Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
К подростковой преступности
Можно считать весьма вероятным, что в странах с относительно обеспеченным экономическим уровнем трудового населения и почти отсутствующей стойкой безработицей до 34% истинной рецидивирующей антисоциальности и преступности имеют существенную наследственную детерминацию. Признание этого чрезвычайно существенно, так как указывает на необходимость профилактики этого рода преступности, как диагностируемой и предотвратимой в своей основной массе. Такое признание, однако, гораздо важнее в том отношении, что заставляет обратить особое внимание на то, что основная масса преступлений является следствием до сих пор недостаточно оцененного решающего значения импрессинга в создании тех ценностных ориентиров личности и направления ее самоутверждения, через которое преломляется социальное воздействие на развивающегося индивида. По-видимому, эти представления начинают волей-неволей проникать даже в криминологию, которая давно уже признала, что существует необходимость «разработки теории личности преступника» («Вопросы философии», 1976, №6). И.С.Ной еще в 1975 году твердо, наступательно и аргументируя фактами, доказывает необходимость теснейшего союза между социологией, криминологией, биологией и генетикой для понимания причин преступности. И здесь решающие успехи пройдут, по-видимому, на стыке нескольких наук, в значительной мере благодаря использованию близнецов (однояйцовых и двуяйцовых) как материала для исследования, идеально исключающего множество переменных и позволяющих, более того, провести математическое разложение соотносительной роли различных факторов среды в возникновении преступной личности и преступности. Рассмотрим несколько примеров. Остановимся сначала на группе лиц с существенно наследственно предетерминированной антисоциальностью. Сюда прежде всего и бесспорно входят подростки с синдромом Клайнфельтера (аномальный хромосомный набор 47/XXY), конституционально высокорослые, физически слабые, вялые, со сниженным интеллектом, очень маленькими семенниками, незавершающимся сперматогенезом, импотенцией и слабоволием. По ряду зарубежных данных, эта группа составляет до 2% туповатых преступников. Фактически же эти врожденно-конституционные аномалы поставляют значительно большую долю подростковой преступности, так как рано начиная сознавать свою физическую и умственную неполноценность, не будучи способными, как правило, получить среднее образование, уныло влача существование, они относительно легко становятся алкоголиками, пассивными гомосексуалистами и вовлекаются в различные виды пособничества преступлениям. Эта группа составляет около 0,2% населения и требует специального отношения, прежде всего систематической гормонотерапии и тактичной социальной опеки для своевременного приобретения доступной профессии, и охраны от обид со стороны сверстников и подчинения активным антисоциалам. Другую существенную группу конституционально антисоциальных, несравненно меньшую по численности, но зато и личностно более опасную, представляют те хромосомные аберранты 47/XYY, которые начинают рано проявлять агрессивность и утрату контроля над своими импульсами. Надо сразу отметить, что по зарубежным данным подавляющее большинство этих конституциональных аномалов по социальной опасности не отличаются от нормы, средней для населения, хотя обращают на себя внимание высоким ростом, импульсивностью и некоторыми другими особенностями. Многочисленные дискуссии по поводу социального значения этого синдрома, с учетом упомянутой оговорки, можно резюмировать тем, что в тюремных психиатрических больницах среди высокорослых больных с легкой умственной отсталостью частота лиц с хромосомным набором 47/XYY оказалась в 40-50 раз выше, чем среди новорожденных. В сумме значительно более многочисленны наследственные предрасположения к антисоциальности, обусловленные, например, комплексом эпилепсия-эпилептоидность, обуславливающим, как уже упоминалось, целостную личностную структуру, с неудержимой напористостью, мелочностью, вязкостью, демонстративной «хорошестью», неадекватной злобной вспыльчивостью и т.д. Повышенную склонность к различным формам антисоциального поведения проявляют неустойчивые в своих намерениях циклотимики, конституционально мало предрасположенные серьезно отвечать за все, затеянное ими. В свою очередь, антисоциальность может порождаться у шизоидов их отрешенностью от окружающего, погруженностью в свое дело, доводящей до бесчувственности по отношению к окружающим. Можно далее перечислить истеричность, синдром тревожности и ряд других акцентуированных характерологий, которые в некоторых профессионально-социальных наших окажутся чрезвычайно ценными, при очень вероятной дезадаптации, а отсюда и антисоциальность, правонарушения, преступность в других условиях. Но здесь с проблемами характерологии тесно смыкаются проблемы социального подъема, отбора и подбора. Стойкая антисоциальность, рецидивирующее правонарушение и преступность (мы вынуждены употреблять все три понятия сразу, поскольку в зарубежной литературе не четко разграничены «привод» в полицию, судебное осуждение и характер правонарушения, хулиганства или преступления, впрочем, речь идет все же о проступках уголовного характера) имеют в своей основе складывающуюся еще в детско-подростковом возрасте установку на самовыражение, самоутверждение. По-видимому, очень большое значение в устойчивости к криминогенным факторам среды имеет развивающаяся еще в младенчестве и детстве большая привязанность к родителям, братьям и сестрам. Во всяком случае, отсутствие такой или эквивалентной ранней эмоциональной связи ведет к глубокой социальной дезадаптации, что, кстати, подтвердилось в опытах над молодыми макаками резус, вполне удовлетворительно вспоенных, но не матерями, а чучелами. {Способность устанавливать эмоциональные связи в стаде оказалась у них утраченной, как и способность к установлению нормальных гетеросексуальных связей). Д.Вест и Д.