Люсьену Декаву 33 page

Он захихикал, вспомнив о чем‑то… Я ничего не ответил… Мне не хотелось подслащивать ему пилюлю. Стоило ему прийти в себя, он делал одни гадости… Между тем он продолжал со мной говорить…

— Фердинанд! Видишь ли, мой дорогой… О! Я хотел бы находиться совсем в другом месте… Ты даже не можешь представить где! В другом месте… чтобы это было… — Он опять начал жестикулировать, описывая в воздухе параболы… Он водил рукой по Млечному Пути… высоко, очень высоко в небе… Ему снова было о чем мне поведать… Но у него совсем не оставалось сил… Он хрипел… Ему стесняло грудь… — Осенью у меня начнется астма! — заметил он… и успокоился… Он ненадолго заснул… скорчившись прямо в траве… Было холодно, и примерно через полчаса я его разбудил… Мы не спеша двинулись дальше.

* * *

Никогда еще я не видел, чтобы дети так хорошо развивались… так быстро, как наши, становясь крепкими и мускулистыми!.. Жратвы у нас хватало!.. Огромные котлы с похлебкой! настоящее обжорство! и все ребята пили вино!.. Они ничего не хотели слушать! никаких советов!.. Они не нуждались ни в какой опеке!.. Они сами превосходно выпутывались!..

Больше всего мы боялись, что у Мезанж из‑за одного из этих хулиганов вздуется пузо!.. Ее мечтательный вид не предвещал ничего хорошего!.. Мадам де Перейр не переставала думать об этом… Она отмечала крестиком на календаре дни, когда у нее снова должны были начаться месячные.

Детишки шастали по птичьим дворам и сараям с утра до вечера! Они вставали, когда хотели… Это зависело от расположения луны… Они почти ничего нам не рассказывали… Наши сельскохозяйственные работы проходили в основном по утрам… В делах добычи пропитания наши малолетки творили настоящие чудеса… Они были сразу везде, во всех бороздах… И в то же время их не было видно… Они играли в краснокожих! И были такие же ловкие и хитрые! После шестимесячного исследования окружающей местности! У них проснулось настоящее чутье, они научились ориентироваться в сложнейших лабиринтах и прятаться в самых маленьких ямах! Они знали расположение всех кочек! Лучше, чем местные зайцы! Они ловили их на бегу! А это кое о чем говорит!

Надо сказать, что без них мы просто сдохли бы с голоду! Мы ведь остались совсем «на бобах»! Они же приносили нам полные ящики… И веселились, видя, как мы толстеем! Мы всячески их поощряли…

Наша толстуха прикусила язык… Ей бы хотелось что‑нибудь сказать… Но это было невозможно! Питание было важнее. Мальчишки разбегались… Кто куда… Они были полностью предоставлены сами себе! Отец Раймонда, фонарщик из Леваллуа, единственный за всю зиму, кто пришел навестить своего ребенка. Ему разрешили это сделать… Он не узнал своего Раймонда! так тот возмужал!.. Он был таким хилым, а стал настоящим чемпионом!.. Мы не посвящали его в детали. Его Раймонду не было равных в краже яиц… Он таскал их прямо из‑под курицы… которая не успевала и кудахтнуть… Ювелирная работа… Его отец был порядочным человеком, он хотел вернуть нам свой долг… Он сказал, что его малыш Раймонд стал таким здоровяком и так окреп, что он хочет забрать его с собой в Леваллуа. Он находил, что тот прекрасно выглядит! Мы не выдержали… И запротестовали… Мы отказались от денег… А он был должен нам еще триста монет… при единственном условии, что он оставит своего малыша продолжать изучать глубины сельского хозяйства. Его сынок был на вес золота… Мы совсем не хотели его лишиться. И мальчишка был рад остаться с нами… Он не хотел уезжать. Так мы и жили… В радиусе 20 километров вокруг нас все ненавидели, и ненавидели люто, но наша одинокая жизнь в Блэм‑ле‑Пти не позволяла поймать нас на месте преступления!..

