Социология и языкознание 2 page

Научная деятельность Мейе началась в конце XIX в. С 1906 г. он бессменный секретарь Парижского лингвистического общества и ре­дактор его бюллетеня. В том же 1906 г. Мейе избран членом-корреспон­дентом Петербургской Академии наук. По свидетельству Л. В. Щер-С ы, который слушал лекции Мейе в Париже, Мейе с величайшей симпатией относился к славянским языкам, особенно к русскому язы-

¹ Дюркгейм Э. Метод социологии, с. 91.

² Т а м ж е, с. 90.

³ См.: М е i 1 1 е t A. Comment les most changeant!e sens. — «Linguistiqne hi-
ftorique et lingnistique gene-rale», Paris, 1958, t. 1, p. 230.

ку, за которым он признавал Оольшую цивилизаторскую миссию. «Превращение русского языка в великий литературный язык и миро­вое политическое значение России,— писал Мейе в 1934 г.,— поста­вили его в новее положение: русские слова также стали проникать в западные языки, увеличивая словарь этих языков»¹. Усиленно инте­ресуясь славянскими языками, Мейе организовал в Париже Институт славяноведения и стал редактором его печатного органа «Славянское обозрение».

Много сил отдавал Мейе педагогической деятельности. Его учени­ками были многие выдающиеся лингвисты: Э. Бенвенист, А. Эрну, Р. Готьо, М. Коэн (Франция); Л. В. Щерба, Н. Усов (Россия); Е. Кури-лович (Польша); А. Соммерфельт (Норвегия) и др. В сотрудничестве ученых разных стран Мейе видел путь развития языкознания.

Научное наследие Мейе — 24 книги и около 540 статей. На русский язык переведены его важнейшие работы: «Дведение в сравнительное изучение индоевропейских языков» (1903), «Общеславянский., язык» (1934), «Основные особенности германской группы.дзыкогз» (1925), «Сравнительный метод в историческом языкознании» (1925). Интерес­ны также его «Сравнительная грамматика классических, языков» (1925), «Очерк истории латинского языка» (1928) и др. Вместесо своим другом и учеником, известным французским языковедом КоэномМейе возглавлял коллективную обзорную работу лингвистов «Языки мира» (1924).

Мейе, будучи учеником Ф. деСоссюра, воспринял его учение о язы­ке как социальном продукте речевой деятельности. Он определяет линг­вистику как науку социальную и одну из задач языкознания видит в том, чтобы установить, какой структуре общества соответст­вует каждая определенная структура языка и как изменения в струк­туре общества отражаются на изменениях структуры языка.

Мейе продолжает и традиции младограмматиков, подчеркивавших индивидуальный характер языка, также полагая, что «язык сущест­вует, следовательно, только в нервных (двигательных и чувствен­ных) центрах каждого отдельного лица»². С другой стороны, он при­нимает дюркгеймовский «закон принуждения».и считает, что «язык, будучи, с одной стороны, принадлежностью отдельных лиц, с другой стороны — навязывается им; благодаря этому он является реально­стью не только физиологической и психической, но и прежде всего с о ц и а л ь н о й. Язык существует лишь постольку, поскольку есть об щ е с т в о, и человеческие общества не могли бы существовать без языка». Однако, в отличие от младограмматиков, Мейе считает, что фонетические изменения и изменения под влиянием аналогии не являются движущими силами языковых перемен. Поскольку язык по своей природе является социальной категорией, то именно социаль­ные условия и определяют языковые изменения. Социальная

¹ Мейе А. Общеславянский язык. М., 1951, с. 412. М е й е А. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков.— Цит. по кн.: ЗвегинцевВ. А. История языкознания XIX—XX веков в очер­ках и извлечениях, ч. 1.

2W

природа языка особенно проявляется в семантических изменениях слов. Б статье «Как слова изменяют значение» (1907) Мейе говорит о том, что основной причиной изменения значений слов являются со; циальные факторы.

^' Все семантические изменения он делит на три типа. К первому типу относятся изменения, которые проявляются в структуре определен­ных сочетаний, где слово играет особую роль. Эти изменения вызваны чисто языковыми причинами, например, использование французских слов pas, rien, personne под влиянием пе в значении отрицания.

