Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Патографии 1 page
Торквато Тассо (1544-1595) Хотя сведения о душевной болезни Т. Тассо чрезвычайно противоречивы, в том, что его психоз носил периодический характер, нет сомнение как и в том, что он закончил свою творческую деятельность к 30 годам. Его отец, Бернардо Тассо (1493-1569) был талантливым писателем и поэтом, и страдал колебаниями настроения. Семья Тассо была и знатной, и высокоодаренной. Тассо получил прекрасное образование, поражал своими способностями преподавателей, и уже в шестнадцать лет прославился по всей Италии поэмой «Ринальдо» (Dale P.M., 1952). У Торквато Тассо были периодические приступы тоски, тяжелейшей депрессии, с идеями греховности и манией преследования. С 1579 по 1586 он находился в больнице для душевнобольных, а по выходе из нее оказался уже совершенно неработоспособным, хотя его всюду встречали с величайшим почетом. Вероятность гипоманиакально-депрессивного психоза очень велика, хотя обычно считалось, что он страдал шизофренией. Джонатан Свифт (1667-1745) При оценке психики Свифта мы должны игнорировать его раблезиански частые упоминания экскрементов и прочих нечистот. В его эпоху городские улицы представляли собой гряды вонючих гниющих свалок, уборные были редки и, мягко говоря, неблагоустроенны. Мы можем считать данью условиям века и злобность его сатир, и презрение его к человечеству. Это было результатом того чудовищного ограбления и угнетения, которым подвергалась родина Свифта, Ирландия. Это было результатом того состояния, в котором находились его земляки – угнетенные поборами и оскотиненные. Мы должны помнить об этом, но как бы вынести за скобки. Рассматривая Свифта как личность, описанную его современниками, мы должны исходить из того, что он не только автор «Путешествий Гулливера», которыми зачитывается до сегодняшнего дня стар и млад во всем мире. Он является автором многочисленных взрывных политических памфлетов и сатир. Его длительные приступы меланхолии происходили и тогда, когда жизнь внешне складывалась благоприятно, когда он был обеспечен и знаменит. Даже в такие времена периодически Свифт впадал в длительные состояния полного уныния, тяжелейшей депрессии и бездеятельности. Но во время своих гипоманиакальных периодов, сменявшихся затем очередными депрессиями, он проявлял заносчивость, был экзальтирован, экспансивен. Надо помнить, что периодически Свифт писал необычайно быстро и продуктивно, но именно и только порывами. С 1704 по 1709 гг. он написал несколько памфлетов, забракованных «самоцензурой» и оставшихся нигде не опубликованными. Дни напролет он проводил в приемных министров-вигов, а вечерами сплетничал в обществе друзей. Так продолжалось почти пять лет, после чего последующие два года он провел в полном уединении. С 1714 по 1726 год, в течение двенадцати лет, Свифт не публиковал ничего и жаловался на тяжелую депрессию. Потом появился «Гулливер» (1727), и вслед за ним опять в течение десяти лет Свифт ничего не писал для публикации. Он стал к этому времени человеком, нового слова которого ждала вся Европа, человеком, к услугам которого были бесчисленные издательства, он мог публиковаться хоть анонимно – но хранил неизменное молчание. По его собственному признанию, «Путешествиями Гулливера» он хотел в «аллегорической форме выразить ненависть и презрение, с которыми он лично смотрел на все нации, все занятия, все общество и особенно на человека в самом его существе». Личная жизнь Свифта, его окружение, положение его народа давали для этого достаточные основания. И если вся Англия называла его сумасшедшим, если за ним тянулся бесконечный хвост обвинений и сплетен, в которых не скоро еще разберутся историки, то ничего иного сам автор свифтовских сатир ждать и не мог. Хотя легче ему от этого не становилось. Угрюмая меланхолия Свифта засвидетельствована неопровержимо, причем его психоз почти наверняка был наследственным, потому что его дядя Годвин умер в состоянии психической болезни. Что касается соматических жалоб Свифта, то они обычны для депрессивной стадии циклоидности. Признание его сумасшедшим королевской комиссией в 1742 году не имеет отношения к делу, так как к этому возрасту уже вступал в права