О чем думают экономисты. Есть две основные причины для беспокойства

Есть две основные причины для беспокойства. Во-первых, су-

ществует проблема спорной интерпретации и сложности про-

ведения исторического анализа, когда имеешь дело с тем, что

вполне может оказаться старой актерской байкой (к тому же

рассказываемой в беседе между двумя, возможно, враждующи-

ми актерами)... [Во-вторых], встречаются ученые, желающие

сохранить на свою историю особые права, и потому не терпят

никаких отклонений от «официальной» (героической, собы-

тийной или популярной) версии (там же, с. 27).

Обе эти проблемы всплывают в беседах. Первую иллюстрирует тот

фрагмент интервью Милтона Фридмана, где речь идет о его работе во

время Второй мировой войны в Группе статистических исследований.

Здесь Фридман высказывает мнение, что идеи экономистов в области

оптимизации повлияли на формирование взглядов военных, в то время

как многие пишущие об этом периоде историки считают, что причину и

следствие здесь нужно поменять местами. А в качестве забавного (по

крайней мере, для меня) примера второй проблемы я бы отметил то место

в интервью Пола Самуэльсона, где он риторически вопрошает, не будет ли

его понимание собственных работ на какую-нибудь тему по биологии по-

новому интерпретировано «будущими Филипами Мировски и Роями Вайн-

траубами».

Однако беспристрастное обсуждение может приводить к эмоционально

непростым ситуациям:

Кроме того, для некоторых ученых история — столь ценный

источник, что если история не оправдывает или не узаконива-

ет науку так или иначе, то она ее практически делегализирует

(а иногда и «подрывает»), а это может порождать глубокую враж-

дебность к профессиональным историкам науки и их писаниям

(там же, с. 28).

Некоторые из этих проблем дают о себе знать в интервью Роберта

Ауманна, где говорится, что многое в теории игр было разработано мате-

матиками и экономистами для использования в условиях «холодной вой-

ны». Это, а также, в случае Ауманна, и явная связь между потребностями

министерства обороны Израиля и наличием в этой стране множества спе-

циалистов по теории игр, опровергают аксиому о политической беспри-

страстности ученого-экономиста. Однако эти вопросы могут подниматься

(особенно бывшим учеником Ауманна Хартом) только с оговоркой, что их

постановка, похоже, имеет своей целью «делегализировать» определенную

серьезную работу в области теории игр.