Ко второму типу изменений, вызванному социальными причинами,, Мейе относит изменения, обусловленные изменением предмета, обо­значаемого данным словом. Например, в индоевропейском праязыке слова со значением «отец», «мать» первоначально выражали не род­ственные, а социальные отношения. Слово * pater — «отец» обозначало общественную функцию, т. е. им можно было именовать высшее боже­ство как наивысшего из всех глав семейств. С изменением социальной структуры первобытного общества, с исчезновением патриархата эти слова стали служить лишь для выражения родственных связей.

Третий тип изменений, расширение или сужение значения слова, связен с отражением в языке классового расслоения общества. Напри­мер, когда батрачке на ферме велят пригнать скотину, она без коле­баний понимает, что надо пригнать коров (скотина для нее — это прежде всего коровы). Здесь происходит сужение значения слова. Наоборот, др.-англ. hlafweard — «хранитель хлеба» и hlafdige — «месящая хлеб» в современном английском языке превратились в lord и lady — «гос­подин» и «госпожа» (при обращении к титулованным особам). Проана­лизировав многочисленные примеры подобного рода, Мейе приходит к выводу, что., главная причина изменения значений слов заключается в существовании социальных групп внутри языковой среды.

С социальной точки зрения Мейе стремится объяснить и звуковые изменения. Младограмматики считали, что эти изменения индивиду­альны по происхождению, но затем распространились в результате подражания. Мейе же полагает, что «общество, как правило, решитель­но тцдотивится введению в язык индивидуальных новшеств»¹, и толь­ко те новообразования закрепляются в языке, которые могут быть усвоены обществом в целом. Он считает, что языкознание должно изу­чать те общие формулы языковых изменений, которые «обусловлены обстоятельствами, общими для всех людей или по крайней мере для отдельных типов цивилизации»-.

Мейе определяет т^_ф^.т^_а_£гзыковых изменений, которые выра­батываются социальным употреблением языка. Это прежде всего с по; н т а и н о е.. р а з в_и т и е языка, выступающее как «резуль­тат естественной преемственности поколений, использования языка и тождества стремлений и склонностей, наблюдаемого у лиц данного ряда поколений в данный период времени». Другим важным условием

языкового развития он считает заимствован и е, под которым понимает как проникновение слов из одного языка в другой, так и переход слов из диалектов в общий язык. Мейе объясняет заимствования торговыми,..политическими, интеллектуальными, религиозными отно­шениями людей. Изменения- третьего типа.начинаются тогда, когда население меняет язык. Факт смены языков приводит к явлениям субстрата, если народ перенимает язык победителей и теряет свой род­ной язык, или суперстрата, если язык побежденного народа раство­ряется в языке народа-победителя.

С социологических позиций объясняет Мейе и факт смешения язы­ков. Он считает, что ни один язык не является «чистым» с точки зре­ния лексики. При смешении языков сильнейшее влияние оказывает более культурный язык. Так, латинский язык воспринял греческие слова и, в свою очередь, был усвоен населением римских провинций. Что же касается грамматики, то еще не встречалось случаев, когда можно было бы объявить морфологическую систему данного языка результатом смешения морфологических систем двух разных языков.

Недостатки социологической концепции языка Мейе хорошо пока­заны академиком Щербой: «...Основы своей социологии Meillet взял... у своего современника и коллеги Durkheim'a, официального идеолога Третьей республики XX века. Поскольку Durkheim по многим пунктам резко расходится с марксизмом, постольку мы должны с крайней осторожностью подходить к социологическим построениям и Meillet. <...> Признавая за Meillet заслугу четкой постановки проблемы отно­шений между социологией и лингвистикой, нельзя, однако, считать его абсолютным новатором в этом вопросе. <...> Передовые лингвисты были несомненно вполне готовы к восприятию социологической трак­товки языка»¹.

Во французском языкознании первой половины XX в. лингвисти­ческий социологизм представлен в трудах современников и последо­вателей Мейе — Ф. Брюно, М. Граммона, А. Доза, Ж- Ваидриеса, М. Коэна, Ж. М'арузо и др.