атеросклероз мозга. Существенно, что он не разговаривал последние два года перед смертью, а 22 ноября 1742 года хотел вырвать себе глаза, и пять человек силой едва удержали его. И при всем том Свифт оказался способным на такие творческие взлеты, которые обессмертили его имя: «Сказка о бочке», «Письма суконщика», «Скромное предложение», «Путешествие Гулливера». Дейл (Dale P.M., 1952) сообщает по поводу Свифта: «По его собственным наблюдениям, у него были приступы подагры, камней и простуды, но главные жалобы – головокружения и глухота». Уильям Коупер (1731-1800) Коупер, юрист по образованию, оставил после себя четырнадцать томов произведений. Его сочинения были изданы в 1835–37 гг., переизданы в восьми томах в 1853–1855, поэмы публиковались в 1905, затем выходили повторно. Коупер вел жизнь отшельника, полтора года провел в психиатрической больнице (1764–1765), затем дважды пережил тяжелейшие рецидивы меланхолии. В 1785 году поэмы принесли ему славу, но в 1791 припадки безумия возобновились. В 1796 году он окончательно погрузился в мрачную меланхолию и через несколько лет умер (Dale P.M., 1952). Берне, Вордсворт, Колридж считаются последователями Коупера. Гебхард Лебрехт Блюхер (1742-1819) Казалось бы, совершенно невозможно сочетать маниакально-депрессивный психоз с требующей каждодневного острейшего ума деятельностью полководца. Но фельдмаршал фон Блюхер сочетал периоды депрессий (1808, 1814–1816, в частности, поражение при Лаоне в марте 1814 г. было связано с его депрессией) с приступами гипоманиакальной энергии, в ходе которых проявлял необыкновенную живость и способность увлекать за собой массы (Кацбах, Вартенбург, Ла Ротьер, Ватерлоо). Историк Дельбрюк удостоверяет временные приступы безумия полководца. Состояние глубокой депрессии у человека, чья инициатива, решительность, энергия спасли Европу от нового цикла наполеоновских войн – само по себе явление поразительное, тем более, что и в пожилом возрасте он переживал периоды подъема, во время которых он вел себя совершенно по-юношески. Однако в 1819 году в состоянии депрессии он отказался от пищи и умер. Циклотимия Блюхера имела явно семейный характер. В его семье было много случаев заболевания маниакально-депрессивным психозом. Психическим заболеванием страдал его сын. Клод Анри де Лувруа Сен-Симон (1760–1825) Сен-Симон страдал несомненной циклоидностью, пожалуй даже гипоманиакально-депрессивным синдромом. Вот цитата из его биографии, написанной Волынским (1935): «В 1822 году объезжает главные индустриальные центры Франции, чтобы познакомиться с положением в промышленности. Он полон надежд и пишет дочери письма, проникнутые самыми бурными и жизнерадостными настроениями. Но вдруг, на протяжении каких-нибудь трех-четырех месяцев это состояние сменяется глубокой тоской и философ решает покончить с собой». Тщательно подготовив самоубийство, Сен-Симон стреляется, но пуля, скользнув, вместо мозга попадает в глаз. С вывалившимся глазом, истекая кровью, Сен-Симон идет к соседу-доктору. К обстоятельствам, толкнувшим его на заранее обдуманное самоубийство, добавилась тяжелая рана, потеря глаза, уродство. Но очень скоро «от уныния и подавленности не осталось и следа. Сен-Симон опять полон творческой энергии, как будто стараясь усиленной работой искупить минутную слабость» (Dumas G., 1905). 1824 год – год окончательного завершения сен-симоновских теорий и вместе с тем самый счастливый год творческого периода его жизни. Случай с попыткой самоубийства – это характерный пример резкой смены гипоманиакальной фазы острой депрессией. Такова природа творческой активности одного из трех предшественников научного социализма. Вообще же, не вызванное подлинно безвыходным положением самоубийство или серьезная попытка самоубийства должны в дальнейшем рассматриваться нами как веское указание на наличие циклоидности или гипоманиакальной депрессии. Роберт Стюарт Кестльри (1769-1822) Маркиз Лондондерри, владелец обширных поместий в Ирландии, за 60 тысяч фунтов стерлингов добился избрания своего старшего сына, Роберта Стюарта, в парламент. Поддерживая политику Англии, этот сын в 1798 г. стал фактически премьером ирландского правительства, которое чрезвычайно жестоко подавило в этом же