Глава IX. Субъекты международного права 4 page

Ватикан поддерживает внешние связи со многими государствами, учреждает в них свои постоянные представительства, возглавляемые папскими нунциями и легатами. В 1990 г. в Москве было открыто постоянное представительство Святого престола (Ватикана) в Российской Федерации, а в Риме - постоянное представительство Российской Федерации при Святом престоле (Ватикане). Российской Федерацией и Ватиканом 9 декабря 2009 г. было принято решение об установлении дипломатических отношений на уровне посольства Российской Федерации в Ватикане и апостольской нунциатуры в Российской Федерации, о чем стороны обменялись соответствующими нотами.

Ватикан участвует во многих международных конференциях, в том числе созываемых под эгидой ООН для заключения многосторонних конвенций, становясь участником таких договоров. Ватикан имеет постоянных наблюдателей при ООН, ЮНЕСКО, МОТ, является членом ряда универсальных международных организаций, среди них МАГАТЭ, Всемирный почтовый союз, Международный союз электросвязи и др.

Мальтийский орден (иоанниты, госпитальеры, родосские рыцари) - духовно-рыцарский орден Святого Иоанна, который основан около 1070 г. как братство. Символом Мальтийского ордена является восьмиконечный белый крест (мальтийский) на черной (с XIII в. красной) куртке и плаще. В настоящее время Мальтийский орден располагается в Палаццо ди Мальта в Риме. В отличие от Ватикана Мальтийский орден не имеет таких атрибутов, как территория или население. Тем не менее Мальтийский орден поддерживает дипломатические отношения с государствами, обмениваясь соответствующими представительствами. Российская Федерация поддерживает с Мальтийским орденом официальные отношения через представителя РФ при Ватикане.

Все перечисленные государствоподобные образования в социальном смысле в той или иной степени обладали или обладают определенными атрибутами государств: территория, население, органы управления. Однако к таковым они не относятся. Государствоподобные образования не обладают таким свойством, как суверенитет, поскольку, во-первых, их население - это не народ, а часть какой-либо нации или представители различных наций; во-вторых, их международная правоспособность сильно ограничена, реальной независимостью в международной сфере они не обладают <1>. Появление таких образований основано на международных актах (договорах). В соответствии с международными договорами эти образования наделяются определенными правами и обязанностями и тем самым становятся субъектами международно-правового регулирования. Правда, объем международных прав и обязанностей государствоподобных образований носит довольно ограниченный характер, тем не менее, будучи наделенными такими правами и обязанностями, они способны самостоятельно осуществлять их. Государствоподобные образования следует относить к категории производных субъектов международного права, так как их правосубъектность - результат намерений и деятельности первичных субъектов, зафиксированных в международном договоре. Таким образом, государствоподобные образования - это субъекты международного права с производной правосубъектностью и ограниченным объемом правоспособности.

--------------------------------

<1> См.: Черниченко С.В. Государство как личность, субъект международного права // Российский ежегодник международного права, 1993 - 1994. СПб., 1995. С. 33, 34.

§ 9. Вопрос о международной правосубъектности

иных субъектов

9.1. Субъекты (части) федераций

и автономные территории унитарных государств

В международной практике имеют место случаи, когда согласно внутреннему законодательству субъекты федерации рассматриваются как суверенные образования и субъекты международного права. Примером тому является практика бывшего СССР (ст. ст. 70, 73, 80 Конституции СССР) и деятельность Украины (Украинской ССР) и Белоруссии (Белорусской ССР) в составе бывшего СССР в качестве членов ООН, ряда других организаций и участников многих международных договоров. Кроме того, существуют федеративные государства, а именно Швейцария, ФРГ, Австрия, Канада, члены (субъекты) которых (земли, кантоны, штаты) имеют право в ограниченных пределах выступать на международной арене от собственного имени, хотя внутреннее законодательство этих федераций не рассматривает их суверенными образованиями (субъектами международного права), но предоставляет право заключать международные соглашения по весьма ограниченному кругу вопросов (пограничные, культурные, полицейские, экономические и т.п.). Таким образом, федеративное государство в определенной мере отказывается от регулирования какой-либо сферы, закрепляя исключительные полномочия за членом федерации, включая частично и некоторые сферы международных отношений, среди которых наиболее важную роль играет право по каким-либо вопросам выступать самостоятельно во внешних сношениях, прежде всего заключать международные соглашения.