§5. А. МЕЙЕ КАК КОМПАРАТИВИСТ

В истории языкознания А. Мейе больше известен не как теоретик, а как блестящий специалист в области сравнительной грамматики индоевропейских языков. Он был необычайно силен "в таких"областях, как славистика, иранистика, арменистика, великолепно знал греческий и латинский языки со всеми их диалектами, албанский язык, а также ряд неиндоевропейских языков. Взгляды Мейе по вопросам сравни­тельно-исторического языкознания выражены в его книге «Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков».

Мейе предложил усовершенствовать сравнительно-исторический метод, так как он обладает существенными недостатками.. Усилия пред­шествующих поколений индоевропеистов были направлены на рекон-

¹ Мейе Л. Сравнительный метод в историческом языкознании. М., 1954,
с. 74.

² Там ж с, с. 81.

Щ е р б а Л. В. Памяти A. Meillet,—«Вопросы языкознания», 1966, Л» 3, с. 99.

сгрукцию индоевропейского праязыка. Мейе считал, что никакая ре­конструкция не сможет "представить общий праязык таким, каким он действительно был, ибо «путем сравнения невозможно восстановить исчезнувший язык», а потому «индоевропейский язык восстановить нельзя».

Задачи сравнительной грамматики — создавать и с т о р и jo языков. «Сравнение — вот единственное орудие, которым распо­лагает языковед для построения истории языков. Наблюдению доступны лишь результаты изменений, а не сами изменения. Следова­тельно, за развитием языков можно проследить и следят лишь путем сопоставления результатов»¹. Не отрицая сравнительно-исторического метода, Мейе находит ему другое применение. Так как Мейе исходит из соссюровского положения о том, что язык представляет собой внут­ренне связанную систему, все части которой обусловливают друг друга, то он предлагает исследовать не отдельные-.факты языка, „как это делали младограмматики, а сопоставлять одну.языковую,, систему с другой^ "

Кроме того, Мейе считает возможным применить сравнительно-историч^щщ_^гётщ^

различными сторонами языка. Соответствия между известными "язы­ками являются единственной реальностью, с которой сталкивается лингвист, поэтому «метод сравнительной грамматики применим не для восстановления индоевропейского языка в том виде, как на нем гово­рили, а лишь для установления определен ной__систе мы с о о т в ejrXTlui и м_е ж'д у и^т'6"р"¥'"ч"ё"Т1<"и i 1Тв и д е-тел ьствов анн ы ми языкам и». Установление соответст­вий легче всего качать с фонетики, так как соотношения между двумя языками общего происхождения подчиняются твердым, четко формули­руемым фонетическим законам.

Словарный состав является самым неустойчивым элементом языка.
А между тем именно лексические соответствия прежде всего бросаются
в глаза при сравнении языков. Зачастую соответствие слов двух язы­
ков может оказаться случайным. Чтобы избежать этой случайности,
говорит Мейе, смысловое соответствие должно быть таким же точным,
как и звуковсеГт'Г'е. должно подчиняться определенным закономер­
ностям. ^^—__

В области грамматики — наиболее устойчивой части языка — со­ответствия устанавливаются или между способами__дь!ражения^ отно­шений между словами, т. е. между морфологическими.типами (напри­мер, зависимость между двумя существительными передается либо частицей de, как во французском языке, либо постпозитивным -s, как в английском языке), или между различиями в форме самих слов. Мейе придавал большое значение исследованию «неправильных» форм в языке, вроде спряжения глагола быть (санскр. dsmi — «я еемь», santi — «они суть»; франц. ilest, Us sont; лат. est, sunt), которые имеют большую доказательную силу для установления связи между праязы­ком и языком, развившимся из него.