году восстание ирландцев. Кестльри считается среди ирландцев вторым (после Кромвеля) главным поработителем их страны. Позднее Кестльри стал лидером тори в английском парламенте и, став в 1812 г. министром иностранных дел, очень деятельно организовывал различные антинаполеоновские коалиции, немало выхватив для Англии на Венском конгрессе. Английский народ его ненавидел, так как он распространил политику репрессий и на Англию. Кестльри отличался невероятной работоспособностью, упорством и упрямством, хотя оратором был посредственным. В последние недели своей жизни он стал проявлять четкие признаки депрессии, мании преследования и чувства неполноценности. Подозревая, что он. может покончить с собой, жена и врач припрятали его пистолеты и бритвы, не оставляли его в одиночестве. Но он отослал служанку за врачом, а когда врач и служанка через пару минут вошли, они увидели, что поднадзорный уже вонзил себе в горло припрятанный им карманный нож. Генри (Henry W.D., 1970) считает, что у Кестльри была инволюционная депрессия. Однако дней за десять до самоубийства он произнес в парламенте большую и интересную речь. Подозрительность и страхи последних недель могли быть следствием циклоидного спада, но пока, до специального историко-психологического анализа, это остается только рабочей гипотезой. К моменту самоубийства Кестльри был в зените славы, могущества, влияния. Из-за недавней смерти отца он унаследовал новые богатства и титулы, политика его казалась в высшей степени успешной и в значительной степени соответствовала духу «Священного союза». Психоз имел несомненно эндогенный характер. Упоминание о его «внутренней подагре» пока ничем не подтверждено. Сэмюэл Тейлор Колридж (1772-1834) Известный английский поэт Колридж, глава «озерной школы», страдал маниакально–депрессивным психозом и творил преимущественно в состоянии гипоманиакальности (Dupouy R.,1910). He лишено занимательности, что поэт с этим механизмом стимуляции умственной деятельности героем своей главной поэмы «Кубла хан» избрал великого подагрика, жившего почти у «антиподов», полутысячелетием ранее. Франц Грильпарцер (1791-1872) Франц Грильпарцер почти неизвестен в Советском Союзе, но считается одним из самых крупных драматургов Австрии. Байрон, прочитав трагедию Грильпарцера «Сафо», записал в своем дневнике: «Я его не знаю, но его будут знать века. Это великий интеллект». Грильпарцер умер сто лет назад, и будущее подтвердило оценку Байрона. Произведения Грильпарцера переведены более чем на два десятка языков, от финского до турецкого, от румынского до японского. Существует даже процветающее отделение «Грильпарцеровского общества» в Токио. В Англии и США его драмы и новеллы изучаются в школах и университетах. Сотни тысяч жителей Вены провожали его в могилу – честь, которой до него удостоился только Бетховен. В самой Германии его известности мешала антипрусская позиция. В 1904 г. вышел шеститомник, посвященный драматургу: «Беседы Грильпарцера и его личность по характеристикам современников». Двадцатитомное собрание сочинений вышло в 1892 г., но и в 1960 г. его издавали в многотомных собраниях. У Грильпарцера господствовало депрессивно-ипохондрическое состояние, сочетавшееся, однако, с твердой волей. Так, ему удалось справиться со своим заиканием. Его творчество часто прерывалось состояниями крайнего истощения. Он перенес тяжелый депрессивный кризис в 1823–1830 гг. Однако депрессии не доходили до крайних состояний. В периоды нормы или подъема он работал чрезвычайно много, судя по рангу и количеству его произведений, которые лишь редко и частично переводились на русский язык. Спады настроения самого поэта можно было бы объяснить усталостью, изнеможением после периодов умственной творческой работы, но подобное толкование совершенно исключается наличием тягчайшего, семейного поражения маниакально-депрессивного типа. Его мать страдала МДП и покончила с собой, один из его братьев – Карл, внезапно появился в Вене и ложно донес на себя, как на убийцу. Врачи ему поставили диагноз «меланхолическое сумасшествие» и перевели на половинную пенсию. В дальнейшем у Карла периоды депрессии неоднократно повторялись. Сын Карла покончил с собой. Другой брат поэта – Адольф, страдал депрессиями с тяжелейшими самообвинениями и в семнадцатилетнем возрасте покончил с собой, утопившись в Дунае. Третий брат – Камилл, в 1818 г. сообщил Францу о своей постоянной бессоннице и возвел на себя тягчайшие обвинения (Auemheimer R.,1973). На основании весьма различных данных Ф.