ПОДЗЕМНЫЕ ГОРОДА ГНОМОВ 3 page

Между прочим, по моему убеждению, должны (просто обязаны!) быть на Азов‑горе и петроглифы гораздо более древние – эпохи древних металлургов. По аналогии с уже известными памятниками того же рода, о которой я еще скажу ниже… Конечно, не просто опознать их среди автографов современных туристов, но все же тщательные поиски могут привести к успеху.

Несмотря на спешку, в одном гротике я обнаружил несколько явно старых дугообразных глубоких линий, по‑хорошему же, нужно работать здесь не одну неделю. У всех нас создалось общее впечатление: многочисленные туристы и отдыхающие ходят по нескольким натоптанным тропинкам, стоит же отойти от оных на несколько шагов – попадаешь в переплетение кустарников, подроста и бурьяна, так что скалы через этот растительный покров едва проглядывают. Думаю, что даже открытый вход в пещеру здесь долгие годы может оставаться незамеченным.

Проведя сутки на горе и так и не встретив девку Азовку, отправляемся в намеченное село. И неожиданно еще на дороге, разговорившись со встреченной пожилой женщиной, находим в ее лице очевидицу, видевшую своими глазами огромную змею!

– Я один раз только видела такую большую, с бревно толщиной, – говорила Анна Петровна, – это в войну было. Она из Свердловского зоопарка сбежала и через наш Косой Брод к себе на юг шла. Тогда многие говорили, что ее видели, вроде бы где‑то под Зюзельским ее потом поймали…

Наконец добираемся до Лавровки. Село это не большое и не маленькое (за полдня мы успели обойти все дома), и люди живут там разные – в основном, отношение к нам было приветливым. Хотя и удивлялись жители странным городским «чудакам», с нами охотно общались, искренне старались вспомнить слышанные с детства предания и «обрадовать» нас хоть чем‑нибудь.

– Неподалеку гора Шунут‑камень есть, там раньше отшельница жила по имени Платонида, – рассказывал бывший тракторист леспромхоза. – В избушке у родника жила. Богу молилась. Когда умерла, старухи ее похоронили, а потом зачем‑то могилу откопали (перенести, что ли, хотели), Платонида в гробу – как живая, только один мизинец и почернел. Так и оставили ее на месте. Воздвигли камень большой, восстановили избушку. Шли туда в девятую пятницу раньше толпами, пешком. Калек на носилках тащили. Кланялись могиле, купались на роднике в омутишке – вроде исцеление это давало.

Потом там наши мужики делянку рубили рядом, и начальник, он коммунист такой был, приказал бульдозеристу столкнуть этот камень под косогор. Тот немного верующий был, отказался. Начальник сам сел в трактор, столкнул камень и после, говорят, заболел. А камень вроде опять на то место пришел… Я сам не видел, это такое предание у нас, лесорубов, есть.

Предание любопытное, однако Шунут‑камень – место довольно известное и интересно прежде всего для занимающихся недавней, православной историей. Но вот ни о подземных, ни о «старых» людях никто из собеседников не слышал! Даже леших здесь давно не встречают, из традиционных мифологических персонажей упомянули лишь домовых, да и то своими глазами их никто не видел, речь идет только о стучалках‑барабашках.

Отрицательный результат – тоже результат. Если еще в начале XX века о «подземных людях» и «горных бабах» рассказчики говорили как о почти современных если не им, то их дедам персонажах, то сейчас даже названий таких не знают. Фольклористы, считающие былички лишь досужими вымыслами и байками почти без реальной основы, ну‑ка, объясните, почему про домовых сельчане продолжают «сочинять», а к «подземным духам» интерес потеряли?

Между тем, если принять фантастическую, не спорю, версию, что еще сравнительно недавно русское население в той или иной форме сталкивалось с уральскими «гномами», а потом те окончательно вымерли или покинули ставшие беспокойными места, то все логично: прекратились встречи, прекратили и рассказывать о них. Причем, судя по скорости, с которой из народной памяти исчезли сведения о таинственном народе, «контакты» с ним закончились не так уж давно, не тысячи лет назад…

Косвенным аргументом в пользу этих рассуждений являются… былички о встречах с не известными (судя по описаниям) науке пресмыкающимися – их мы записали несколько. И снова все логично: есть, пусть редкие, наблюдения (понятно, что вероятность современного или почти современного существования неизвестных видов животных куда выше, чем продолжающего скрываться от цивилизации народа) – бытуют и рассказы о необычных змеях.

