Жизнь свою всецело отдает

На борьбу за брата человек,

Только тот себя переживет»

(Н.А.Некрасов, русский поэт, литературный деятель. 1821 – 1877).

«Человек, умирая индивидуально, соматической смертью, не умирает общественно, переливаясь своим поведением в составе коллектива и творчеством в живое окружение, общественность. Он продолжает жить в тех, кто остается в живых, если он жил при жизни, а не был мертв. Коллектив живой воскрешает мертвых» (Н.Я. Марр, русский советский лингвист. 1864 – 1934). «Бессмертие, разумеется неполное, осуществляется несомненно в потомстве» (Л.Н. Толстой). «Нехорошо болеть, еще хуже умирать, а болеть и умирать с мыслью, что ничего не останется после тебя на свете, – хуже всего» (В.Г. Белинский).

Из сказанного выше очевидно, что освобождение человека от страха смерти путем стремления к построению продуктивного, разумного образа жизни есть одновременно и его стремление к бессмертию. И если что-то и может беспокоить, тревожить нас, так это только то, что мы можем не осуществить все свои замыслы и проекты. С возрастом также особенно остро встает проблема физического здоровья человека.

Один из парадоксов жизни человеческой состоит в том, что значительное число людей, достигая примерно к 40 – 50 годам социальной зрелости и полные творческих замыслов, имеют во многом подорванное здоровье, обладают целым «букетом болезней», что нередко ведет к преждевременной смерти и кладет конец их замыслам и проектам.

Но можно ли смерть, прерывающую в подобных случаях жизнь, рассматривать как зло? Видимо, нельзя. Ведь всякая преждевременная смерть, как правило, является человеком «заработанной» (результатом небрежного отношения к своему здоровью или «сделанной» другими людьми (ошибки в диагнозе и лечении врачей, козни личных врагов, политическая травля талантливого ученого или писателя, гибель в аварии по вине пьяного водителя и т.д.). Если смерть человека неизбежна в силу естественных причин (исчерпание организмом жизненного ресурса), то ее, видимо, вообще нельзя осмыслить посредством категории зла. Злом является безответственное отношение человека к своему здоровью и своей жизни и отношение одних людей к здоровью и жизни других, т.е. все то, что ведет к смерти. И в этом смысле смерть человека есть зло или, лучше сказать, интегральное и конечное выражение зла.

Вместе с тем, следует отметить и то, что в определенных ситуациях смерть выступает и как благо (например, героические поступки при совершении которых люди погибают, смерть в старости при наступлении полной дряхлости и т.д.). «Если бояться смерти, ничего хорошего не сделаешь; если все равно умирать из-за какого-нибудь камешка в мочевом пузыре, от припадка подагры или по другой столь же нелепой причине, то уж лучше умереть за какое-нибудь великое дело» (Д. Дидро, французский писатель и философ-энциклопедист. 1713 – 1784). «Есть время жить и время умирать… Хорошая смерть (намного) лучше и предпочтительнее, чем дурная жизнь. Мудрый человек живет лишь до тех пор, пока его жизнь имеет большую ценность, чем его смерть. Долгая жизнь не всегда есть лучшая жизнь» (Д. Элиот, английская писательница. 1819 – 1880). «Говоря по человеческим понятиям, смерть имеет одну и хорошую сторону: она полагает конец старости. Смерть, предупреждающая дряхлость, является более кстати, чем смерть оканчивающая собой дряхлость» (Ж. Лабрюйер). Кроме того, трудно себе представить необозримое продолжение жизни: жизнь без смерти. «Вообразите себе жизнь без смерти. От отчаяния каждый день мы пытались бы себя убить» (Ж. Ренар). Противоречивую природу феномена смерти хорошо выразил русский философ Н.А. Бердяев «Смерть имеет положительный смысл. Но смерть вместе с тем самое страшное и единственное зло. Всякое зло может быть сведено к смерти».

Итак, человек своей продуктивной жизнью утверждает жизнь, а после смерти он продолжает утверждать жизнь положительными результатами своей жизни. Как показывают конкретные исследования, молодежь в целом неплохо усвоила представление о социальном бессмертии: 79% десятиклассников, 65% студентов первых курсов и 62% пятикурсников считают, что «после смерти человек живет в своих делах, пока его дела помнят люди». Третья часть опрошенных указала, что «человек после смерти продолжает жить в своих детях и внуках». Характерно, что так чаще думают девушки, чем юноши. С возрастом распространенность этого мнения увеличивается.

Чувство бессмысленности своего существования, обреченности перед лицом смерти преобладающему большинству молодежи чуждо: лишь около 10 % считают, что «после смерти человека исчезает все, поэтому любые дела и стремления напрасны». Кроме того, в сознании части юношей и девушек (как и взрослых) существуют элементы иллюзорных представлений о бессмертии: примерно их пятая часть придерживается мнения, что «после смерти исчезает лишь тело человека, душа же его в той или иной форме продолжает существовать».

В каком же отношении к бессмертию находятся люди, избравшие путь непродуктивной смысложизненной ориентации, живущие только для себя и несущие зло другим? Для них их смерть – это абсолютная смерть. Ведь своей жизнью они утверждали смерть, смертью жили, поэтому результатом их смерти является их полная смерть. Своей жизнью они отрицали жизнь, а после смерти жизнь отрицает их. Поэтому у людей, живущих непродуктивной жизнью, впереди только пустота, забвение, ничто, небытие в полном смысле слова. Вот все это и вызывает у всех эгоистов животный страх смерти, в котором все человеческое пожирается обезумевшим инстинктом самосохранения. Если для людей, живущих продуктивной жизнью, смерть – это лишь частичное, относительное их отрицание, то для эгоистов смерть – это их абсолютное отрицание. Рай для первых – благодарная память потомков, Ад для вторых – их забвение потомками.

Таковы основные аспекты взаимосвязи самопроектирования человека, являющейся основой его самореализации, со смыслом жизни и со смыслом смерти.