Советское языкознание 2 page

§4. ВОПРОСЫ ЯЗЫКОВОГО СТРОИТЕЛЬСТВА И СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМАТИКА В СОВЕТСКОМ ЯЗЫКОЗНАНИИ

Победа Великой Октябрьской социалистической революции созда­ла необходимые условия для подъема общеобразовательного, культур­ного и научно-технического уровня всех наций и народностей, угнетав­шихся в царской России. Народы получили равные права во всех сферах жизни, в том числе и в языковом развитии. В многона­циональной стране началась подлинная культурная революция, од­ной из составных частей которой было языковое строительство. Термин «языковое строительство» связан с такими новыми в пер­вый период существования Советского государства понятиями, как «социалистическое строительство», «партийное строительство», «со­ветское строительство» и т. д.

Методологической и политической основой языкового строитель­ства явились идеи равенства и суверенитета всех народов России, отмены любых национальных, языковых и национально-религиоз­ных привилегий и ограничений, свободного развития всех нацио­нальных меньшинств, народов и народностей. Ленинское отношение к национальному вопросу легло в основу решений X съезда РКП(б): «...Задача партии состоит в том, чтобы помочь трудовым массам <...>

а) развить и укрепить у себя советскую государственность в формах,
соответствующих национально-бытовым условиям этих народов;

б) развить и укрепить у себя действующие на родном языке суд, адми­
нистрацию, органы хозяйства, органы власти, составленные из людей
местных, знающих быт и психологию местного населения; в) развить
у себя прессу, школу, театр, клубное дело и вообще культурно-про­
светительные учреждения на родном языке; г) поставить и развить
широкую сеть курсов и школ как общеобразовательного, так и профес­
сионально-технического характера на родном языке <...> для уско­
ренной подготовки местных кадров»¹. Для того чтобы успешно ре­
шить эти задачи, нужно было прежде всего создать письменность для
многих бесписьменных языков и усовершенствовать правописание ста­
рописьменных языков, без чего невозможно было распространение
грамотности и становление новых литературных языков.

Актом огромного культурного значения стала реформа правописа­ния 1918 г., утвержденная декретом Советского правительства, сог­ласно которой из русского алфавита устранялись буквы Ъ, Э, i, Y, отменялось написание буквы ъ в конце слова, а также был произведен ряд других существенных изменений. Реформа значительно облегчала распространение грамотности среди широких народных масс.

Для практического руководства языковым строительством были созданы научные центры — Всесоюзный центральный комитет нового алфавита, Комитет нового алфавита народов Севера и др. Основная деятельность этих комитетов, в работе которых активное участие при­нимали советские языковеды, заключалась в определении фонетиче­ских и графических основ алфавитов, принципов отбора языков, на

¹ КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Изд. 7, ч. 1. М„ 1953, с. 559.

Мещанинов И. И. Новое учение о языке, с. 160—161.

базе которых должна быть создана письменность, разработке термино­логии и т. д. В короткий срок были составлены алфавиты на латинской основе для всех тюркских, финно-угорских, ряда кавказских, иран­ских, тунгусо-маньчжурских и палеоазиатских народностей СССР. В 20-е годы переход на латинизированный алфавит объяснялся тем, что нерусские народности России еще помнили принудительную русификацию, проводившуюся царским правительством, и создание письменности на русской основе в этот момент могло быть воспринято неправильно. В 30-е годы положение изменилось. Все нации и народ­ности СССР по собственной инициативе, добровольно избирают рус­ский язык в качестве языка межнационального общения и сотрудни­чества. Однако обучение национальным языкам на основе латинского алфавита при одновременном обучении русскому языку создазало дополнительные трудности. Начинается переход от латинизированных алфавитов на русскую графику, который был завершен к началу 40-х годов.

Наряду с созданием и совершенствованием алфавитов советские языковеды разрабатывали проблемы образования новых литературных языков, определяли их диалектные основы. В настоящее время вместе со старописьменными языками в СССР имеется около 70 литературных языков. В создании письменности, в формировании новых литератур­ных языков большую роль сыграла деятельность таких языковедов, как Д. В. Бубрих, Е. Д. Поливанов, Н. Ф. Яковлев и др.

