Глава VII. Все последующие дни ожидания и самокопания казались Тому сущим Адом

«Первые шаги»

Все последующие дни ожидания и самокопания казались Тому сущим Адом. Ведь, как всем известно, нет ничего хуже, чем неумение понимать самого себя и не вводить этим самым в заблуждение близких тебе людей. А близкий человек в лице Билла и не мог разгадать странного поведения друга, то и дело пожимая плечами и отвечая самому себе совершенно неразумными мыслями. Их разговоры звучали двояко, взгляды чаще отводились, нежели задерживались друг на друге.

— А хочешь, я тебя к нам в прачечную работать устрою? Убедить Карла мне не составит никакого труда. — Парни сидели в гостиной на полу и играли в карты.

— Ну, если тебе будет не трудно, то я буду лишь рад. — Билл уткнулся в свои карты, будто в них был сосредоточен смысл всей его жизни.

— Эх, Билл, ты всё никак не можешь отделаться от этой привычки. — Том покачал головой и улыбнулся уголками губ.

— От какой? — юноша поднял на друга полный интереса взгляд, совершенно забывая о своей негласной миссии ни в коем случае не встречаться с Томасом глазами.

— Быть независимым во всём. Вот ответь мне честно, — брюнет окончательно отложил свои карты в сторону и, сев по-турецки, подпер подбородок кулаком, — тебе ведь до сих пор некомфортно от того, что ты якобы сидишь у меня на шее?

— Эм… — особенностью Тома была поразительная проницательность и умение считывать необходимую информацию с человека. Билл не знал, как реагировать на это. — Просто я привык всю жизнь выстраивать сам. Пусть и неудачно, но самостоятельно, а тут и болезнь эта моя, и роман… Короче я просто не знаю, как тебя отблагодарить и от этого мне очень стрёмно. — Слышать сленг из уст друга-писателя было странным для Тома, но улыбка становилась лишь шире. — И чего вот ты лыбишься сидишь, а?

Лоосу было до жути приятно наблюдать за насупившимся другом, который, с собранными в хвост волосами, казался гораздо младше своих лет. Несколько чёрных прядей выбилось и спадало на его светлое лицо. Желание заправить их за маленькие уши было слишком сильным, и Том быстро зашевелил пальцами, чтобы отогнать его от себя.

— Настроение, может, у меня отличное. Или ты хочешь, чтобы я ходил с физиономией, словно объелся солёных огурцов и запил их молоком? — Томас иронически выгнул бровь и притворно-серьёзно посмотрел на Билла.

— Ха-ха, тогда ты бы тут не сидел, а вёл красноречивые беседы с фаянсовым другом. — Маннхайт вмиг развеселился и откинулся назад.

Началась шуточная драка с выкриками непонятного содержания, сказанными скорее за компанию и просто так, чем осознанно. Том терроризировал правую пятку Билла, в то время как он змеей извивался на полу и смеялся, будто в припадке. Юноша ужасно боялся щекотки и Лоос, сделав для себя такое открытие, лишь удвоил натиск.

— Перестань, ха-ха-ха-ха-ха, я сейчас лопну! То-о-о-ом! — Билл замахнулся и, не рассчитав силы, ударил друга куда-то в скулу, на что тот громко взвыл и отпустил Маннхайта. — Извини. — Билл тяжело дышал и смотрел на Томаса виновато.

— И вот вроде худой, а сил как у громилы. — Белозубо улыбнулся Том, потирая ушибленное место ладонью — щека раскраснелась.

— Надо лёд приложить, иначе синяк будет. — Парень засуетился и, вскочив на ноги, быстрыми шагами оказался на кухне, чтобы через пару секунд придти с парой кубиков льда и прислонить к ударенной им скуле друга. Том, молча, наблюдал за действиями Билла и морщился от холода. — Размахался, блин, кеглями своими. — Бурчал писатель, растирая влагу по коже.

— Да ладно, слышал поговорку — бьёт, значит любит? Так вот это тот самый случай.

Билл не смеялся. Он лишь сжал губы и, передав процесс охлаждающей терапии Тому, сел на диван. Нужно было что-то сказать, только вот все слова предательски быстро вылетели из головы.

