Роль женщины в феодальном обществе

/101/ За исключением Марии Терезии, женщинам почти не отводилось места в традиционной австрийской историографии. Лишь после обращения исследователей к проблемам социальной истории, а также вследствие социально‑политических изменений, происшедших благодаря эмансипации и развитию феминизма, этой значительной группе населения было уделено подобающее внимание.

Положение женщины в обществе средневековья определялось как экономическими отношениями, так и религиозными представлениями. Христианство, подобно другим возникшим на Ближнем Востоке религиям, не было особенно расположено к слабому полу и, по существу, отводило взрослой женщине только две роли – супруги и монахини. В браке, где сексуальность должна была ограничиваться целями продолжения рода (страсть почиталась греховной), мужчина был caput mulieris («главою женщины»), а та, в свою очередь, рассматривалась как vir imperfectus («несовершенный мужчина»). Поэтому мужчина был должен – здесь взгляды церкви совпадали с германскими правовыми представлениями – осуществлять «опеку» над женщиной, которая сама по себе не всегда считалась правоспособным субъектом. Этой опекой первоначально занимался отец, затем супруг, а когда женщина попадала в монастырь – монастырский фогт.

С утверждением в XII–XIII вв. канонического права и постепенным ростом значения церковного брака тенденции к подчинению женщины еще более усилились. Браки детей из знатных и бюргерских семейств чаще всего устраивались родителями, «любовь», занимавшая столь важное место в монастырской мис‑ /102/ тике и эротической поэзии миннезингеров, не играла при заключении супружеского союза никакой роли. Так как мужья, думая о наследниках, желали быть уверенными, что дети действительно происходят от них, контроль за сексуальным поведением женщины был чрезвычайно строг. Сохраняющаяся и по сей день двойная мораль, предоставляющая мужчинам больше сексуальной свободы, чем женщинам, связана именно с этим.

Нередко пишут, что культ Девы Марии, переживавший в католической церкви особый расцвет в позднее средневековье и в эпоху барокко, способствовал более высокой оценке женщины. Однако, с точки зрения богословов, Мария остается второстепенной фигурой, а в практике католической церкви исполнение женщинами важнейших функций исключается и по сей день. Реформация также ничего не изменила в господствующих представлениях о полах. Лютер и прочие ее деятели высоко ценили брак и отрицали безбрачие потому, что были убеждены: считавшаяся неукротимой женская сексуальность может быть обуздана лишь в браке.

Образ жизни средневековой женщины нелегко охарактеризовать общими формулами, поскольку в различных сословиях он весьма разнился. Благодаря последним исследованиям мы знаем, что женщины из низших социальных слоев имели довольно разнообразные занятия. В крепком крестьянском хозяйстве женщина была не только дополнительной и подчиненной супругу рабочей силой, но и сама обладала властью (лат. potestas) над служанками и наемными работниками. Даже если, согласно всем правилам, женщины оставались за пределами цехов, случалось, что после смерти мужа они нередко продолжали сами руководить его ремесленной мастерской. ^{16}

Единственной сферой, где женщина господствовала, была торговля в городских лавках. Однако после пика женской занятости, пришедшегося на позднее средневековье, женщины на рынке труда были заметно потеснены; позже они могли трудиться наемными работницами на мануфактурах, получая меньшую по сравнению с мужчинами плату. Приблизительно половину лиц, занятых в мануфактурном производстве, составляли женщины – они были задействованы, прежде всего, на подготовительной и завершающей стадиях производства. Число неза‑

мужних было велико, однако их жизнь невозможно сравнить с жизнью современных «одиночек». В большинстве своем они проживали в родительском /103/‑/104/ доме или, находясь в услужении, подчинялись экономам и экономкам. Незамужним женщинам из благородных и бюргерских семей, если они не хотели вступать в брак, чаще всего оставался только один путь – в монастырь.

Женские монашеские ордены в позднее средневековье переживали подлинный расцвет, так как массы женщин оказались охвачены порывом благочестия. Почти все мужские духовные ордены имели свои женские ответвления (у францисканцев, например, это были клариссы[54]). Хотя обратной дороги из монастыря не было, и теоретически он был открыт для женщин всех сословий, женские обители нередко становились временным местом проживания для знатных дам и даже для эрцгерцогинь дома Габсбургов. Хотя подобные обитательницы таких обителей тоже избирали монашеский образ жизни, они не приносили обетов и поэтому могли в любое время выйти в мир, чтобы вступить в брак. Они не носили орденских одеяний (за исключением особенно торжественных случаев), могли выходить за монастырские стены, посещать театры, балы и общество и, как правило, могли провести четырехмесячный отпуск у своих родных. В монархии Габсбургов этот институт особую роль играл в XVIII в.

Женское образование обладало сословной спецификой и почти всегда осуществлялось женским персоналом. Монастыри давали возможность учиться также и женщинам, однако с расцветом университетов шансы женщин на получение полноценного образования существенно уменьшились. Женщин в роли студентов и преподавателей мы находим почти исключительно в итальянских университетах. Так, скажем, Лаура Басси в середине XVIII в. получила кафедру физики в Болонском университете.

