Глава 20. – Но как же получилось, что ты не приедешь домой?

– Но как же получилось, что ты не приедешь домой? – срывающимся голосом, жалобно спросила Пам, когда Питер позвонил ей перед ленчем. – Ведь у тебя нет пациентов в Нью‑Йорке. – Она добавила это сердито и обиженно.

– Меня задержали здесь на конференции, Пам.

Я буду дома завтра вечером.

– Но я уезжаю в лагерь завтра утром.

– Знаю. Миссис Хан может проводить тебя до автобуса. Ведь ты едешь не в первый раз.

«Как странно, что приходится оправдываться перед детьми», – думала Мел, слушая их разговор.

– Ты четвертый год ездишь в лагерь. Там ты уже старожил, Пам. А через три недели вернешься домой.

– Да. – Она произнесла это отрешенно и мрачно, и ему стало стыдно до глубины души, особенно сейчас, после того, как они с Мел два часа занимались любовью. Теперь его задержка здесь не казалась столь уж необходимой, а Пам напомнила ему о его домашних обязанностях. – Ладно. – Она отгораживалась от него, и ему стало не по себе.

– Милая, я ничего не мог поделать. – Но это было не так, и ему стало совсем стыдно. Неужели он поступил не правильно, оставшись? Но, черт подери, разве у него нет права на собственную жизнь, чтобы побыть хоть немного с Мел?

– Все нормально, папочка. – Но он слышал ее унылый и подавленный голос и по опыту знал, что не стоило так огорчать ее.

– Послушай. Я приеду навестить тебя в следующие выходные. – Лагерь находился в районе Санта‑Барбары, и он запросто сможет съездить туда из Лос‑Анджелеса, но затем вспомнил, что все следующие выходные ему придется дежурить в больнице. – Черт, я не смогу. Тогда в следующие выходные.

– Не беспокойся. Желаю хорошо провести время. – Казалось, ей не терпелось закончить разговор.

Мел наблюдала за выражением лица Питера, на котором были видны все его переживания. Когда он повесил трубку, Мел подошла и села рядом с ним.

– Ты знаешь, что еще можешь успеть сегодня на дневной рейс.

Но он упрямо покачал головой:

– Не думаю, что мне следует это делать. То, что я говорил тебе, – правда. Мы имеем право хоть немного побыть вместе.

– Но она тоже нуждается в тебе, а ты разрываешься надвое.

Это было очевидно, и он кивнул.

– Она почему‑то всегда заставляет меня чувствовать себя виноватым, с момента смерти Анны. Мне кажется, она считает меня ответственным за ее смерть, и мне до конца жизни надо искупать свои грехи, но мне это никогда не удастся.

– Да, это тяжкий груз. Если ты хочешь взять его на себя.

– А разве у меня есть выбор? – У него был несчастный вид. – У нее после смерти матери появились все эмоциональные проблемы, описываемые в книгах, от анорексии до дерматитов и ночных кошмаров.

– Но всем рано или поздно приходится переживать душевные травмы. Ей надо смириться со случившимся, Питер. Она не может заставить тебя расплачиваться за это всю жизнь.

Но у него был такой вид, что он готов к этому. По крайней мере, так показалось Мел, но она не стала больше ничего говорить Питеру. Он твердо решил остаться, и пусть Пам привыкает. А некоторое время спустя Мел позвонила двойняшкам и Ракели в Чилмарк.

Обе девочки огорчились, особенно Джессика, но сказали, что будут рады увидеть ее завтра вечером, и передали трубку Ракели, которая подождала, пока они выйдут из комнаты, прежде чем высказать свое мнение.

– Боже, должно быть, он мужчина что надо!

– Кто? – Питер увидел, как Мел побледнела.

– Новый дружок в Нью‑Йорке.

– Какой дружок? – На этот раз она покраснела. – Ракель, вы слишком много думаете о себе. Как там девочки?

– С ними все в порядке. У Вал новый поклонник, с которым она познакомилась вчера на пляже, и думаю, что тут один заинтересовался Джессикой, но это не очень волнует ее.

Мел улыбнулась:

– Как погода?

– Изумительная. Я похожа на жительницу Ямайки. – Обе женщины засмеялись, и Мел прикрыла глаза, думая о Винъярде. Ей хотелось, чтобы они с Питером оказались там, а не задыхались в июльский субботний день в Нью‑Йорке. Она знала, что даже такому любителю гор, как он, там бы понравилось.