Рассмотрев соответствия между различными индоевропейскими языками, Мейе приходит к выводу, что «совокупность этих соответ­ствий составляет то, что называется индоевропейским языком»7Таким образом, с одной стороны, он скептически относится^ факту существо­вания индоевропейского праязыка,"считая его совокупностью соответ­ствий, а с другой стороны, стремится"установить дейстЩгт^йЖШй^§€-тав 1вуков и форм, которые характеризог^али'й'ндоёвропейский праязык в период его древнего единства. Общий индо европейский язык, считает Мейе, представлял собой четко выраженный флектиЕнцй язык: в нем широко использовались суффиксы, слова состояли по меньшей мере ИЗ Двух _ют трех сл огов, а словоизменение было разнообразным и

сложным. -...

'" " Индоевро пейский праязык не был единым, он состоял из диалек-тда*шшрыепотом развились в самостоятельные языки. Наряду с про­цессом разделения индоевропейского праязыка на отдельные диалекты (так называемый процесс дифференциации) происходил и обратный процесс — объединения диалектов в общий язык (так называемый про­цесс унификации). J^CTopjia ^языков, по мнению Мейе, определяется сочетанием этих двух процессов. Само существование диалектов имеет, Тто" его'^ёжденйю,"огромное значение для компаративистов, ji6oi_oc-новой специфическ1хх__рсобенностей, разделяющих отдельные индоев-" |юпейские языки, являются диалектные различия, имевшие место уже в'индбёвропейском праязыке. В итоге сравнительную грамматику индо­европейских языков Мейе определяет как «разновидность исторической грамматики в отношении тех частей языкового развития, которые не могут быть прослежены на основе документов».

Книга Мейе «Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков» имела важное значение для последующего развития компара­тивистики. Завершающее целый период в развитии сравнительно-исто­рического языкознания, исследование Мейе — значительный шаг впе­ред в разработке основных принципов сравнительно-исторического ме­тода, в изучении вопросов языкового родства.

¹ М с й е А. Сравнительный метод в историческом языкознании, с. 18,

ГЛАВА 13

СТРУКТУРНАЯ ЛИНГВИСТИКА

§ 1. ПРЕДПОСЫЛКИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ СТРУКТУРАЛИЗМА

Возникновение в XX в. того направления в языкознании, которое
определяется термином «структурная лингвистика», связано прежде
всего со значительными достижениями в других науках. В первой чет­
верти XX в. физика открыла мир мельчайших частиц. Было обнару­
жено, что любое доступное непосредственному наблюдению явление
может быть разложено на более простые составляющие, элементы. Эле­
менты какого-либо явления, вещи, процесса, взаимодействуя опреде­
ленным образом, создают структуру этого явления (вещи, процесса).
Таким образом, под структурой понимается характер, способ,
закон связи, существующей между элементами соответствующего яв­
ления. '

Бесструктурные образования в реальности существовать не могут.
И структура, и элементы относятся к всеобщим характеристикам мате­
риального мира. Эта истина кажется общеизвестной. Однако понадо­
билось несколько тысячелетий, чтобы человеческий ум четко сформули­
ровал проблему, отказался от крайностей и поставил в центр внимания
изучение.сдгуктур в неразрывной связи с элементами,., их составля­
ющими. *......... " "

Если характерными чертами науки XIX в. были регистрация и на­блюдение фактов, данных в непосредственном опыте (это представляет собой первую ступень познания), то наука XX в. стремится вскрыть сущность наблюдаемых фактов, выявить их внутренние закономерно­сти, обнаружить связи элементов изучаемого явления, их взаимодей­ствие и взаимовлияние. Физика начинает познавать не только структу­ру кристаллов и атомов, но и структуру^света. В целом ряде паук — физике, химии, биологии, психологии, экономических науках — наблюдается тенденция к изучению структур и составляющих их элементарных частиц. В физиологии эта тенденция реализуется в открытом И. П. Павловым физиологическом механизме высшей нервной деятельности, в математике — в создании в 30-х годах XX в. теории математических структур, в психологии — в развитии концепции так называемой структурной психологии.

Понятие структуры становится в XX в. одним из самых популярных, при отсутствии однозначности его интерпретации в терминологии раз­ных наук. Наиболее распространены два определения понятия струк­туры: a) _cjTjy_KTypa понимается как целое, состоящее, в противополож­ность простому "сочетанию элементов, из взаимозависимых и взаимо-

обусловленных элементов; здесь структурный подход означает изучение внутренних связей и зависимостей между элементами, составляющими данный объект; б)_структура рассматривается как явление чистой фор­мы и чистых отношений, как форма, отвлеченная от конкретной реа­лизации. Понятие структуры вошло и в языкознание, но оно по-раз­ному определяется в различных направлениях современного структу­рализма: функциональной лингвистике, глоссематике и американской дескриптивной лингвистике.