Декуртье (Decurtius F., 1934) приходит к выводу о том, что Грильпарцер бьш депрессивно-сенситивным психопатом, приводя такие доказательства, как места из автобиографии писателя, его высказывания о себе, о своей «двойственности» (в нем сочетаются две души: «одна возмущена тем, что другая столь нечувствительна»). В нем действительно сочетался поэт с бьющей через край, неудержимой фантазией, и исключительно холодный и упорнейший, разумный человек. Но все эти доказательства не обладают особой убедительностью, хотя в дневнике Грильпарцера мы находим следующие слова: «В последние месяцы мое состояние было действительно ужасным. Такое абсолютное, ничем не смягченное убеждение, что всякое духовное творчество пришло к концу, что наступило такое иссыхание всех внутренних источников, на меня еще никогда не находило». Это написано в возрасте 35 лет. И еще через семь лет: «Мое состояние ужасно. Всякая мысль о поэзии исчезла, даже чтение опротивело». В возрасте 31 года он писал, что тяжело болен и скоро должен будет умереть. После этого он прожил еще полвека. Грильпарцер действительно жил постоянно в страхе, что его поэтический талант вот-вот иссякнет, что строго соответствует состоянию ипохондрии. Сохранилось описание самим Грильпарцером того, как в 26 лет он написал пьесу «Праматерь». Сначала он записал, не думая о пьесе, 8–10 вступительных строф. Потом провел бессонную ночь, но совсем не возвращался в мыслях к пьесе. Утром заметил на столе забытые стихи, «сел и стал писать все дальше и дальше, мысли и стихи приходили сами. Вряд ли я мог бы быстрее списывать, чем писал. На другой день – то же самое явление. За три или четыре дня был готов первый акт, без единого зачеркнутого слова». После 2–3 дней перерыва Грильпарцер закончил драму «с той же быстротой, с какой она была начата», написав все произведение за пятнадцать-шестнадцать дней. Это описание – почти патогномонично для гипоманиакально-депрессивного состояния. Заметим, что пьеса «Праматерь» издана на русском языке сто лет спустя. Стихи для «Медеи» Грильпарцер писал в приемной президента полиции, в ожидании бурной и неприятной аудиенции, хотя в другие периоды его работу легко можно было нарушить малейшей мелочью. Подагра у Грильпарцера нами не установлена, хотя известно, что он каждые два-три года приезжал на месяц на известный курорт, «прибежище подагриков», Гастейн. Огюст Конт (1798-1837) Нельзя сомневаться в наследственной природе маниакально-депрессивного психоза у основателя позитивизма О.Конта. Зафиксированы его очень ранние взрывы феноменальной творческой продуктивности, сопровождавшиеся бессонницей (причем, несмотря на недели и месяцы бессонницы, он непрерывно работал). Эти вспышки активности сменяли периоды глубочайших депрессий. Мать и сестра Конта были душевно больными на клиническом уровне (Picketing G.,1974). Жерар де Нерваль (1808-1855) Жерар де Нерваль писал свои лучшие стихи в состоянии гипоманиакального возбуждения. За этими периодами следовали периоды депрессий (Marie A., 1911). Здесь необходимо обратить внимание на то, что в психиатрии частым эквивалентом депрессии оказывается алкоголизм или наркомания. Психологически это понятно – возникает стремление любой ценой, любым способом выйти из доводящей до самоубийства тяжелой депрессии. Широко распространено мнение, что алкоголизм и наркомания таких выдающихся творцов, как Эдгар По, Жерар де Нерваль, Бодлер, Верлен, вызваны потребностью возбудить себя водкой, вином, которые помогают придти в творческое состояние. Нам представляется, что в ряде случаев имеет место обратное. Выход из гипоманиакального состояния творческого подъема сменяется непереносимой депрессией, из которой искали любого выхода. Но эта проблема не может быть здесь затронута, так как для ее решения требуются специальные исследования. Николай Васильевич Гоголь (1809-1852) Несмотря на бесчисленные толкования причин сожжения второй части «Мертвых душ», странностей характера писателя и особенностей течения последней болезни Гоголя, из его переписки видно, что он сам называл свою болезнь «периодической». Н.