Думаю, читателям будет интересно узнать об их сюжетах подробнее.

Прежде всего двое наших респондентов уверяли, что своими глазами видели тех самых «уральских удавов» – «великих полозов», а еще больше сельчан слышали о них. Как обычно, в ходу «зоопарковская» версия происхождения «чудищ». Один из очевидцев, пожилой мужчина, дал совсем другую хронологию, нежели упомянутая выше свидетельница:

– Питон из зоопарка в Свердловске в 1975‑м или 1979 году убежал – было в газете объявление, чтобы позвонили, если: кто увидит.

Да, если верить нашим собеседникам, побеги экзотических рептилий из неволи случаются ка Южном Урале с необыкновенной частотой. Причем, получается, не только питонов… Рассказали нам и о змеях, выделяющихся из ряда заурядных не колоссальными размерами, а цветом и формой.

– Я змею видел только раз необычную, где‑то в 59‑м году, на Рубцовке – это лесоучасток в семи километрах. Как раз подсочье было – мы живицу брали; вот там ползет эта змея, a от нее отблеск такой, сама как огненная… – Это мы услышали от пожилого рабочего леспромхоза.

В данном случае виденную очевидцем змею можно считать известной медянкой, хотя и с определенной натяжкой. Но вот свидетельство его коллеги и соседа более интересно:

– Я горлянку однажды видел – переехал через нее на машине, она по дороге ползла.

– Что это за змея такая – горлянка?

– У нас есть поверье, что она спящим залезает в рот, отсюда и название. С метр длиной, толщиной с мизинец. Серебристого такого цвета.

Может быть, имеется в виду безногая ящерица‑веретенница?

Но та все же гораздо толще. Да и встречается нередко – деревенские ее, хоть и считают змеей, прекрасно знают и от горлянки отличают.

Но самый диковинный рассказ мы услышали от бабы Зины – пожилой, но бойкой крестьянки:

– С тех пор года 3–4 уже прошло. Я ходила за чесноком на Медяковку – это в семи километрах от нас, и бежала оттуда, не помню как, так испугалась. Только подошла к мосту, а там змеи, видно, после зимовки повылезали. Все зеленые, по спине кубики белые и на солнце прямо переливаются. Много их – я куда ни ткнусь, а они лежат. Никогда таких не видела. Но они не с бревно были – толщиной где‑то такие (крестьянка обозначает пальцами кружок сантиметра четыре диаметром), а длину не знаю – они все калачиками были свернуты…

– Что это за чеснок такой? – поинтересовался кто‑то из моих друзей

– А черемша. Неужели не попадалась в тайге? Нет? Быть не может, просто внимания не обращали. Сейчас принесу, попробуете. – С этими словами Зинаида Ивановна скрылась на веранде, через секунду появилась со здоровенной охапкой черемши и, ополоснув ее, вручила нам. – Вот, попробуете. Говорят, полезная, витаминов много!

Угощение оказалось действительно кстати, но не будем отвлекаться… Понятно, что слова о массовом бегстве змей из уральских террариумов были шуткой, но все же… Возникает вполне резонный вопрос: не слишком ли много неизвестных науке видов змей обитает на Урале?

Надо признать, что в отличие от «змей толщиной с бревно», про которых одинаково рассказывают множество очевидцев, и не только на Урале, приведенные выше сообщения в нашей базе данных единичны: один, максимум два очевидца (в случае горлянки). Один свидетель – не свидетель: каждый из них, в принципе, может ошибаться, может сознательно или несознательно дезинформировать… Это так, но, на мой взгляд, отмахиваться от подобных сообщений нельзя.

Возможность обитания неизвестных видов змей не противоречит законам природы и здравому смыслу. Живут же здесь гадюки, ужи и медянки! Кормовая база достаточна (к тому же пресмыкающимся, как холоднокровным, и еды нужно немного).

Но почему зеленые, красные, серебристые змеи (равно как и «удавы») до сих пор не попали в руки зоологам?