Толстуха больше всего разжирела на этих кражах! Ей не на что было жаловаться!.. Поле не способно было ее пропитать! Она тяжело вздыхала и посасывала свой коньяк… Понемногу она привыкла к этим бесконечным пиршествам!.. И пристрастилась к алкоголю… Может быть, нас ждут новые несчастья?.. Стаканчик, другой… Понемногу, после кофе… «Будь что будет… — вздыхала она… — Ты же не способен ни на что!..» — говорила она Куртиалю.

Добычу мы складывали на чердаке, в подвале и в сараях… Дети соревновались между собой, кто принесет больше в один день!.. Мы были обеспечены на пять месяцев вперед… мы могли бы выдержать длительную осаду!.. Бакалея! спиртное! маргарин! абсолютно все!.. Но за столом нас было 18 человек, из которых 16 еще росли! А это кое‑что значит! Особенно «на работе в деревне»…

Две воспитанницы одиннадцати и двенадцати лет принесли около 14 бидонов бензина для хозяйского мотора. Он весь сиял от счастья! на следующий день был праздник, другие воспитанники принесли из Кондуарвиль, расположенного в семи километрах от нас, целую корзину куличей, эклеров и вафель! «Сент‑Оноре» разных видов и аперитивы! И более того, ко всеобщему удовольствию они принесли с собой оплаченные счета!.. Это был высший пилотаж! Они все оплатили! Наши дорогие ловкачи! Деньги они теперь добывали прямо в деревне!.. Они ведь не валяются на полях!.. По правде говоря, мы были довольны! Но мы не успели даже толком прийти в себя. Наша репутация была и без того сильно подмочена. А подобные махинации всегда оставляют следы… Через два дня за большим Гюставом и маленькой Леон явились жандармы… Их увезли в Бовэ… Протестовать было бесполезно… Они попались на бумажнике! Все было специально подстроено! Настоящая западня!.. В конторе все подтвердилось!.. целых четыре свидетеля! Отрицать было невозможно… И договориться тоже… Оставалось только разыграть удивление, возмущение… и ужас! Что и было сделано.

* * *

Через четыре дня был арестован наш кудрявый малыш Люсьен!.. По самому обыкновенному доносу!.. За клетку с курами!.. На следующей неделе они явились за Филиппом Стеклянным Глазом… Но против него не нашлось достаточных улик, и они были вынуждены нам его вернуть. Настоящий погром! Мы чувствовали, что тяжелые на подъем мужики решили теперь окончательно разгромить наше предприятие… Они нас всех ненавидели!.. Они угрожали сжечь наш дом вместе со всем его содержимым!.. Тут был замешан эта сволочь Эзеб… Лучше всего нам было затаиться, как крысам! Они не желали больше разговаривать с нами…

Толстуха приняла на себя первый удар восставшего населения… Она пошла на рынок в Перзан… Ей хотелось немного поторговаться и продать корзину прекрасных ворованных яиц… Но не тут‑то было! Они проведали об их происхождении… И стали невменяемы! Они просто обезумели от злобы и желания отомстить!.. Она едва унесла ноги! За ней гнались двое… Она вернулась на хутор совсем расстроенная! И сразу же приготовила себе большую чашку настойки, что‑то вроде вливания, из вербены, мяты и небольшого количества водки… Она очень пристрастилась к крепким напиткам. Особенно к водке… Иногда она использовала ее в лечебных целях!.. Это хорошо ей помогало. Эта смесь употреблялась многими акушерками того времени… Лучшее средство для сиделок…

Мы все собрались вокруг нее, обсуждали наши дела… и возможные последствия… На столе стояли бутылки… Вдруг вошел комиссар… И сразу же начал орать на нас. Он запретил нам выходить из дому.

— За вами придут в конце следующей недели! Довольно комедий! Наше терпение лопнуло! Вас достаточно предупреждали!.. В субботу вы все отправитесь в округ! Вопрос с вами решен!.. Если я еще раз увижу хоть одного из ваших шпанят… Если он еще раз покинет хутор… Они все будут немедленно засажены в тюрьму! Немедленно! Ясно?.. Понятно?..