Н.Баженов (1902) приводит выписки из его писем: «… а потом овладела мною моя обыкновенная периодическая болезнь, во время которой я остаюсь почти в неподвижном состоянии в своей комнате, иногда в продолжении двух-трех недель»; «Молитесь, друг мой, да не оставляет меня Бог в минутах невыносимой скорби и уныния, которые я уже чувствую и которых, может быть, целый ряд предстоит мне впереди в степени сильнейшей». Известно, что незадолго до своей смерти он отправился на другой конец города к Преображенской больнице, единственной в Москве больнице для душевнобольных, и долго ходил около нее, стоял, а потом уехал обратно. Его письма полны жалобами на различные телесные болезни, и Баженов прямо ставит ему (соответственно терминологии начала века) диагноз «периодический психоз в форме так называемой периодической меланхолии, … которая в науке именуется психозом циркуляционным и характеризуется более или менее правильными сменами маниакального и экзальтационного фазиса болезни, в котором настроение духа повышено, … повышены также самочувствие и наклонность к деятельности, и фазиса меланхолического, депрессивного…» Баженов цитирует письмо Гоголя с описанием его приступа меланхолии в 1840 г. в Риме. В начале 1848 г. Гоголь также пишет, что переносит «такие тяжкие и болезненные состояния, что повеситься или утопиться кажется ему как бы похожим на какое-то лекарство». Чрезвычайно существенно и патогномонично именно для маниакально-депрессивного психоза то, что Гоголь даже на высоте приступа сохранял ясное сознание и мог ясно разговаривать. Обратимся к периодам подъема и обратим внимание на то, что в 1829–1830 гг., когда молодой Гоголь «нашел себя», им написаны или напечатаны рассказы из серии «Вечера на хуторе близ Диканьки», дышащие весельем и юмором. В 1835 г. выходят «Арабески» и «Миргород». В начале этого же периода он попадает в общество Жуковского, Пушкина, Россет-Смирновой. Немногим позже сходится с Погодиным, Щепкиным, Аксаковым. Следуют «Шинель», «Портрет», первый набросок «Ревизора», который вышел в свет в 1836 г. Это о «Ревизоре» император Николай I сказал: «Досталось всем, и всех больше мне самому»… В том же 1936 году Гоголь уезжает за границу, работает в Риме над «Мертвыми душами», которые заканчивает в 1841 г. Таким образом, не считая «Избранных мест из переписки с друзьями», все крупнейшие произведения, созданные Гоголем, написаны за 12 лет. Но и в этом периоде у него были длительные приступы депрессии, первый из которых, по догадке Баженова, перенесен им в 24 года. Действительно, отмечается, что 1833 год был «мертвым» для Гоголя. Далее в 1837 г. у двадцативосьмилетнего Гоголя «был период бездействия, в конце лета 1838 г. снова начинается подавленное состояние». В 1839 г. и в начале 1840 г. он чувствовал себя «прекрасно», но уже с весны 1840 г. (ему всего лишь 31 год) начинается новая депрессия, и только к декабрю он «здоров, благодаря чудной силе Бога, воскресившего меня от болезни». Гоголь пишет Погодину: «Мне теперь все трын-трава. Если только мое свежее состояние продлится до весны или лета, то может быть, мне удастся приготовить что-нибудь к печати, кроме первого тома «Мертвых душ». В 1841 г. он здоров, а в самом начале 1842 г у него начинается депрессия, проходящая к марту 1842 г. В письмах к Жуковскому в 1843 г. Гоголь жалуется на полную неспособность работать Таким образом, если из двенадцати творческих лет вычесть эти ежегодные многомесячные депрессии с утратой работоспособности, то просто арифметически ясно, что в периоды подъема Гоголь должен был работать с гипоманиакальной сверхинтенсивностью. Депрессия летом 1848 г., во второй половине 1849 г., весь 1850 и 1851 гг. Депрессивные обострения не очень резкие, но нет уже и подъемов. Все данные о галлюцинациях Гоголя исходят из вторых-третьих рук, но они очень сомнительны. Нет и бреда. Осенью и зимой 1851 г состояние Гоголя было так хорошо, «как давно не было», но смерть его очень близкого друга, Е.М.