И этому удивляться может только тот, кто в настоящей тайге не бывал. Даже на Урале леса – это совсем не подмосковные березняки, вдоль и поперек изрезанные тропинками… Заповедники или биостанции, на коих в основном и работают зоологи, занимают не более трех процентов общей их площади. Да и не ставят специалисты перед собой задачу искать новые виды.

На то, что неведомую змею добудут и принесут в подарок ученым охотники или лесники, тоже надежд мало. С одной стороны, при виде змеи у двуногого примата по спине пробегает дрожь, а мозг ищет пути к отступлению (так уж гены подсказывают, наследие предков). С другой – из‑за пробелов в школьном образовании (нам неоднократно приходилось убеждаться, что даже многие учителя биологии понятия не имеют, какие животные «официально» обитают в их регионе). Вот характерный и отнюдь не выдуманный диалог с сельским уральским информатором:

– Ну, видели у нас питона – так что с того? В Африке такие живут, я по телеку видал… Может, от кого уполз или сам пришел…

– Из Африки?! Ее ведь, между прочим, море отделяет…

– Ну так что ж… Переплыл. Змеи, знаешь, как лихо плавают!

Стоит отметить и то, что крупные змеи относительно менее активны, чем мелкие. Немногие знают, что «ужасные» питоны или удавы питаются, хорошо, если один раз в месяц и, проглотив, скажем, кабанчика или пару морских свинок, долгие недели проводят во сне… Если подумать, то среди наземных позвоночных именно рептилии (и мелкие грызуны) имеют, пожалуй, наибольшие шансы избегать внимания человека и долгое время оставаться неоткрытыми.

…Уже ближе к вечеру мы заканчивали обход села. Постучались в предпоследний дом, как обычно, представились, рассказали о себе и своих интересах… Если вы хотите узнать что‑то от сельских жителей, беседу надо стараться вести максимально неформально, начинать с погодных условий, растущих цен на хлеб и очередных ошибок заевшихся правителей… Боюсь, что в данном случае на это у нас уже не оставалось сил – после целого дня подобного общения. Нелегок хлеб фольклориста‑этнографа. Между тем хозяин – интеллигентного вида пенсионер – очень заинтересовался и нами, и нашими изысканиями, сходу заявил, что тоже видел суперзмею, но не здесь, а на Дальнем Востоке.

– Я вообще‑то дачник, до пенсии в Свердловске жил, а до того по стране помотался. В армии на китайской границе служил, в погранвойсках. И вот там и был случай: еду на повозке‑двуколке по тропе, она примерно параллельно Амуру шла, смотрю, а впереди бревно лежит. А раньше его не было. Ближе подъезжаю, и вдруг оно «ожило» – оказалось, змея огромная! Длиной метров пять, это как минимум. То, что в размерах не ошибаюсь – ручаюсь, обычных змей вроде гадюк мне видеть неоднократно доводилось, никакого сравнения. Какого цвета, спрашиваете? Можете смеяться, но не могу сказать – не отложилось почему‑то в памяти!

Понятно, что последняя реплика может свидетельствовать об искренности информатора – шутник уж наверняка бы не смутился, расписывая детали!

Однако разговор на этом не закончился. Новый знакомый (вот не запомнил, как его зовут, что в экспедициях часто бывает) оказался весьма незаурядным человеком: начитанным, занимающимся техническим творчеством (конструирует вездеход собственной конструкции), понятно, что нашу увлеченность он прекрасно понимал и уважал, что выразилось вполне конкретным образом: когда в разговоре мы упомянули о желании попасть завтра в городскую баню, тут же получили приглашение попариться: «Зачем в город – вон у меня как раз банька топится», – а потом еще и переночевать. Мало того, сказал, что на следующее утро поедет на своем уазике в Екатеринбург и рад будет и нас довезти. Кстати, уазики в разных модификациях на Урале необычайно популярны. Роль школьного автобуса в Лавровке играла «буханочка»!

На следующий день после хождений по деревням и поселком в большом городе чувствовали мы себя странно. Отвыкли от суеты и транспортных потоков. Тем более что Свердловск– Екатеринбург (местные жители его обычно вообще именуют сокращенно: Ебург) выделяется из ряда просто крупных городов – областных центров. Это настоящая столица Урала: пробками на улицах, количеством рекламных щитов, завышенными ценами… в общем, атмосферой жизни он вполне сравним с Москвой. При желании, конечно, можно найти и отличия… Скажем, почти каждый второй рекламный плакат призывает купить кондиционер – и это в начале лета!

