Евреи в феодальном обществе

/109/ Говоря о христианизации Европы в средние века, следует помнить о таком важном исключении, как евреи – группа населения, сохранявшая свою исконную религию на протяжении двух тысячелетий. История этих людей, ужасная судьба которых в XX в. известна всем, представляет собой историю угнетения и преследований. Антисемитизм отнюдь не является изобретением национал‑социалистов или новшеством XIX в., его корни уходят в античность. Впрочем, расовые компоненты антисемитизма (в силу которых жертвами холокоста стали также и «крещеные евреи») действительно относятся, скорее, к XIX столетию – прежде главные аргументы против евреев имели религиозную природу, несмотря на то что расизм (миф о чистоте крови) зародился довольно давно.

Евреи появились на территории сегодняшней Австрии еще в римские времена, после чего наши источники на протяжении долгого периода хранят о них молчание. Около 906 г. еврейские торговцы упоминаются в Раффельштеттенских таможенных правилах, что является первым средневековым свидетельством присутствия этой группы населения в дунайском регионе. Начиная с XIII в. мы располагаем все большим количеством известий о евреях в Австрии.^{17}

Интеграция в социальную систему того времени оставалась для них невозможной. Они не могли – по крайней мере, с позднего средневековья – ни наследовать земельных владений, ни становиться членами цехов (по своему характеру христианских). В то же время, в противоположность христианам, на них не распрост‑ /110/ ранялся запрет на ростовщичество, поэтому евреи одалживали деньги в рост (что никак не способствовало росту их популярности в обществе). Часть доходов от этих ростовщических операций отходила к правителям, требовавшим от евреев значительных денежных сумм за предоставляемую им защиту.

Еврейские общины в австрийских землях находились под покровительством герцога, владевшего так называемой еврейской регалией. Это первоначально принадлежавшее королю право гарантировало евреям защиту, за которую они, впрочем, должны были выплачивать особый налог, своего рода подушную подать. В XII в. евреи поселились в Вене, в XIII столетии число еврейских общин умножилось, и в 1244 г. последний Бабенберг – Фридрих II издал для евреев Австрии особую привилегию.

Однако эта мирная история обманчива. Юдофобия, имевшая, не в последнюю очередь, религиозную мотивацию (евреи рассматривались как убийцы Хри‑

ста и люди, которые не признают, что Христос был мессией), проявлялась в самых разнообразных формах. Варьировались различные пропагандистские формы поношений и адресованных евреям оскорблений: изображения «еврейской свиньи» (как ответ на религиозный запрет употреблять в пищу свинину) и наделение дьявола на миниатюрах и гравюрах характерными еврейскими чертами – до отождествления евреев с дьяволом и ведьмами. Со времен крестовых походов имели место регулярные преследования, вызванные отчасти экономическими, но отчасти и религиозными причинами. После утверждения в христианской догматике теологического обоснования реального присутствия Христа в евхаристии и введения в 1264 г. праздника Тела Христова евреев часто стали обвинять в осквернении евхаристической крови и гостии. В 1305 г. дело о поношении гостии рассматривалось в Корнойбурге; еще худшие последствия имел подобный случай в 1388 г. в Пулкау, положивший начало гонениям на евреев в Нижней Авст‑ /111/ рии. Другим, столь же абсурдно звучавшим наветом было обвинение в ритуальном убийстве. Утверждали, что евреи похищали и закалывали христианских детей, – в этом необоснованном обвинении ошибочное представление о пасхальной трапезе смешалось с убеждением, что с помощью крови можно производить магические действия. В 1293 г. подобные слухи о ритуальном убийстве ходили по Кремсу, однако значительно дольше (вплоть до самого недавнего времени) почитался Симон Тридентский, якобы ставший жертвой ритуального убийства, а также Андерль из Ринна под Инсбруком, будто бы умерщвленный в 1463 г., – его заново «открыл» уже в XVII в. врач и ревностный проводник контрреформации Гипполитус Гваринониус (Ипполито Гварьони). От «почитания» этих «святых» на Юденштайне[59]церковь отказалась лишь совсем недавно (1965). Католический антисемитизм отчетливо прослеживается не только в позднем средневековье, но и в эпоху барокко – проповеди знаменитого Авраама из Санта‑Клары полны чудовищных антисемитских высказываний.