Один из ближайших учеников И. А. Бодуэна де Куртенэ Е. Д. По­ливанов (1891 —1938), будучи специалистом в области восточных языков, сразу после революции активно включился в работу по соз­данию алфавитов для языков народов СССР. Поливанову принадлежал первый проект латинизированной узбекской письменности; он пришел к правильному выводу, что в основу узбекского литературного языка должны лечь городские диалекты Ташкента, Самарканда и Ферганы.

Определяя особенности советского языкознания, Поливанов важ­нейшей его чертой считал социологизм в изучении языка. В круг проб­лем социологической лингвистики должны входить определение языка как социального явления, описание языков и диалектов с социологи­ческой точки зрения, изучение развития языка в связи с историей культуры, вопросы языковой политики и т. д.

Поливанов утверждал, что общественные сдвиги более или менее непосредственно отражаются только в лексике и фразеологии; он воз­ражал против лженаучных попыток объяснить фонетические и грамма­тические явления непосредственным воздействием социально-экономи­ческих факторов (от социально-экономических факторов зависят не конкретные факты фонетики и морфологии, а образование семей язы­ков и языковое скрещивание). Поливанов выдвинул ряд интересных общетеоретических положений, его деятельность способствовала соз­данию методологических основ советского языкознания и языковому строительству в СССР.

Другой известный советский языковед Д. В. Бубрих (1890—1949) первоначально занимался славянскими языками. Овладев на материале этих языков сравнительно-историческим методом, он переходит к ис-

следованию финно-угорских языков (карельский, финский, коми, уд­муртский, мордовский). Бубрих всегда связывал свои теоретические исследования с актуальными задачами языкового строительства, с раз­витием культуры и истории национальных языков народов севера нашей родины. Наряду с теоретическим изучением этих языков [«Звуки и фор­мы эрзянской речи» (1930), «Карелы и карельский язык» (1932), «Грам­матика литературного коми языка» (1949) и др.] Бубрих обращает большое внимание на практику языкового строительства отсталых при царизме народов, говорящих на этих языках. Он возглавляет ряд экспе­диций по изучению мордовских диалектов для выработки основ мор­довской письменности. Под руководством Бубриха началось широкое изучение карельских диалектов, связанное с проблемой происхожде­ния карельского народа; он справедливо подчеркивает глубокие исто­рические связи карельского и русского народов.

Разработке алфавитов и орфографии, научных и практических грамматик, общих и специальных орфографических словарей посвяще­ны многочисленные работы профессора Н. Ф. Яковлева, специалиста по кавказским языкам. В «Краткой грамматике адыгейского (кях-ского) языка» (1930), «Краткой грамматике кабардино-черкесского язы­ка» (1938) Яковлев, рассматривая конкретные вопросы этих языков, исходит из того, что все в языке имеет социальную значимость. Он проводит большую работу по унификации алфавитов для горских язы­ков Северного Кавказа [основные принципы этой работы изложены в статье «Математическая формула построения алфавита» (1928)1, что имело огромное значение для развития языковой культуры гово­рящих на них народов.

Будучи интернационалистами по своим убеждениям, советские язы­коведы с большой симпатией и глубоким сочувствием относились к борьбе угнетенных народов мира за свою независимость и националь­ную самобытность, помогая развивать культуру этих народов. В этой связи заслуживает упоминания деятельность крупнейшего советского арабиста И. Ю. Крачковского (1883—1951). Уже в первых своих ра­ботах он указывает на важность переводов Корана на славянские язы­ки для изучения восточнославянских языков. Крачковский первым стал исследовать современную арабскую литературу. Изучение фактов арабских языков он стремился связать с конкретными условиями об­щественной жизни арабов. Крачковский указывает на большое влия­ние, которое оказали на арабскую литературу демократические тра­диции русской литературы.

