Запретный плод

По результатам работы за год, случилось мне внести кое-какие нормативные изменения. Для этого необходима была официальная бумага с решениями не одного столичного учреждения. Загодя заготовив нужную бумагу, я направился в первопристольную собирать необходимые подписи чиновников. Подходил к концу апрель, мягкий теплый ветерок выдул остатки зимней влаги с московских тротуаров и явно способствовал быстрому передвижению. Благодаря прекрасной погоде и моей высокой активности уже пару дней спустя бумагу венчали самые заковыристые вензеля различной формы. Осталось утвердить документ у разработчиков. Вопрос был щепетильный, но от решения его зависела судьба производства. Ближе к трем часам после полудня, я, в мышиного цвета сером костюме и в свежей белой сорочке, украшенной серым же галстуком, вхожу в просторный кабинет этого учреждения. Несмотря на витиеватое и почтеннейшее наименование, размещалось оно в типичном пятиэтажном доме на заштатной улочке. Поэтому, едва переступив порог комнаты, я невольно и несколько растерянно приостановился. Кабинет, куда я попал, оказался весьма обширным, а за расставленными в порядке двусторонней лесенки столами восседало не менее десятка разновозрастных женщин.

Был я еще достаточно молод, элегантно одет, и на меня тотчас устремили взор все сидящие в зале. Надо полагать что, не будучи опытным сердцеедом, я несколько стушевался, и затоптался на месте, не зная к которой из взирающих на меня сотрудниц надлежит обратиться.

- Что это за значок у вас такой? – даже не ожидая, когда я представлюсь, и выскажу причины визита, спрашивает белокурая дама лет тридцати, как все, бесцеремонно рассматривающая меня из-за третьего стола слева. Как раз на левом лацкане моего пиджака блестел квадратный круизный значок. Он-то и привлек ее внимание.

- Да когда в круиз плавал, там дали, - простодушно ответил я, продолжая стоять у порога.

- В какой это круиз вы плавали? – с еще более возросшим любопытством спрашивает дама.

- В прошлом году вокруг Европы ходил, - отвечаю я, ввернув для шика исконно морское словечко «ходил».

Такой, на первый взгляд, самый простой ответ произвел эффект разорвавшейся бомбы. Легкий шорох шаркнувших по полу десятков каблучков перекрыл скрежет разом отодвигаемых стульев, а без того любопытные взоры перешли в изумленные. Все взгляды стали острее. Даже отдельно сидящая в вершине пирамиды состроенной лесенками столов молодящаяся брюнетка в очках, видимо их начальница, отложила автоматическую ручку, для чего-то сняла очки и сверлила меня глубоко посаженными и явно близорукими глазами.

- Так, девоньки, все!.. Отдел закрыт! …Едем в круиз! – наблюдательная девица, которая смогла при крайне тусклом освещении рассмотреть, как показалось им весьма экзотический знак на моей груди, быстрехонько вспорхнула из-за стола, кокетливо протопала острыми каблучками и подбежала к входной двери. Она для чего-то выглянула в коридор, плотно закрыла дверь и задвинула металлическую задвижку запора. Её ладный стан обтянутый кофейными брючками скользнул мимо меня, обдав красивым запахом неведомых духов. Мало того, возвращаясь, она, подтолкнув меня в спину, увлекла к центру комнаты и гостеприимно предложила стул.

- Скажите, а в Париже вы тоже бывали? – затаив дыхание, спросила молоденькая девушка с пружинистыми завитушками на висках. Она теперь сидела вблизи от меня, и мне казалось, что я всей кожей лица ощущаю её горячее дыхание

- Конечно!.. Семь стран и девять городов посетил! – с гордостью ответил я, чувствуя себя героем дня.

- А плац Пигаля, признавайтесь, видели? – в один голос воскликнули несколько дам, я уже не успевал ориентироваться, откуда исходили восклицания. Девушка в кофейных брюках еще занимала свое место, а суровая начальница все также молча взирала на центр комнаты, бестолково вертя дужку очков. Даже столь мимолетное знакомство и мое щекотливое положение позволяло сделать предположение, что она явно не замужем. Вообще незамужних женщин выдает несколько специфических признаков: они имеют более независимый вид и броскую одежду, но в то же время во взгляде их проглядывается заметная меланхолия и тоска. Но мысли мои, перескакивая с одного на другое, уже вертелись в другом направлении: «сразу чувствуется столица, в наших целомудренных краях о плац Пигаля никто даже малейшего представления не имеет!»

- Вполне естественно был, это не запланированное, но вроде как обязательное мероприятие для всех туристов. – Вертя головой, отвечал я как на допросе, четко и обстоятельно. Сам, дабы не сбиться, детально припоминал события прошлогодней давности.

Во всемирно известный центр торговли женским телом на плац Пигаля, за трое суток проживания в Париже, мы пытались попасть трижды. Попытка, совершенная первым же теплым вечером оказалась неудачной. Сама идея о посещении этого заведения зародилась, видимо, у всех туристов одновременно и тотчас после упоминания о ней экскурсовода. Едва выкроив свободное от плановых экскурсий время, мы бросились на розыски плац Пигаля. Но даже в столь просвещенном городе, с подробными картами на перекрестках улиц, сыскать это злачное место вечером мы не смогли. Удовлетворившись осмотром роскошного блеска неоновых ламп фешенебельного проспекта Лиешта, возвратились в гостиницу.