– Увидимся завтра, Ракель. Если я понадоблюсь, дозвонись мне сюда, хотя я буду ненадолго уходить.

– Не понадобитесь.

– Спасибо. – Всегда приятно было знать, что девочки в хороших руках, а повесив трубку, она улыбнулась про себя, стараясь представить разговор с экономкой Питера, миссис Хан. Но даже Мел было трудно это вообразить, и она, смеясь, сказала об этом ему.

– Тебе очень нравится твоя экономка, верно? – спросил он.

Мел кивнула:

– Я чрезвычайно признательна ей за все, что она делает для нас. Иногда она ворчит, как настоящая старая карга, но она любит девочек и даже меня.

– Это не так уж трудно. – Он крепко поцеловал Мел и отстранился, чтобы посмотреть на нее. Она общалась со своими детьми совсем не так, как он. Обращалась к ним за помощью, чего бы он никогда не сделал, и казалось, что ее жизнь проходит безмятежно.

На мгновение он даже спросил себя, может ли он нарушить эту идиллию. Вставая и потягиваясь, Мел заметила сомнение в его глазах. Они чудесно провели утро, этот неожиданный подарок судьбы, поскольку не предполагали, что сегодня еще будут вместе, и это заставляло их еще больше ценить время.

– О чем ты подумал, Питер? – Ей всегда было интересно заглянуть в его мысли, и она с нетерпением ждала, что он ей скажет.

– Я думал, как хорошо устроена твоя жизнь и как долго это продолжается. И засомневался, не стану ли я Помехой.

– А как ты думаешь? – Она, обнаженная, лежала вытянувшись на шезлонге в своей комнате, и его вновь охватило желание.

– Я не в состоянии рассуждать здраво, когда вижу тебя раздетой.

– Я тоже. – Она усмехнулась и поманила его пальчиком. Он подошел, прилег рядом с ней, а через мгновение водворил ее стройную фигурку на себя.

– Я схожу с ума от тебя, Мел.

У нее перехватило дыхание от страстного желания.

– Я тоже…

И они снова занялись любовью, забыв о своих волнениях, чувстве вины и обязанностях и даже о своих детях.

Только в половине второго они приняли душ и оделись. Мел выглядела как довольная кошечка, когда они вышли на улицу под палящие лучи солнца.

– Мы бездельники.

– А почему бы и нет? Мы оба так много работаем, я не помню, был ли у меня хоть один такой выходной. – Он улыбнулся ей, и Мел засмеялась.

– Я тоже не могу припомнить. Иначе в понедельник не могла бы работать от усталости.

– Прекрасно. Возможно, мне следует утомлять тебя, чтобы ты не думала все время о своей замечательной работе.

Она удивилась такому замечанию.

– Разве я это делаю? – Она не считала, что все время думает о работе, и ее заинтересовало, что он имел в виду.

– Ну, не совсем. Но создается впечатление, что твоя жизнь сосредоточена не только на детях и доме.

– Ага. – Она начинала понимать. – Ты имеешь в виду, что я не могу быть просто домашней хозяйкой.

Ты это хотел сказать?

– Нет. – Он медленно покачал головой, размышляя об этом, пока они бесцельно шли по Лексингтон‑авеню. Стоял жаркий солнечный день, и они радовались, что были вместе. – Я не возражаю. Я с уважением отношусь к твоей работе, к твоей популярности.

Но было бы совсем другое дело, если бы ты была просто… – Он улыбался, подыскивая слова и не спуская с нее глаз. – Простой смертной.

– Черт возьми. Какая разница?

– Ведь ты не можешь просто уехать со мной в Европу на шесть месяцев, верно?

– Нет, мой контракт не позволит мне этого. Но ты тоже не мог бы этого сделать.

– Я – другое дело. Я мужчина.

– О, Питер, – громко засмеялась она. – Ты – шовинист.

– Да. – Он с гордостью взглянул на нее сверху вниз. – Это так. Я с уважением отношусь к твоей работе, пока ты остаешься такой же женственной и можешь справляться со всеми женскими обязанностями.

– А что это означает? – Он внезапно удивил ее.

Если бы это исходило от любого другого, то она бы встревожилась, но он – другое дело. – Ты имеешь в виду натирать полы и печь ватрушки?

– Нет, быть хорошей матерью, иметь детей, заботиться о муже, не ставя работу на первый план. Мне нравилось, что Анна не работает, так как это означало, что она всегда оказывалась рядом со мной.