Материалов у прокурора на руках хватило бы уже, кажется, на двадцать лет каторги… Куртиалю! Мадам! И мне! Доказательства найдутся! Совращение детей!.. Распущенность!.. Всевозможные махинации! Нарушение условий договора… Поддельные налоговые декларации… Посягательство на общественную нравственность… Грабеж! Мошенничество! Ночное воровство!.. Хранение краденого несовершеннолетними!.. В общем, там был полный букет! Этот бригадир нам ужасно надоел!.. Мадам де Перейр, сперва, конечно, немного растерянная, чувствовала себя уже много лучше… Она не проронила ни звука!.. А потом вскочила, как мужчина! И пошла прямо на него… Она вдруг вся выпрямилась… и преисполнилась такого пылкого и бурного негодования, так раздулась от гнева, что комиссар невольно дрогнул… перед ее атакой!.. Он ничего не понимал!.. И только хлопал глазами. Она буквально впилась в него взглядом… и мгновенно опрокинула все его обвинения! Этому грязному легашу подобное и в голову не могло прийти… Она сама обвиняла его в том, что он лично спровоцировал мужиков на беспорядки!.. Организовал всю эту омерзительную Жакерию! И должен ответить за это… Он был поражен! Ошарашен! Сломлен и в нерешительности топтался на месте… Преисполненная презрения и ярости, она выражала ему свое негодование… Он пытался защищаться… Но ему нечего было сказать в ответ… Она отправилась за своей шляпой… И гордо пошла прямо на него, в гневе она напоминала кобру!.. Она заставила его отступить… она буквально вышвырнула его за дверь. Он бежал как трус. Он сел на свой велосипед и зигзагами поехал по дороге… Его маленький красный фонарик еще долго мелькал в ночи… Мы смотрели ему вслед… Он так и не смог поехать прямо, не виляя.

* * *

Камилла, одна из наших воспитанниц, девочка себе на уме, тремя днями позже попалась в саду священника в Ландрезон, мерзкой дыре по ту сторону леса. Она вынесла с кухни сыр пармезан, раков и две бутылки терновой настойки… Она взяла все, что могла… и еще церковные сосуды… Из массивного серебра!.. Это было хуже всего! Ее застукали на месте преступления!.. Они все бросились за девчонкой… И схватили ее на мосту… Малютка больше к нам не вернется! Ее заперли в Версале!.. Почтальон, этот ужасный змей, конечно, не упустил случая и специально пришел, чтобы нам все это рассказать… Он даже нарочно сделал крюк!.. Положение наше становилось крайне тяжелым… наша вольтижировка… Не нужно было обладать чрезмерной прозорливостью, чтобы понять, что рано или поздно все ребята из нашего фаланстера влипнут… Они попадутся один за другим, даже если будут соблюдать осторожность и выходить только по ночам…

Мы стали ограничивать себя в еде и старались соблюдать все предосторожности… У нас осталось лишь немного маргарина и масла, и совсем не осталось сардин, которые мы так любили… Как только кончился тунец и сардины, началось наше жалкое существование… Мы больше не жарили картофель!.. Мы сидели за ставнями… и наблюдали за окрестностями… Мы боялись, что в сумерки нас подстрелят крестьяне… Время от времени они появлялись… Вооруженные винтовками, они проезжали мимо наших окон на велосипедах. У нас тоже была винтовка, старый дробовик с двумя бойками… и еще полицейский пистолет… бывший хозяин фермы оставил нам это оружие… Они висели на гвозде в кухне, за занавесом над очагом.

Де Перейр как‑то вечером, когда делать было нечего и выходить тоже было нельзя, достал старую винтовку… и начал ее чистить… продел при помощи бечевки в отверстие фитиль… и прочистил оба ствола бензином… чтобы привести в порядок гашетку… Я почувствовал, что наступает осадное положение.