Части федераций, которые наделены определенной ограниченной международной компетенцией, могут, таким образом, восприниматься как обладающие степенью международной правосубъектности <1>. Однако такой их правовой статус хотя покоится на внутренних актах (конституциях) государств, но только ими не ограничивается, а охватывает и нормы международного права. Наличие правосубъектности у субъектов федераций может закрепляться в "зонтичных соглашениях", согласно которым федеративные государства в двусторонних договорах в той или иной форме констатируют и поощряют право составных частей этих федераций самостоятельно устанавливать и поддерживать международные отношения и заключать договоры как с подобными себе образованиями в других государствах, так и непосредственно с зарубежными федеративными государствами, как правило, по внешнеэкономическим, культурным, научно-образовательным и иным вопросам. К примеру, в Договоре о согласии и сотрудничестве между Российской Федерацией и Канадой (Оттава, 19 июня 1992 г.) содержатся положения о поощрении сотрудничества между республиками и регионами Российской Федерации и провинциями и территориями Канады (ст. 16).

--------------------------------

<1> См.: Shaw M.N. International Law. 6th ed. Cambridge University Press, 2008. P. 218.

Согласно национальному праву определенные полномочия в международной сфере могут предоставляться и автономным территориям унитарных государств. Международная деятельность автономных территорий унитарных государств, а именно участие в принятии международных документов, затрагивающих интересы автономии, проведение конференций, самостоятельная позиция некоторых автономий, к примеру Гренландии и Фарерских островов, в вопросах участия самого унитарного государства в институциональных органах, в частности ЕС, способствует постановке вопроса о международной правосубъектности у автономных территорий унитарных государств <1>.

--------------------------------

<1> Подробнее см.: Лукашева Н.В. Участие автономных образований в международной деятельности (на примере стран Северной Европы) // Российский юридический журнал. 1998. N 3. С. 87 - 92.

В 90-х годах XX в. отдельные положения федеральных законов, конституций республик в составе Российской Федерации, Федеративного договора 1992 г. и договоров о разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов, двусторонних договоров Российской Федерации с другими государствами допускали определенную международную деятельность субъектов Российской Федерации, что также подтверждалось международной практикой отдельных субъектов. При этом с учетом положений конституций республик в составе Российской Федерации и практики их международной деятельности ставился вопрос об ограниченной международной правосубъектности субъектов Российской Федерации. Однако конец 90-х и начало 2000-х годов ознаменовались "откатом" от расширения полномочий субъектов Российской Федерации, что выразилось в принятии Федерального закона "О международных договорах Российской Федерации", Федерального закона от 4 января 1999 г. N 4-ФЗ "О координации международных и внешнеэкономических связей субъектов Российской Федерации", Федерального закона от 4 июля 2003 г. N 95-ФЗ "О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации"", а также в вынесении актов Конституционного Суда РФ от 7 и 27 июня 2000 г. Так, Федеральный закон "О международных договорах Российской Федерации" не предусматривает возможность заключения международных договоров субъектами РФ, а Федеральный закон "О координации международных и внешнеэкономических связей субъектов Российской Федерации" признает за субъектами Российской Федерации право на осуществление лишь международных и внешнеэкономических связей, а также на участие в деятельности международных организаций в рамках органов, созданных специально для этой цели. Согласно ст. ст. 4, 5 Федерального закона от 4 июля 2003 г. N 95-ФЗ Федеральный закон от 24 июня 1999 г. N 119-ФЗ "О принципах и порядке разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации" был признан утратившим силу, а соглашения о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти и органами государственной власти субъектов Российской Федерации, действующие на день вступления в силу данного Федерального закона, подлежали утверждению федеральным законом в течение двух лет со дня вступления в силу Федерального закона. Указанные соглашения, не утвержденные в порядке, установленном указанным Федеральным законом, прекращали свое действие по истечении названного срока. Правда, принятые федеральные законы или акты Конституционного Суда РФ не содержат положений о судьбе уже имеющихся соглашений некоторых субъектов Российской Федерации с другими государствами или их субъектами, в том числе заключенных в рамках "зонтичных соглашений" Российской Федерации с другими государствами о поощрении сотрудничества "на региональном и муниципальном уровнях" или "на региональном и локальном уровнях".

