Итак, я ищу работу для Софии

Куча выстиранных вещей становится все больше, и я вспоминаю, как моя мать хвасталась по телефону, что она привлекла одну из внучек помогать складывать выстиранную одежду и белье. Я решаю, что София могла бы весело провести время, помогая мне справиться с этой задачей. Я складываю белье, а она сидит рядом и смеется. Она действительно весело проводит время, разворачивая все, что я складываю. Я даю ей ее носки, чтобы она их сложила, но она берет брюки, которые только что сложила я, и трясет ими. Затем надевает один из папиных носков на руку как марионетку и решает, что рубашка, которую я только что сложила, лучше, чем та, которая на ней. Она раздевается и надевает новую рубашку. Все это очень мило, но мне совсем не хочется повторять этот опыт со складыванием выстиранного белья. Я мысленно отмечаю, что, возможно, слишком рано привлекать ее к этой работе, и надо подождать, когда она станет старше.

На следующий день я прошу Софию помочь мне застелить кровать. Она радуется моему приглашению, и больше всего ей нравится, когда я встряхиваю простыню и она повисает в воздухе. Я подтыкаю покрывало с трех сторон, оставив одну сторону для нее. Я ничего не говорю, поскольку она делает все правильно, повторяя то, что видит почти ежедневно, когда я или муж заправляем постель. Она копирует мои действия, но усилия даются ей с трудом. Наконец она «заканчивает» со своей стороной. Когда она уходит, я разглаживаю морщины на покрывале.

Я спрашиваю мужа, какая работа, по его мнению, подойдет Софии, и он предлагает, чтобы она «делала массаж» или «вытирала пыль», говорит он уже чуть более серьезно, вспомнив, что, когда его мать делала уборку, он обычно вытирал пыль.

– Да, ей нравится вытирать пыль, – соглашаюсь я, – но это не то, что я имела в виду, это не то дело, которым она может заниматься регулярно.

Муж соглашается, но мягко напоминает мне, что ей всего два года. На Юкатане детская работа имеет первостепенное значение и считается важной, а в нашей реальности ребенку просто нет необходимости выполнять работу по дому. (Даже Гаскинс сказала мне, что я пытаюсь найти дело для своей дочери в «благоприятной для ребенка обстановке»; семьи в ее деревне майя просто вовлекают детей во взрослую жизнь. Абсолютно разные мотивация и результаты.)

Сандра Хофферт, директор исследовательского центра Мэрилендского университета, изучала с помощью дневников родителей и детей, как в Соединенных Штатах проводят время дети младше тринадцати лет. В 2008 году она исследовала 1343 ребенка, и, согласно полученным данным, в среднем работа по дому занимала у них ежедневно двадцать четыре минуты. Это на 12 процентов меньше, чем в 1997 году, и на 25 процентов меньше, чем в 1981 году.

«Ужасающие цифры, – сокрушается в своей статье журналистка Wall Street Journal Сью Шелленбаргер. – Результат особенно очевиден в то время года, когда сотни тысяч первокурсников заполняют общежития и мгновенно приводят в негодность стиральные машины и свою одежду. Исследования показывают, что это может серьезным образом повлиять на брак и общественную жизнь».

Она приводит в пример исследования, которые доказывают, что пары, выполняющие вместе работу по дому, живут дружно и счастливо. Одно из исследований, проведенное профессором социологии Нью‑Йоркского университета, показало, что 54 (90 процентов) из 60 женщин в возрасте от восемнадцати до тридцати двух лет сказали, что надеялись делить работу по дому и уходу за детьми с супругами, «помогая друг другу, деля обязанности поровну». Согласно еще одному исследованию 506 американских супружеских пар, результаты которого были опубликованы в 2006 году в американском журнале социологии, браки, даже с учетом остальных факторов, более крепкие, когда мужчина принимает более активное участие в домашних делах. Согласно исследовательскому центру Пью, 2020 взрослых американцев считают, что «разделение домашних обязанностей» является одним из наиболее важных условий успешного брака, и поставили этот показатель на третье место после верности и удачных сексуальных отношений.

В наши дни все меньше тратится время на домашнюю работу. Женщины, которые в другой жизни были, вероятно, домашними богинями, теперь хорошо зарабатывают. Родители, если могут себе позволить, нанимают кого‑то для выполнения домашней работы. Кроме того, они не хотят тратить много времени, заставляя детей заниматься домашними делами. Другими словами, домашний труд больше не имеет приоритетного значения для среднего класса – это не американская мечта. Наши предки, отцы и матери, не жалея себя, работали на заводах и фабриках, чтобы мы могли стать образованными людьми и наша жизнь была бы легче, чем у них.

