленинградской области лес массово рубят, а здесь лесовозов не видно, собеседник усмехнулся.

– Тоже рубят по‑страшному. Только особо ценный выбирают – бук. И в горах. Где дорог нет, вертолетами вывозят. И с лицензиями, и без…

Памятуя о вчерашней реакции местных водителей на мои предупреждения о надежде на альтруизм, я решил выяснить, принято ли в этих местах брать за подвоз бакшиш или нет, и решил провести эксперимент: всем предлагать оплату при высадке (все равно много не возьмут). И этот водитель от предложенной платы категорически отказался, хотя специально сделал крюк – привез к автовокзалу. Впрочем, ближайший автобус в Тхгапш ожидался только в обед, так что вновь пое

Date: 2015-09-18; view: 366; Нарушение авторских прав