Несмотря на дискуссионный характер данного вопроса в доктрине международного права, признание в настоящее время за субъектами Российской Федерации качества международной правосубъектности представляется достаточно сложным.

В целом же концепция правосубъектности субъектов федераций и автономных территорий унитарных государств остается дискуссионной в доктрине международного права.

9.2. Индивиды

Долгое время отечественная доктрина международного права традиционно стояла на позиции полного отрицания международной правосубъектности индивида. Сейчас все больше представителей отечественной науки международного права склоняются к точке зрения, согласно которой наряду с традиционными субъектами международного права и иные лица, в частности индивиды, рассматриваются в качестве субъектов международного права.

Международная правосубъектность индивида главным образом базируется на нормах международного права в области прав человека и механизмов их обеспечения.

Различные универсальные (Устав ООН; Всеобщая декларация прав человека 1948 г.; Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г.; Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах 1966 г. и др.) и региональные (Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г.; Американская конвенция по правам человека 1969 г.; Африканская хартия прав человека и народов 1981 г.) международно-правовые документы предусматривают нормы, предоставляющие индивиду международные права.

Правосубъектность индивида проявляется и в плане его международной процессуальной (процедурной) правоспособности. Международная процессуальная правоспособность индивида выражается в праве индивида на прямой контакт с международными судебными и несудебными органами, что предусмотрено, в частности, Резолюциями ЭКОСОС 1235 (XLII) от 6 мая 1967 г., 1503 (XLVIII) от 27 мая 1970 г., Вторым факультативным протоколом к Международному пакту о гражданских и политических правах, Боннским соглашением от 26 мая 1952 г., Протоколом N 11 к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и др. Особо в этом списке выделяется Европейский суд по правам человека как наиболее эффективная система защиты прав человека, важными процессуальными элементами которой являются выборность судей, их участие в работе суда в личном качестве, а самое главное, процедура рассмотрения дела и правовые последствия вынесенного судом решения.

Одним из важных проявлений международной правосубъектности индивида является его международная деликтоспособность - способность нести ответственность за нарушение принципов и норм международного права. Такая ответственность индивидов предусмотрена рядом международных документов, среди которых Конвенция о предупреждении преступлений геноцида и наказании за него 1948 г., Конвенция о пресечении преступлений апартеида и наказании за него 1973 г., Конвенция о неприменимости срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечества 1968 г., Устав Международного военного трибунала 1945 г., Устав Международного военного трибунала для Дальнего Востока 1946 г., Устав Международного трибунала по бывшей Югославии 1993 г., Устав Международного трибунала по Руанде 1994 г., Римский статут Международного уголовного суда ООН 1998 г. Ответственность индивида, наступающая за международные преступления, носит индивидуальный характер и вытекает непосредственно из норм международного права. При этом не имеет значения, выступает ли данное физическое лицо в личном качестве или в качестве должностного лица государства. При привлечении индивида к международной ответственности за совершенное им международное преступление на него распространяется юрисдикция международных судебных органов, хотя в ряде соглашений может быть предусмотрена альтернативная или параллельная юрисдикция.

Таким образом, индивид является субъектом международного права с ограниченным объемом правосубъектности в силу обладания международными правами и обязанностями по международному праву, наличия у него международной процессуальной (процедурной) правоспособности, а также способности нести международную ответственность за серьезные нарушения норм международного права.

9.3. Международные неправительственные организации

Под международными неправительственными организациями (МНПО) понимают любую некоммерческую организацию, учрежденную не на основании межправительственного соглашения и имеющую международный характер по сфере осуществления деятельности.

Одной из главных проблем определения международной правосубъектности МНПО является наличие сравнительно небольшого количества международно-правовых актов, регулирующих деятельность таких организаций, при их достаточно высокой активности на международной арене.

Наличие консультативного статуса, к примеру, по ст. 71 Устава ООН и Резолюции ЭКОСОС 1296 от 23 мая 1968 г. "Мероприятия по консультациям с неправительственными организациями", предоставляет отдельным МНПО ряд прав и налагает некоторые обязанности. Помимо ЭКОСОС консультативный статус МНПО предоставляют также ЮНЕСКО, МОТ, ВОЗ, ИМО, ИКАО.