– Нельзя прилепиться друг к другу. Но если любишь кого‑то, то все можно устроить. Я старалась как можно больше времени проводить с дочками.

– Я знаю. – Он это почувствовал с первого мгновения. – Но ты не хотела, чтобы с тобой рядом был мужчина.

– Да, это так. – Она честно вела себя с ним.

– А теперь? – Он выглядел обеспокоенным, задавая этот вопрос, как маленький мальчик, испугавшийся, что не найдет свою маму.

– О чем ты спрашиваешь меня, Питер?

Воцарилось молчание. Существовала опасность, которую они оба чувствовали, но которая все еще пугала их обоих, но Питер оказался смелее, указав на нее, и вдруг ему захотелось узнать, что Мел думает об этом, не запугивая ее при этом. Возможно, еще слишком рано задавать такие вопросы. Она почувствовала его беспокойство и прижалась к нему.

– Не волнуйся так.

– Просто я иногда задумываюсь, что значат для тебя наши отношения.

– Тоже самое, что и для тебя. Нечто красивое и чудесное, чего никогда не случалось со мной прежде.

Но если ты хочешь знать, к чему это приведет, то этого я сказать не могу.

Он кивнул:

– Знаю. Это беспокоит меня. Это как в операционной. Я не хочу ускорять события, но мне бы хотелось знать, куда я иду, какой следующий шаг. – Он улыбнулся ей. – Я привык планировать.

– Я тоже. Но такое невозможно планировать. – И когда она улыбнулась ему, у них стало легче на душе.

– А почему бы и нет? – Теперь он шутил, и она усмехнулась.

– Чего ты хочешь? Чтобы я подписала контракт?

– Конечно. Контракт о том, чтобы я мог в любой момент получить твое восхитительное тело.

Их руки переплелись, и Мел радостно посмотрела на него, – Я так рада, что ты остался на выходные.

– Я тоже.

Потом они направились в Центральный парк и бродили там до пяти часов, затем пошли на Пятую авеню к гостинице «Стенхоуп» и передохнули в кафе.

Прошли еще несколько кварталов и вернулись, мечтая вновь уединиться в ее уютном маленьком домике.

Они лежали в постели и занимались любовью, а в восемь часов стали любоваться закатом, потом приняли душ и пошли поужинать в ресторан «Элен». Там было множество народу, половину из которых Мел знала, несмотря на то, что большинство знакомых на выходные летом уезжали из города. Сразу же чувствовалось, что этот модный ресторан является частью ее жизни; знаменитости, знавшие ее и которых знала она; радостные приветствия и вся напряженность Нью‑Йорка, казалось, вполне устраивали ее. В Лос‑Анджелесе существовала подобная среда, но он не принадлежал к ней. Он был слишком занят своими делами, семьей и пациентами.

– Итак, доктор, что вы думаете о Нью‑Йорке? – Они шли, держась за руки, по Второй авеню.

– Мне кажется, что ты любишь его, а он – тебя.

– Ты прав. – Она радостно улыбнулась. – Но, оказывается, я люблю еще и тебя.

– Хотя я не владелец студии, не политический деятель и не писатель?

– Ты лучше их всех, Питер. Ты – настоящий.

Он улыбнулся такому комплименту.

– Спасибо. Но ведь и они тоже настоящие.

– Они – совсем другое дело. Они лишь часть моей жизни, Питер. Существует другая область, к которой они не имеют никакого отношения. До этого я не встречала никого, кто понимал бы мою личную и профессиональную жизнь, которые одинаково важны для меня.

– Кажется, тебе удается справиться с обеими.

Она с улыбкой кивнула:

– Хотя это и не всегда легко.

– Что именно?

Он вдруг задумался о реакции своей дочери на его задержку в Нью‑Йорке. Он подозревал, что она заставит его поплатиться за это. Она всегда так поступала.

Но Мел с улыбкой посмотрела на него, и они повернули на запад, на Восемьдесят первую улицу, вернулись в ее домик и, лежа в постели, проговорили до двух часов ночи.

На следующее утро они позавтракали в ресторане, а затем отправились в Гринвич‑Виллидж на ярмарку.

В Нью‑Йорке в летнее время почти нечего было делать, но это их не смущало. Им просто хотелось быть вместе, и они часами бродили по городу, разговаривая о прошлом, о работе, о детях, о них самих. Казалось, они не могли насладиться обществом друг друга.