Важнейшей задачей венских евреев было оказание финансовой помощи двору, поэтому на протяжении долгого времени их отношения с князьями были довольно тесными. На это отчетливо указывает и расположение «Еврейской площади» (Judenplatz) вблизи «Дворцовой» (Platz am Hof). Во главе еврейской общины стоял так называемый юденмейстер, который также выступал посредником в конфликтах с христианским населением города.

Уже в XIV столетии имели место локальные гонения на евреев в Санкт‑Пёльтене, Фюрстенфельде и Юденбурге. Некоторые из случившихся тогда в Европе погромов были связаны с эпидемией чумы 1348–1349 гг., во время которой евреев обвиняли в отравлении колодцев, что якобы и вызвало чуму, однако в Австрии это обвинение играло незначительную роль. Куда более существенным было имевшее старинные корни использование евреев в роли козлов отпущения – в том духе, который будет идеологически усилен позднейшим национал‑социализмом.

Экономическое соперничество и религиозная аргументация сделали в 1420–1421 гг. положение австрийских евреев еще более трудным. Герцог Альбрехт I, задачей которого было защищать «сво‑ /112/ их» евреев, встал – не в последнюю очередь, под воздействием слухов о контактах евреев с гуситами – на сторону их противников. В Вене евреев изгнали из города (так называемый «злой венский указ»), причем богатых хватали и подвергали пыткам, чтобы заставить их отдать спрятанные сокровища и принять крещение. В этом ярко проявилась связь религиозных и экономических мотивов антисемитизма. Многие евреи покончили с собой, другие были 12 марта 1421 г. сожжены на Гусином лугу в Эрдберге. Хотя этим действие еврейского права было прервано, евреи позднее вновь были поселены в Вене, поскольку без них нельзя было обойтись в тогдашней хозяйственной жизни. Фазы терпимости чередовались с периодами гонений. В конце столетия (1495) сословия принудили Максимилиана I выдворить евреев из Каринтии и Штирии; начиная с позднего средневековья повсеместно действовали ограничения при основании новых религиозных общин. Приблизительно в середине XVI в. евреев заставили носить в качестве отличительного знака желтую нашивку на одежде – своего рода предшественницу «еврейской звезды».[60]С другой стороны, двор нуждался в финансовой поддержке со стороны богатых евреев, и с конца XVI столетия появился слой «придворных евреев». Особенно процветающей была еврейская община в Праге, выдвинувшая целый ряд выдающихся раввинов, таких, как рабби Лев,^{18} и экономически успешных и преуспевающих людей вроде Мордехая Майзеля.

Рост потребности в деньгах сопровождался со времен Фердинанда II поселением евреев в Вене – на Нижнем Верде. Впрочем, вскоре эта новая фаза терпимого отношения к евреям осталась позади. В 1670 г. император Леопольд I под влиянием жены‑испанки приказал венским евреям покинуть свое гетто до праздника Тела Христова. Их вновь обвинили в похищении детей и отравлении колодцев. На месте синагоги император собственноручно положил закладной камень Леопольдскирхе (Леопольдовой церкви).

Однако вызванная многими войнами потребность в деньгах вскоре опять заставила Габсбургов привлечь ко двору евреев, которые должны были оказать содействие в финансировании экспансионистской политики. Самыми выдающимися «финансовыми агентами» двора стали в это время Самуил Оппенхаймер и Самсон /113/ Вертхаймер. Эти «освобожденные двором» евреи располагали охранными грамотами, освобождавшими их от налогообложения, однако за проявляемую к ним толерантность должны были выплачивать крупные денежные суммы. Терпимость распространялась также на их родных и домочадцев, поэтому все венские евреи в это время формально считались находящимися на службе у евреев, «освобожденных двором». Благодаря этому вновь смогла возникнуть еврейская община, которая, впрочем, хотя и была вовлечена в масштабные торговые и финансовые операции, не очень активно участвовала в меркантилистской предпринимательской политике государства. Насколько важны были для государственных финансов еврейские банкиры, показывает тот факт, что когда в 1703 г. умер Самуил Оппенхаймер, было объявлено государственное банкротство. За несколько лет до его смерти перед его домом на Петерплац произошли антиеврейские волнения, во время которых было убито и ранено двенадцать человек.