Права и обязанности МНПО не ограничиваются рамками консультативного статуса, так как существует целый ряд Резолюций Генеральной Ассамблеи ООН, отдельные положения которых адресованы МНПО и определяют конкретные направления и задачи сотрудничества ООН с МНПО в сфере политических проблем, например: Резолюция 33/37 от 15 декабря 1978 г. "Декларация о воспитании народов в духе мира"; Резолюция 32/43 от 7 декабря 1977 г. "Распространение информации о деколонизации" и др.

На региональном уровне в рамках Совета Европы общий статус МНПО лег в основу Европейской конвенции о признании правосубъектности международных неправительственных организаций (ETS N 124). Конвенция, подписанная 24 апреля 1986 г. и вступившая в силу 1 января 1991 г., признает правосубъектность МНПО и закрепляет за ними права и обязанности <1>.

--------------------------------

<1> См. текст Конвенции на английском языке: http://conventions.coe.int/treaty/en/Treaties/Html/124.htm.

МНПО оказывают определенное воздействие на международное право в правотворческой и правоприменительной областях. Некоторые МНПО заключают соглашения с государствами. Так, между Российской Федерацией и Международным комитетом Красного Креста (МККК) действует Соглашение между Правительством Российской Федерации и Международным комитетом Красного Креста (МККК) о статусе МККК и его Делегации (Представительства) на территории Российской Федерации, подписанное 24 июня 1992 г. Статья 1 указанного Соглашения определяет статус МККК на территории Российской Федерации как аналогичный статусу межправительственных организаций. Кроме того, указанное Соглашение предусматривает целый ряд иммунитетов и привилегий для МККК на территории Российской Федерации.

Многие МНПО берут на себя контрольные функции в тех или иных сферах международных отношений. Так, к примеру, МККК приравнивается к Державе-покровительнице в праве посещения мест нахождения покровительствуемых лиц для контроля за соблюдением Женевских конвенций о защите жертв войны 1949 г. (ч. 4 ст. 126 Женевской конвенции III; ч. 5 ст. 143 Женевской конвенции IV), а также осуществляет гуманитарные функции как субститут Державы-покровительницы (ч. 3 ст. 10 Женевских конвенций I, II, III; ч. 3 ст. 11 Женевской конвенции IV; п. 4 ст. 5 Дополнительного протокола I от 1977 г.). Огромный позитивный вклад в осуществление контроля за соблюдением прав человека вносит деятельность Амнести Интернешнл (Amnesty International), Хьюман Райтс Воутч (Human Rights Watch), Международной комиссии юристов и других МНПО.

Таким образом, признавая международную правосубъектность отдельных МНПО, следует отметить, что они являются нетипичными, специальными субъектами международного права с довольно ограниченным объемом правосубъектности.

9.4. Международные хозяйственные объединения

Проблема правового статуса международных хозяйственных объединений обусловлена современным состоянием международно-правового регулирования их деятельности. Помимо этого существует немало проблем с определением понятия международных хозяйственных объединений, которые могут именоваться транснациональными корпорациями (ТНК), многонациональными компаниями (МНК) и т.д.

Транснациональная корпорация (ТНК) <1> означает группу взаимосвязанных компаний различной национальности, имеющих общую стратегию (политику, принципы, цели деятельности) и составляющих экономическую целостность.

--------------------------------

<1> В международном праве понятие "международное хозяйственное объединение" используется в терминологическом многообразии. В контексте международной правосубъектности применимая терминология не является определяющей. В этой связи применение терминов ТНК, МНК, МХО и т.п. как равнозначных является вполне допустимым, а частое применение термина ТНК объяснимо лишь его общей широкой распространенностью.

Следствием юридической "множественности" является отсутствие ярко выраженной персонификации (т.е. выступления во вне в виде единого лица), что создает серьезные проблемы с определением международной правосубъектности ТНК.