В пять часов они с сожалением вернулись домой и в последний раз занялись любовью. А в семь вечера на такси отправились в аэропорт. И неожиданно время полетело слишком быстро. Не успели они зарегистрироваться, как буквально через минуту им уже надо было прощаться, и они прижались друг к другу у выхода на посадку, ловя последние мгновения.

– Мне будет не хватать тебя. – Питер посмотрел на нее, безумно радуясь, что приехал в Нью‑Йорк.

Его приезд изменил всю его жизнь, но он больше не боялся этого. Он приподнял пальцем ей подбородок, привлек к себе. – Ты обещаешь приехать в Аспен?

Мел улыбнулась и справилась со слезами, подступившими к горлу.

– Мы приедем. – Но сама до сих пор не представляла, как скажет об этом двойняшкам.

– Приезжай обязательно. – Он прижал ее к себе и поцеловал в последний раз. И когда он исчез, Мел показалось, что он забрал ее сердце с собой.

Путешествие в Мартас‑Винъярд в одиночестве показалось ей ужасно долгим. Она добралась домой уже за полночь, когда все давно спали. Мел обрадовалась этому. Ей не хотелось сейчас ни с кем разговаривать.

В ту ночь Мел долго сидела на веранде, овеваемая легким ветром и Прислушиваясь к умиротворяющему шуму океана. Волнение прошедшей недели постепенно улеглось. Мел сожалела, что рядом с ней нет Питера. Но пока это было даже к лучшему. Им необходимо побыть в одиночестве. Поездка в Аспен и так будет достаточным испытанием. Она до сих пор не решила, когда и как сказать об этом девочкам, но подумала, что лучше сделать это на следующее утро за завтра‑" ком, чтобы дать им время свыкнуться с ее предложением. Они никогда прежде не покидали Винъярд в середине лета, и Мел знала, что это покажется им странным и даже подозрительным.

– Аспен? – Джессика с изумлением уставилась на нее. – Зачем нам ехать в Аспен?

Мел попыталась принять беспечный вид, но чувствовала, как у нее сильнее забилось сердце оттого, что они застали ее врасплох, и еще потому, что она собиралась сказать им не правду.

– Это восхитительный горный курорт, и мы никогда не были там.

Ракель хмыкнула, возвращаясь на кухню за кленовым сиропом, а Вал с ужасом посмотрела на мать.

– Но мы не можем уехать. Все интересное происходит здесь, а в Аспене мы никого не знаем.

Мел спокойно посмотрела на младшую дочь. Ее будет легче уговорить, чем сестру.

– Успокойся, Вал, в Аспене тоже есть мальчики.

– Но там совершенно другое дело. А здесь мы знаем всех!

У нее был такой вид, будто она вот‑вот расплачется, но Мел держалась решительно.

– Я считаю, что мы не должны упускать такую возможность. – Вернее было бы сказать "я". Она чувствовала себя виноватой перед девочками.

– Почему? – Джессика следила за каждым ее движением. – Что там, в Аспене?

– Ничего… Я хотела сказать… о, ради бога, Джесс, перестань вести себя как на допросе. Это дивное место. Там чудесные горы, множество молодых людей и масса развлечений, экскурсий на лошадях, пешком, рыбалка…

– Брр!.. – с отвращением прервала ее Валерия. – Я все это ненавижу.

– Тебе такой отдых пойдет на пользу.

Пришел черед практичной Джессики.

– Но это значит, что мы упустим часть летнего сезона в Винъярде. Ведь мы сняли дом на оба месяца.

– Мы поедем всего на две недели. Шесть недель мы проведем здесь.

– Я просто не понимаю этого. – Джессика вышла из‑за стола, явно встревоженная, а Вал разрыдалась и убежала в свою комнату.

– Я не поеду! Это самое лучшее лето, какое было у меня, а ты пытаешься все испортить!

– Вовсе нет… – Но дверь захлопнулась, прежде чем она смогла договорить, и Мел с возмущением взглянула на Ракель, убиравшую со стола.

– Должно быть, это серьезно. – Она мудро пока чала головой, и Мел, раздраженно простонав, встала из‑за стола.

– О ради бога, Ракель.

– Ладно, ладно. Можете не говорить мне. Подождем и посмотрим, как через шесть месяцев вы выскочите замуж. Я никогда не видела, чтобы вы покидали Винъярд.