Восемнадцатое столетие также оказалось для евреев неблагоприятным. Мария Терезия в 1753 г. издала ограничительные положения о евреях, а отношение к евреям только что присоединенной Галиции

ясно продемонстрировало ее неприязнь к этой группе населения. Евреи впервые в принудительном порядке получили фамилии: их им давали специальные комиссии, состоявшие из ярых противников еврейства, вследствие чего эти имена зачастую имели ярко выраженный дискриминационный характер.

Мария Терезия также на несколько лет изгнала евреев (около 12 тыс. человек) из пражского гетто. Однако когда ей указали на /114/ высокий размер выплачиваемых евреями налогов, это убедило ее разрешить им вернуться в Прагу.

Лишь издание Иосифом II в 1782 г. патента о терпимости коренным образом изменило положение евреев монархии, открыв путь к их эмансипации. /115/

Превращение монархии Габсбургов в «великую державу»

/115/ На исходе позднего средневековья под властью семейства Габсбургов оказались многие области нынешней Австрии. В их число, правда, еще не входили Зальцбург и Бургенланд, зато Габсбургам принадлежали сегодняшняя Словения и Южный Тироль. Альбрехт V на некоторые время установил свою власть в Чехии и Венгрии, а также был избран немецким королем, однако его смерть после недолгого правления быстро разрушила сложившуюся было выгодную конфигурацию. Впрочем, начиная с этого времени и вплоть до упразднения в 1806 г. Священной Римской империи Габсбурги или представители Лотарингской династии[61]постоянно – с одним‑единственным исключением – избирались ее правителями.

Сын и наследник Фридриха III Максимилиан I был столь же удачливым правителем, как и его отец. Он сумел включить в состав государства множество новых территорий. В 1500 г. Максимилиан получил наследство графов Горицких, став обладателем «Промежуточного графства» (Восточного Тироля), во время войны за наследство между Баварией и Пфальцем он захватил Куфштайн, после чего унаследовал Раттенберг, Китцбюель и некоторые земли в Верхней Австрии. В ходе длительных столкновений с Венецианской республикой, вовлеченной в конфликт с Францией в Верхней Италии, ему удалось прибрать к рукам пограничные Роверето, Ри‑ /116/ ву и Алу. Эти же столкновения с Венецией, впрочем, помешали ему в 1508 г. прибыть в Рим на императорскую коронацию. Поэтому он принял в Триденте титул «избранного римского императора», что в будущем дало его наследникам возможность сразу же после избрания провозглашать себя императорами – без венчания папой – и добиваться от курфюрстов избрания своего преемника римским королем. Эта система весьма способствовала преемственности власти Габсбургов в империи.

Максимилиан, которого из‑за его любви к турнирам часто называли «последним рыцарем», пытался проводить реформы в самых разнообразных сферах. Его интерес к артиллерии и организации наемной армии ландскнехтов способствовал модернизации военного дела, тогда как его реформы учреждений отдельных земель и империи удались лишь отчасти. Он чрезвычайно заботился о прославлении собственных деяний и миссии своей династии, оставил автобиографические произведения (Weißkunig и Theuerdank [62] ) и сумел прославить свой род в «Триумфальном походе» и написанных по его заказу генеалогических сочинениях, в которых было выстроено уходящее в глубь веков родословие.

Однако подлинному превращению в одну из ведущих династий Европы семейство было обязано брачной политике. На заре нового времени была заключена целая серия политически мотивированных брачных союзов, которые – наряду с такими факторами, как «выгодные» смерти в отдельных семьях, с которыми уже имелись брачные отношения, – привели к существенному расширению подвластной Габсбургам области. Благодаря установленным тогда брачным связям представителями последующих поколений династии были унаследованы Бургундия, Испания, Чехия и – по крайней мере, теоретически – Венгрия. Девизом эрцгерцогского дома действительно стало часто цитируемое изречение «Bella gerant alii, tu felix Austria nube, пат que Mars aliis, dat tibi regna Venus» («Пусть другие ведут войны, ты же, счастливая Австрия, заключай браки, ведь если другим дает Марс, то тебе дает царства Венера»). /117/

Первый из этих браков – женитьба Максимилиа‑ на I на самой богатой в Европе наследнице Марии Бургундской в 1477 г. – не только дал Габсбургам богатейшую страну с цветущей культурой,[63]но и обеспечил сильные позиции в Западной Европе, как раз в ту пору, когда благодаря великим географическим открытиям экономический и политический

[64]центр тяжести стал решительно перемещаться в эту часть континента. Бургундские сословия признали своим правителем эрцгерцога Филиппа Красивого, сына умершей вскоре после свадьбы Марии, однако признания прав Габсбургов со стороны Франции, также выступившей с притязаниями на эту область, пришлось добиваться вооруженной силой. Это имело следствием габсбургско‑французский конфликт, во многом определивший политическую и военную историю нового времени.