* * *

У нас оставалось только семеро воспитанников… четыре мальчика и три девочки… Мы написали родителям и предложили им забрать их у нас… в связи с тем, что в нашем сельскохозяйственном опыте были допущены некоторые просчеты… и непредвиденные обстоятельства вынуждают нас временно отослать нескольких учеников…

Но эти чертовы родители даже не потрудились ответить! Они совершенно обнаглели!.. Они были вполне довольны, что их избавили от лишних забот… Мы поинтересовались у ребят, не хотят ли они, чтобы их устроили в благотворительное заведение… В главный округ города, например?.. Услышав про это, они ощетинились против нас так агрессивно и так яростно, что в какой‑то момент я даже подумал, что дело кончится дракой… Они ничего не хотели слушать… Мы сразу же уступили им… Этим соплякам дали слишком много воли и независимости, чтобы их теперь можно было ввести в рамки!.. Фасоль! Улитки! Им было безразлично, в чем ходить и что есть… Главное, чтобы их не трогали!.. Они даже не пытались ничего понять!.. Они не особенно вникали в обстоятельства!.. Можно было сколько угодно объяснять им, что жизнь так устроена… что у нас у всех есть обязанности… что порядочные люди соблюдают законы… и что в конце концов… если таскать направо и налево, то об этом обязательно узнают!.. и это кончится очень плохо… Но они плевали на наши жалкие бредни… Мы им казались отвратительными… просто какими‑то жуткими тараканами! Они ничего не воспринимали… Даже не слушали… Дивная «Новая раса»… Дюдюль, младший из группы, снова отправился за яйцами… Раймонд больше на это не решался… Он слишком вырос… Этот маленький сопляк Дюдюль был настоящим исчадием ада… Мы все тряслись… молились… все время, пока его не было… чтобы он вернулся целым и невредимым… Он принес голубя, которого мы тут же сожрали сырым вместе с перьями… Этот Дюдюль ориентировался в деревне лучше, чем охотничья собака!.. Его невозможно было обнаружить и в двух метрах… часами он просиживал в укрытии, чтобы стибрить яйца из‑под несушки… Без шнурка! без веревочки!.. Просто двумя пальчиками… Чик! Чик! он демонстрировал нам свое мастерство… Высший пилотаж… «Смотри, я вытащу у тебя десять монет!..» Действительно, ничего невозможно было заметить.

* * *

За неделю нам разбили два окна… Крестьяне на велосипедах нарочно проносились мимо, как смерч… Наше положение все время ухудшалось… Они то исчезали, то появлялись снова… Их злоба становилась невыносимой… Однако мы вели себя смирно!.. Мы старались не отвечать! А следовало бы… Ответить на их провокации хорошим залпом в задницу! Наши воспитанники больше не высовывались… Они выходили лишь на рассвете, на часик или два, пока темно… или самым ранним утром, чтобы все же увидеть немного света… Крестьяне в округе завели псов на всех участках… и спускали с цепи этих жестоких и бешеных чудовищ!..

Ко всему прочему, наши башмаки не выдерживали путешествий по ужасным каменистым тропинкам… Это была настоящая пытка!.. Даже хорошо натренированные малолетки часто получали ранения… Ранним утром их лохмотья, особенно под ноябрьским дождем, напоминали примочки! Они кашляли все сильнее… Эти маленькие канальи, несмотря на всю свою выносливость, не были защищены от бронхита!.. В борозды на вспаханном поле они проваливались по самые ягодицы!.. Начавшиеся холода окончательно доконали их… Без башмаков было уже не обойтись!.. Можно было отморозить себе ноги… На нашем плато часто дул сильный ветер, случались ураганы… Они приходили с севера!.. Вечером мы хорошо согревались, но в комнате было можно задохнуться, так много там было дыма… Он шел из‑под вытяжного колпака!.. Дрова были очень сырые, а угля не было уже несколько недель… Дым был невыносим… и мы все гасили!.. Чтобы потушить пламя окончательно, мы заливали раскаленные головни водой… Ребятам оставалось только спать…

Довольно часто около полуночи Куртиаль снова вставал… Он не мог заснуть… И отправлялся в сарай с фонарем осматривать свою систему… он запускал ее на несколько минут… Его жена вскакивала с соломы и шла за ним… Я слышал, как они переругиваются в глубине двора…

Потом они потихоньку возвращались… Она будила меня… И показывала мне картофель… О! Он был не слишком хорош! Тот, что рос «в волнах»… был гнилым… и имел отталкивающий вид!.. Черт побери!.. Она призывала меня в свидетели!.. Он не очень‑то увеличивался… Это было хорошо видно… Я не осмеливался слишком лезть со своими замечаниями… и своим мнением… но я не мог сказать ничего ободряющего. Источенные… сморщенные, грязные, гнилые… и, кроме того, полные червяков… Таковы были клубни Куртиаля!.. Этот картофель невозможно было есть… Он не годился даже нам на суп… А ведь мы привередливостью не отличались… мадам де Перейр была абсолютно убеждена, что культуру загубили…

