Я спал с Джоуи Рамоуном.» Глава 6: Хиллc оживают!

В Форест Хиллс середины 60-х годов рок-группы создавались в феноменальном количестве. Как будто за то, что ты собрал группу, давали приз — в некотором роде так и было. Несколько соседских мальчишек уже какое-то время выступали, и некоторые из них добились значительных успехов: «Tom & Jerry», также известные как Саймон и Гарфанкел ¹, «Spirit» и «The Vagrants» — одни из таких.

Множество местных групп старались вырваться из массы других, надеясь, что их заметят. Каждая группа пыталась сделать своих конкурентов: стилем, музыкальностью, или чем-либо ещё, что они могли придумать. Это мог быть вокалист, который умел бы подбрасывать бубен в воздух на 6 метров и ловить его за спиной, или барабанщик, который во время игры мог бы крутить палочками, или гитарист с очень длинными волосами, который мог бы угрожающе расхаживать по сцене, как лев в клетке.

Ребята в Форест Хиллс буквально понимали выражение «битва групп», и саботировать другие коллективы было не просто выбором — это было привычкой. Обычно разрезали пластик у барабанов или усилители внезапно отключались во время выступления группы в школьном спортзале.

Группа под названием «The Tangerine Puppets» прочно закрепилась как самая популярная из всех местных групп. Старший брат моего друга Майкла Гудрича Джордж был барабанщиком, и парни из «The Puppets» всегда приходили репетировать с ним. Однажды осенью 1965 мы с Майком читали на чердаке комиксы «Арчи», когда мы услышали музыку, идущую из подвала вверх по ступеням.«Спустимся вниз, посмотрим, как они репетируют, — сказал Майк. — Может, мы подцепим пару штучек для нашего выступления на сцене». Майкл был назначен вокалистом в группе, которую мы пока обдумывали.

Мы думали, что парни из «The Tangerine Puppets» были самыми клёвыми в мире. У них были прически «Beatles», и они носили стильную одежду модов. Они классно двигались во время игры. И у них были подружки!

The Tangerine Puppets. Слева направо: Томми Эрделей, Ричард Адлер, Боб Роланд, Скотт Робертс, Джон Каммингз (1966)

Один из гитаристов «The Puppets», из тех, что пришёл, был парень по имени Томми Эрделей. Другого звали Джон Каммингз, он играл на басу.

«Остерегайся этого парня, — предупредил меня Майкл Гудрич по поводу Джона. — Иногда у него бывают заскоки».

«Я встретил Джона Каммингза в буфете „Forrest Hills High School“, — вспоминал Томми Эрделей. — Боб Роланд, ставший вокалистом „The Tangerine Puppets“, подвёл меня к столу Джона и представил нас. Он был личностью; он был весёлый, и рядом с ним сидело много народу».

«Иногда я садился к нему за стол, — продолжал Томми, — и мы боролись на руках. Джон был бодибилдером, а я весил в то время около 45 килограмм. Он мог запросто прибить мою руку к столу. Джон Каммингз любил доминировать и словесно, и физически. Ему было необходимо командовать и чувствовать своё превосходство. Казалось, его чувства были неполными, если он не делал этого».

Когда мы с Майклом проскользнули в подвал посмотреть на «The Puppets» в благоговейной тишине, мы позаботились о том, чтобы не попасться на глаза Джону, особенно после того случая, когда на одном из их выступлений он пришёл в ярость от Боба Роланда.

«Джон пытался пнуть нашего вокалиста Боба Роланда в голову, когда мы играли на одной из этих битв между группами в Форест Хиллс в 1966», — вспоминал Томми Эрделей.

«Усилитель Джона начал шуметь, — рассказывал гитарист Ричард Адлер. — Он то включался, то выключался, поэтому Джон начал пинать усилитель. Подошедший Боб Роланд присоединился к нему, только делал он это спереди, и ткнул ногой прямо в динамик».

«Джон так взбесился, — вспоминал Ричард, — он отложил бас-гитару прямо на середине песни, в то время как оставшаяся часть группы продолжала играть, он прямо на сцене, на глазах у зрителей начал руками и ногами избивать нашего вокалиста Боба. Джон бил его, до тех пор, пока мы не остановили его».

Джон, Томми, Джордж и другие ребята были старше нас с Майклом лет на шесть. Но они были «нами» всего лишь несколько лет назад, поэтому они разрешали нам с Майклом тусоваться рядом и наблюдать за ними. Они знали, что не может быть слишком рано для того чтобы начать учиться или передавать опыт.

