Законы и заповеди в притче

Давайте на примере притчи посмотрим, как духовные законы и заповеди взаимосвязаны. Представим себе, что нашему взору открывается прекрасная картина пастбища. Сочная зеленая травка тихо колышется под веянием свеже­го ветерка, доносящего удивительное благоухание полевых цветов; и густой запах — волнующий, несущий покой и ста­бильность — исходит от самой земли.

Нет-нет, это не самая главная часть нашей истории. Это только начало, то, что первым бросается в глаза. Итак, что же происходит дальше?

Воздух, пропитанный луговыми ароматами, начинает насыщаться влагой весело журчащего ручейка. Его кристально чистые потоки, играясь с галькой и пенясь вокруг больших камней, бегут куда-то вдаль.

Луг, раскинувшись по всей равнине, начинает посте­пенно карабкаться наверх, все выше и выше, пока не до­стигает крутого подъема и, наконец, самой вершины горы. И тут предстает во всей красе изумительная раститель­ность, источающая хвойный аромат — величественно возвы­шающиеся кедры и сосны. Подымаясь вверх, мы замечаем дивные преображения света — то яркие блики повсюду, то прозрачное, переливающееся мерцание, не ослепляющее, а мягко ласкающее взор, придавая ему особую ясность и чет­кость. Ничто здесь на земле не может сравниться с этим ве­ликолепием.

Скользящим взором мы продолжаем обозревать гор­ные высоты. Через какое-то мгновенье свет, играя цветны­ми переливами, становится все ярче и ярче, все гуще и гуще, и наконец, его ослепляющая насыщенность поглощает всю вершину.

Но вот, незадача! Как же мы могли не заметить, в сочных пажитях равнины овец то сытых, то щиплющих травку, то весело резвящихся, то сонных и дремлющих; то по одному, то сбившихся парами, то целой группой; хоро­шенькие—упитанные, довольные, с белоснежной пушистой шерстью. Минуточку. Одна любопытная деталь. Куда бы овцы ни забредали, они каким-то непостижимым образом всегда повернуты к горе, охваченной восхитительным заре­вом. С точки зрения земной геометрии это явление вряд ли можно объяснить.

В нашем трехмерном пространстве такая перспектива нереальна. И вот что удивительно. Как же мы сразу не замети­ли белый необычайно красивый забор, убегающий вправо и влево в невидимые для глаза дали. Нашему воображению представляется, что он обязательно огибает гору у ее подно­жия. Но об этом остается лишь догадываться.

Но что еще более удивительно, так это то, что за пре­делами забора свет внезапно становится тусклым, а тра­ва, такая сочная и зеленая, — блеклой и выцветшей. Не то, чтобы она сразу становилась такой, а постепенно, как буд­то проходя мучительный процесс умирания. Поначалу мо­жет показаться, что, если она блеклая и выцветшая, то зна­чит, полностью увядшая. Но представьте себе водопад. Его стремительные потоки неустанно падают вниз, в пропасть. А внизу исчезают в общем бассейне. Но от этого движение воды не останавливается. На смену приходят все новые и новые потоки, повторяющие судьбу своих предшественников. Там, наверху, они вплотнуюподступают к рубежу, разделяющему жизнь и смерть и, пересекая его, переходят от жизни к смерти. Чем дальше отзабора, тем больше смерть торжествует над жизнью, темстремительнее, с быстротой карающего меча, орудует тьма.

Но вот что-то странное происходит. Несколько овец умудрилось отвернуться от чудеснейшей горы с ее неземным сиянием. И всеобъемлющей жизнью. Глупышкам вдруг вздумалось пощипать увядающей за пределами забора травы.

Непонятно, почему бедолагам захотелось пожевать эту несъедобную пищу? В то время как наш мозг начинает судорожно искать ответ на этот вопрос, мы вдруг опять переносимся в наше видение. И вот мы уже стоим неподалеку от забредшей за забор овечки, охотно поглощающей смер­тельное яство. Мы умоляем ее, хватаем за мягкую белоснеж­ную шубу, пытаясь оттащить в сторону, но она упряма и не­послушна. Очень странно. Сражаясь с овцой, мы замечаем, что вблизи трава не выглядит блеклой и отцветшей. Как раз, наоборот, на вид она довольно сочная, свежая и соблазни­тельная. Повернувшись спиной к горе и свету, животное не подозревает об обмане и смертельной западне. Наконец, овца резким рывком выскальзывает из наших рук и исчезает во тьме. Из нашей груди вырываются непроизвольные рыда­ния, сотрясающие все наше естество.

Мы плачем, по щекам струятся горькие слезы отчая­ния и беспомощности. Эти горестные переживания навсегда изменят нашу жизнь. Вэтот кульминационный момент мы ищем истолкования. Моментально, как и в первый раз, перенесшись с горы на землю, мы вдруг оказываемся высоко-высоко в небесах, откуда и созерцаем происходящее, но уже с другойперспективы.

Овцы по-прежнему подходят все ближе к запретной зоне, норовя дотянуться до ядовитой травы. Вкушая смерть, они впадают в безумство. Становясь все более буйными, они прорываются сквозь забор, который за ними сразу же восстанавливается.

Чем больше они поедают мертвой травы, тем боль­ше подвергаются процессу разрушения. «Нет-нет, — кри­чим мы, - вернитесь, вы погибнете», но животные не слышат нас. Их некогда белая пушистая шерсть превращается в грязно-бурую и выпадает большими клочьями, тверда поступь становится дрожащей и неуверенной. Они по очереди падают. Их хрупкие обессиленные тела начинают биться в предсмертных конвульсиях. Из сумерек показывается огромный черный вагон, набитый страшными чудовищами. Какие-то призрачные существа подходят к овечьим трупам, отбрасывают их в сторону и продолжают свое зловещее шествие.