— И это, Фердинанд, он собирается продавать на Центральном рынке?.. Кому же?.. Это уж слишком! О! Какая наглость! Я спрашиваю!.. Где он найдет такого идиота, что купит подобные отбросы?.. Покажите мне этого кретина, и я пошлю ему корзину!.. О! Я хочу на него посмотреть!.. О! У него, наверное, нет глаз!.. Нет, подумать только! За кого он меня принимает?..

И в самом деле, столь тщательно выращенные клубни были просто омерзительны! А ведь за ними так ухаживали!.. Лелеяли день и ночь! Картофель был весь размокший, кишащий червями, личинками сороконожек и с отвратительным запахом! Просто тошнотворным!.. Несмотря на сильный холод… что само по себе было необыкновенно… и необъяснимо! Этот запах вызывал у меня настоящее содрогание!.. Вонючая картошка… такое не часто можно встретить… Это был страшный удар судьбы…

— Тсс! Тсс! — сказал я ей. — Вы разбудите ребят!..

Она вернулась на опытные поля… Прихватив с собой фонарь… и лопату… Было восемь градусов… даже десять ниже нуля… Она находила самые червивые картофелины… и вырывала их одну за другой… Сколько могла! до самого рассвета…

* * *

Такое нашествие червей было невозможно долго скрывать… Их было полно даже на поверхности земли… Гнили становилось все больше… Напрасно мы вырывали, выбрасывали и пропалывали… Все было тщетно… В конце концов, об этом узнали во всем районе… Вмешались мужланы… Они выкапывали наш картофель! И относили образцы в префектуру, присовокупив к ним рапорт жандармов о наших странных действиях!.. А целые клубни, просто кишевшие личинками, они отсылали в Париж, директору музея!.. События принимали серьезный размах!.. Повсюду стали распространяться ужасные слухи, что мы были виновниками возникновения сельскохозяйственной чумы!.. Причем совершенно новой… Неслыханного бедствия для овощеводов!..

Воздействием интенсивных волн, зловредных «индукций» и адским расположением тысячи латунных цепей мы испортили землю!.. Вызвали Духа Личинок!.. Который сам по природе своей совершенно невинен!.. Мы вывели в Блэм‑ле‑Пти совершенно особый вид червей, очень злых и набрасывающихся на любые посадки, растения и корни!.. даже на деревья! на запасы продовольствия! На хижины! Черви разрушают структуру борозды! Уничтожают молочные продукты!.. не щадят абсолютно ничего! Все пожирают, всасывают и поглощают… Они способны жрать даже лемеха у плугов!.. Они запросто заглатывают и переваривают камень, кремень для них почти как фасоль! Они уничтожают все на своем пути! На поверхности и в глубине!.. Будь то труп или картофель!.. Абсолютно все!.. И главное, зима им не помеха!.. Холод только придает им силы!.. Они распространяются в несметных количествах! по горам! долинам! и равнинам!.. со скоростью электричества!.. Благодаря воздействию нашей машины!.. Скоро все вокруг Блэм превратится в одно огромное гнилое болото!.. Отвратительное месиво!.. Обширную клоаку червей! Море кишащих личинок! Потом настанет очередь Перзан! А потом Салигон!.. Таковы были перспективы!.. Невозможно было предсказать, когда и чем это кончится!.. Найдется ли вообще какой‑нибудь способ остановить надвигающуюся катастрофу!.. Нужно было сперва дождаться результатов анализов!.. Это вполне могло распространиться на все корни Франции!.. И уничтожить все деревни!.. Оставить одни булыжники!.. Наши черви способны были сделать всю Европу абсолютно непригодной для земледелия… Превратить ее в бесплодную пустыню!.. О случившемся в Блэм‑ле‑Пти будут говорить еще очень долго… пройдут века… ведь говорят же о библейских ужасах еще и сегодня…