Фаррингтон проследили судьбу 411 лондонских школьников «рабочего» района с 8 до 13 лет с обследованием семьи и домашней жизни. (Отметим, что по высокому уровню подростковой преступности и другим показателям видно, что речь идет не о «рабочем», а о трущобном районе). К 17 годам 84 стали правонарушителями или преступниками, в том числе 51 – рецидивистами. Это позволило установить, какие же из установленных в ходе их развития факторы оказались «криминогенными». Естественно, что большинство молодых правонарушителей и преступников происходило из малообеспеченных семей, иногда с родительской преступностью. Они имели сниженный интеллект, характеризовались и одноклассниками, и преподавателями как беспокойные, агрессивные, пройдя через младенчество и детство в малоудовлетворительных условиях. Если подросток сочетал в своем «анамнезе» многие из перечисленных факторов, то шансы на совершение антисоциальных действий оказывались весьма высокими Так, сочетание преступности родителей, их низкого заработка и плохого отношения к детям оказалось чрезвычайно криминогенным. Что касается интеллекта, то средний IQ рецидивистов составлял 89,1. Любопытно, что в десятилетнем возрасте 38% будущих молодых правонарушителей характеризовались как самые смелые, 37,5% как наименее честные, 26% как наименее сообразительные. На основе наличия пяти криминогенных факторов (низкий заработок, преступность и плохое отношение родителей, многодетность и низкий интеллект) можно было выделить 63 мальчика, как потенциальных правонарушителей, действительно, эти 63 поставили 31 преступников из 84, в том числе больше половины рецидивистов со средним числом 3,3 осуждения на подростка. За рамками этой группы оказалось 53 подростка. Возник вопрос о причинах юношеской преступности, тем более, что пятеро из рецидивистов считались удовлетворительными по всем пяти прогностическим параметрам, и тем не менее стали преступниками. Выяснилось, что в четырех из этих пяти случаев собранные ранее сведения оказались ложными (так один, вопреки информации матери, был заброшен и страдал еженочным энурезом, другие три имели домашние неурядицы эквивалентного типа). В 14 других случаях казалось бы благоприятного фона позднее выяснился факт распада семьи или преступности родителей. Впрочем, в этих случаях нарушения носили не очень серьезный характер: «увел» мопед, украл бутылки минеральной воды и т.п., – скорее, хулиганство или озорство, нежели преступность. Интерес представляют подростки, не ставшие нарушителями, несмотря на наличие всех пяти неблагоприятных факторов. Один из них оказался очень тупым, чрезвычайно апатичным, был переведен в школу для отстающих, однако имеется и ряд других примеров, когда очень четкое наличие «криминогенной» среды не влечет вовлечения в преступность из-за чрезмерной патологической пассивности или тупости подростка. Способные мальчики, о которых преподаватели отзывались положительно, очень редко становились преступниками. Однако в большинстве случаев надежный прогноз оказывался невозможным. Если условия среды были неблагоприятны, то личная дезадаптация часто выливалась не в форму нарушения закона. Выяснилось, что официальная судебная преступность хорошо соответствует тому, в чем подростки признавались сами при анкетировании. В основном, нарушители представляли собой довольно гомогенную группу молодых воров. Эти данные совпадают с результатами, полученными Глюек (1950), который строил свою шкалу прогнозирования на пяти «фоновых» семейных факторах – дисциплинирующее воздействие отца, материнский надзор, любовь матери к сыну, любовь отца к сыну и внутрисемейная спайка. Изучив по этой шкале 451 преступника и 439 не преступников, упомянутые авторы пришли к выводу, что дети из семей, наихудших по этим показателям, имели 90% шансов стать правонарушителями или преступниками. Все эти данные, как правило, интерпретируются как доказательство социогенной природы юношеской и взрослой преступности. Мы должны, однако, предостеречь от уже устаревшего понимания социогненности как влияния «нужды», «голода». Мы полагаем, что если двигательной силой является голод, то этой силе мало кто может противиться, и закон должен обращаться на виновников голода, а совесть скорее должна оправдывать жертв голода, чем его создателей. Но если общество достигло «изобилия потребления», или хотя бы отсутствия голода и острой нужды, то между социогенной причиной и преступностью почти неизбежно должно лежать звено импрессинга, формирования ценностных критериев, включая критерии этические. Именно в силу извращенного импрессинга, извращенных ценностных критериев (что, кстати, имеет место не только в низкооплачиваемых, но и в обеспеченных прослойках с их социал-дарвинизмом преуспевающего мещанина) возникает преступность. Впрочем, необходимо сделать скидку на свойственные возрасту живость, озорство, престижность лихости и т.д., которые, если не возникнет негативной цепной реакции извращенных целей, дают в социальном отношении более ценных личностей, чем те, которые зачастую вырастают из пресловутых пай-мальчиков и «первых учеников» подлиз. Приведенные данные исследователей, целиком стоящих на позициях социогенной природы преступности, любопытны своим конечным выводом непредсказуемостью конечного результата криминогенного воздействия среды. И это вполне естественно. Реакция мальчика или подростка чрезвычайно индивидуальна и избирательна. Она может отталкиваться от криминогенных семейных и общественных условий, создавая свой собственный внутренний мир с особыми ценностными координатами, может быть никому не известными, и наоборот, в условиях относительного материального благополучия и родительского внимания ребенок может избаловаться, стать эгоцентриком, преисполниться самодовольным, очень успокоительным социал-дарвинизмом. Едва ли обследование сможет выявить, что же в действительности оказало решающий импрессинг, что определило мировоззрение, его этичность или антиэтичность. В исследованиях подобного рода слишком велико число переменных. Поэтому решающее значение приобретают исследования на одно-яйцевых и даже двуяйцовых близнецах, где число переменных и неизвестных сведено к минимуму. Двуяйцовые близнецы вскроют значение наследственной гетерогенности в реакции на относительно схожую среду, однояйцовые, в особенности воспитанные раздельно, роль внешних факторов. Date: 2015-09-02; view: 316; Нарушение авторских прав |