Советские языковеды занимались не только конкретными вопросами языкового строительства, но и теоретическими вопросами, например, историей языка как общественного явления в связи с социально-классовым расслоением общества, классовой борьбой как движущей си­лой развития общества и ее отражением в общественном функционирова­нии языка. В первых работах на эту тему [«Язык и общество» Р. О. Шор (1926), «Язык как социальное явление» М. Н. Петерсона (1927)] делает­ся попытка не только обобщить достижения западноевропейской науч­ной мысли в области социологии языка, но и конкретно исследовать отражение в языке социальных явлений.

Советские лингвисты приходят к убеждению, что язык есть прежде всего социальное явление, культурно-исторический факт. Поэтому всякая социальная дифференциация должна находить свое отражение в языке. В некоторых случаях, однако, слишком прямолинейно отож­дествлялись языковые изменения и вызвавшие их социальные факторы. Например, Шор отмечает, что «исчезновение цоканья в архангельских и холмогорских говорах <...> связывается с установлением торгового тракта, в течение веков соединявшего Архангельск с Москвою»¹. От таких «экономических» объяснений языковых явлений предостерегал еще Ф. Энгельс².

Возникшие в период революционных потрясений новые понятия требовали для своего выражения новых слов, в то же время изменение социальных условий влекло за собой изменение значений «старых» слов. Советские языковеды стремились исследовать отражение в лек­сике борьбы революционных классов и партий, воздействие словаря революционной эпохи на национальный язык.

Разрабатывая проблемы социальной обусловленности языка, со­ветские лингвисты сделали ряд интересных наблюдений. Так, А. М. Иванов и Л. П. Якубинский в «Очерках по языку» (1932) отме­тили, что сложноподчиненные предложения получают интенсивное развитие только с возникновением и развитием письменности. Отвле­ченные имена существительные также характерны для письменных язы­ков и слабо представлены в бесписьменных диалектах. Было высказано предположение о влиянии различных форм крепостного права на эво­люцию крестьянских говоров.

В 20—30-х годах в советском языкознании широко развивается так называемая социальная диалектология, требующая изучать языковые явления в тесной связи с территориальными и социально-групповыми изменениями носителей данного языка, а также изменениями внутри различных группировок этих носителей. В статье «О«лингвистическом изучении города» (1928) Б. А. Ларин выдвинул задачу изучения осо­бенностей языка жителей городов, указывая, что язык городского насе­ления представляет собой особую языковую систему, своеобразную как по своим социальным основам, так и по чисто лингвистическим при­знакам. Описать состояние языка по общественным группам его носи­телей, по местным различиям, а также по возрастным признакам пыта­лись и другие лингвисты. В. М. Жирмунский в книге «Национальный язык и социальные диалекты» (1936) исходит из того, что непосредст­венное наблюдение над языковой действительностью, над функци­онированием языка как социального явления может стать ключом к пониманию отдаленного исторического прошлого этого языка. Теорети­ческие принципы советской социальной диалектологии хорошо изло­жены в «Лингвистическом атласе района озера Селигер» (1949): «Исто­рия народных говоров, а также литературной речи определяется истс-

рией различных социальных групп населения, связей одних местностей с другими»¹.

Изучение лингвистических фактов в тесной связи с изучением исто­рических и социальных условий жизни языкового коллектива особен­но ярко проявилось в книге известного советского языковеда Ф. П. Фи­лина «Очерк истории русского языка до XIV столетия» (1940). Автор пытается найти объяснение того загадочного обстоятельства, что ан­тичные исторические источники упоминают славян впервые лишь в VI в. Филин считает, что племена в начальный период образования племенных союзов представляли собой многочисленные человеческие группы, причем объединения эти были недостаточно устойчивы, чтобы из них создавались большие народности. Лишь спустя тысячелетия в процессе бесчисленных схождений и расхождений мелких коллекти­вов начали оформляться более прочные этнические образования, а вме­сте с тем и современные языковые системы. Славяне, по мнению Филина, оформились из древнейших многочисленных коллективов на юго-востоке Европы путем постепенного выделения из племенных об­разований, имевших пестрый этнический состав.