§2. ПРАЖСКИЙ ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ КРУЖОК (ПРАЖСКАЯ ШКОЛА ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ ЛИНГВИСТИКИ)

Пражская лингвистическая школа — одно из направлений совре­
менного структурализма. В 1926 г. по инициативе известного чешского
языковеда В. ^атезиуса (1882—1945) был создан Пражский лингви­
стический кружж. Среди представителей этого кружка — видных
исследователей славянской и германской филологии, боровшихся за
структурный и функциональный подход к языкознанию и литера­
туроведению,— следует упомянуть таких чешских ученых, как
Б. Трнка, Б. Гавранек, Я- Мукаржовский, Й. Вахек. Позднее к Праж­
скому лингвистическому кружку примкнули Й. Коржипек, В. Скалич-
ка, Л. Новак и др. В работе Кружка принимали деятельное участие
и русские лингвисты, работавшие за рубежом: Н. С. Трубецкой <%
(1890—1938),.С. О. Карцевский (1884—1955) и Р. О. Якобсон (р. в Щ
1896). Пражский лингвистический кружок издавал серию своих «Тру­
дов», а с 1935 г.— периодический журнал «Slovo a slovesnost». На
заседаниях Кружка выступали многие зарубежные и советские язы­
коведы. "

Теоретические взгляды членов Пражского лингвистического круж­ка, объединенных общим интересом к проблемам общего языкозна­ния, изложены в «Тезисах Пражского лингвистического кружка», предложенных I Международному съезду славистов, состоявшемуся в Праге в 1929 г.

Как и другие направления структурализма, Пражская школа¹ с самого начала противопоставила свою лингвистическую концепцию положениям младограмматического направления, для которого ха­рактерен историзм, атомизм, индуктивныйметод исследования языко­вых фактов. Но представители Пра~жско:1 лингвистической школы со­вершенно справедливо указывали, что пренебрежение к наследию младограмматиков было бы ошибкой. Основатель Пражского кружка Матезиус в статье «Задачи сравнительной фонологии» пишет: «Функцио-/нальное и структурное языкознание является полноправным наслед­ником школы младограмматиков»². Основные различия между младо­грамматическим "направлением и Пражской школой он сводит к сле-

¹ Широко распространенное сейчас наименование Пражская лингвистическая
школа впервые было употреблено в 1932 г. на Первом международном фонетическом
конгрессе в Амстердаме.

² Цитаты из работ представителей Пражской лингвистической школы приво­
дятся по кн.: Пражский лингвистический кружок. М., 1967.

дующим моментам: «Историческая школа младограмматиков утверж­дала, что чем древнее языковая стадия, те м она цет шее, поскольку она вскрывает глубокие исторические корни последующих стадий. Новая лингвистическая школа <...> опровергает это положение и утверж­дает, что только современный язык может дать нам полную, иск_у:сет-венпо ничем не упрощенную картину языковой системы. <...> Исто­рическая школа младограмматиков выработала в качестве иесьма эф­фективного инструмента своего исследования особый сравни тельный методу.но внесла при этом очень важное ограничение. Согласно этому методу, сравниваются родственные языки, чтобы установить общий источник встречающихся в них явлений. В лингвистике функциональ­ной и структурной <...> сравниваются также и неродств енные языки».