И все это говорилось совершенно серьезно… Куртиаль же не преминул выложить все почтальону во время его очередного визита… Нашел что говорить лишившемуся велосипеда озлобленному Эзебу. «Ей‑богу, все это вполне возможно!» — ответил тот… Он ничего не привез. Этот ублюдок становился все более злобным… Выпивка у нас кончилась… И нам нечего было ему предложить… Он весь просто трясся от ненависти… Еще бы, 14 километров без выпивки! Возможно, это он нас сглазил!.. Он должен был шляться по дороге Перзан по три раза в день! Только из‑за нашей почты!.. Нам писали отовсюду, что мы могли сделать!..

Наша корреспонденция увеличилась в десять раз!.. Люди жаждали все знать… обо всем спросить!.. Кроме того, многочисленные анонимы буквально засыпали нас своими письмами!.. С тысячами оскорблений!..

— Пусть! Пусть! Их разум помутился!.. Взгляни на все эти послания!.. В них больше червей, чем на всей нашей планете!.. А их, ты знаешь, хватает! Она буквально кишит ими!.. Хочешь, я тебе что‑то скажу? А? Я тебе скажу… это все нужно вынести!..

* * *

Мы думали, что все же, если варить на тихом огне… тщательно ее почистить… смазать жиром… очень осторожно… очень ловко… Может быть, нам удастся достичь того, что, несмотря ни на что, нашу картошку можно будет есть… Но мы испробовали все кулинарные хитрости… Все было напрасно… Все превращалось в желатин на дне кастрюли… Через час… Или через полтора часа месиво превращалось в огромный пирог с личинками… и еще этот омерзительный запах… Куртиаль долго принюхивался к результату нашей стряпни…

— Это железистый гидрат алюминия! Запомни хорошенько это название, Фердинанд! Запомни хорошенько!.. Ты видишь эту разновидность мекония? Наш участок буквально набит им!.. Мне даже не нужен анализ!.. Осадки сернистых соединений!.. Это наш большой недосмотр! Иначе не скажешь… Взгляни на эту желтую корку… Я долго думал об этом!.. Эта картошка!.. Послушай!.. Что я тебе скажу… Она могла бы быть превосходным удобрением!.. Особенно с добавлением калия… А калий, понимаешь ли ты? Это очень удачно! Калий! Он необычайно быстро присоединяется… Он переполняет все клубни!.. Взгляни, как они мерцают! Различаешь ли ты чешуйки? Оболочку каждого зародыша?.. Эти крошечные кристаллики?.. Зеленоватые?.. Фиолетовые? Ты их видишь?.. Достаточно ясно?.. Это, дорогой мой Фердинанд, перемещения гидролиза… А! Ну да! Ни больше… ни меньше!.. Результат наших излучений… Да, мой мальчик!.. Именно так!.. Теллуровая печать! Лучше не скажешь!.. Открой глаза! Смотри как можно внимательней! И больше ничего не надо! Другие доказательства совершенно не нужны!.. Доказательства? Вот они, Фердинанд!.. Вот они! и наилучшие!.. Именно то, что я и предсказывал!.. Это излучение не рассеивается, не преломляется!.. Все ясно! Конечно, я понимаю, что это слишком насыщенный алюминий! Еще одно небольшое несоответствие! Но это все преходящее!.. Преходящее! Все дело в температуре! Оптимальной для алюминия является двенадцать с половиной градусов… А! О! Запомни! Ноль! Пять! Это для нас очень важно! Ты меня понимаешь?..

* * *

Прошли еще две недели… Мы так урезали наш рацион, что теперь лишь раз в день варили суп… О том, чтобы выходить, не могло быть и речи… Шел сильный дождь… Деревня тоже вся вымерла… Зима придавила ее… Деревья гнулись под напорами ветра… Опустошив тарелки, мы быстро забирались в кучу соломы, чтобы сохранить тепло… И там лежали… целыми днями, прижавшись друг к другу… Не открывая рта… В полном молчании… Когда доходишь до такого состояния, даже огонь не согревает… Все ужасно кашляли. И похудели… Ноги стали как спички… Мы чувствовали необыкновенную слабость… не хотелось двигаться, жевать, вообще ничего делать… Голод — это не шутка… Почтальон больше не заходил… Он, должно быть, получил какие‑то указания… Мы бы так не истощились, если бы у нас было масло или хоть немного маргарина… Зимой это просто необходимо! У Куртиаля в это время началось какое‑то странное недомогание… Холод усиливался, а ели мы все меньше… У него началось что‑то вроде энтерита и действительно очень серьезного… Его мучили сильные боли в животе… Он корчился на соломе… Но это было не от еды!.. Он спорил с мамулей по поводу клизмы… Ставить ее?.. или не ставить?..

