Осударств Западной Европы

ние Лондона достигло 4 млн 700 тыс., Парижа - 3 млн 600 тыс., Берлина -2 млн 700 тыс. человек. Число жителей Глазго, Москвы и Санкт-Петербурга превысило миллион, а еще 16 европейских городов насчитывали более по­лумиллиона жителей [История Европы... 2000. С. 298]. Крупные города не только сосредоточили индустриальное производство, но со временем превратились в административные и культурные центры, стали транспорт­ными узлами с широко развитой торговой и бытовой инфраструктурой.

Индустриализация сопровождалась интенсивным ростом числа наем­ных рабочих. В Германии количество рабочих, занятых в строительстве, до­бывающей и обрабатывающей промышленности, всего за 12 лет, с 1895 по 1907 год, увеличилось на 2 млн 560 тыс. человек. В других странах наблюда­лась подобная же тенденция. Промышленность, строительство, транспорт и связь сконцентрировали наиболее многочисленную, а иногда и большую, часть населения своих стран: в Бельгии (по переписи 1910 года) - 54 %, в Ве­ликобритании (1911 год)-51,5 %, в Германии (1907 год)-43,7 %, во Фран­ции (1911 год) - 36,5 % [Дживилегов, 1910]. Источниками формирования рабочего класса стали собственное воспроизводство и внутренняя миграция сельского населения. Дети рабочих в большинстве случаев если и не насле­довали профессию родителей, то все же оставались в своей социальной сре­де. К концу XIX века около 70 % трудящегося населения городов с числен­ностью населения более чем 100 тыс. человек было занято в промышленнос­ти [Хобсбаум, 1999а. С. 169].

Урбанизация и рост свободной наемной силы чрезвычайно обострили со­циальные проблемы. Пока центры фабричного производства были относитель­но небольшими, городской житель мог хотя бы ограниченно заниматься сель­ским хозяйством: если он был выходцем из близлежащей деревни, то мог обра­батывать огород, а в случае потери работы наняться на ферму. Но с ростом городов таких возможностей становилось все меньше. Как заметил Ф. Бродель, «жить в городе, лишиться традиционной поддержки огорода, молока, яиц, пти­цы, работать в огромных помещениях, терпеть малоприятный надзор мастеров, повиноваться, не быть более свободным в своих передвижениях, принять твер­до установленные часы работы - все это в ближайшем будущем станет тяжким испытанием» [Бродель, 1992. С. 297]. У рабочих не было никаких сбережений. Вплоть до 60-70-х годов XIX века доминировало убеждение, что они должны зарабатывать как можно меньше, но при этом быть дисциплинированными и сохранять лояльность к работодателю. Нелегкой задачей было овладение на­выками работы, большей частью самостоятельно или, в лучшем случае, через наставничество. Жизнь протекала в перенаселенных домах. Мигрировавшим в города сельским жителям приходилось ломать складывавшиеся веками тра­диции и стереотипы, приспосабливаться к непривычным условиям городского быта. Недавние крестьяне в городах сталкивались с совершенно иной средой обитания, оказавшись наедине со своими проблемами, лишившись поддержки деревенского схода.

Журнал исследований социальной политики 4 (4)

Развитие капиталистического хозяйствования в результате промыш­ленной революции привело к витку экономического расслоения общества, следствием которого явилось не только ухудшение положения городских низов, но и рост числа полностью неимущих '. Например, в Англии середи­ны XIX века живших в нищете или не имевших никаких доходов было около 3 млн человек. В бедственном положении находились, например, рабочие, покинувшие деревню и вынужденные от безвыходности соглашаться на любые условия заводского труда. В одном из описаний, появившемся в 1851 году, говорится: «Как, например, живет рабочий народ в Манчестере? Рабочие, занятые на хлопчатобумажных фабриках, встают в 5 часов утра, работают на фабрике с 6 до 8 часов, потом... пьют жидкий чай или кофе с не­большим количеством хлеба... и вновь работают до 12 часов, когда дается часовой перерыв на обед, состоящий обычно из вареного картофеля у тех, кто получает низшую заработную плату... Те, кто получает высшую заработ­ную плату, присоединяют к этому мясо - по крайней мере, три раза в неде­лю. По окончании обеда они вновь работают на фабрике до 7 часов вечера или позже, затем вновь пьют чай, часто с примесью спирта и с небольшим количеством хлеба. А некоторые второй раз едят вечером картофель или овсянку... Питающееся таким образом население живет скученной массой в домах, отделенных узкими, немощеными, зараженными улицами, в атмо­сфере, пропитанной дымом и испарением большого мануфактурного горо­да. А в мастерских они работают в течение 12 часов в день в расслабляющей, разгоряченной атмосфере, часто насыщенной пылью от хлопка, с нечистым воздухом от постоянного дыхания или от других причин, - будучи при этом заняты делом, поглощающим внимание и требующим неослабной затраты физической энергии в соперничестве с математической точностью, беспре­станным движением и неистощимой силою машины... Домашним хозяйст­вом рабочие пренебрегают, домашний уют им неизвестен... помещения грязные, неуютные, непроветривающиеся, сырые...» [цит. по: Джонстон, 1925. С. 25-46] Аналогичные условия существования беднейшего, низшего класса городского населения были в знаменитом морском порте Ливерпу­ле, прославленном за величину и богатство, но где «от 35 до 40 тысяч насе­ления живет ниже уровня почвы - в погребах, не имеющих вовсе стока...» [Там же. С. 46].

«Если можно одним словом сформулировать, что определяло жизнь рабочего в XIX веке, -писал Э. Хобсбаум, - этим словом будет "нестабильность". Они никогда не знали в начале неде­ли, сколько денег принесут домой в ее конце. Они не знали, как долго проработают на своем месте или, если потеряют его, сколько времени им потребуется на то, чтобы найти другую рабо­ту и на каких условиях. Они не знали, когда несчастный случай или болезнь лишат их трудоспо­собности и, осознавая, что когда-нибудь, возможно в сорок лет для неквалифицированных ра­бочих или в пятьдесят лет - для квалифицированных, они будут не в состоянии вынести ту физическую нагрузку, которая необходима для продолжения работы на своем месте, они не представляли, что будут делать с этого страшного момента до конца жизни» [Хобсбаум, 19996. С. 308].