Как-то, когда «The Tangerine Puppets» сделали небольшую паузу, Томми положил свою «Fender» гитару на стул. Я подошёл поближе посмотреть на неё. Томми заметил это и спросил: «Ты играешь?»

«Нуу...», — сказал я.
«Давай посмотрим», — сказал Томми и вручил мне гитару.
«Я начал всего лишь пару месяцев назад», — предупредил я и надел электрогитару первый раз в жизни. Так как я не знал чего-нибудь довольно сложного, я выбрал старое и любимое — «Wipeout».
«Ух ты, довольно неплохо! — произнес с удивлением Томми. — Кто учил тебя играть?»
«Никто, — ответил я. — Я сам. Может, ты сможешь учить меня? У меня гитара уже около шести месяцев, „Harmony“, но, я думаю, с ней что-то не так. Может, ты смог бы придти и взглянуть на неё?».

После репетиции он пришёл ко мне домой и посмотрел гитару. «Как ты на этой штуковине играл? — засмеялся он. — Гриф изогнут в дерьмо! Он кривой. Ты можешь всю руку просунуть между струнами и грифом!»

Томми достал свою гитару показать для сравнения и затем начал играть «The House of the Rising Sun» ².

«Ты можешь показать мне это? — умолял я его. — Пожалуйста!»

Дальше он начал учить меня аккордам, у меня получалось, но мои пальцы убивали меня: я не мог достаточно быстро переключиться с одного аккорда на другой.

Джефф пришёл узнать, что происходит. «Это мой брат Джефф», — сообщил я Томми, представляя друг другу людей, которые потом будут играть в одной группе.
«Ты тоже играешь?» — спросил Томми у Джеффа.
«Неа», — ответил Джефф, не принимая во внимание свои упражнения на аккордеоне.
«Ну что, у тебя правда хорошо получается. Продолжай заниматься, — посоветовал мне Томми. — И достань новую гитару. Из этой только стрелять как из лука».
«Ого, спасибо, Томми», — сказал я с чувством.

Через неделю, может, больше, после того, как я поменял струны, а Майкл попробовал петь, он предложил исполнить «The House of the Rising Sun» во время нашего «покажи и расскажи» дня в шестом классе. Наша учительница, миссис Вульфсон, так полюбила эту песню, что настояла на том, чтобы мы прошлись по школе и исполнили её для каждого класса в школе. Мы подписались на наш первый тур и пустились в путь, набираясь опыта в устрашающих классах общеобразовательной школы № 3.

Нам нравилось, как ребята нас принимали. Нам нравились аплодисменты — и убираться из класса! Это обеспечило мне свидание студенческом балу для шестиклассников с самой желанной девчонкой в школе — Ди Ди Фридман. Мы уже считали себя профессионалами и начали писать свои песни. Когда Джефф увидел, как весело мы с Майклом проводим время, он захотел тоже участвовать в этом.

Джефф начал копить не деньги, а «King Korn» купоны. «King Korn» — это сеть супермаркетов, которая использовала купоны как торговую уловку. Джефф вклеивал купоны в буклет, который можно было обменять на приз. В большинстве районов были обменные центры, в которых люди могли обменять свои купоны на выбранную вещь. Джефф положил глаз на красный сверкающий малый барабан «Maestro».

Мама говорила, что они с Хэнком не хотели шума барабанов дома. Но теперь, когда из подвала доносился шум, когда я и Майкл пели и играли на гитарах, а Джефф выстукивал ритм на столе любыми подручными «барабанными палочками», которые он только мог найти — она понимала, что битва проиграна. Дэвид и Реба больше не жили с нами, к сожалению, помимо Хэнка не стало и нашей бабушки Нану, которая недавно покинула нас. Поэтому мама согласилась, но только на один барабан.

Мы пошли в обменный центр и получили его малый барабан «Maestro». Но когда мы принесли его домой, мы поняли, что для малого барабана нужна стойка. Джефф просто клал барабан на колени и бил вместе с нами, пока не купил стойку. Он по-настоящему не был уверен в том, что он делает, то же самое было со мной, но нам было весело.

Гриф моей гитары искривился настолько, что я едва мог прижать к нему струны. Мама видела, насколько серьёзно я был повёрнут на игре, и после моего продолжительного нытья она отвела меня на Остин Стрит и купила мне совершенно новую электрогитару «Hagstrom», маленький усилитель «Univox», микрофон «Shure» и стойку к нему. Теперь я хотел петь, как Джон, Пол, Джордж и Ринго. Я начал приносить своё оборудование на дни рождения ребят и петь песни «The Beatles», «The Stones», «The Dave Clark Five» и Herman’s Hermits" среди прочих.

