В концлагере

А наш лес продолжали бомбить более жестоко, чем раньше. Уходить ку-да-то в сторону – там незнакомые немцы. Посоветовавшись с товарищами, мы решили, что безопаснее всего дождаться конца войны в концлагере: его не бомбили. Глупо было погибнуть под бомбами в самом конце войны. Нас осталось уже человек 2О. Остальные разбрелись по всему лесу. Немецкая охрана лагеря, уже сильно сокращённая, не запрещала заключённым выходить из лагеря на сбор съедобных трав в лесу. Бежать из лагеря было некуда и бессмысленно.

Мы зарезали молодую упитанную лошадь. На кухне у немцев взяли мясорубку, выпросили соли (других специй не было), наделали и сварили колбасу. Нашелся специалист по копчению. Выкопали траншейку, превратили её в коптильню. Перекрыли её досками, подвесили колбасы. С наветренной стороны развели дымящий костёр, а дым выходил из противоположного конца траншеи. Колбаска получилась полукопчёной. Коптили всего три дня, к тому же, ко времени прилёта самолётов, прекращали копчение, гасили костёр. Вытопили целое ведро конского жира. Он как гусиный, желтый и не застывает. Остатки мяса засолили. Нагрузившись этими продуктами, мы зашли в лагерь и стали добровольными его узниками.

Концлагерь Штутгоф немцы построили в 1939 году для польских военнопленных Он несколько раз расширялся. Максимальная его ёмкость — 35ООО человек, во время освобождения в нём было 2ОООО человек. В лагере больше 1ОО бараков, расположенных в 4 ряда. Территория — прямоугольник, его большая ось направлена с юга на север. Главный вход в лагерь с южной стороны. Лагерь огорожен одним забором колючей проволокой на железобетонных столбах высотою 3 м, проволока прикреплена к столбам без изоляторов, следовательно, без электрического напряжения. По периметру забора сторожевые вышки для охранников. Собаки-овчарки у охранников раньше, может быть, и были, но в конце войны я их не видел.

Внутри лагерь разделён на четыре зоны. Южная часть лагеря заселена гражданскими лицами всех национальностей Европы. Больше всех было поляков. Во второй четверти лагеря жили евреи. Их эвакуировали в январе 1945 г, а бараки, в которых они жили, сожгли. После войны я узнал, что колонну евреев из этого лагеря освободили наши войска севернее Берлина. В третьей зоне жили польские, наши и итальянские пленные. После капитуляции Италии в 1943 г. немцы разоружили и посадили в лагеря своих бывших союзников.

В самой маленькой северной части лагеря содержались французские, английские и американские пленные. Эти здесь жили, как в доме отдыха. Немцы их кормили значительно лучше, чем наших пленных. Кроме того, каждый из них ежемесячно получал продуктовую посылку от международного Красного Креста, в которой было 8 кг высококалорийных продуктов: мясные консервы, свиной топлёный жир, копчёные колбасы, масло, сыр, шоколад и даже цитрусовые фрукты. Они целыми днями пели песни, играли в спортивные игры. Они были недовольны только нехваткой хлеба, потому что масло приходилось намазывать на колбасу.

В каждом бараке 400 человек. По обе стороны от прохода трёхэтажные нары. На нарах солома, перетёртая в труху от долгого использования, кишевшая вшами. От них не спасала ни баня, ни дуст. Этих вшей можно было уничтожить только огнём вместе с бараками.

Утром и вечером давали по одной буханке хлеба на 20 человек (по 50 г) и по литру постной баланды из брюквы. Супец был довольно густой, но абсолютно постный. После войны мне приходилось хлебать более жидкую баланду. Нужно сказать, что и здесь хлеб был высокого качества. До 1 января 1945г норма хлеба была 200г на человека.

Слева от входа у западной границы лагеря под открытым небом стояли две кирпичные печи крематория, в которых сжигали трупы умерших. Рядом с печами в бараке были баня и санчасть. Справа от входа в лагерь была кухня. Кухни, бани и санчасти были свои в каждой зоне. Многие узники лагеря приспособились к нечеловеческим условиям жизни в лагере и пережили весь долгий срок заключения с 1939 года, почти 6 лет.

Мы поселились в бараке рядом с входом в лагерь Все свои продук-ты сдали на хранение старшему по бараку — капо, поляку. Он жил в отгороженной каморке. Капо — это тоже заключённый, но он был наделён невероятно большой властью. От него зависела жизнь и смерть заключённых барака. Он был царём барака.

Только небольшая часть заключённых использовалась на внутрихозяйственных работах. Иногда из Данцига или из Эльбинга присылали несколько крытых автомашин за рабочей силой, но на этих машинах уезжала мизерная доля заключённых. Вокруг лагеря не было каменоломен, рубок леса, заводов и больших сельскохозяйственных плантаций, где можно было бы использовать дармовую рабочую силу заключённых. Не было каких – то больших мастерских и на территории лагеря. Поэтому заключённые большую часть времени лежали на нарах, не расходуя скудные калории на физическую работу. Незадолго до нашего входа в лагерь немцы вывезли из лагеря морем одну тысячу заключённых на датский остров, где их освободили американцы.

Примерно 20 апреля немцы вывели людей из трёх бараков, в том числе и из нашего, построили в колонну, и повели к устью реки Вислы, впадающей в море между Данцигом и Штутгофом. Там мы просидели всю ночь под охраной автоматчиков в ожидании баржи. Она так и не пришла. Утром нас снова привели в лагерь. Наш барак уже был ограблен, исчезли остатки нашего мяса, и до конца войны нам пришлось хлебать только лагерную баланду. Всё же какой-то лётчик «случайно уронил» две бомбы на лагерь. И тоже случайно они не причинили больших жертв. Только три человека были легко ранены.

В лагере весь день громко транслировались немецкие радиопередачи из Берлина. В конце апреля радио умолкло, но и без него мы узнали о падении Берлина. После 1 мая из лагеря исчезла вся охрана, кроме одного солдата у ворот. Дежурный радист стал включать передачи из Москвы. Вместо немецких мы стали слушать советские победные марши и сводки от советского Информбюро, узнали о самоубийстве Гитлера и Геббельса. О конце войны мы узнали вечером 8 мая раньше официального сообщения.

Весь южный участок фронта (в 3-х км от лагеря) осветился взлетающими сигнальными разноцветными ракетами, трассирующими пулями и разрывами зенитных снарядов. Фронт салютовал Победе.