Хомяковой, потрясла писателя. Затем последовала тяжкая для Гоголя беседа с отцом Матвеем, и к 7 февраля 1852 г. Гоголь выглядел совсем больным 12 февраля выяснилось, что он двое суток молился, стоя на коленях, без пищи и питья, а в ночь с 11 на 12 февраля сжег все свои рукописи. Замечательно, что самые знающие врачи этого времени (Шенлейн, Крукенберг, Карус), несмотря на все жалобы Гоголя на различнейшие недомогания, не могли найти у него никакого хронического заболевания, кроме «нервов». Циклотимичность Гоголя становится несомненно доказанной, а все иные версии его болезни мы можем решительно отбросить. Мы совершенно уверенно можем ставить диагноз гипоманиакальной депрессии на основании собственных высказываний Гоголя о периодичности его тяжелых состояний, на основании наблюдений врачей, не находивших у него никаких оснований для тех жалоб, которые, как мы теперь знаем, характерны именно для циклотимиков, на основании достаточно четко зарегистрированных периодов неработоспособности, и наконец, на основании того, что в светлые периоды он действительно работал со сверхчеловеческой продуктивностью в периоды хорошего самочувствия. Разумеется, надо считаться и с тем, что он был религиозен, и в силу этого его депрессии принимали религиозный оттенок. Сожжение же бесценных произведений – проявление той же депрессии, которая так быстро привела его к смерти. В 1911 г. А. Мари (Маriе А.) пишет «Один из самых крупных представителей русской литературы Гоголь тоже был циклотимиком. Он описывает свои депрессивные и гипоманиакальные состояния чрезвычайно точно и верно. В его письмах обнаруживается весь циклотимический синдром так, как он изображен в современных научных монографиях В 1840 г. он начинает путешествие за границу в гипоманиакальном состоянии: «Я не знаю, откуда ко мне приходит этот прилив бодрости, энергии и смелости, который я еще никогда не ощущал. Я чувствую идеи, проносящиеся в моей голове, как пчелы в улье; мое воображение стало крайне острым». Но это не длится долго, все быстро меняется. Нервное возбуждение внезапно сменяется нервной раздражительностью: «Эта раздражительность безмерно возросла. К ней присоединилась тревожность, которую я не могу вам описать. Ни Рим, ни это небо Италии, которые всегда чаровали меня, не производят никакого впечатления. Я их не вижу, я их не чувствую. Ох, как мне мучительно раскрывать тебе мое состояние. Не нужно, чтобы ты знал!.. Разорви мое письмо» (письмо Погодину, 1840 г.). Отец писателя, Василий Афанасьевич, был, по словам Данилевского, человек в высшей степени интересный, бесподобный рассказчик, обладал несомненным эстетическим чутьем и литературным талантом, писал стихи, и ему принадлежит авторство двух комедий, которые Н.В.Гоголь высоко ценил и о которых критика того времени отзывалась следующим образом: «… он из родного быта интересно и умно почерпнул элементы своих комедий». Баженов пишет о матери писателя: «Мать, М.И.Гоголь, была все-таки женщиной несомненно психопатического темперамента. Близко знавшие ее и всю семью Гоголей прямо-таки считали ее ненормальной («…бывали дни, недели, месяцы, когда впечатлительность М.И.Гоголь доходила до крайних пределов, достигала почти болезненного состояния»). К такому заключению она давала повод своею странной подозрительностью, подчас принимавшей, по рассказам ее родных, характер бредовых, навязчивых идей, своим удивительным легкомыслием в практических делах». Гоголь пишет своей сестре 12 апреля 1839 г. «Слава Богу, наша маменька физически совершенно здорова. Я разумел душевную, умственную болезнь, о ней была речь». Сыну она «приписывала весь новейший технический прогресс – изобретение телеграфа, железных дорог и т.п., и не было никакой возможности разубедить ее; рассказывая об этом, она немало сердила сына». Можно крайне упрощенно резюмировать: от отца приходит несомненный литературный талант, от матери – маниакально-депрессивный психоз, который в гипоманиакальной фазе позволяет Н.В.