— Но у тебя ведь в животе ничего нет!.. — говорила она… — Как же тебе это может помочь?.. Колики просто так не начинаются!..

— Ну хорошо, однако, я уверен, что это пройдет! О! Черт… всю ночь меня выворачивало!.. Это сухие колики… как будто мне завязывают кишки в узел!.. О! Что ты на это скажешь!..

— Но это же от холода!.. Несчастный идиот!..

— Это вовсе не от холода!..

— Тогда от голода?..

— Но я не голоден!.. Меня скорее тошнит!..

— О! Ты сам не знаешь, чего ты хочешь!..

Он не ответил… и зарылся в свою подстилку… Он больше не хотел с ней разговаривать…

Он был вынужден забросить свои занятия сельским хозяйством… В сарае больше не осталось ни одного бидона бензина, чтобы запустить его машину…

Еще два дня прошло… в ожидании и прострации… Толстуха, забившись в угол и закутавшись в занавески, больше не сдерживаясь, стучала всеми своими зубами, ее била дрожь… Она залезла на чердак, нашла еще несколько мешков… и сделала себе и ребятам что‑то вроде камзола и толстых шотландских юбок, под штаны она напихала пакли!.. Это делало ее похожей на зулуса! Она сама находила себя забавной!.. Холод располагает к веселью!.. Чтобы согреться, она стала прихлопывать и прыгать… Вокруг массивного стола! Ребята тоже согревались, глядя на нее! Они приплясывали вместе с ней что‑то вроде фарандолы!.. Они бегали сзади… и цеплялись за ее оборки… Она пела:

Дочка мельника с парнями

Так плясала до утра,

Что чулок свой потеряла,

Потеряла‑а‑а‑а…

Не часто приходилось видеть мамулю Куртиаль в таком настроении! Но момент был особый… Ей больше нечего было курить… Куртиаль забрал весь ее табак!.. Ей немного не хватало трубки… Ребята начали рвать ее тряпки… И толкнули ее в солому…

— Черт побери! Черт побери! Черт побери! Убирайтесь все… Выродки! Сопляки! Ублюдки! Сосунки! Воры! Бродяги! — кричала она, но это их еще больше развеселило…

— Куртиаль, ты слышишь меня?

Он не слышал… и только ворочал головой в своей дыре… Он стонал… Ворчал… Из‑за своего брюха!.. Ребята запрыгнули на него, четыре мальчика и три девочки! Но он все равно ничего не отвечал нам.

Чуть позже мы стали волноваться, куда делся Дюдюль?.. Он ушел уже два часа назад… само собой разумеется, по своим делам… О! Мы все сильнее беспокоились за него!.. А он вернулся лишь к ночи… И с каким грузом!.. Все 12 километров! До вокзала в Перзан… Он бежал со всех ног! На грузовом перроне ему здорово повезло… феноменальная находка!.. Мешок с бакалеей!.. Он принес нам целую гору масла! Две связки сосисок!.. Три корзины яиц… свиные колбаски, конфитюр и еще тележку… Он спер все это перед камерой хранения, когда служащие отправились перевести стрелки… и немного погреться… Дюдюлю потребовалось не больше двух минут, чтобы все это спереть! Теперь нам не хватало только хлеба… Но это не помешало нам устроить грандиозную пирушку!.. Мы сразу же разожгли огонь! Бросив в печку целое дерево!..