Чтобы окончательно прояснить вопрос с происхождением местных «анаконд» да и адаптироваться к городу, пошли в зоопарк (неплохой, отмечу, по российским меркам, хотя клетки и тесноваты). В поисках подходящего консультанта работники его долго посылали нашу компанию от одного угла не столь уж обширной территории к другому (возможно, многие из них вообще сомневались в нашем психическом здоровье), но от аномальщиков отделаться не так‑то просто, и в какой‑то точке мы «отловили» научного сотрудника Женю, согласившегося на интервью.

– На моей памяти никаких побегов змей у нас не было. Правда, я не очень давно здесь работаю, у нас вообще ветеранов в коллективе не осталось, но думаю, что знал бы о таком случае – подобные казусы ведь редки и входят во внутренний фольклор. Крокодил вот у нас убегал, но его в городской черте поймали, рядом. Может, от этого и пошли слухи? Но в любом случае: удери питон или удав – не пополз бы он двадцать километров до Косого Брода, скорее, здесь же в какой‑нибудь нежилой дом или сарай бы забрался… А уж чтобы зиму пережил – это невозможно… Так что, думаю, зоопарк к вашим «драконам» отношения не имеет.

Собственно, мы в этом и не сомневались, но теперь я могу ссылаться не только на свое, дилетантское мнение, но и на заключение специалистов.

А вот с чудью оказалось все сложнее.

Нам не удалось встретить краеведов‑екатеринбуржцев (аномальщиков, спелеологов), занимающихся темой «подземных жителей». Подозреваю, что их и нет! В редакции журнала «Уральский следопыт» (огромная, кстати, им благодарность за помощь нашей экспедиции) мы познакомились и долго общались с Сергеем Кондрашиным, это спелеолог‑аквалангист, много занимался поиском и первопрохождением затопленных пещер, однако о чуди в интересующем нас разрезе он даже не слышал! Хотя человек очень активный, любознательный, в том числе и аномальные явления его интересуют. В частности, по словам Сергея, на Среднем Урале достаточно распространены случаи появления «барабашек» в уединенных, оторванных от цивилизации охотничьих избушках (подобных тому, о коем мы слышали у Сугомакской пещеры). Видели в этом регионе и следы «снежных людей»…

Что же касается профессиональных историков и археологов, изучение культур древних металлургов, «пермского звериного стиля», ведется с дореволюционных времен, и достаточно активно. Раскопано много городищ «чуди», найдены и внесены в каталоги десятки тысяч вещиц того времени, в том числе и знаменитых литых миниатюр. Однако было бы странно, если б академическая наука рассматривала гипотезу переселения чуди под землю! Ее и не рассматривают. Считается, что с колонизацией Урала тюрками и индоевропейцами рудознатцы частью были вытеснены на север, а в большинстве ассимилировались, растворились в общей массе, приняв культуру и уклад жизни пришельцев.

Преемниками и потомками легендарной чуди считают нынешние северные финно‑угорские народы: хантов, коми, манси… При этом ссылаются даже на их сравнительно невысокий (в среднем) рост. Что ж, может быть, это и родственники древних металлургов. Но вот преемники… Не знаю, не знаю… Вот екатеринбургский краеведческий музей, рядом два зала: в первом – совершенное литье «чуди», в том числе и «шаманские бляшки», изображающие в основном животных, во втором – грубоватые, прямо скажем, антропоморфные идолы хантов и манси, бытовые изделия из дерева, бересты, кож… Другие орнаменты, другие способы обработки… Никак мой дилетантский ум не может допустить такую деградацию древней культуры.

Конечно, «нелюбовь» академических ученых к чересчур «авангардным» гипотезам и предположениям понятна и оправдана! Слишком много появилось «альтернативщиков», не имеющих достаточного образования (в большинстве случаев оно ограничивается прочтением двух‑трех популярных книг), но замахивающихся на переворот в понимании истории человечества! Однако, на взгляд многих романтиков, и научные подходы профессионалов также не выглядят достаточно полными. Лично моя главная ко многим из них претензия – неготовность за мелкими вопросами видеть общие. Создается впечатление, что многие научные работники читают статьи, только относящиеся к их узкой специализации, остальное их интересует гораздо меньше.