Регламентация деятельности ТНК наряду с национальным уровнем предпринимается как на региональном, так и на универсальном уровне. В настоящее время различными организациями регионального и универсального характера уже приняты или находятся на стадии разработки так называемые "кодексы поведения", регламентирующие те или иные аспекты деятельности ТНК: Руководящие принципы для многонациональных предприятий, введенные в силу ОЭСР в 1976 г.; Руководящие принципы относительно защиты тайны и передачи за границу информации о личности, подготовленные ОЭСР в 1980 г.; Трехсторонняя декларация принципов относительно многонациональных предприятий и социальной политики, принятая МОТ в 1977 г.; Кодекс иностранных инвестиций стран Андского пакта, принятый в 1970 г.; Справедливые принципы и правила для контроля над запрещенной практикой ведения бизнеса, одобренные Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН в 1980 г.; Кодекс поведения для ТНК, разрабатываемый ООН; Добровольный кодекс прямых иностранных инвестиций, принятый в 1994 г. в рамках Организации азиатско-тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС). Права и обязанности, вытекающие из таких актов, не носят императивного характера, а являются нормами международного "мягкого права".

Существуют также и конвенционные нормы, которые могут рассматриваться как содержащие права и обязанности для ТНК. К примеру, Конвенция ООН по морскому праву 1982 г. налагает на юридических лиц ограничения на присвоение части Района (п. п. 1, 3 ст. 137); закрепляет за юридическими лицами право осуществлять в пределах Района деятельность по эксплуатации имеющихся там природных ресурсов наравне с государствами и международными организациями (п. 2 "b" ст. 153); определяет компетенцию Камеры по спорам, касающимся морского дна, с участием юридических лиц (п. п. "c", "d", "e" ст. 187).

Определенные права и обязанности у ТНК в отношении государств возникают и из инвестиционных соглашений с принимающими странами, которые выходят далеко за рамки простых хозяйственных договоров. Предметом и целью соглашений является не столько регулирование конкретной гражданской, коммерческой сделки, сколько обеспечение условий и правовых гарантий инвестору от "политических рисков". Заключая инвестиционные соглашения и вступая в инвестиционные отношения с государствами, ТНК становятся носителями также и определенных международных прав и обязанностей.

Международно-правовой статус ТНК проявляется и в процессуальном аспекте, при разрешении споров между государствами и ТНК. Органом, рассматривающим такие споры, является Международный центр по урегулированию инвестиционных споров между государствами и лицами из других государств (МЦУИС), созданный под эгидой МБРР в соответствии с заключенной в 1965 г. Вашингтонской конвенцией о порядке разрешения инвестиционных споров между государствами и иностранными лицами (вступила в силу в октябре 1966 г.), участниками которой являются более 100 государств, в том числе и Россия, подписавшая ее в 1992 г. Под юрисдикцию МЦУИС подпадает любой инвестиционный спор между государством-участником и частным инвестором другого государства-участника. В контексте международной правосубъектности важное значение имеет процессуальное равенство сторон, заложенное в основу процедуры МЦУИС, что является существенным фактором "объективного" рассмотрения любых нарушений обязательств по контракту между государствами и частными лицами.

Таким образом, международные хозяйственные объединения могут рассматриваться как обладающие определенной международной правосубъектностью, но с оговоркой, что они являются нетипичными специальными, неправообразующими субъектами международного права с довольно ограниченным объемом правосубъектности. При этом данный вопрос остается одним из дискуссионных.

9.5. Международные судебные учреждения

По своей природе правосубъектность международных судебных учреждений очень близка к правосубъектности международных организаций. В настоящее время международная правосубъектность отдельных международных судебных учреждений является весьма актуальным вопросом международного права, что обусловлено возрастающим значением роли международных судебных учреждений в современном мире. Важным этапом в постановке вопроса о правосубъектности международных судебных учреждений стало подписание 17 июля 1998 г. Римского статута Международного уголовного суда, вступившего в силу 1 июля 2002 г. Согласно п. 1 ст. 4 Римского статута "Суд обладает международной правосубъектностью. Он также обладает такой правоспособностью, какая может оказаться необходимой для осуществления его функций и достижения его целей". Кроме того, Международный уголовный суд обладает определенным комплексом привилегий и иммунитетов, что закреплено, в частности, в ст. 48 Римского статута. Учреждение Международного уголовного суда на основе международного договора, закрепление в нормах международного права положений о наличии у Суда международной правосубъектности, привилегий и иммунитетов, а также предоставление ему права на сотрудничество с государствами по вопросам уголовного преследования и наказания лиц, обвиняемых в международных преступлениях, позволяет причислять его к субъектам международного права.