Через некоторое время оказалось, что простое выстукивание на барабане Джеффа не устраивает. У меня уже почти была своя группа, и он тоже хотел присоединиться к кому-нибудь. За несколько недель до того как уехать в лагерь, мама разрешила Джеффу купить полную барабанную установку с тарелками, стойками, барабанным стулом — со всем. Это стоило тогда около $350, что было сравнительно дёшево. Она дала Джеффу $100 на установку, столько же стоила моя гитара, он также использовал деньги с бар-мицвы для равновесия. Аминь.

Мы забились в наш «универсал», и мама отвезла нас в музыкальный магазин «Manny’s» на Сороковой улице на Манхэттене, чтобы купить Джеффу барабанную установку «белого перламутра» фирмы «Gretsch». Дома шума было больше, чем когда-либо, иногда по ночам маме даже приходилось силой нас вытаскивать из подвала. Ребята со всего квартала начали приходить тусоваться под окнами подвала и слушать, как мы играем.

Иногда они говорили, что мы играем хорошо, иногда — что плохо. Но они приходили; наш дом превращался в главную сцену в квартале. Это было замечательно!

Единственное, что не было замечательным, так это табель успеваемости Джеффа за девятый класс. Но мама и наш настоящий папа — единственный папа сейчас — были счастливы видеть Джеффа выпускником «Stephen A. Halsey Junior High».

Тем временем, своей хорошей успеваемостью в учебе я снова превзошёл все ожидания, и был проинформирован в письме, что в следующем семестре в «Halsey» я попаду в специальную программу ускоренного развития, называемую SP. Она заменяла три года в junior high school на два, перепрыгивая из седьмого прямо в девятый класс. Мама очень гордилась мной, она даже наградила меня тем, что провела мою личную телефонную линию и подарила телефон «Trimline» в награду.

Когда мы вернулись из летнего лагеря, мы все были серьёзно настроены на создание группы.

Майкл Гудрич встретил парня по имени Энди Риттер, которого мы прослушали на барабанах брата. Энди играл уже около года и делал это чертовски хорошо для двенадцатилетнего. Теперь у нас была настоящая группа — почти. У нас не было басиста, но, забегая вперёд, мы назвали группу «The Overdose of Sound».

Andy принёс свою барабанную установку, и теперь у нас были две установки в подвале, наряду с усилителями и микрофонами. Со временем к этому мы добавили колонки и усилитель мощности для голоса.

Через несколько месяцев Джефф также начал подумывать о создании группы. Он учился в первом семестре в «Forest Hills High School» в десятом классе и встретил одноклассника по имени Деметриус, который играл на гитаре довольно хорошо и к тому же умел петь. Деметриус был странным парнем. У него был красивый «Fender Stratocaster». Он целовал свою гитару и накрывал её покрывалом, прежде чем закрыть кофр. Они с Джеффом завязали хорошую дружбу и начали формировать то, что станет для них обоих первой группой — «The Intruders». Мама разработала для них логотип и с помощью фломастера нанесла его на пластик бочки Джеффа.

Им было нелегко, так как когда они заменяли собой оставшуюся часть группы. Деметриус был довольно темпераментным, и Джефф пытался держать темп на более сложных ударных комбинациях. Джефф всё ещё не мог хорошо сыграть «Wipeout», но он был полон решимости создать группу, и он определенно показывал, что несмотря на свою чрезвычайную застенчивость, у него есть желание, напористость и характер для того чтобы сделать всё, чтобы они были вместе.

Через год и несколько месяцев после смерти Хэнка у мамы начались финансовые проблемы. Содержание дома такого размера стоило кучу денег. Она не работала после того происшествия.

Тогда была осень 1967. Паровой котёл сломался; цены на отопление мазутом подскочили; зимним рамам пришел конец; и телек вырубили. Зима была на носу, но не было денег подготовиться к ней.

Нашей маме пришлось проявить сообразительность. Ей пришло в голову сдавать старую комнату Нану стюардессам авиалиний, так как мы были прямо посередине обоих аэропортов.

Джеффу и мне было тогда по пятнадцать и двенадцать лет — мы взрослели, если вы понимаете, о чём я. Мы подумали: «Стюардессы! Отличная идея, мам!».

Стюардесса из «Пан Американ» ответила на объявление, и мы с Джеффом страстно ждали её приезда. Поздно ночью мы делились своими фантазиями.