Де Перейр сразу же проснулся… Он встал, чтобы пожрать… Он ел с такой скоростью, что у него перехватило дыхание. Он схватился за живот обеими руками и время от времени выкрикивал: «О! Господи, Господи!..» Толстуха тоже не заставила себя долго упрашивать!.. Она так набила себе брюхо всего за несколько минут, что ей пришлось лечь. Она даже начала кататься по земле… Переворачиваясь с живота на спину… «О! Господи, Господи! Куртиаль! Вот так бы всегда! О! Как же я была голодна!» Ребята бегали на двор… Но, возвращаясь, они снова хватали куски… Собаку Дюдюля тоже так раздуло, что она выла смертным воем. Де Перейр повторял: «О! Дети мои! О! Дорогие крошки! О! Мои милые лапочки! О! Господи, Господи! Пора с этим кончать! О? Все прекрасно!..» Он был вне себя!.. «О! Господи! Пора!.. Прекрасно, прекрасно!..» Он больше ничего не мог сказать. Он никак не мог опомниться от чуда.

* * *

Наверное, было около пяти часов… Было еще совсем темно… Когда я услышал, как Куртиаль ворочается на соломе… Он встал… О времени я судил по состоянию камина… Огонь почти погас… Я сказал себе: «Готово, он не выдержал!.. Слишком холодно… Он пошел приготовить себе кофе… Вот дает!..» И действительно, он направился к кухне… Это было естественно… Я слышал, как он стучал чашками… Я не прочь был присоединиться к нему… и тоже выпить чашку… Но между мной и дверью храпели ребята… они лежали, прижавшись друг к другу… Я побоялся на них наступить… И остался в своем логове… Я не так уж дрожал… Меня защищала стена… На меня дуло гораздо меньше, чем на старикана. Я немного продрог, вот и все, Я ждал, когда он вернется с кофейником, чтобы окликнуть его… Но он все не возвращался… И продолжал там возиться… Я слышал, как он роется в инструментах… А потом я услышал, как открылась дверь на улицу… Я подумал: «Наверное, он пошел пописать?..» Я ждал, когда он вернется… Что‑то вроде догадки промелькнуло у меня в голове… Я даже хотел встать… Но потом снова уснул… И забыл обо всем.

* * *

Мне приснился кошмарный сон… я дрался с хозяйкой!.. Она пританцовывала… Я старался освободиться от нее… Она навалилась на меня… Всей своей тушей! Я никак не мог отцепиться!.. Ужасный шум! Ничего не видно!.. Она засыпала меня своими вопросами… Я пытался убежать, закрыться в спальне… Но эта баба продолжала цепляться ко мне!.. Она кричала все громче!.. Она дергала меня за уши… и не хотела меня отпускать… «Где же мой Куртиаль?..» Она вопила это на все лады!.. Она только что пришла с кухни… она искала кофе, которого не осталось ни капли!.. Она осмотрела все… Все сосуды были пусты!.. Этот бандит все высосал!.. изо всех чашек и кофейника… перед своим уходом… Он мне ничего не говорил?.. Ей хотелось все знать…

— Нет! Ни слова!..

— Куда он ушел?.. Не видел ли ты его во дворе?..

— Нет же!.. Нет!.. Я ничего не видел!..

Мезанж вскочила и затараторила, что видела странный сон!.. Хозяин Куртиаль катался верхом на слоне!.. Момент был не самый подходящий для глупостей… Мы пытались вспомнить, что он говорил вечером… Он жрал за десятерых! Это мы помнили… Может, ему стало плохо?.. Он замерз во дворе?.. Мы терялись в догадках!.. Воспаление? Вместе с ребятами мы бросились на поиски!.. Перерыли всю солому… осмотрели все закоулки в доме… Все пристройки, два сарая и хижину для опытов… В доме его не было… Мы пошли через поле… осмотрели ближайшие окрестности… а потом дальше… Мы обшарили все овраги, все кустарники… Со стороны можно было подумать, что мы собираем ягоды на всем плато!.. Мы спустили собаку Дюдюля… Куртиаля по‑прежнему нигде не было!.. Потом мы опять собрались вместе… Чтобы прочесать весь лес… Он часто там прогуливался… И тут один из ребят заметил, что высоко на воротах было что‑то написано мелом… «Счастливо! Счастливо!» — большими заглавными буквами… Это был его почерк…

Date: 2015-07-27; view: 305; Нарушение авторских прав