— А давай в парк сходим, м? — Билл понимал, что эта фраза никак не вязалась с линией разговора, но молчать было нельзя.

— Хорошая идея. Заодно и Скотти выгуляем.

Том не говорил Биллу, но к псу он привязался так, что не сможет с ним больше расстаться. Будучи обычной дворнягой, он был очень умён и знал, когда нужно гавкнуть или поскулить в ответ, а когда просто молчать. Предположения Лооса о том, что животное отражает характер своего хозяина как никогда отчётливо пульсировало в голове и не вызывало никаких сомнений.

Щеку нещадно жгло льдом, но жаловаться не приходилось — это стоило того, чтобы терпеть. Том начал понимать и всячески успокаивал себя тем, что его ощущения совершенно нормальны. Уже через десять минут оба шнуровали кеды в коридоре, не говоря ни слова, только Скотти стоял у двери и вилял хвостом, ожидая, когда его выпустят. Свет погас.

***

Сентябрьский ветер колыхал полуголые деревья, отчего увядающая листва срывалась и падала вниз, на серый асфальт. Вчера был дождь, поэтому на улицах сверкали зеркала луж, в которых отражалось бледно-синее небо. Парни молчали, и лишь пёс хрипло и громко дышал, идя быстрым шагом рядом с Биллом. В парк они решили пойти пешком — Маннхайт давно не гулял.

— Том, могу я кое-что у тебя спросить? — нарушил тишину Билл.

— Конечно, — Лоос поддел носком кеда маленький камушек и устремил взгляд вверх.

— Почему ты работаешь в прачечной? Судя по интерьеру твоей квартиры, раньше ты был очень состоятельным человеком. — Взгляд Билла цеплялся за выражение лица Томаса, которое было нечитаемым. Это настораживало. — Прости, если лезу не в своё дело.

— Меня подставил мой лучший друг. — Парень держал руки в карманах и продолжал смотреть на перекатывающиеся белым дымом облака.

— И ты потерял всё?

— Да. Я был очень известным в городе мотто-гонщиком, а мой псевдодруг этому очень завидовал и всегда хотел занять это место. В итоге, под угрозой смерти меня заставили снять все деньги со счёта — просто я купил в кредит крутую тачку и байк, но этот… друг спелся с моим кредитором и настроил против меня. Короче говоря, обобрали меня до нитки. Мне ничего не оставалось, как пойти работать в прачку. Терять ещё и квартиру я совсем не хотел.

— Ничего себе… — Том повернул голову в сторону Билла и улыбнулся, хотя в глазах плескалась печаль. — А я в детдоме рос. Там ни образования толком, ни культуры, ничего вообще. Я еще мальчишкой интересовался литературой, читал потрёпанные книжки и всегда мечтал своё написать. Работал где попало, потом себе машинку печатную купил. Жизнь моя особыми красками не обладает. Да.

— А как ты этот дом нашёл? — они повернули за угол, как раз на дорогу, где стоял старый особняк.

— Чисто случайно. Я за Скотти побежал, а он туда шмыгнул. Так мы там жить и ост… — Билл замер и распахнул рот от удивления. Место, где когда-то стоял его дом, было пустым. Казалось, словно тонкие пальцы дома, превратившиеся теперь в скрюченные куски арматуры и железа, тянулись к ним, а звук бьющихся друг о друга поломанных досок отдавался где-то глубоко в сознании. Хотелось подбежать к пыльно-разрушенному месту и просто посидеть на земле, а ещё невыносимо хотелось курить.

— Твою мать… — прокомментировал Том и впился пятерней в свои волосы.

— А я в нём два года жил. — Бесцветным голосом произнёс Билл и двинулся с места. В противоположную от развалин сторону. — Теперь придётся новое место искать. Ладно…

— То есть как это другое место? — Том догнал его и, положив ладонь на плечо, развернул друга к себе лицом. — Ты уйти собрался?

— Я не хочу быть нахлебником и пользоваться твоей добротой. Как только я поправлюсь, пойду искать новое жильё.

— Ты в курсе, что сейчас твои слова во мне дырки проделывают?

— Разве я не прав? — Билл отстегнул поводок, и Скотти стал бегать по чьей-то лужайке.

— Нет. Неужели ты не понимаешь, что одному тебе будет тяжело? Я ведь места себе найти не смогу, зная, что ты где-то мёрзнешь и голодаешь. Ты очень мне дорог, Билл, и я не могу отпустить тебя в неизвестность.

Маннхайт немного помолчал и, не взглянув на Тома, произнёс:

— Мы в парк собирались. Так идём. Скотти!

Всю оставшуюся дорогу они не проронили ни слова. И лишь добравшись до резной деревянной лавочки в тени багряных деревьев Билл заговорил первым:

— Мне сложно сейчас. Очень. Я не люблю быть кому-то обязанным и…

— Ты мне ничего не должен. Ты ведь мой друг или я ошибаюсь? — с нажимом спросил Лоос, подавляя внутри себя приступ ярости.

— Друг. Причем первый и единственный, но это не значит, что мне можно спать в твоей кровати, есть с твоего стола, смотреть твой телевизор и не давать ничего взамен. Я знаю, что ты — человек бескорыстный и добрый, но я так не могу.

— Отлично. — Том наклонился и, уперевшись локтями в колени, закрыл лицо ладонями. — Я прокажённый какой-то. Все, с кем я начинаю хорошо общаться, нахожу общий язык и чувствую, что человеку можно доверять, вечно выбрасывают меня из своей жизни как старый башмак. Такое ощущение, будто мне в этом мире отведена роль отшельника или просто идиота, который мечтает о близком человеке, но никак не может его найти. — Билл внимательно смотрел на своего друга, и от сказанных Томом слов его голова опускалась всё ниже и ниже. — Ладно, чёрт с ним.

— Том, то, что я ухожу из твоего дома, не значит уход из твоей жизни. Я так и буду твоим другом.

— Мы оба знаем правду, Билл. Не говори того, в чём не уверен. Я прекрасно понимаю, что потом больше тебя не увижу.

— Том. — Билл сел возле него на корточки и убрал ладони с лица. — Не считай меня неблагодарным, просто мне непривычно чувствовать… — Маннхайт замешкался.

— Что чувствовать?

— Я не хочу мешать тебе жить. И не смотри на меня так. Я ведь прав. Куда мне деваться, когда ты себе девушку найдёшь, захочешь жениться и так далее? Не буду же я с вами жить? — внутри что-то с треском надломилось, и Билл схватил Тома за руку. — Лучше мне сейчас уйти, чтобы потом не было ещё больнее. — Парень опустил взгляд и закусил верхнюю губу.

— Посмотри на меня. — Билл встретился глазами с Томом. — На данный момент меня интересует судьба лишь одного человека, — широкая ладонь накрыла тонкую, — и этот человек ты. Поэтому заканчивай со своими тараканами. Может, я сейчас совершу самую большую глупость, но…

Билл не понял, что произошло в следующую секунду, но когда пухлые губы Тома накрыли его собственные, парня словно ударило током, и он застыл как каменное изваяние. Билл ничем не мог пошевелить. Томас был настолько близко, настолько непривычно, что он закрыл глаза, вдыхая запах его кожи. Лоос не целовал Билла, он просто вжимался своими губами в его и не двигался. Сердце колотилось где-то в горле у обоих. От места прикосновения по всему телу словно расползалась тонкая нить дрожи, и Билл, шумно втянув воздух, чуть приоткрыл губы и поцеловал Тома. Парень хотел было ответить на лёгкое прикосновение, но писатель отстранился, упираясь лбом в лоб Томаса.

— Мы идиоты, да?

— Не знаю. — Честно ответил Лоос, сжимая свои пальцы в кулаки.

Скотти бегал вокруг них и звонко гавкал, привлекая к себе внимание, но оторваться друг от друга было тяжело. Пёс, словно поняв, что шуметь сейчас нельзя, улёгся на траву и засопел.

Продолжение следует…

[1] Не, ну не могу я без своего любимого мужчины =) Пусть хотя бы его музыка будет с одним из главных героев. Должна же я хотя бы так в очередной раз признаться в своих чувствах этому невероятному человеку! (Прим. Sweet Sacrifice)

[2] Речь идёт о бессмертном романе «Мастер и Маргарита».