Поэтическая диэтика» К. Н. Батюшкова

Критика для Константина Николаевича Батюшкова (1787 – 1855) имеет программирующее значение. Он прежде всего поэт (второй, после Жуковского, поэт романтизма) и к критике обращается, дабы объясниться, оговорить законы своего эстетического существования. Поэзия и критика объединились в его книге «Опыты в стихах и прозе» (1817).

К началу XIX века русским поэтам стало очевидно, что поэзия есть стенограмма души. Константин Батюшков, развивая эту мысль, доводя её до предела, требует, чтобы поэт совершенствовал самого себя, и в стихах, и в поступках, а в идеале стремился к гармоническому соединению поэзии, то есть сочинений, и жизни, то есть биографии. Нечто похожее, как вы помните, было провозглашено Жуковским: «Жизнь и поэзия одно». Вот важнейшая максима романтизма. Батюшков формулировал её так: «Живи как пишешь, и пиши как живёшь». Это, я бы сказал, прекраснодушный закон романтизма. Бывает так, что жизнь и поэзия стремятся к слиянию, но они никогда его не достигают вполне и окончательно. Батюшкову и романтикам казалось, что поэту дано обрести царство Божие на земле. Батюшков с этой целью предлагает ввести правила «поэтической диэтики», то есть поэт должен посадить себя на поэтическую диету – постараться жить по законам поэзии. Как он выражается, надо «сделать науку из жизни стихотворца», чтобы жизнь стихотворца тоже была поэзией, из жизни сделать поэтическое произведение.

Сам Батюшков, пытаясь реализовать сию суровую «диэтику», психически надорвался. Пробовали реализовать похожий прожект в начале XX века поздние романтики, символисты, которые стали было создавать произведение из собственной жизни. Один из таких «опытов» – жизненная драма Александра Блока и Любови Дмитриевны Менделеевой. «Прекрасная дама» прекрасна в стихах, а в жизни не всё сходится…

С этим романтическим прекраснодушием уже расстаётся Пушкин, который прошёл в свое время через романтическую диэтику, пытался реализовать её в собственной судьбе, когда он «творил» свою ссылку, изгнание как некий поэтический предмет. В письме к Вяземскому он говорит: «Это моя религия». Заметьте: не поэзия даже, а религия. Страдания, ссылка, тема Овидия и т. д. Потом у Пушкина это проходит, он понимает, что есть какой-то зазор, а точнее сказать, диалектическое единство и борьба противоположностей – жизни и поэзии. У Пушкина есть прекрасное стихотворение на эту тему – «Поэт» («Пока не требует поэта…») 1827 г. «И меж детей ничтожных мира, // Быть может, всех ничтожней он…» – так сказано о поэте в жизни. А потом – «Но лишь Божественный глагол // До слуха чуткого коснётся, // Душа поэта встрепенётся, // Как пробудившийся орёл…» В поэзии, в творчестве происходит это пробуждение. Пушкин предложил более точное и тонкое разделение, он перестал быть романтиком в том значении слова «романтизм», которое ему придавали Жуковский и Батюшков.