Бургундское наследство не только сделало Габсбургов правителями экономически и культурно богатой территории, но и дало им новый символ, без которого невозможно представить их репрезентацию в качестве государей и который с тех пор был навсегда связан с этой династией, – орден Золотого руна. В 1430 г. этот орден был учрежден герцогом Бургундии Филиппом Добрым в рамках подготовки планируемого им крестового похода.

Каждый член ордена был обязан назвать шестнадцать благородных предков (то есть все его прапрадеды и прапрабабки должны были принадлежать к знати), а после того как в Европе произошел конфессиональный раскол – исповедовать католическую религию. Рыцари ордена пользовались значительными привилегиями, прежде всего, освобождением от всех налогов, сборов и таможенных пошлин, а также

преимущественными правами перед другими представителями знати. То обстоятельство, что этот полностью погруженный в прошлое аристократический орден и по сей день сохраняется в качестве домашнего ордена уже давно не правящей династии, представляет собой довольно любопытный курьез.

Второй из заключенных на заре нового времени и удачных в политическом отношении габсбургских браков поначалу казался весьма сомнительным делом. Если после своей женитьбы Максимилиан мог рассчитывать на наследование Бургундии – в бургундской династии не осталось других ветвей (после гибели Карла Сме‑ /118/ лого ее мужская линия угасла), – то при заключении брака между эрцгерцогом Филиппом Красивым и Хуаной Кастильской и Арагонской ситуация выглядела совсем иной. Одновременно с браком эрцгерцога был заключен брак между его сестрой Маргаритой и братом его жены Хуаном. Ранняя смерть Хуана, очевидно подорвавшего здоровье чрезмерными любовными утехами, привела, в конечном счете, к наследованию Габсбургами Испании и ее бога‑ /119/ тых владений в Италии и за океаном. Сыновья Филиппа Красивого, Карл V и Фердинанд I, стали основателями испанской и австрийской линии Габсбургов, которые долгое время своими совместными действиями оказывали решающее влияние на европейскую политику. Карл V получил воспитание в Бургундии, его младший брат Фердинанд I – в Испании.

Третьей свадьбе было суждено надолго определить пути развития дунайского региона. В 1515 г. Максимилиан I встретился в Вене с королем Чехии и Венгрии Владиславом Ягеллоном, усыновил его еще находившегося в детском возрасте сына – Людовика II и устроил двойную свадьбу. Этим он как бы присоединился к попыткам средневековых Габсбургов приобрести Чехию (унаследовав ее после Пршемысловичей и Люксембургов). Сын Владислава Людовик женился на внучке Максимилиана Марии, а его сестра Анна, согласно договору, должна была выйти за одного из внуков Максимилиана – Карла V или Фердинанда I. В 1521 г. Фердинанд выполнил это брачное соглашение, взяв Анну в жены.

Смерть юного Людовика в 1526 г. в битве при Мохаче имела важные последствия для всей Центральной Европы. Теперь Габсбургам окончательно удалось (с третьей попытки) приобрести Чехию, а также, хотя и теоретически, Венгрию. В Венгрии состоялось двойное избрание: помимо Фердинанда королем был избран Янош Запольяи. Воспользовавшись охватившей страну смутой, в Венгрию вторглись османы, на полтора столетия обосновавшиеся в этой стране. При разделе Венгрии на три части Габсбургам удалось завладеть лишь узкой полосой на ее западе. Следствием сложившейся ситуации стал затяжной конфликт с османами, на протяжении двух столетий накладывавший отпечаток на историю Центральной Европы. Несмотря на все эти трудности, двойной брак с Ягеллонами – после утверждения Габсбургов в Западной Европе (Бургундии и Испании) – обусловил их долгое господство в Дунайском бассейне, пусть даже окончательное присоединение Венгрии произошло почти два столетия спустя. Свадьбы Максимилиана, Филиппа Красивого и Фердинанда I заложили основу мифа о Габсбургах, которые не завоевывают новых земель, а получают их в приданое.