Исходя из теоретических принципов исторической диалектологии, как они представлены в «Франкском диалекте» Ф. Энгельса, Филин основной упор делает не на изучение языка союза племен, а на язык племени в его связи с этнополитической обстановкой того времени. Книга Филина, подтверждая научную эффективность и познавательную ценность энгельсовского подхода к фактам исторической диалектоло­гии, представляет собой «высшее достижение первого этапа развития советской лингвистической географии».²

§5. ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Л. В. ЩЕРБЫ

Работа по созданию письменности для малых народностей и наци­ональностей Советского Союза сопровождалась тщательным изучением фонетических систем языков этих народностей. Широкое развитие фо­нетики в советском языкознании было обусловлено высоким состоянием фонетической науки в России до Великой Октябрьской социалистиче­ской революции. Учение о фонеме, выдвинутое И. А. Бодуэномде Кур-тенэ, было успешно развито академиком Л. В. Щербой (1880—1944), создавшим свою оригинальную лингвистическую концепцию.

Окончив в 1898 г. киевскую гимназию, Щерба поступает на исто­рико-филологический факультет Петербургского университета, где увлекается лекциями Бодуэна де Куртенэ, оказавшего большое влия­ние на формирование его лингвистических взглядов. В 1906—1909 гг. Щерба командируется в Германию и Северную Италию. Собранные во время этой командировки материалы он оформляет в виде двух диссер­таций — магистерской «Русские гласные в качественном и количест-

¹ Ш о р Р. Язык и общество. М., 1926, с. 130.

² См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2, т. 37, с. 395.

¹ Лингвистический атлас района озера Селигер. Сост. Ф. П. Филин и М. Д. Маль­цев. М., 1949, с. 21.

² Дегтерева Т. А. Пути современной лингвистики, кн. 1, с. 146.

венном отношении» (1912) и докторской «Восточнолужицкое наречие» (1915).

Щерба так определил круг своих лингвистических интересов: те­ория языка вообще, фонетика, лексикология и отчасти синтаксис. В области фонетики он прежде всего известен как фонолог, как один из основоположников теории фонемы. Много занимался он вопросами синтаксиса русского языка, орфоэпии, лексикографии, методики пре­подавания языков на основе общего языкознания (им написано около 70 книг и статей).

С позиций общего языкознания Щерба рассматривал все вопросы языка: проблемы системы языка, фонетики и фонологии, роли сравни­тельно-исторического языкознания, задач синтаксиса. Различая рече­вую деятельность (т. е. процессы говорения и понимания), языковой материал (т. е. совокупность всего говоримого и понимаемого в опреде­ленной конкретной обстановке в ту или другую эпоху жизни данной общественной группы) и систему языка, он видел основную задачу лингвистики в изучении системы языка.

Свои взгляды на понимание языка как системы Щерба излагает в статье «О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании» (1931). В языковой системе он видит некую социальную данность, нечто единое и общеобязательное для всех членов данной общественной группы в условиях ее жизни. В языковую систему вхо­дят слова, образующие в каждом языке свою очень сложную систему, а также схемы или правила построения различных языковых единств. В языке Щерба выделяет речь, к ней относятся процессы говорения и понимания. Все подлинно индивидуальное, считает он, не вытекаю­щее из языковой системы, не заложенное в ней потенциально, не на­ходя себе отклика и даже понимания, гибнет.

Языковую систему, т. е. словарь и грамматику данного языка, по мнению Щербы, следует выводить из соответствующих текстов, т. е. из соответствующего языкового материала. Продолжая линию Бодуэна де Куртенэ, он подчеркивает принципиальную важность исследования современных живых языков и говоров. Только при изучении живых языков лингвист может выработать точные методы создания грамматик и словарей, отражающих действительное состояние языка.