""-"■Строя новую лингвистическую теорию, пражские языкоиеды вос­приняли и развили, с одной стороны, некоторые положения Ф. де Соссюра, с другой — русскую лингвистическую традицию, представ­ленную работами И. А. Бодуэна де Куртеиэ, Ф. Ф. Фортунатова, А. А. Шахматова и др. «Функциональная и структуральная точки зре­ния [Пражской школы.— Ф. Б.], — писал Матезиус в статье «Куда мы пришли в языкознании»,— основанные на идеях Бодуэна де Кур-тенэ и Фердинанда де Соссюра, ныне являются единственной теорией, представляющей для будущего языкознания такую плодотворную базу»¹. Выдающийся швейцарский лингвист Ф. де Ссссюр выдвинул важную в методическом отношении идею о необходимости различения в языкознании диахронической (динамической) и синхронической (статической) точек зрения. В русском языкознании об этом же гово­рили Н. И. Гп£д«А. А. Потебня, Бодуэн де Куртенэ. Однако только де Ссссюр придал этой идее характер стройной лингвистической кон­цепции.

Но де Ссссюр неправильно понимал соотношение между синхронией и диахронией («противопоставление синхронии и диахронии абсолют­но и не терпит компромиссов»). Пражские же структуралисты отвергл и;

""положение о противопоставленности синхронного и диахронного ана- ' л и за! «...Нельзя" воздвигать непреодолимые преграды между "методом

""(Синхроническим и диахроническим, как это делала Женевская шко­ла,— говорится в «Тезисах Пражского лингвистического кружка».—

"Если в синхронической лингвистике элементы-системы языка рассмат­риваются с точки зрения их функций, то о претерпеваемых языком из­менениях нельзя.судить без учета jcjafiieMH, затронутой этими изме­нениями. <...> Диахроническое изучение не только не исключает понятия системы и функции, но, напротив, без учета этих понятий яв­ляется неполным». Одно из к^пнейших до стижений. Пражской школы лингвистов — признание того, что системный, структурный анализ необходим ив области ^диахронии, хЬТ"5Г^5ольшинство чешских языко­ведов ограничивалось изучением современного состояния того или иного языка. Но, как указывает Вахек, «предпочтительное внимание,

которое Пражская школа уделяла в предвоенные годы синхронии, никоим образом не было показателем антиисторического уклона. В дей­ствительности демаркационная линия между пражской и дострукту-ралистскими (в основном неограмматическими) концепциями языка отделяла не синхронию от даахррнии, a cTr^j<Tyjtjgu^noAXOA,.K'fl3biKy от_предшествующега.£м^.-ахомшдааеск.о£о»

Пражские структуралисты восприняли и творчески переработали также соссюровскую концепцию языка и речи. Де Соссюр полагал, что язык (la lang'ue) представляет собой нечто общее и постоянное, суще­ствующее в. сознании всех членов данной языковой общности^ в отли­чие от речи (la parole), которая всегда конкретна..и пГ2иу_р_очена_к опре­деленному месту и времени. Трубецкой считает, что эти два аспекта языкового процесса настолько разнородны, что их звуковую сторону должны изучать разные науки: «...Учение о звуках речи, имеющее дело с" конкретными физическими явлениями, должно пользоваться методами естественных наук, а учение о звуках языка в противополож­ность этому — чисто лингвистическими методами <...>. Мы будем \

лазывать..учение о звуках речи фонетикой, а учение о звуках /

_языка —: ф о но л о г и е й» *. "* /

В_,^области. грамматики соссюровскую дихотомию «язык — речь»^

поддержал Скадщка. Понимая под грамматикой все, что относится к^

сфере языка (за исключением фонологии), Скаличка считает, что

я з ы к составляет собственный объект с т р у к т у р н,о й.„срам-/

"матаки, отличающейся в этом отношении от о п и с а т.е. л.ь,н,о.й((дескриптивной) грамматики, которая имеет дело с речью. Но не­которые пражские лингвисты по-иному понимали соотношение между языком и речью. Так, Ко£жин£к_полагает, что «тоотношение между языком и речью представляет собой просто отнс^е.щ_е_межл^^научным анализо.м₄...абстракциея, синтезом, классификацией, т. е. научной ин­терпретацией фактов, с'одной стороны, и определенными явлентТя'Ми действительности, составляющими объект этого анализа, абсТраТГции и т. д.,— с другой».