Другую попытку сделали наутро, после завтрака, имея на руках подробнейшую карту, подаренную гидами. Однако, отсутствие владеющих языком и малый запас времени опять не позволили отыскать знаменитую площадь. Передвигались мы точно по карте, даже по нужной улице, но, как оказалось позднее, удалялись в противоположную сторону от цели.

Лишь во время послеобеденного промежутка в экскурсиях второго дня проживания в Париже, наша группа нашла таки столь завлекательный особняк индустрии секса. К глубокому разочарованию, рабочее время тружениц этого заведения еще не началось, и довольствовались мы обзором самых откровенных фотографий. Секса в нашей стране еще не было, поэтому рассматривали фотографии мужчины и женщины раздельно, стыдливо прикрываясь руками. Я думаю, догадливый читатель прекрасно понял, что целью наших поисков и было-то всего лишь простое лицезрение. Финансовые возможности русского туриста явно не позволяли самим поучаствовать в сомнительном бизнесе жриц любви.

Надобно было видеть, с каким восторгом глазели на меня столичные дамочки, когда я коротко информировал их по скудным сведениям из жизни парижских гейш.

Чувствуя некоторую неловкость от щекотливости темы, сказ я вел, перескакивая с пятого на десятое и в конце рассказа вынужден был взмолиться:

- Девчата, - говорю, - вы ж столичные жители! Ну что вы меня пытаете?.. В нашем круизе было целых две московские группы!.. Вы ж центр. Вам по таким круизам хоть каждый год катайся.

- Эх вы!.. Столичные!.. Да вся ваша наивность исходит от неосведомленности! – воскликнула, моментально загоревшись праведным гневом, моя светловолосая опекунша. - Сразу заметно периферийное воспитание. Вы даже не представляете, о чем говорите! На восемь миллионов, причем в которых более половины составляют самые ответственные чиновники, две группы! Да это ж ясно как день: простому москвичу туда ни в жизнь не попасть!

- Эх, как жаль, что вы не побывали на плац Пигаля вечером! – тяжко вздохнула молоденькая девушка с кудряшками на висках, томно закатив в потолок игривые глазки. Даже я улыбнулся этому горестному вздоху. Будто это не я, а именно она не попала на таинственное зрелище!

- Девчонки! – обратился я к своим завороженным слушательницам. – Я вас добросовестно просветил! Но давайте вернемся к делу! …Норму-то мне увеличите?

- Давайте уж свои бумаги, - протянула руку та самая брюнетка, в которой я безошибочно определил руководительницу. Я не мешкая, подскочил со стула и вынул из дипломата ворох бумаг. Торопливо отыскал нужную, и подал её начальнице. Глубоко вздохнув, как после тяжкого труда, она ознакомилась с текстом, поставила четкий росчерк и, выдвинув ящик стола, пришлепнула конец росчерка круглой печатью. – Живут же люди, - подвела она черту моему блудливому разглагольствованию, и тут же резко и категорично скомандовала: - все девочки, круиз закончен! Выпускайте молодого человека.

Я вылетел из учреждения будто на крыльях счастья от распирающей сердце радости. Все складывалось как нельзя удачно и кто бы мог подумать, что важнейшую проблему поможет разрешить такой крошечный значок! Оставалась масса неиспользованного времени, которое, бесспорно, было использовано для совершения закупок. Подкупив в столице подарков семье, попутно апельсинов с бананами, направился я на вокзал.

В многомиллионной Москве на переполненных вокзалах в те достопочтенные времена очереди к билетным кассам вились многометровыми змейками. Но сами билеты отчего-то постоянно отсутствовали. Сегодня имелись места лишь в спальные вагоны. «После такого удачного завершения командировки, не грех и в спальном прокатиться!» – бесшабашно подумал я и приобрел билет. «СВ» вообще-то предприятие не оплачивает, но окрыленный радостью я понадеялся на авось.

Когда я обвешанный авоськами с апельсинами и бутылками дефицитного в наших краях пепси, вошел в купе, в нем раскинув веером по дивану листки машинописного текста, а на столе сложив пирамидку из канцелярских папок, усердно занимался пожилой и дородный мужчина. Вид у него был крайне занятой и неприступный. Скромненько поприветствовав попутчика, я потихоньку рассовал узлы, поднял на полку чемодан, разделся и приготовился к длительной дороге. Сосед вынужденно прервал занятия только при проверке билетов, тут и познакомились. Мужчина, как оказалось крупный железнодорожный чин. Он держал путь в Челябинск и, дабы не тратить попусту дорожного времени, готовился к публичному выступлению. Готовился он весьма скрупулезно, а чтобы я не отвлекал его пустыми разговорами, он сунул мне в руки толстенный железнодорожный журнал.