Сравнительно-исторической грамматике старого типа Щерба про­тивопоставляет сравнительное изучение структуры, или строя, различ­ных языков. Однако оговаривается, что ему неясно, может ли такое изучение помочь воссоздать историческую картину развития структу­ры человеческого языка в связи с развитием человеческого сознания. При сравнительно-типологическом подходе к изучению языка он счи­тает традиционную классификацию языков (на агглютинативные, флек­тивные, изолирующие и инкорпорирующие) преградой для создания языковых описаний, адекватных действительности.

С именем Щербы в истории советского языкознания связано и уче­ние о фонеме. Щерба первоначально придерживался взглядов Бодуэна де Куртенэ, который, давая несколько определений фонемы, основывал их на психологическом понимании сущности фонемы как представления звука, постоянно существующего в нашей психике. Щерба, пользуясь

психологическими терминами, строит теорию фонемы на с е м а н т и-ческой основе. В своей магистерской диссертации он опреде­ляет фонему как кратчайшее общее фонетическое представление данного языка, которое способно ассоциироваться со смысловыми пред­ставлениями и дифференцировать слова, а также может быть выделено из речи без искажения фонетического состава слова.

Подчеркивая в первую очередь связь фонемы со значением, Щерба стремился объединить определения фонемы и оттенка (варианта) фо­немы. Многолетняя углубленная работа над теорией фонемы позволила ему представить фонему как диалектическое единство общего и част­ного. В «Фонетике французскою языка» Щерба определяет фонему как звуковой тип, способный дифференцировать слова и их формы, а от­тенок фонемы — как реально произносимые различные звуки, являю­щиеся тем частным, в котором реализуется фонема (общее).

В определение сущности фонемы Щерба считает необходимым ввести элемент противопоставления («все фонемы каждого дан­ного языка образуют единую систему противоположностей, где каждый член определяется серией различных противоположений как отдельных фонем, так и их групп»¹). Он полагает, что нет четкой границы между фонемами и оттенками (вариантами) фонем, что существуют фонемы более самостоятельные и менее самостоятельные, а некоторые оттенки близки к тому, чтобы стать фонемами, и наоборот.

В фонологической концепции Пражской школы функциональной лингвистики четко разделяется фонетика и фонология. Щерба исходит из того, что язык и речь существуют как два аспекта одного явления, которое практически неразделимо. Следовательно, фонетика невозмож­на без фонологии, ибо установление фонологических противопостав­лений основывается на произносительных навыках.

Теоретические положения Щербы по вопросам фонетики развива­лись его учениками — Г. С. Ахвледиани, А. П. Баранниковым, Е. Д. Поливановым и др. В области фонологии в советском языкозна­нии обозначились, правда, пока еще не всегда достаточно резко и определенно, различия между несколькими научными направлениями, кото|»ы% представлены так называемыми ленинградским фонологиче­ским кружком (С. И. Бернштейн, Л. Р. Зиндер и др.) и московским фонологическим кружком (Р. И. Аванесов, П. С. Кузнецов, А. А. Рефор­матский и др.).

В области синтаксиса Щербе принадлежит учение об активном и пассивном аспектах грамматики. К пассивному синтаксису он относил изучение синтаксически выразительных средств языка —■ порядка слов, сочетаний слов, фразового ударения и фразовой инто­нации. В активном же синтаксисе «рассматриваются вопросы о том, как выражается та или иная мысль. Например, как, какими языковыми средствами выражается предикативность вообще? Как выражается опи­сание того или иного куска действительности? Как выражается логи­ческое суждение сего S [субъектом.— Ф. Б.]нР [предикатом.— Ф.£.]? Как выражается независимость действия от воли какого-либо лица

* Щ е р б а Л. В. Фонетика французского языка. Изд. 2. М,—Л., 1930, с. 18.

действующего? Как выражается предикативное качественное опреде­ление предмета (в русском языке причастными оборотами и оборотами с который и т. д.)? Как выражается количество вещества? <...> Активный аспект синтаксиса самый неразработанный в грамматике любых языков»¹.

