Я спал с Джоуи Рамоуном.» Глава 10: Они идут, чтобы забрать меня!

Где-то через год, то чем мы занимались стало восприниматься нами более серьёзно. Джонни подбивал меня быть вокалистом, тогда я не был особым экстравертом, поэтому на место фронтмена мы позвали нашего старого приятеля Томми Эрделей, чтобы он пел большую часть. Мечта стала явью — играть в группе с двумя участниками легендарных «The Tangerine Puppets». Мы добавили ещё несколько новых песен в наш репертуар и стали выступать в местных барах. Томми начал писать собственные песни и пытался убедить нас с Джонни сосредоточиться на них, но Джонни была безразлична идея сочинительства.

«Я не хочу играть какие-то низкопробные песенки, только потому, что мы их написали. Я просто хочу играть лучшее, самые великие песни», — говорил Джонни.

Томми был непреклонен; он хотел, чтобы мы записали одну из его песен. Он знал одного парня, который владел студией звукозаписи на Манхеттене. Томми говорил, что тот живёт в соседнем от него доме и давно в музыкальном бизнесе — у него даже был собственный хит.

«Кто это?» — спросили мы, удивляясь, кто, чёрт возьми, такой хитовый там живёт.
«Его зовут Джерри Сэмюэлс, — ответил Томми, — но он более известен как Наполеон XIV. Тот, что спел «They’re Coming to Take Me Away, Ha-Haaa!»¹
«Ты шутишь!» — воскликнули мы.

Джерри встретил нас в дверях своего дома, со свисающим на лоб «конским хвостом», держа в руках миску для хлопьев полную M&M’s — только это было не драже, а таблетки кислоты. После того как мы присели, он поставил нам свой новый экспериментальный проект «Рождение», который был звуками плачущего малыша, которого, я надеюсь, шлёпал доктор. И ещё один похожий шедевр назывался «Изнасилование».

Обе трека шли намного лучше после парочки M&M’s — вообще это было незабываемо.

На следующий день мы пошлю на студию Сэмюэлса, которая находилась над кафе «Metropole», и записали песню Томми «Lady Lane».

«Lady Lane» была вдохновлена Джими Хендриском. Как объяснил Томми, она была «содрана» с «Little Miss Lover»². «Я выступал в этой группе с Джоном и Митчем уже несколько месяцев, и, наконец-то, уговорил Джона записать одну из моих песен».

Это была прикольная песня, но Джон не особо бодрился.

Запись прошла успешно, и мы продолжили зависать дома у Наполеона XIV. Как-то, в один из вечеров, мы зацепили с собой Джеффа, но всё обернулось не слишком круто.Джерри Сэмюэлс был щедрым хозяином и совершенно странным джентльменом, он предложил Джеффу угощаться M&M’s. Позже Джефф признался мне, что в ту ночь он словил настоящий бэд трип, и очень нервничал, что он может провалиться так низко, откуда уже не вернуться. Иногда под ЛСД, для того что бы оставаться «здесь», достаточно просто следить за тем, чтобы не выйти за некоторые пределы. Я уже «заговаривал» людей, у которых случались бэд трипы, поэтому я знал, что делать.

«Просто расслабься», — тихо прошептал я. «Не борись, и постарайся этим даже насладиться. Не воспринимай серьёзно то, о чём ты сейчас думаешь, потому что завтра ты наверняка обо всё забудешь. И ты знаешь это! Осталось ещё немного. Я с тобой».

Мы поговорили немного, потом он сказал, что чувствует себя получше. «Хочешь послушать музыку?» — спросил я его. Я дал ему наушники и поставил «Bournee»³ группы «Jethro Tull» с альбома «Stand Up», гибрид джаза и классики с успокаивающей флейтой. Джефф сказал, что это было здорово и помогло ему почувствовать себя гораздо лучше. Восьмидорожечная кассета проиграла до конца и начала снова. Джефф прокрутил кассету около четырёх раз подряд. На следующий день он не переставал благодарить меня за помощь.

Это было по-настоящему мило, но всё-таки не являлось обнадеживающим подтверждением наступившей стабильности.

Джонни, Томми, Питер и я продолжали играть вместе, но потом погрузились в некоторые личные проблемы. Ничего так и не приобрело законченный вид, из тех записей, который мы сделали, а Томми начал проявлять некоторый интерес к тому, что заняться сочинением и исполнением в одиночку, сам по себе.

«Когда мы записывали «Lady Lane», у меня уже был конфликт с Джоном. — Вспоминает Томми. — Когда Ричи Димедиа присоединился к «The Tangerine Puppets», я спросил, «теперь у нас будет два лид-гитариста?» Джон выбрал Ричи вместо меня, и я просто сказал «До свидания, Джон». Второй раз имел место в студии Джерри Сэмюэлса, во время сессии «Lady Lane», когда этот парень хотел, чтобы только я, а не вся группа, сделала для него запись. Я согласился, и ушёл. Это был мой ответ Джону. И это был конец».