Начиная с эпохи реформации, распространяются школы для девочек, предназначавшиеся, впрочем, прежде всего, для высших слоев. На них к тому же лежал заметный протестантский или католический отпечаток. Со времен контрреформации главную роль здесь играли монахини‑урсулинки.[55]Благодаря насаждавшемуся таким образом просвещению появилась женская читающая публика, и возникли первые ростки собственно женской литературы. /105/

Некоторые женщины – что было, скорее, необычным – занимались писательским трудом. Первая известная по имени поэтесса Австрии, госпожа Ава, жила в начале XII столетия в окрестностях Мелька и писала простые по содержанию и форме духовные стихи. Элеонора Шотландская, жена эрцгерцога Сигизмунда Тирольского, во второй половине XV в. перевела на немецкий язык французский роман «Понт и Сидония». В позднем средневековье в Австрии появилось и несколько женщин‑мистиков.[56]Наиболее выдающейся австрийской поэтессой до 1800 г., бесспорно, была Катарина Регина из Грайффенберга.[57] /106/

Негативная роль, которую приписывала женщине церковь, имела следствием ужаснейшие интеллектуальные извращения эпохи. Наряду со светлым образом Марии, церковь делала акцент на темном антиобразе Евы, неспособностью которой противостоять искушению объяснялось изгнание человека из рая. Таким образом, женщина рассматривалась как пособница дьявола. Широко было распространено убеждение, что существуют такие женщины и мужчины, которые благодаря своим особенным силам могут порой творить добро, но чаще – зло. Считалось, что посредством чар подобные люди могут похитить молоко у коровы, сделать мужчину больным или бессильным и на корню погубить урожай. Чаще всего в подобных деяниях обвинялись старые женщины и маргиналы, вовлеченные в деревенские конфликты. Подобные представления были распространены не только в Европе, но и далеко за ее пределами. Еще задолго до начала большой охоты на ведьм в Тироле были сожжены на костре две strigae. [58]

Однако систематические преследования начались

лишь после того, как богословы потрудились над созданием специфического образа врага. Новым, происходившим из элитарной культуры элементом образа ведьмы стал мотив ее связи с дьяволом. Ведьмы летали по воздуху на сборища, во время которых вступали в плотские сношения с сатаной, плясали обнаженными, предавались разврату и диким оргиям. /107/

При создании этого образа ведьмы важный импульс пришел как раз с территории нынешней Австрии. В 1485 г. Генрих Крамер (по прозвищу Инститорис) вел в Инсбруке ведовской процесс, завершившийся в итоге неудачей. Это побудило его написать в 1487 г. книгу под названием Malleus maleficarum («Молот ведьм»), оказавшую роковое воздействие на умы. «Молот ведьм», основанный на всеобщей вере в чародейство и магических представлениях современников, придал институционные формы судопроизводству по делам мнимых ведьм, которые были быстро восприняты обществом и стали применяться крайне часто.

Преследование ведьм стало в это время составной частью уголовного законодательства, однако и прежде женщин, которых по различным причинам считали колдуньями, подвергали своего рода суду Линча. Преследование ведьм имело много причин. О внутренних деревенских конфликтах уже говорилось, к этому добавлялся конфликт между полами и стрем‑

ление подавить женские знания о сексуальности, беременности и абортах. Можно также сказать о связи с экономическим кризисом, который, не в последнюю очередь, был вызван «малым ледниковым периодом» /108/ (существенное ухудшение климата, происшедшее в эту эпоху). Наибольший размах охоты на ведьм пришелся на 1560–1630 гг., причем ее пиками следует считать восьмидесятые годы XVI в. и период между 1626 и 1630 годами. В ходе некоторых процессов круг затронутых лиц бывал особенно широк – вследствие исторгнутых под пытками оговоров других «ведьм».

Из многих австрийских ведовских процессов, систематическое и соответствующее научным критериям исследование которых еще предстоит совершить, стоит упомянуть два наиболее известных. В 1583 г. в Вене иезуиты раздули одну историю, следствием которой стал процесс о ведовстве. Юная, страдавшая эпилепсией девушка по имени Анна Шлуттербауэр из нижнеавстрийского Манка, как утверждали, была околдована собственной бабкой, семидесятилетней Элизабетой Плайнахер. В ходе судебного разбирательства вина старой женщины была, разумеется, доказана. Один иезуит якобы изгнал из больной Анны Шлуттербауэр 12 662 черта, каждому из которых пришлось при этом назвать свое имя. После пыток бабка была приговорена к смерти и прилюдно сожжена. Одним из крупнейших процессов, длившимся несколько лет, в который оказалось вовлечено множество детей, был суд над колдуном Яклем в Зальцбурге в 1677–1680 годах.

Уже довольно поздно – с 1710 по 1730 г. – мощная волна преследований ведьм впервые прокатилась по Венгрии; за ней в 1755 г. последовала новая волна. Под воздействием идей Просвещения преследования, однако, прекратились. В уголовном кодексе 1783 г. впервые не упоминается такое преступление, как колдовство. /109/

Date: 2015-08-24; view: 375; Нарушение авторских прав