В основе синтаксиса у Щербы лежит понятие не предложения, а син­тагмы. Синтагма — это фонетическое единство, выражающее единое смысловое целое в процессе речи-мысли и могущее состоять из слова, словосочетания или группы словосочетаний. В русском язы­ке синтагма характеризуется усилением последнего словесного уда­рения (резать яблоко, разъезжать по разным городам и т. д.).

Синтагмы могут объединяться в группы высшего порядка с разной интонацией и в конце концов образуют фразу — «законченное це­лое, которое может состоять из группы синтагм, но может состоять и из одной синтагмы, и которое нормально характеризуется конечным по­нижением тона»². Существуют два основных типа фразы — одночлен­ный и двучленный, независимо от числа более мелких членений внутри каждой из них (одночленные: Пожар; Это безобразие; Он пошёл в те­атр; Я приехал домой, когда уже было темно; двучленные: Ленин­град — большой город; Наш милейший дядюшка был большой чу­дак). Щерба не указывает разницы между фразой и предложением, зачастую употребляя эти термины как синонимы.

В послереволюционные годы Щерба ведет большую работу по со­ставлению словарей различных типов; теоретические результаты этой работы он обобщил в статье «Опыт общей теории лексикографии» (1940).

«Во всех своих лингвистических построениях Л. В. Щерба стремил­ся самостоятельно, глубоко, без всяких шор, без всякой предвзятости изучать языковой материал, осмысляя его как выражение и отражение системы того или иного языка. В силу своей оригинальности сам он всегда приходил и к новым мыслям и к новым решениям лингвистиче­ских проблем или, по крайней мере, к новой, своеобразной их поста­новке»³.

§6. СРАВНИТЕЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКОЕ ЯЗЫКОЗНАНИЕ В 50—60-Е ГОДЫ

Несмотря на то, что творческие возможности большинства советских языковедов долгое время были скованы догмами «нового учения о язы­ке», в работах И. И. Мещанинова, Е. Д. Поливанова, Л. В. Щербы и других лингвистов в 20—50-х годах были поставлены принципиальные вопросы общего языкознания, интерес к которым особенно возрос после лингвистической дискуссии 1950 г. Эта дискуссия сыграла положитель­ную роль, ибо она освободила советское языкознание от догм марров-ckqto «нового учения о языке». Вместе с тем в ходе дискуссии было подчеркнуто, что у Н. Я. Марра есть и талантливые работы, в которых он умело исследует отдельные языки.

I Щ е р б а Л. В. Избр. работы по языкознанию и фонетике, т. 1, с. 21—22. ^s Щерба Л. В. Фонетика французского языка, с. 81—82. ■ Виноградов В. В. Общелингвистические и грамматические взгляды академика Л. В. Щербы.— В кн.: Памяти академика Л. В. Щербы. Л., 1951, с 62.

В начале 50-х годов большое значение в популяризации основ срав­нительно-исторического языкознания имели работы Б. А. Серебрен­никова, книга А. В. Десницкой «Вопросы изучения родства индоевро­пейских языков» (1955), а также коллективный труд «Вопросы методи­ки сравнительно-исторического изучения индоевропейских языков» (1956).

С середины 50-х годов исследования советских языковедов в области сравнительно-исторического языкознания сопровождаются постанов­кой ряда методологических и методических проблем. Прежде всего встал вопрос о дополнении сравнительно-исторического изучения язы­ка методом внутренней реконструкции и типологическими исследова­ниями. Если младограмматики реконструировали индоевропейский праязык до периода его распада, то советские языковеды стремятся проникнуть глубже, выделить временные пласты праязыка. Это вы­звало пересмотр сложившихся представлений о звуковом составе индо­европейского праязыка. На основе разработанной польским ученым Е. Куриловичем ларингальной теории, предполагающей наличие в индоевропейском праязыке особой категории согласных (ларингалов), некоторые советские индоевропеисты полагают, что в древнейшем об­щеиндоевропейском языке был один гласный неопределенного тембра. В эти годы появляется также большое количество статей и по вопросам индоевропейского консонантизма и морфологии.