Карл V не только унаследовал Испанию и ее огромные владения, но также был – в качестве наследника своего деда Максимилиана I и с помощью денег Фуггеров[65]– избран правителем Свя‑ /120/ щенной Римской империи. Его младшему брату Фердинанду I сначала не досталось ничего. Лишь после долгих и утомительных переговоров он сумел добиться соглашения с Карлом, которое было оформлено Вормсским договором 1521 года. Согласно последнему, младшему брату передавались пять «нижнеавстрийских герцогств» – под ними подразумевались Австрия по обе стороны Эннса, Штирия, Каринтия и Крайна, – однако с оговоркой, что этот договор должен держаться в тайне. Впрочем, годом позже Фердинанд по Брюссельскому договору (1522) заметно улучшил свои позиции: к нему отошли все австрийские земли, которыми владел Максимилиан, иными словами – также Тироль и Передняя Австрия.

После заключения Вормсского и Брюссельского договоров оформились две линии Габсбургов, которые совершенно независимо друг от друга правили на различных территориях. Что же касается императорского достоинства, то сначала вопрос пытались уладить посредством соглашения между двумя линиями. Чтобы обеспечить чередование и преемственность между ветвями семейства, Карл в 1531 г. добился избрания римским королем своего бра‑ /121/ та, выступавшего своего рода имперским наместником во время долгих отлучек императора. За ним должен был следовать испанец – Филипп II, затем снова представитель младшей линии и т. д. Но хотя эта идея постоянно всплывала на протяжении всего XVI в., она так никогда и не стала реальностью: начиная с Фердинанда I императорское достоинство всегда оставалось в руках австрийской линии династии, пусть даже и не в качестве наследной власти. После правления Карла V курфюрсты, а трое из них были протестантами, не имели никакого желания избирать на трон испанца, который бы принялся жестоко проводить контрреформацию, что было хорошо видно на примере соседних Нидерландов. Разумеется, австрийские Габсбурги тоже были ревностными католиками и также сочувствовали контрреформации, однако в силу близости их земель к владениям имперских князей их легче было контролировать. К тому же они не располагали несметными серебряными запасами Нового Света, которые могли позволить им вербовать войска для борьбы против «еретиков». Так постепенно определилось своеобразное политическое равновесие между двумя линиями Габсбургского дома – могущество испанской ветви поблекло в той мере, в какой австрийским Габсбургам удалось укрепить свои позиции. /122/‑ /123/

Раздел земель и «братская распря»

/123/ Реализовать право на владение своими землями Фердинанду I удалось не без труда. После заключения договора с братом он столкнулся с целым рядом разнообразных проблем. Время между смертью в 1519 г. императора Максимилиана I и прибытием из Испании в 1521 г. нового правителя – Фердинанда сословия постарались использовать для того, чтобы укрепить свои позиции и взять в собственные руки власть в стране. Фердинанду I удалось, однако, казнью зачинщиков на «кровавом судилище» в Винер‑Нойштадте в 1522 г. положить конец этим поползновениям. Тем не менее, первое время крестьянская война и турецкая угроза, проникновение реформационных идей и сословная борьба в Венгрии не способствовали упрочению его власти. Все же он сумел овладеть ситуацией: политические отношения стабилизировались, сословные и крестьянские восстания были подавлены, а положение в Венгрии, где установились более или менее отчетливые границы /124/ владений, прояснилось. В 1531 г. Фердинанд был избран римским королем и все чаще стал выступать в империи наместником своего брата Карла V.

Немало трудностей доставила Фердинанду подготовка завещательного распоряжения об австрийских землях; после долгих колебаний он решился разделить их на три части между своими сыновьями. Будущий император Максимилиан II получал Нижнюю и Верхнюю Австрию, Чехию и Венгрию (хотя там его еще должны были избрать королем) и считался преемником отца в империи. Среднему сыну Фердинанду (Тирольскому) отходили Тироль и Передняя Австрия («Предгорья»), а младшему Карлу – герцогства Штирия, Каринтия и Крайна, а также графства Горица (Гёрц) и Внутренняя Истрия.

После смерти Фердинанда I его завещание о разделе земель вступило в силу. Для Внутренней Австрии оно действовало с 1564 по 1619 г., для Тироля и «Предгорий» – с 1564 по 1665‑й. Отдельные области, перешедшие под власть братьев, предоставляли тем неодинаковые политические возможности. Свой отпечаток на отношения между тем или иным правителем и сословиями накладывали большая или меньшая турецкая угроза и степень распространения протестантских влияний.