Джонни и я продолжали играть и тусоваться вместе, заценивали записи на моей террасе и лазали по концертам. В течение следующего года или около того, Джефф впадал во всё более глубокое отчаяние. Его психические отклонения стали причиной того, что он начал пренебрегать личной гигиеной. Естественно, это просто доводило нашу маму, так как мы до сих пор не имели никакого представления о причинах такого его поведения, и даже о том, были ли они в принципе.

Джефф ничего не мог выбросить. Каждый день он носил одну и ту же одежду. Его кроссовки стали так отвратительно смердеть, что однажды, пока он был в душе, мама выкинула их прямо в мусоросжигатель. Он был в ярости, когда узнал об этом. Становилось всё хуже и хуже. Джефф опускался на дно.

В тот вечер, когда Джон и все остальные ушли, Джефф немного открылся мне и поделился своими переживаниями. Он слышал голоса в свой голове, не знал откуда они и как с ними бороться. Он сказал, что было так плохо, он чувствовал себя безнадёжно больным, что даже думал прыгнуть с двадцать второго этажа. Джефф несколько раз говорил о самоубийстве.

Однажды, во время особенно отвратительного раунда ругани, Джефф выхватил из кухонного ящика большущий нож и угрожающе приставил его к груди нашей матери.

На этот раз я не выдержал. Я приказал ему: «положи этот ёбаный нож, ты, больной ублюдок», — или бы мне пришлось отпиздить его.

Наконец мама решила отвезти его к психиатру.

На следующий день мы с ним поругались, и он снова вытащил нож и приставил к моему животу.

«Ну, давай, — подстрекал я его, — что, зарежешь меня?»

Я ударил его по лицу, выбив его очки. Из всех драк, что были между нами на протяжении жизни, никто из нас никогда не бил друг друга по лицу.

Джефф уронил нож и принялся раскачиваться. Мы ухватили друг друга за плечи, и стали таскать друг друга по дому. Я оттолкнул его прямо на окно в гостиной. Осколки разбитого стекла летели вниз двадцать два этажа! Мне уже было шестнадцать, и я был сильнее Джеффа. Это была самая худшая драка в нашей жизни.

После мы выпили его любимого вина «Boone’s Farm Strawberry Hill» и поговорили. Джефф сказал, что не собирался ничего делать. Я ответил, что знал, что он просто красуется, но я не мог позволить кому бы то ни было так обращаться с моей матерью.

Джефф сказал, что всё понял.

Теперь он с трудом выходил из дома. Он оставался и продолжал совершать свои повторяющиеся ритуалы: одевать ту же одежду каждый день, ничего не выбрасывать, включать и выключать включатели и крутить смесители туда-сюда, и на повторе то брать вещи, то класть их назад. Ему требовалось десять минут, чтобы положить пакет молока в холодильник и оставить его там.

Мой брат находился в агонии, отчаянно пытаясь справиться со своим безумием. Он стал слушать меньше жёсткого рока и больше мягкой, интроспективной музыки. Мы слышали, что песня Джеймса Тейлора «Sweet Baby James»⁴ была о том времени, когда он был добровольно помещён на девять месяцев в институт психиатрии в Массачусетсе. Джефф буквально сросся с этой песней и альбомом.

Никогда не забуду, как я уходил гулять ночью, а Джефф сидел в гостиной в своей обычной позе. На полу, задрав коленки, и обняв из руками, одной крутил-вертел свои пряди, а в другой зажимая пожелтевшими от сигаретного дыма пальцами сигарету. Когда я попрощался, Джефф слушал эту песню Джеймса Тейлора. Он выглядел очень грустным, измученным и смущённым.

Он больше не спрашивал меня куда я собираюсь и можно ли ему пойти со мной. Я подошёл к нему и с минуту послушал с ним «Sweet Baby James». Мы пристально посмотрели друг на друга. Я знал, о чём думал Джефф. Я понимал, что у него было два пути, вопрос был лишь как — либо через дверь, либо с террасы.

Всё, что я мог ему сказать, так это то, что я ухожу ненадолго, но обязательно увижусь с ним позже. Тогда я не мог думать ни о чём другом. Я осознал, что мой брат нуждается с моей помощи и поддержке. Я понимал, что мне придётся принять какие-то вещи и начать относиться к нему по-другому, иначе он просто с этим не справится. В тот вечер я вырос на год или на десять.

Чем хуже становилось, тем чётче я понимал, что не хочу потерять своего брата. Но я также не хотел каждый день слушать Джеймса Тейлора и Кэта Стивенса на протяжении десяти часов подряд.

Спасибо Господу за психотерапевтов и Элиса Купера.

1 «They’re Coming to Take Me Away, Ha-Haaa!» — «песня» американского исполнителя Napoleon XIV 1966 года. Через неделю после выхода одноимённого сингла, этот безумный трек добрался до 3 места в национальном хит-параде, был продан тиражом более миллиона копий и получил статус «золотого». ↑

2 «Little Miss Lover» — песня группы «Jimi Hendrix Experience» 1967 года. ↑

3 «Bourree» — инструментальный трек британской прогрессив-рок группы «Jethro Tull» 1969 года, в основе которого лежит «Бурре» И.С. Баха. ↑

4 Джеймс Тейлор — американский музыкант, автор-исполнитель. Песня «Sweet Baby James» вышла на одноимённом дебютном альбоме в 1970 году.