Несмотря ни на что, я считаю, что моей дочери будет полезно ежедневно принимать участие в домашних делах. В детстве я всегда складывала одежду и чистила пылесосом, а братья занимались прополкой и работали во дворе. Позже я работала няней и официанткой. Я стремилась работать, зарабатывать собственные деньги, это давало мне возможность чувствовать себя самостоятельной.

Марти Россман, адъюнкт‑профессор из Миннесотского университета, провела долгосрочное исследование 84 молодых людей и сделала вывод, что те из них, кто в трех‑четырехлетнем возрасте участвовал в работе по дому, достигли наивысших успехов, когда им было примерно двадцать пять лет. Она сделала вывод, что, вовлекая детей в домашние заботы, родители прививают детям чувство ответственности, уверенность в собственных силах, повышается их самооценка. Ряд исследований показал, что реальная работа и работа по дому способствуют появлению у ребенка чувства общественной пользы. Элис Росси, профессор социологии Массачусетского университета в Амхерсте, проанализировав привычки 3000 детей, пришла к выводу, что ребенок, выполняя домашнюю работу добровольно или занимаясь другим общественно полезным трудом, чувствовал себя взрослым.

Я поинтересовалась у Гаскинс, как сказалось длительное общение с родителями‑майя на воспитании троих ее детей.

– Думаю, что моя работа оказала определенное влияние. Я поняла, что пыталась организовать и руководить временем и интересами моих детей, вместо того чтобы помочь им в том, что они сами хотят делать. Майя внимательно наблюдают за детьми и предлагают помощь, но они дают детям возможность делать выбор и совершать ошибки. В этом смысле их отношения с детьми больше напоминают сотрудничество, чем на Западе, где родители влияют на детей, преследуя определенную цель, и дети зависят от внимания и одобрения родителей.

Мы ценим работу, и я хочу, чтобы моя дочь понимала это. Я хочу, чтобы она чувствовала себя членом семьи, чтобы росла самостоятельной, чтобы знала, как содержать в порядке собственный дом. Лучшее, что я могу сделать, – это давать ей маленькие поручения и не забывать о выполнении домашней работы, когда сталкиваешься с выбором, как провести время. Мне следует более тщательно подбирать слова, когда я обращаюсь к ней с просьбой помочь, чтобы работа по дому не превращалась в наказание или поощрение. Мне надо просто сказать: «Мне хотелось бы, чтобы ты помогла мне в том‑то» или «Пожалуйста, помоги маме застелить постель».

Что касается закрепленной за ней работы по дому, то я пришла к мысли, что было бы хорошо, если бы она была каким‑то образом связана с природой. София с папой регулярно кормят своих китайских бойцовых рыбок, но мне хочется чего‑то большего. Мы решаем, что София должна попробовать поливать цветы, тем более что она любит это делать (правда, только время от времени, а не постоянно).

Даже в зимние месяцы на нашей террасе невыносимо жарко; солнце выжигает так называемые солнцелюбивые растения: петунии, бегонии и хризантемы (вынуждена признаться, что мы с Монти забываем ежедневно ухаживать за цветами). Возможно, если мы будем помнить о том, что надо регулярно напоминать Софии, что она должна выполнить свою работу, то это в результате будет напоминанием для нас делать наши дела. Мне хочется думать, что это войдет у нее в привычку, как необходимость почистить зубы перед сном и вымыть руки после туалета.

Холодный осенне‑зимний день. София проснулась после дневного сна. Мы одеваемся и идем на террасу.

– Что мы будем там делать? – спрашивает ее Монти.

– Я буду играть. С игрушками, – ответила София.

– Нет. Вспомни, о чем мы недавно говорили?

– Растения. Теты! – указывая на высохшие цветы, радостно восклицает она.

Монти дает Софии шланг и подводит ее к каждому цветку, стараясь не обрызгаться. Я иду за ними, придерживая шланг, чтобы он не зацепился за стоящие на террасе стулья, стол и другие препятствия. Ветер довольно сильный, и я понимаю, что неразумно учить дочь тому, что лучше делать в более теплые месяцы. София поливает каждый цветок, медленно и подолгу, и явно гордится собой. Мы втроем делаем работу, с которой бы справился за десять минут один человек. Но ведь ради благого дела. Наконец, когда мы уже промерзли до костей, Монти, пока ветер не загнал нас в помещение, быстро поливает растения на каминной полке.