Беседуя с екатеринбургскими археологами, я в очередной раз и очень отчетливо столкнулся с еще одной, типичной для современной науки проблемой, условно я называю ее «информационным межрегиональным разрывом». Многие, «всем известные» здесь факты и даже археологические памятники были откровением для меня, и наоборот.

Вот конкретный и показательный пример.

– Почему бы вам не взглянуть на Шатрашские каменные палатки? – заметил Ю. Горбунов, редактор отдела краеведения «Уральского следопыта», когда мы спросили совета, как с пользой убить несколько часов до темноты. – Место, конечно, избитое, но все же эффектное, любопытное и с вашей точки зрения – там тоже изделия древних металлургов находили!

Наш консультант очень удивился, когда узнал, что про известные каждому екатеринбуржцу «палатки» мы не знаем. Хотя, скорее всего, упоминания про них мне в литературе попадались, но в памяти ничего не отложилось – мало ли на Урале «скальных выходов», в том числе и со следами древних культур…

И то, что были они местом проведения первых маевок, а ныне являются популярным местом отдыха и находятся практически в черте города, энтузиазма не вызывало. Однако теперь даже страшно подумать, что такой уникальный природно‑исторический объект я мог не увидеть!

Итак, на остановке «Шатрашские палатки» выходим из трамвая. Почти сразу перед глазами – настоящая стена, высотой метров пятнадцать, сложенная из гигантских камней, примерно одинаковых, прямоугольных, со скругленными углами гранитных блоков. Стена длинная, метров сто, но узкая – метра четыре, слегка изгибается, торец ее то ли разрушен, то ли недостроен, так что каменные блоки образуют гигантскую лестницу, ведущую на плоский верх. Ни дать ни взять – часть древней крепости! За первой стеной вторая, поменьше, но точно такой же конструкции, чуть дальше – еще… И «выстроены» они на абсолютно ровной площадке, и между ними нет ни камешка!

И все это… удивительная игра природы. Таково по крайней мере мнение уральских геологов. Сомневаться в нем, конечно, оснований нет, однако я очень бы хотел знать детали процессов, в силу коих образовались такие удивительные структуры. Просто скалы, похожие на города, башни, скульптуры и т. п., известны повсеместно, но вот такой изумительной «кладки» видеть мне больше нигде не приходилось…

Однако люди здесь жили, причем очень давно – в эпоху зарождения металлургии. Это доказывают и найденные здесь бляшки, и выбитое на одной из ступеней чашеобразное (в данном случае, скорее, тарелкообразное) углубление диаметром в полметра. Его происхождение вызывает споры, насколько я знаю, геологи склоняются к естественному объяснению. Археологи же, не оспаривая их выводы, полагают, что «чаша» могла быть основанием домницы – печи древних металлургов. Заодно отмечу, что и с камнями‑чашечниками, о которых уже много рассказывалось в книге, аналогия прямая…

С моей точки зрения, археологическое значение Шатрашских каменных палаток далеко выходит за рамки регионального, имеют они самое прямое отношение к куда более «глобальным» вопросам, касающимся практически неизвестных страниц человеческой истории (возможно, и «нашей» чуди). Буквально по всему Северному полушарию Земли (если не по всей планете) разбросаны удивительно похожие на них и друг на друга памятники: скалы‑останцы или нагромождения камней, иногда искусственно «подработанные» (отесанные, передвинутые), с деленными пещерками и углублениями… Везде такие места народные предания связывали с нечистой силой и «древними людьми», везде находят высеченные на камнях рисунки и знаки (те самые «чашки»!), везде имеются следы древних поселений и металлургического производства, везде ходят легенды о подлинных лабиринтах со спрятанными в них сокровищами, везде эти места почитаются волшебными, имеют своих «стражей», и везде люди в прошлом старались в них не заходить.

Возможно, стоит в этот же ряд поставить и мегалитические комплексы вроде Стоунхенджа.

Замечу, кстати, что первым обратил внимание на это по‑разительное сходство И. А. Ефремов. В известном романе «Лезвие бритвы» высказывается идея, что наши первобытные предки на заре человеческой истории были, так сказать, специализированными жителями скал: здесь они находили и укрытия и могли на равных сразиться с хищниками. Позднее, расширяя сферу жизненных интересов, воздвигали они в качестве баз и форпостов, прообразов современных крепостей, и «искусственные скалы» – именно в таком качестве служил и Стоунхендж… С гипотезой можно соглашаться или спорить, можно выдвинуть другие, однако развитие темы «Являются ли описанные здесь объекты следами одной протоцивилизации?» я оставляю на будущее.