«Я слышал, что стюардессы довольно необузданные!», — сказал мне Джефф за ночь до приезда первой из них.
"Это будет круто, чувак! — добавил я. — Как в том фильме с Тони Кёртисом «Boeing Boeing» ³. «Но, — спросил я, — думаешь, они действительно сделают с нами что-нибудь? Я имею в виду, что мы с тобой не совсем Тони Кёртисы».
«Нет, — согласился он, — но мы, во всяком случае, мы... моложе».

Первой вселилась милая стюардесса из «Пан Ам» по имени Джоани. Она была искренне сердечная и дружелюбная, но довольно правильная, и у неё был парень, пилот по имени Скип, или может Чип? В общем, совсем не как в рассказе о похотливых стюардессах «Coffee, Tea or Me?»

Потом мама подружилась с недавно разведённой женщиной по имени Джеральдин Эйнхорн. Джерри была к тому же слегка чокнутой. У неё было двое детей: Ричард и Эми, и им временно было некуда пойти. Они поселились в комнате Ребы.

Дом снова наполнялся радостью, мы с Джеффом думали, что это замечательно. Это были дети и женщины — некому было обращаться с нами грубо.

Это было похоже на большую сочувствующую компанию, потому что мы все были «в одной лодке». Мы могли всё друг другу рассказать и вместе посмеяться над нашими несчастьями. К тому же это были шестидесятые, и идея оставления старых мировых правил ради новых, помогала нам не расстраиваться окончательно из-за того, что мы не такие, как все.

Иногда мы даже ругали всё это и говорили себе: «Мы — современный мир, мы — будущее». Затем мы все вместе смотрели семейное шоу Hallmark Hall of Fame по телику и по-настоящему расстраивались.

Энди Риттер и Майк Гудрич, с которыми я играл в одной группе, притащили парня по имени Дуг Скотт, который был немного похож на бездомную кошку. Он потерял отца, а его мама за скромную зарплату работала медсестрой. Он стал моим лучшим другом и постоянным гостем нашего дома.

Дуг играл на гитаре на два года дольше меня, с девяти лет, и был лучшим в нашей тусовке. Он стал членом группы, заменив меня на гитаре. Я же переключился на бас. Мы пошли в ломбард, где я нашел уже побывший в употреблении «Höfner», точь-в-точь как у Пола Маккартни. Теперь моя группа стала полной!

Казалось, Джефф проводил больше времени наедине с собой наверху в ванной. Я, думал, что знаю, чем он там занимается; я полагал, что это то же, что делал я, когда начал... открывать себя. Но в действительности я не был уверен.

Когда Джефф выходил оттуда, то коврик был насквозь мокрым, но полотенца оставались не снятыми. Он лил горячую воду на протяжении часа — и он всё ещё не брился. Ванная была в таком пару, что стены запотевали, а зеркало заволакивало так, что я мог увидеть в нём себя только после того как десять раз его вытер. Джефф не отвечал, когда я спрашивал его, что он там так долго делает. Не было ничего, ярко указывающего на особенную проблему, но иногда происходило что-то более чем необычное.

Я знал, что мой брат был другим. Но теперь, когда все остальные ушли, и не было других братьев, сестёр или отчимов, чтобы отвлечь меня, моё внимание было больше приковано к Джеффу. Я начал замечать за ним разные вещи, например, когда он опускал зубную щетку в держатель и доставал её оттуда несколько раз безо всякой причины, или когда он выключал свет в ванной, когда уходил из неё, а потом возвращался и включал его снова.

Джефф мог лечь в постель и снова встать — поставить ноги обратно на пол и снова залезть в кровать. Начали происходить и другие странные события: грязные стаканы и тарелки были сложены рядом с мойкой, а не в ней. Мороженое было поставлено на всю ночь на верх холодильника. Пустые контейнеры из-под еды не были выброшены. В половине случаев в этом обвиняли меня. Иногда я действительно был виновен, но у меня была разрешимая проблема — я был ребёнком.

Нашу маму всё больше раздражали увеличивающаяся небрежность Джеффа и казавшийся намеренным недостаток соображения. Не хватало ей ещё и стюардесс потерять, которые были вынуждены ждать, пока Джефф выйдет из ванной, когда им надо быть готовыми к рейсу. Противоречия между мамой и Джеффом участились, потому что его странное поведение стало больше бременем.

Мама теперь управляла домом, ходила за покупками, готовила и убирала. Некому было помочь ей расплатиться по счетам, поменять пробки, починить сломанный стул или проверить чистые ли сточные желоба на крыше — обычно, всё это делает отец.