Другой международный судебный орган - Международный суд ООН - не обладает международной правосубъектностью, поскольку учрежден не на основании отдельного международного договора, а на основании Статута, который является неотъемлемой частью Устава ООН (ст. 92). В силу ст. ст. 7, 92 Устава ООН Международный суд ООН является одним из главных органов Организации Объединенных Наций, являющейся субъектом международного права. Таким образом, сам Международный суд ООН не является субъектом международного права.

В 90-х годах XX в. международное сообщество обратилось к практике создания международных трибуналов ad hoc. В частности, на основании Резолюции Совета Безопасности ООН S/RES/827 (1993) от 25 мая 1993 г. был учрежден Международный трибунал с целью судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права на территории бывшей Югославии, а в соответствии с Резолюцией Совета Безопасности ООН S/RES/955 (1994) от 8 ноября 1994 г. был учрежден Международный трибунал по Руанде с целью судебного преследования лиц, ответственных за геноцид и другие серьезные нарушения международного гуманитарного права в период межэтнического конфликта в Руанде. Вопрос о правосубъектности указанных международных трибуналов является весьма сложным и спорным, что обусловлено неоднозначностью учреждения указанных трибуналов и отсутствием в их уставах положений о международной правосубъектности самих трибуналов. Несмотря на наличие у самих трибуналов и их персонала привилегий и иммунитетов, предусмотренных Конвенцией о привилегиях и иммунитетах Объединенных Наций 1946 г., а также учитывая практику сотрудничества с государствами в вопросах расследования и судебного преследования лиц, обвиняемых в серьезных нарушениях международного гуманитарного права, тем не менее вопрос о признании за такими международными трибуналами качества субъекта международного права остается открытым. С сугубо узкой позитивистской точки зрения трибуналы учреждены на основании Резолюций Совета Безопасности ООН, а не международного договора. Сам Совет Безопасности, являющийся одним из главных органов ООН и действующий на основании Устава ООН, не наделен функциями и полномочиями по уголовному преследованию лиц. Согласно общему принципу nemo plus transfere potest quom ipse habet (никто не может передать больше полномочий, чем имеет сам) рассмотрение трибуналов как субсидиарных органов Совета Безопасности, уполномоченных осуществлять уголовное преследование лиц, также представляется дискуссионным. Практика деятельности трибуналов также свидетельствует о том, что они вступают в отношения с другими государствами от имени Совета Безопасности и Генерального секретаря ООН.

Однако в широком смысле трибуналы более полутора десятка лет осуществляют свою деятельность; такая деятельность признана многими государствами и ООН, что свидетельствует об устоявшейся и широко признанной общей международно-правовой практике. Исходя из этого, со множеством оговорок, можно рассматривать правосубъектность трибуналов как нетипичную.

Литература

Вельяминов Г.М. Международная правосубъектность // Советский ежегодник международного права, 1986. М., 1987.

Гуреев С.А. К вопросу о субъектах международного права // Российский ежегодник международного права, 2001. СПб., 2001.

Курс международного права: В 7 т. / Отв. ред. Р.А. Мюллерсон, Г.И. Тункин. М., 1989. Т. 1. Понятие, предмет и система международного права.

Лукашук И.И. Международное право: Общая часть: Учебник для студентов юрид. фак. и вузов. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2005.

Международная правосубъектность (некоторые вопросы теории) / Отв. ред. Д.И. Фельдман. М., 1971.

Международное публичное право: Курс лекций / Отв. ред. Г.И. Курдюков. Казань, 2004.

Моисеев А.А. Соотношение суверенитета и надгосударственности в современном международном праве // Международное право. 2007. N 3.

Фельдман Д.И., Курдюков Г.И. Основные тенденции развития международной правосубъектности. Казань, 1974.

Черниченко С.В. Теория международного права: В 2 т. М., 1999. Т. 1. Современные теоретические проблемы.

Date: 2015-08-24; view: 599; Нарушение авторских прав