На оформление взглядов сторонников Пражской школы сильное влияние оказали идеи Бодуэна де Куртенэ о функционализме языка и важности синхронного описания языка, его сравнительно-типологи­ческие исследования и особенно выдвинутое им понятие фонемы. Псь нятие функции пражские лингвисты развили в представление, о языке как о функциональной системе, т. е. «системе средств выражения, слуЧ

'жащей какой-то определенной цели». (Термин «функция» пражские! языковеды понимают, конечно, lie в математическом смысле как выра­жение строгой зависимости, а как целевую установку речевого выска­зывания.) Введение понятия функции привело '^установлению так на­зываемой телеологической (т, е, целевой) точки зрения, согласно кото­рой любое языковое явление следует оценивать "с точкия зрения той функции, которую оно выполняет, и той цели, к которой оно направ­лено.

¹ Цнт. по кн.: 3 в е г и и ц е в В. А. История языкознания XIX—XX веков в очерках и извлечениях, ч. 2. М., 1S65, с. 146.

¹ Цит. по кн.: Трубецкой Н. С. Основы фонологии. М., 1960.

Этот функционализм Пражской школы, обоснованный в 20-е годы Якобсоном, был подтвержден в 1958 г. в тезисах, представленных Б. Гавранеком, К. Горалеком, В. Скаличкой и П. Тростом IVМеждуна­родному съезду славистов: «Лингвистическая концепция Пражской школы имеет две особенности, которые обе одинаково важны и соот­ветствуют тому новому, что внесла Пражская школа в лингвистику. Это.прежде всего сгруктуральность: пражские языковеды вводят в лингвистическую проблематику проблему структуры — проблему структурного характера языка и взаимосвязанности его частей. Во-вто­рых, и об этом не следует забывать, пражская лингвистика является фунциональной., Термин «функция» означает здесь, разумеется^ за-.' •дачу, а не зависимость» ¹. Таким образом, структурность и функциональность являются двумя характерными осо­бенностями Пражской школы. Вот почему Пражскую лингвистичес­кую школу называют также школой функциональной лингвистики.

Мы уже отмечали, что при выделении внешней и внутренней линг-вистик Бодуэн де Куртенэ говорит о соотношении литературного языка и народных говоров. Иными словами, он выступает против \ обособления языка от внеязыковой действительности. Пражские уче- J ные продолжили эту линию. Представители Пражской школы всегда утверждали, что ни один язык не-существует в вакууме; язык сущест­вует^ языковом коллективе, коммуникативные и экспрессивные нужды которого он призван обслуживать. Поскольку отбор языковых средств в конкретных языковых высказываниях зависит от цели высказыва­ния, постольку «изучение языка требует в каждом отдельном случае строгого учета разнообразия лингвистических функций и форм их реа­лизации». Различные цели высказывания определяют функции языка.

В «Тезисах Пражского лингвистического кружка» выделяются две основные функции речевой деятельности: социальная функ­ция (связь с другими индивидами) и экспрессивная функция (выражение эмоций; говорящий либо стремится вызвать у слушателя известныегэмоции, либо выражает эмоции вне связи со слушателем). В своей социальной функции речевая деятельность различается в зависимости от связи с внелингвистической реальностью, и здесь выде­ляются еще две функции — функция общения, когда все внима­ние говорящего направлено на передачу определенного содержания, и поэтическая функция, когда внимание обращено на форму сообщения, на то, как говорится, а не на то, ч т о говорится. При использовании языка в коммуникативной функции на помощь ему. приходят жесты, обстановка, прошлый опыт людей, т. е. внеязыковые элементы. Такой язык пражские лингвисты называют практиче­ским языком. Но бывают случаи, когда в той же функции общения язык пытается стать не зависящей от ситуации системой, стремится быть полным, точным. Такой язык можно назвать языком т е о р е т и-ч е с к и м, или языком формулировок (ср. язык научной литературы).

¹ В а х г к Й. Лингвистический словарь Пражской школы. М., 1964, с. 250. 218

Определив функции, пражские языковеды сделали следующий вывод: если существуют разные функции речевой деятельности, им должны со­ответствовать разные функциональные языки («каждая функцио­нальная речевая деятельность имеет свою условную систему — язык в собственном смысле»). Они отмечают следующее соотношение между функциями литературного языка и функциональными языками: