Поль Вирильо: скорость и политика

190 Неспешность деревенского житья и скорость, задаваемая городом, знакомы нам по личному опыту и многократно про­тивопоставлены в литературе. Быстрее — значит лучше, быст­рее — значит сделать больше за отведенное время, время — деньги, высокая скорость экономит время — все эти элемен­тарные сегодня максимы лежат в основе недовольства транспортными пробками или качеством соединения домашнего компьютера с Сетью.

190 Производство мобильности и иммобиль­ности, скорости и приостановки становится решающим фак­тором изменений социального пространства, стратификации, включенности и исключенности людей из сетей и информаци­онных потоков.

190 О связи скорости и современной социальной и политичес­кой жизни писал целый ряд авторов [см.: Gleick, 1999; Rosa, 2003]. Я остановлюсь на взглядах французского мыслителя, архитектора, планировщика и политического активиста Поля Вирильо. Ему интересно, как скорость, возможная в век инфор­мационных технологий, меняет городскую жизнь.

190 Если преоб­ладающим объяснением «сжимания» пространства и времени, предложенным географом Дэвидом Харви и социологом Ма­нуэлем Кастельсом, является глобализация (см. об этом под­робнее в 6-й главе), то Вирильо в своих взглядах ближе осно­вательнице современной социологии времени Барбаре Адам.

190 Для них ценность, которую придает скорости общество модер­ности, и есть главная причина всех изменений. По Адам, ник­то не ставит под вопрос ценность скорости.

190 Все социальные проблемы рассматриваются «в тени» одержимости современ­ного общества скоростью [см.: Adam, 2003].

190 Вирильо также

191-192 убежден, что скорость — в центре современной цивилизации и политики и это скорее их негативная характеристика.

191 «Стоянка» велосипедов у библиотеки университета Гумбольдта — эмблема дружественного велосипедистам Берлина

192 Во-первых, ускоряется ведь и скорость принятия политических решений, так что на убеждение граждан и выслушивание их мнений ни у кого сегодня времени нет. Скорость дробит поли­тическое сознание до такой степени, что современный чело­век не способен ни с кем и ни с чем отождествиться, когда пытается осмыслить свою социальную жизнь.

192 Публичная сфера поэтому приходит в упадок, демократия разрушается, а военно-промышленный комплекс приобретает все большую власть. Столицы будущего уже не будут играть какой-то политической и социальной роли: их роль в качестве средоточия скорости выйдет на передний план [см.: Virilio, Lotringer, 2007]. Во-вторых, скорость связана с тем, что в осно­ву современного социального порядка уже невозможно поло­жить знание «...если скорость ответственна за экспоненциаль­ный рост вызванных человеком несчастных случаев XX века, она в равной мере ответственна за увеличение частоты эколо­гических несчастных случаев... как и за эсхатологические тра­гедии, которыми угрожают недавние открытия, связанные с вычислением генома и биотехнологиями. Если в прошлом местные несчастные случаи были еще местоположены... то глобальные несчастные случаи — уже нет» [Virilio, 2003:24—25].

192 В-третьих, скорость ставит под угрозу подвижность человека.

192 Ускорение всех измерений реальности оборачивается властью машин и тех, кто их программирует [см.: Idem, 2000: 122], тех, кто нацелен на «предельные представления» на грани возмож­ностей искусства, науки и технологии, оборачивается съежи­ванием нашего мира:

192 «Каждый раз, когда мы вводим ускорение, мы не только сокращаем протяженность мира, но и стерили­зуем движение и величие движения, делая бесполезным дей­ствие движущегося тела» [Ibid.: 123].

192 Скорость передачи информации, которую делают возмож­ной современные информационные технологии, дает нам

193 контроль над пространством и временем, только время меня­ется.

193 Оно уже не связано с хронологической последователь­ностью, соединяющей прошлое, настоящее и будущее. Оно — абсолютное настоящее.

193 Итог — «серая экология»: «загрязнение расстояний и протяженности времени, что уменьшает про­стор нашего обитания» [Virilio, 1997: 58].

193 Разрушение традици­онных пространственно-временных границ между местами и временами (положим, дня и ночи) приводит к нарастанию инерции.

193 Наиболее яркое проявление этой диалектики скоро­сти и инерции — наша прикованность к высокоскоростным компьютерам. Изменение темпоральности информационны­ми технологиями Вирильо описывает, используя метафору города. Если дороги и мосты, канализация и здания городов дали людям контроль над пространством, то нематериальные технологии дали им контроль над временем. Урбанизация про­странства в прошлом уступает место урбанизации времени, а последняя представляет собой «урбанизацию тела, подключен­ного к различным интерфейсам» [Ibid:. 11]. Изменение време­ни освобождает нас от ограничений, налагаемых делением на дни, недели и так далее, мы свободны от «местечковой» огра­ниченности в выборе того, что читаем и любим.

193 С другой сто­роны, «мы» состоит из тех, кто сосредоточен в метрополисах, и тех, кто остался «на местах», «выживая в реальном простран­стве местных городков» [Ibid:. 71]. Жизнь последних не имеет отношения к высоким технологиям, разрыв между «местными городками» и глобальными городами неминуемо будет нарас­тать, так что «в наступающем столетии нам следует бояться метрополизации» [Ibid.. 74].

193 Вирильо имеет в виду не концент­рацию населения в той или иной сети городов, но «гиперконцентрацию мирового города, виртуального города, лишь пригородами которого окажутся реальные города» [Ibid].

193 В качестве примера он приводит высокоскоростное метро, кото­рым девять самых крупных городов Швейцарии собирались превратить в «суперпригород», в «столицу, которая положит конец всем столицам» [Ibid:. 80—81].

194 Вирильо пытается главные характеристики городского пространства — плотность, сложность и разнородность — ис­пользовать для описания городского времени.

194 Плотными, сложными и разнородными теперь оказываются протяженность, интервалы и одновременность. Пространство и визуаль­ное восприятие уничтожены массмедиа, перемещающимися со скоростью света: «Вся наша жизнь проходит в протезах ус­коренных путешествий» [Virilio, 1991:61].

194 Иными словами, го­род который рисует Вирильо, преобразован ускорением, вно­симым в жизнь информационными технологиями.

194 «Реальный» город приходит в упадок уже потому, что в нем сегодня не работают привычные различения между городским и деревенс­ким, центром и периферией. На его месте оказывается «эффект реальности»: на наше переживание пространства все большее воздействие оказывают экран ТВ и кино. Так, аэропорт — это не что иное, как «проектор» [см.: Idem, 2005: 98].

194 Весьма активная критика идей Вирильо — симптом нарас­тающего сегодня противостояния тех, кто, продуцируя поня­тия и метафоры, включает их в деконтекстуализованные мас­штабные «трансисторические» описания современности, и тех, кто не возражает против новых понятий, но всегда инте­ресуется тем, как их можно исторически и контекстуально уко­ренить.

194 Если географ Дэвид Харви просто, по сути, отмел взгля­ды Вирильо как постмодернистские [см.: Harvey, 1989: 351], а социальный теоретик Джон Армитаж, наоборот, призывает внимательнее читать его тексты [см.Armitage, 2000], то по­литические географы Тимоти Люк и Герод ОТуатхейл подчеркивают, что, хотя энергичный стиль письма Вирильо и за­вораживает читателя, к его размашистым гиперболам нужно относиться с большим скепсисом [см.: Luke, (УТисЛЬай, 2000].

194 Возможно, не стоит преувеличивать возросшую скорость городской жизни, ибо чрезмерное к этому внимание вновь возвращает нас в тенета технологического детерминизма, от­влекая от того, что информационные технологии включены в сложные сети, объединяющие материальную городскую инф­-195-раструктуру и людей.

195 Стремительность циркуляции информа­ции невозможна без большого количества ее неподвижных носителей, включая и людей: парадоксальный образ прикован­ного к компьютеру человека, нарисованный Вирильо, побуждает вновь и вновь задумываться о том, о чьей, собственно, ско­рости часто идет речь в описаниях современности.

195 Более того, реляционное мышление побуждает нас анализировать акселе­рацию в тесной связи с ее противоположностями: скорость, обеспечиваемую автомобилем, — с тем, как быстро отвыкают люди от радости физического движения, привычный комфорт ресторанов быстрого питания — с невероятными количеством пустых калорий, которое их посетители вынуждены погло­щать. Стоит чаще напоминать себе о том, что в городе можно активно переживать самые разные ритмы, а не только пресло­вутую скорость жизни. Радости неспешной беседы, медленно­го чтения и другие переживания, открываемые возможностью не торопиться, ценны сами по себе, а не только по контрасту с акселерацией.