В работах 50-х годов были высказаны новые предположения о со­ставе индоевропейской семьи языков. В нее включены некоторые но­вые языки, в частности урартский, пелазгский, а также исчезнувший индоевропейский язык, весьма близкий к балтийским, который был распространен в районе Волго-Клязьминского междуречья. Более под­робно разрабатывается проблема диалектного членения индоевро­пейской языковой общности и обособления отдельных языковых групп, их контактов между собой, определяется место каждой из них в язы­ковом комплексе. Применительно к германским языкам эти вопросы решались» в.четырехтомном коллективном труде «Сравнительная грам­матика германских языков» (1962—1966).

Особый интерес советских языковедов вызывали проблемы славян­ских языков, их связей с балтийскими языками, формирования во­сточной, западной и южной ветвей славянства. Впервые вопросами происхождения славян стал заниматься в русском языкознании А. А. Шахматов; его мысли творчески развивались многими советски­ми исследователями. Глубоко и обстоятельно вопросы о прародине славян, о хронологии появления и обособления славянских языков разбираются в книгах Ф. П. Филина «Образование языка восточных славян» (1962) и «Происхождение русского, украинского и белорус­ского языков» (1972).

Работы советских ученых в области сравнительно-исторического языкознания завоевали мировое признание. Цели и задачи дальней­ших исследований в этой области четко определяет советский индоевро­пеист Э. А. Макаев: «...На основе последовательного и систематического сравнения фонем и морфем всех языков, образующих определен­ную генетическую семью, устанавливать генетически исходное состоя-

ние, именуемое праязыком, и на основе принципов относительной хро­нологии выделять хронологические срезы, позволяющие определить наличие архаизмов или инноваций в определенном ареале или в каж­дом конкретном языке. Не менее важным оказывается вскрытие тен­денций развития и выяснение вопроса о том, в какой мере данные тен­денции восходят к исходному состоянию или являются следствием кон­вергентного развития отдельных представителей соответствующей семьи языков»¹.

§7. ОБЩЕЯЗЫКОВЕДЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ В РАБОТАХ СОВЕТСКИХ ЛИНГВИСТОВ

В 50-е годы внимание советских языковедов было направлено не только на разработку проблем сравнительно-исторического языкозна­ния. Возрастает интерес и к таким вопросам общего языкознания, как определение сущности языка, природа слова и понятия, специфиче­ские особенности языкового знака, разрабатываются новые лингви­стические дисциплины: история русского литературного языка, изу­чение языка и стиля писателей и т. д.

Большой вклад в решение общеязыковедческих проблем внес из­вестный советский языковед А. И. Смирницкий (1903—1954). В своих работах «К вопросу о слове» (1952—1954), «Объективность существова­ния языка» (1954), «Лексикология английского языка» (1956), «Син­таксис английского языка» (1957), «Морфология английского языка» (1959) он рассматривает такие основные вопросы науки о языке, как соотношение языка и мышления, объективность существования языка, лексическое и грамматическое в единицах языка.

Касаясь вопроса объективности существования языка, Смирницкий дает свое толкование проблемы соотношения языка и речи. Речь он определяет как закономерное соединение определенного звучания с конкретным смысловым содержанием, а язык — как систему, сово­купность взаимообусловленных и взаимосвязанных единиц и отноше­ний между ними. Ошибка Ф. де Соссюра, предложившего свою кон­цепцию языка и речи, заключается, по мнению Смирницкого, в том, что де Соссюр считал язык явлением психическим, признавая в то же время его общественный характер. Язык есть совокупность всех компонентов различных произведений речи. Если речь есть способ общения, то язык является средством общения. Язык не только су­ществует в речи, но и взаимодействует с ней, поскольку он пополня­ется и развивается за счет создаваемых речью произведений (отдель­ными словами, формами слов и целыми предложениями). Речь, по Смир-ницкому, выступает как материал, а язык — как заключенный в речи предмет языкознания.