Основную линию династии при разделе 1564 г. представлял Максимилиан II, проявлявший к протестантам большую симпатию. Он правил в Нижней и Верхней Австрии, был королем Чехии и Венгрии и императором Священной Римской империи. Женатый на своей испанской кузине, он имел много сыновей, однако спустя несколько поколений его линия пресеклась. Максимилиану наследовал его воспи‑

танный [66]в Испании брат Рудольф II, политика которого, особенно под конец столетия, становилась все более пассивной, что было, помимо прочего, связано с его болезнью (предположительно наследственной шизофренией). Рудольф проявил себя, прежде всего, как выдающийся собиратель произведений искусства. Конец его правления омрачил конфликт с братом, вновь приведший к усилению сословий и, как следствие, протестантов. Личность эрцгерцога Маттиаса характеризовало честолюбивое стремление к власти и политическому влиянию, что явилось важной предпосылкой возникшей между братьями распри, развивавшейся в несколько этапов. Когда Маттиасу исполнилось девятнадцать лет, он вступил в тайные переговоры с Нидерландами, имея намерение сде‑ /125/ латься тамошним штатгальтером.[67]Это произошло без ведома брата, а также без ведома испанского двора и надолго расстроило отношения в семействе. Однако вскоре честолюбивые ожидания эрцгерцога Маттиаса лопнули как мыльный пузырь – авантюра закончилась катастрофой.

Одной из причин возникновения «братской распри» стало то обстоятельство, что, поскольку Рудольф II оставался холост, порядок престолонаследия не мог быть урегулирован без участия других представителей династии. После смерти в 1595 г. единственного брата, с которым император находил взаимопонимание, – воспитанного вместе с ним в Испании эрцгерцога Эрнста – вопрос о наследовании становился все более актуальным и все более неразрешимым для Рудольфа, который не доверял никому другому из Габсбургов.

Недовольство эрцгерцога Маттиаса, а также других эрцгерцогов впервые дало о себе знать на конференциях в Шоттвине и Линце, где была принята концепция Мельхиора Клесля, ревностного борца с реформацией и политического советника Маттиаса, которая, в конечном счете, сводилась к отстранению Рудольфа II от власти. Положение, впрочем, по‑настоящему обострилось лишь тогда, когда Рудольф оказался не готов заключить мир ни с турками, с которыми вел бесконечную войну с 1592 г., ни с восставшими венграми во главе со Штефаном Бочкаи, – и именно это сумел сделать эрцгерцог Маттиас в Венском договоре с Бочкаи и Житваторокском договоре с османами (1606).

Рудольф II колебался, признавать ли эти договоры, и с этого, собственно, начался конфликт между братьями. Недоверие Маттиаса к своему брату‑императору привело к тому, что он в 1608 г. вступил в конфедерацию с австрийскими и венгерскими сословиями, к которой позже присоединились также сословия Моравии. Вместе с сословными отрядами Маттиас двинулся на Прагу, а Рудольф, в свою очередь, стремясь привлечь к себе чешскую знать, был вынужден заняться улучшением отношений с чешскими сословиями. Он пообещал им религиозную свободу, соблюдение которой гарантировал так называемой «Грамотой величества». Однако в итоге ему удалось добиться лишь того, что договор, за‑ /126/ ключенный в 1608 г. в Либени,[68]не лишал его полностью власти: между братьями было достигнуто соглашение, согласно которому Рудольф уступал младшему брату Венгрию, а также Нижнюю и Верхнюю Австрию, а сам помимо императорского титула сохранял за собой лишь Чехию.[69]

Поводом к новым столкновениям стало неожиданное обострение одного давно тлевшего имперского конфликта, связанного с наследованием герцогств Юлих, Клеве и Берг и со стремлением юного пассауского епископа Леопольда заполучить эту область; он уже собрал войска, чтобы овладеть этими имперскими территориями. Когда юлих‑клевский вопрос удалось решить компромиссом, Леопольд передал «пассауский военный люд» в распоряжение Рудольфа II. Это привело к новой вспышке конфликта между Рудольфом и Матиасом. Пассауские войска вступили в Чехию, взяли пражскую Малую Страну и осадили Старый Город. Лишь в марте 1611 г. они были вынуждены отступить. Теперь настал час Маттиаса, триумфально вступившего в Прагу. Рудольф под усиленной охраной содержался в Пражском Граде. Его смерть 20 января 1612 г. положила конец «братской распре», победителем из которой вышел эрцгерцог Маттиас.