Вначале мама пыталась уговорить Джеффа, но он на все её жалобы отвечал полным отрицанием и озадачивающей насмешкой. Мы надеялись, что это не более чем стадия, через которую он пройдет.

Было другое возможное объяснение его странного поведения.

В 1967 году всё очень быстро менялось. «The Beatles» были не просто смешные, невинные косматые парни, они были отмечены.

Элвис, Дион и вся «зализанная» ду-воп тусовка были всего лишь большими жирными следами, которые могли быть смыты новым современным очистителем. Они были просто старомодны. Старомодны, как обложка нового альбома Beatles, Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band. Эти песни не были о школьницах в кружевах, с прелестными лицами и прическами «конский хвост».

Теперь это были «девушки с „глазами-калейдоскопами“, которые работали прекрасными служащими за паркововок». Их можно было увидеть «плывущими по небу в алмазах», после того как вы «встретились у турникета — после с солнцем в глазах они исчезали».

«Пенни Лейн»? Очень странно.

Всё и все теперь выглядели и поступали по-другому, и была хорошая причина — наркотики. Ничто не могло остановить нас с Джеффом от того, чтобы счастливо встать на путь «контркультуры». Магазин для наркоманов появился даже в Форест Хиллс. Мы с Джеффом ходили в «In» на Остин стрит понюхать марихуану и поглядеть на яркие плакаты. Джефф даже самостоятельно путешествовал в город на метро. Любимым местом, где он ошивался, была Greenwich Village. Четвёртая восточная улица в Виллидж была всего лишь на остановку дальше от дома моего отца в Челси, где мы жили раньше. Джефф рассказывал о клубах, которые он видел, о «Café Wha?», «The Bitter End» и «Folk City» — о тех клубах, о которых мы читали в аннотациях на конвертах наших пластинок группы «The Lovin’ Spoonful»

Кроме нашей тщетной попытки покурить банановую кожуру (мы были вдохновлены песней Донована «Mellow Yellow» ⁴), я не пробовал никаких наркотиков. И хотя Джефф потом вёл себя странно, я был вполне уверен, что и он тоже не пробовал: он бы мне сказал. Мы определённо были более чем любопытны. Мы могли слушать гул ситара, доносящийся с дорожек последних альбомов «The Beatles», особенно хариссоновскую «Within You Without You» с «Сержанта Пеппера», и делали вид, что у нас галлюцинации от ЛСД. У нас начиналось головокружение, и мы убеждали себя, что достигли мистического зенита от кайфа.

«Ты уже плывёшь?», — спрашивали мы друг друга.

Тем июлем Джоани съехала, и приехала новая стюардесса из «Пан Ам» по имени Рикки. У неё был маленький красный Фольксваген Жук, и она сказала, что научит нас водить машину после того как мы вернёмся из летнего лагеря. Выездной лагерь в то лето был самый лучший, потому что мы знали, что он последний. Мы наслаждались «зарницами», водными лыжами, винтовками, стрельбой из лука, разведением костров, налётами на койки девчонок и кражей их лифчиков. Но нам было достаточно всего этого добра, первоклассного веселья, и мы поклялись, что раз умирать, так с музыкой.

Однажды ночью мы с Джеффом ворвались в хибару главы совета прямо перед отбоем и пожертвовали одной из самых любимых старых сорокопяток, «The Martian Hop» ⁵. Мы пустили песню по громкоговорителям и пулей вылетели оттуда, спеша в койки, потому что песня оглушительно разносилась по всему лагерю! Мы так дико смеялись, слыша сумасшедшую песенку эхом отзывающуюся в горах, что мы были пойманы инструктором по каратэ. Но это стоило того, потому что так мы попрощались с нашими друзьями из лагеря.

Джефф был счастлив оттого, что туда не вернётся. Он хотел домой, к своим барабанам, назад в Виллидж, где было его будущее.

1 Simon & Garfunkel — дуэт Пола Саймона и Артура Гарфанкела. Занимает 40 позицию в списке «50 величайших исполнителей всех времён» по версии журнала «Rolling Stone»↑

2 «The House of the Rising Sun» — народная американская песня, баллада. В исполнении группы «The Animals» занимает 122 позицию в списке «500 величайших хитов всех времён» по версии журнала «Rolling Stone» ↑

3 «Boeing (707) Boeing (707)» — американский комедийный фильм 1965 года ↑

4 «Mellow Yellow» — песня шотландского исполнителя Донована 1966 года. Песня о легенде 60-х годов, согласно которой курение сушеной банановой кожуры вызывали галлюцинации. ↑

5 «Martian Hop» — песня группы «The Ran-Dells» 1963 года