Приближалось время вечернего чаепития, я лежал на своей полке листая журнал, когда дверь шумно раздвинулась и худощавый бородатый мужчина, даже не удостоив нас взглядом, молча бросил поверх бумаг моего соседа ловким веером какие-то толи бумаги, толи фотографии. Сам выскользнул в дверь и был таков. Отложив журнал, я приподнялся и осмотрел небрежно брошенные бумаги. Оказалось что это обычные игральные карты с чернобелыми фотографиями самого откровенного толка. Осмотрел их и сосед, однако, в руки брать сомнительный товар никто из нас не решился. Так и лежали карты веером, пока неизвестный фокусник не возник как из ниоткуда и не забрал свой товар. Сделал это он так же быстро и молча, даже не взглянув на нас. Мы выкроили часок, оторвавшись от дел, и поговорили на сокровенные темы. Посетовав на бесцеремонность глухонемых предпринимателей, я поделился с соседом, недавно свершившимся разговором со столичной публикой на эротические вопросы.

- Запретный плод всегда сладок! – сказал высокий чин раздумчиво. – Тема эта много веков будоражит умы человечества. – Он немного помолчал и продолжил столь же раздумчиво: - даже великие ученые и те не могут прийти к согласию в столь щепетильном вопросе. А, впрочем, если же вы желаете знать мое мнение, оно прозвучит банально, но тоже существует! Я думаю так: - есть вещи, которые не напрасно названы интимными и существуют в природе места, которые даже короли посещают без свидетелей.

Видимо он был абсолютно прав, да и сам я придерживался подобного мнения, поэтому обсуждать далее было нечего, и разговор наш вскоре исчерпался и затух. Тем более, что сосед снова взялся за изучение материалов и подготовке тезисов к докладу. Дальнейший путь прошел без приключений и поутру я появился в собственной конторе.

Проблемы с командировочным отчетом, как я и предполагал, у меня возникли сразу. Отчет мне возвратили, мотивируя, что шеф категорически отказал в оплате чрезмерно дорогого спального вагона. Понадобилась объяснительная записка и личное пояснение причин столь явного мотовства. Подробно изложив обстоятельства на бумаге, я приоделся по аккуратнее, и направился, чтобы переговорить с шефом с глазу на глаз.

Руководитель наш слыл человеком суровым, отчего переступил порог я в некотором смятении. Он приподнял взор и поверх стекол очков уставился на мою грудь.

- Что это у тебя за значок такой? – спросил он, одновременно ткнув холеной рукой на свободный стул у стола.

Я присел, положил перед собой бумажный лист с объяснением, но, совершенно не готовый к такому неожиданному вопросу, немного замешкался с ответом.

- …А, так, мелочи, …в круизе дали, - кое-как выдавил из себя.

- Это когда вокруг Европы плавал? – уточнил он, откладывая толстую металлическую ручку и сняв роговые очки. Без очков лицо потеряло строгость и сразу залучилось добродушной благожелательностью. - В Париже-то довелось бывать? – снисходительно спросил он.

Я утвердительно кивнул головой.

- И на плац Пигаля небось бегом побежал? – продолжил допрашивать шеф. Говорил он просто, взгляд светился радушием, но я опять лишь односложно кивнул. Я знал, что он много раз бывал за рубежом и считал его весьма осведомленным человеком. – А мне вот не довелось, - потужил шеф, как бы опровергая мои думы, - в Руане, понимаешь, был на заводе. …До Парижа рукой подать! …Каких-то двести верст, понимаешь, осталось, но не судьба видимо. Ну, …давай, что там у тебя? – резко перестроившись на деловой лад, спросил он.

Я подвинул по столу листок с подробной объяснительной и командировочный отчет. Он снова нацепил очки и, придерживая левой рукой дужку, вслух прочел содержание.

- Тэк-с! …Вынужден взять …в связи с отсутствием других мест… Буржуйские привычки, понимаешь, появились после Парижа? – почти по-дружески из-под очков улыбнулся он, хотя мне в этот миг показалось, что глянул он как бы исподлобья, но энергичный росчерк пера на бумагах моих проставил.

«Ну, надо же! Не значок, а настоящий амулет какой-то! Как хорошо, что костюм этот одел, когда собирался!» – с изумленной радостью думал я, поживее выходя из высокого кабинета шефа.

…Прошло пять лет. Секс в нашей стране появился. Но в первую очередь он появился в многочисленных ларьках и торговых точках. В журналах, газетах и многочисленных брошюрах запестрели упитанные фигурки полуголых молодиц. На вокзалах и переходах метро торговые точки окружили плотные кольца мужчин, жаждущих созерцать обнаженных женщин. Тут же более озабоченные мужики читали увлекательные эротические рассказы. Стыдливо руками уже никто не прикрывался. Запретный плод вырвался на свободу и победоносно шефствовал по стране, осваивая регион за регионом.

Прошло еще пяток лет, и толпы мужчин от газетных киосков рассосались. Запретный плод перестал быть запретным, перестал он являться таинственным и сразу же перестал интересовать трезвомыслящую часть населения.

Date: 2015-08-07; view: 228; Нарушение авторских прав