Совершенно без связи с развитием основной линии династии происходило политическое развитие других областей, появившихся в результате раздела земель 1564 г. Если территория Внутренней Австрии, где правил Карл, была сравнительно компактна, то владения, принадлежавшие Фердинанду Тирольскому, состояли из земель, разбросанных от Тироля и Форарльберга до Зундгау и от Роверето до Эльзаса. В особенности пестрым был состав Передней Австрии («Предгорий»): сюда входили Зундгау и Брайсгау, ландфогтства в Швабии, Ортенау, Хагенау и Верхнем Эльзасе, а также такие небольшие территории, как маркграфство Бургау и графство Хоэнберг.

Однако Фердинанд обладал иными преимуществами: его владения лежали далеко от турецкой границы и почти не сталкивались с проблемами, порожденными протестантизмом. Основной резиденцией Фердинанда Тирольского являлся Амбрас, который /127/ со своими садами и расположенными рядом охотничьими угодьями, коллекциями и библиотеками являлся главным делом его жизни. Великолепные художественные собрания Амбраса стали одним из сокровищ земли Тироль. Важнейшими составными

частя‑ /128/ ми будущих габсбургских коллекций стали здешняя библиотека с ее бесценными рукописями, такими, как «Амбрасская книга героев», коллекция доспехов и собрание живописи, насчитывавшее более тысячи портретов. /129/

Совсем иным было положение во Внутренней Австрии. Владения Карла имели протяженную открытую границу с Османской империей, которую постоянно пересекали рыскавшие повсюду турецкие шайки. Большие расходы по обороне земли заставляли герцога добиваться у сословий согласия на сбор налогов на войну с турками (так называемой турецкой помощи). Поскольку значительная часть дворян – предположительно около трех четвертей – были здесь протестантами, они зачастую давали свое согласие в обмен на новые религиозные уступки со стороны правителя. Хотя сам Карл поддерживал католиков, в частности пригласил в Грац иезуитов и проводил интенсивные инспекции монастырей и приходов, он был вынужден из политических соображений перед лицом турецкой угрозы вновь и вновь уступать сословиям. В итоге его правление оказалось не спокойным и мирным, а наполненным постоянной борьбой за укрепление позиций в собственных владениях. После смерти Карла Внутреннюю Австрию унаследовал его старший сын Фердинанд (будущий император Фердинанд II). При нем произошло объединение «внутреннеавстрийской» и

«дунайской» линий Габсбургов.

Положение с наследованием в Тироле было не столь простым, так как Фердинанд Тирольский первоначально состоял в морганатическом браке с Филиппиной Вельзер и сыновья от этого брака не имели наследных прав. Его второй, легитимный брак с Анной Катариной Мантуанской не принес мужского потомства. Поэтому, когда в 1596 г. Фердинанд умер, его владения вновь отошли в общее распоряжение династии, а старшая тирольская линия угасла. Император Рудольф II официально принял в свои руки управлением Тиролем и Передней Австрией, однако в 1602 г. члены семейства сошлись на установлении регентства его младшего брата Максимилиана III, магистра отделения Тевтонского ордена в Германии, ставшего губернатором Тироля. Когда он в 1618 г. скончался, не оставив как духовное лицо законных наследников, появилась возможность воссоединения Тироля и Передней Австрии с прочими габсбургскими владениями. Однако император Фердинанд II, происходивший из единственной сохранившейся линии династии, «внутреннеавстрийской», передал управление этими землями своему младшему брату Леопольду V, епископу Пассаускому и Страсбургскому, чем создал предпосылки для нового разделения земель. Леопольд оставил духовное сословие и основал младшую тирольскую линию, ему наследовали его сы‑ /130/ новья Фердинанд Карл и Сигизмунд Франц. Двор в Инсбруке, ориентированный в культурном плане на Италию, был кузницей талантов: через тирольский двор множеству музыкантов – здесь процветала опера – и живописцев удалось попасть в Вену. Когда в 1665 г. младшая тирольская линия угасла, император Леопольд I, женатый на дочери Фердинанда Карла – Клаудии Фелицитас, сумел получить в свои руки Тироль и Переднюю Австрию и вновь объединить, таким образом, все наследные земли Габсбургов. /131/

Date: 2015-08-24; view: 339; Нарушение авторских прав