Гоголю достигать абсолютно уникальных, непревзойденных высот творчества. Хрестоматийный пример – он обещает Пушкину – дайте сюжет, через два месяца (между делом) комедия, и пресмешная, будет готова. И менее чем через два месяца действительно появляется «Ревизор». Роберт Шуман (1810-1856) Отец Роберта Шумана, сын пастора, вынужден был заниматься торговлей, но всегда стремился к литературной деятельности. Он совместил необходимость с призванием, став книготорговцем и издателем, выпустив при этом 17 собственных произведений, в том числе 4-томный «Компендиум для коммерсантов». Затем он принялся за 18-томный «Словарь Саксонии», напечатал карманное издание классиков всех наций, переводил на немецкий язык стихи Байрона, отличаясь даже в самых тяжелых условиях неутомимым, беспредельным трудолюбием. Он женился на дочери врача-хирурга. Иоганна-Кристина, мать Роберта Шумана, проявляла некоторые характерологические странности. Из пятерых детей, родившихся в этом браке, дочь Эмилия умерла в 19 лет от психической болезни. Один из двоюродных дядей Роберта Шумана по отцу в 1817 г. покончил с собой. Сын Шумана Людвиг в 28 лет попал в психиатрическую больницу, в которой и дожил в состоянии психоза до самой смерти спустя 25 лет (Wasiliewski W.J., 1906; Bienenfeld E., 1932). Роберт Шуман страдал тяжелой депрессией, периодически прерываемой ремиссиями. Ему приписывали различные диагнозы, в частности, и шизофрению, но в действительности с 23-х до 42-х лет у него были периодические маниакально-депрессивные кризы. Считается, что всего он перенес шесть приступов меланхолического угнетения, в промежутках между которыми были периоды повышенного настроения с большой продуктивностью, которые можно назвать состояниями гипоманиакального возбуждения. «У Шумана возможно на основании этого предположить, как это и сделал Груле, маниакально-депрессивный психоз» (О.Фейс, 1911). В творческие периоды Шуман работал с поразительной интенсивностью, напряженностью и продуктивностью. Так, за один только год подъема (1840–1841) он написал более сотни песен, три симфонии и ряд других произведений. 27 февраля 1854 г. Шуман бросился с моста в Рейн, но был вытащен и сразу перевезен в психиатрическую больницу. Сохраняя полное критическое понимание окружающего, он периодами занимался композицией, но почти все время находился в состоянии тяжелой депрессии. Сообщения об атрофии мозга, о параличах и т.п. чрезвычайно сомнительны, как сомнительно и поразительно произвольное описание состояние его мозга при вскрытии, приложенное к книге Василевского (Wasiliewski W.J., 1906). С несомненностью можно утверждать, что в семье Шумана наследовалось доминантное, неполнопенетрантное тяжелое психическое предрасположение, вероятно, не проявившееся у отца (нам не встретилось упоминаний о наличии у него каких-либо депрессивных состояний, хотя общая энергия его почти доходила до уровня гипоманиакальности). Предрасположение это можно было бы счесть претенциозной натяжкой, если бы не было известно о «беспричинном» самоубийстве его двоюродного дяди. В целом же наследственный характер психического заболевания неопровержимо доказывается психической болезнью самого композитора, его сестры и сына. То, что здесь имел место именно маниакально-депрессивный психоз, почти неопровержимо доказывается сменой тяжелейших, доходящих до попыток самоубийства депрессий периодами прекрасного настроения, общительности, дружелюбия и, главное, совершенно фантастической продуктивности. Роберт Шуман считается композитором не только гениальным, но и исключительно продуктивным. Однако почти все его произведения были созданы в общей сложности, менее чем за 8–10 лет гипоманиакальных периодов напряженнейшей работы. Впрочем, по-видимому, не так уж единичны гипоманиакально-депрессивные великие композиторы. Всю оперу «Севильский цирюльник» Россини написал за 13 дней (точнее, за 13 суток) почти непрерывной работы. Но у Россини были затем и десятилетия творческого бесплодия. Роберт Майер (1814-1878) Дед Майера по отцу был пастором, а отец, аптекарь, завел у себя лабораторию, собрал богатую минералогическую коллекцию и гербарий. Мать Майера отличалась чрезвычайной аффективностью, как и он сам, и его братья. Роберт Майер еще в детстве не только познакомился с библиотекой и лабораторией отца, поощрявшего его увлеченность, но и сам начал экспериментировать. Подростком он попытался изобрести вечный двигатель – обстоятельство, небезынтересное для биографии будущего автора закона сохранения энергии. Date: 2015-09-02; view: 371; Нарушение авторских прав |