Возвращаясь же к нашей экспедиции, скажу, что только личный осмотр Шатрашских каменных палаток Азов‑горы позволил и их причислить к ряду «скал‑городищ», известные из литературы описания этих объектов представления о них не дают. Воистину лучше один раз увидеть…

Из Ебурга путь наш в поисках пещер гномов лежал в Ирбитский район… Это – далеко не традиционное место их поисков (если вообще можно говорить о традициях в теме, которой занимаются считаные люди, да и то, в основном, «диванно»), да и соответствующих фольклорных материалов отсюда мало. И все же они есть. В 1927 г. Н. Е. Онучков в Свердловске записал следующий образчик «народной несказочной прозы»:

«Дивьи люди живут в Уральских горах, выходы в мир имеют через пещеры. (…) Культура у них величайшая, и свет у них в горах не хуже Солнца. Дивьи люди небольшого роста, очень красивы и с приятным голосом, но слышать их могут только избранные. Они предвещают людям разные события. Рассказывают, что в селах Б., З., С. в полночь слышится звон; слышали его только люди хорошей жизни, с чистой совестью. Такие люди слышат звон и идут на площадь к церкви. Приходит старик из дивьих людей, рассказывает о событиях и предсказывает, что будет. Если приходит на площадь недостойный человек, он ничего не видит и не слышит. Мужики в тех местах знают все, что скрывают большевики»[23].

Сокращения в тексте мои – не хочу, чтобы данная публикация стала путеводителем для сталкеров‑пикничников. Пример М‑ской аномальной зоны, где таковые искатели собирались тысячами, вытаптывая траву и устраивая рок‑фестивали (для пришельцев?), еще на памяти… Достаточно сказать, что упомянутые информатором Онучкова села находятся в Ирбитском районе.

Что и говорить, ехали мы туда, не очень надеясь на успех, ибо логично было предположить, что рассказчик, поведавший полупредание‑полубыличку, сам ее и сочинил – пусть и явно на основе местных легенд, но и в соответствии с политическим моментом… И первые впечатления это подтвердили.

Ирбит и его окрестности лежат уже за Уральским хребтом, даже предгорья остались западнее. Особых перепадов высот здесь нет, пейзаж напоминает обычный подмосковный…

Как обычно, мы в паре с Таней Янчук уезжали вторыми, и нам повезло: машина‑микроавтобус могла довезти почти до названного Онучковым села. И водитель ее готов был взять и уехавших вперед друзей.

– А где вы встречу назначили? – поинтересовался драйвер. – На камышловской объездной? Нет таковой в природе!

– Как же так – в «Атласе автодорог» она показана пунктиром, как строящаяся, а с момента его издания прошло уже лет пять!

Заинтересовавшись, водитель взял карту и начал ее рассматривать. Потом изрек:

– Понял я, где это место. Там действительно дорогу строить собираются – пару железных труб привезли и бросили. Уже с год они там валяются[24].

Все же мы заметили на обочине друзей и через несколько часов уже вместе вылезали близ интересующего нас села. Свернув с трассы, поспрашивали про пещеры у жителей лежащей на пути деревни – никто о них не знал!

Мы уже много раз поминали неинформированность и нелюбопытство типичных сельских жителей. Однако и окрестные пейзажи с точки зрения спелеологии не радовали: если близ трассы холмы и горушки еще имелись, то низкие берега Ирбита представляли собой почти сплошную болотину. Понятно – отсюда всего пара сотен километров до Западно‑Сибирской низменности с ее бескрайними болотами. Преддверие, так сказать… Хуже всего, что и комары здесь оказались уже теми, таежно‑болотными, многократно описанными в рр‑р‑романтических произведениях. А нам пора было думать о лагере… Скинули близ небольшой рощицы рюкзаки – и пришли в ужас: буквально через минуту их пропотевшие спинки покрылись слоем кровососущих, а вверх поднимался рой их собратьев, похожий формой и плотностью на дым от костра в сырую погоду… Да и вокруг каждого из нас образовалось по комариному облаку…

Мы уж подумывали идти назад, километров за пять, к тем самым холмам с привлекательными сосняками на верхушках, но…

В это время к реке подошла компания из полудюжины мальчишек, какое‑то время они смотрели на нас (туристы здесь явно в диковинку), а затем… пацаны разделись, долго купались, после чего под последними лучами солнца устроились загорать! Устыдившись, мы дружно отбросили мысли об отступлении…

Что же касается пещер, точнее, спелеообъектов, в районе села Б., они оказались воистину уникальными, однако об их поиске и особенностях я писал в недавно вышедшей книге, еще не успевшей стать библиографической редкостью[25], так что здесь только кратко опишу их, главное внимание уделяя эмоциональной стороне.

Итак, как обычно, опрошенные сельчане разделились на две категории: примерно половина их о подземельях не ведала, другие были твердо уверены в существовании сети подземных ходов под ногами. Именно подземных ходов – устроенных неизвестно кем и неизвестно когда, но искусственно.

Как обычно, кто‑то помнил больше, кто‑то меньше. Из сопоставления рассказов получалось, что виртуальные подземелья связывали четыре пункта: два старинных дома в самом селе, церковь, некогда располагавшуюся километрах в полутора, от нее даже фундамента не осталось, и… Белую Гору на берегу Иртыша. На последней, как нас уверяли, существовал казачий острог. Один из собеседников в качестве доказательства его существования даже сбегал в дом и принес… самый настоящий кистень! Явно старинный, но приделанный к выструганной рукоятке!

– Вот, нашел на месте казачьей крепости. Там много чего из старых вещей находят.

В общем‑то, легенды о подземных ходах были вполне обычными, такие ходят в каждом более‑менее старинном населенном пункте. Редко какие из них подтверждаются….В этот раз реальность подземелий казалась особенно сомнительной. Ну ходы под острогом – они еще логичны (хотя гарнизоны в казачьих крепостях обычно были малочисленными, да и серьезных противников вокруг не было – был ли смысл проводить сложные подземные работы?). Но подземный ход в самом селе? Ладно бы здесь существовал монастырь или помещичья усадьба, но указанные дома даже на купеческие и то едва тянули. Один – типичный придорожный трактир середины XIX века, из тех, что описывали Гоголь и Пушкин, второй вообще казался домом «мещанина» с доходами чуть выше средних… Какой смысл был связывать их подземным ходом?

Но, раз уж забрались сюда – расследование нужно было довести до конца. И хождения по улицам села были вознаграждены – нам повезло встретить информатора, бойкую бабушку Маргариту, не только лично бывавшую в подземельях, но и заставившую по‑другому взглянуть на их назначение.

– В двухэтажном доме сейчас общежитие, все переделано, а прежде школа была – я там училась после войны. А до того – то ли земство, то ли «жительство» богатого человека. Не знаю. Но лаз был, в подземный ход. Прямо в классе. Бывало, нас оставят после уроков, а мы туда сматываемся. Ребята впереди, а мы, девчонки, сзади. Учительница придет, а нас нет! Она орать в лаз: «Вылезайте, а то мне еще за вас отвечать!» Учительница у нас была заслуженная, Железнова, да она умерла…

– И где вы вылезали? – интересуется Сергей Каминский, наш главный первооткрыватель.

– Да назад возвращались – там дальше завалено все было. А доходили почти до клуба, ход туда вел. Раньше‑то в том доме, где сейчас магазин и клуб с библиотекой, богатый человек жил, их раскулачили в 30‑х годах. В подвале там двери железные еще видны, но они землей засыпаны почти доверху. А над ходом баню, кинобудку построили – так они попросели все.

– А изнутри как подземелье выглядело? Вы с фонариками ходили? – спрашиваю и тут же понимаю, что задал довольно глупый вопрос.

Бабушка смеется.

– Да какие тогда фонари – на ощупь или жгли чего… Стены были кирпичом выложены, красным, и над головой сходились (собеседница обозначает руками арчатый свод). Темно было, сыро. Говорили, и к церкви ход дальше вел, и к Белой Горе.

– Может быть, еще какие‑то подземелья в окрестностях есть, пещеры? – задаю наводящий вопрос, и бабушка тут же отвечает:

Date: 2015-09-18; view: 303; Нарушение авторских прав