– Это будет чудесная поездка. – Она пыталась убедить их всех, включая и себя, но ей хотелось, чтобы это было не так тяжело.

– Понимаю. А как поступите со мной? Я тоже должна ехать? – Эта перспектива радовала ее не больше, чем девочек.

– Почему бы вам не взять отпуск, не дожидаясь конца лета?

– Меня это устраивает.

Хоть одна забота с плеч долой. Вал два часа не выходила из комнаты, а когда появилась, чтобы встретиться с друзьями на пляже, то глаза и нос у нее были красными от слез, и она явно не собиралась разговаривать с матерью. Через полчаса после этого пришла Джессика и застала Мел сидящей в одиночестве на веранде и пишущей ответы на письма. Она опустилась на ступеньки у ног Мел и стала ждать, когда мать поднимет глаза от писем.

– Как получилось, что мы едем в Аспен, мамочка? – Она смотрела прямо в глаза Мел, и трудно было не сказать ей правду… «Потому что я влюбилась в этого мужчину, а он летом едет туда».

– Я подумала, что это может внести приятное разнообразие в наш отдых, Джесс. – Но она избегала взгляда Джессики и не видела, как та внимательно наблюдала за матерью.

– А есть другая причина?

– Какая? – Мел тянула время, и ручка замерла над листом бумаги.

– Я не знаю. Я просто не понимаю, почему тебе вдруг захотелось поехать в Аспен.

– Нас пригласили друзья. – По крайней мере, это была полуправда. Но все оказалось настолько трудно, как этого опасалась Мел, и если Питер думал, что с его детьми будет проще, то он – сумасшедший.

– Какие друзья? – Джессика еще внимательнее посмотрела на нее, и Мел сделала глубокий вдох. Не было смысла врать ей, все равно она скоро это выяснит.

– Человек по имени Питер Галлам и его семья.

Джессику это ошеломило.

– Врач, у которого ты брала интервью в Калифорнии? – Мел кивнула. – С чего бы это ему приглашать нас в Аспен?

– Потому что мы оба одни с детьми, и он очень любезно дал мне интервью, и мы стали друзьями.

У него трое детей примерно вашего возраста;

– Ну и что? – Теперь Джессика говорила с еще большим подозрением.

– Там может быть весело.

– Для кого?

Удар. Теперь она пришла в ярость, а Мел внезапно почувствовала полный упадок сил. Вероятно, глупо заставлять их ехать в Аспен.;

– Послушай, Джесс, я просто не желаю спорить с тобой. Мы едем, и все.

– У нас в семье диктатура или демократия?

– Называй как хочешь. Через три недели мы едем в Аспен. Я надеюсь, что вам там понравится, а если нет, считайте их двумя потерянными неделями из вашего очень длинного, приятного лета. Могу напомнить вам, что у вас еще масса времени на приятное пребывание здесь; вы можете делать, что хотите, почти два месяца, а на следующей неделе у тебя и Вал будет вечеринка в честь вашего дня рождения. Не думаю, что вам есть на что жаловаться.

Но Джессику это явно не устраивало, и она в гневе умчалась, не сказав матери ни слова больше.

И ситуация ничуть не исправилась, несмотря на роскошный пикник на берегу океана в честь шестнадцатилетия Джесси и Вал. Праздник прошел чудесно, и все великолепно провели время, но после этого они еще больше сердились на мать из‑за предстоящей поездки в горы. К тому времени Мел надоело выслушивать их жалобы.

– Как у тебя дела, любимый? – спросила она однажды вечером, лежа в постели и разговаривая с Питером. Они продолжали свои телефонные диалоги дважды в день, сгорая от нетерпения увидеть друг друга.

– Я не сказал им. Еще есть время.

– Ты шутишь? Мы встречаемся на следующей неделе, – с ужасом проговорила она. Мел две недели выслушивала оскорбления со стороны двойняшек, а он даже не начал подготовку своих детей.

– В некоторых вопросах надо все делать невзначай. – Он говорил совершенно беспечно, и Мел подумала, что он ненормальный.

– Питер, ты должен дать им время привыкнуть к мысли, что мы там встретимся, а то они будут ужасно удивлены и, вероятно, очень рассердятся.

– С ними все будет нормально. Теперь расскажи мне о себе.

Она поделилась с ним своими новостями, а он сообщил о новой методике, которую опробовал в то утро во время операции. Мари чувствовала себя хорошо и через несколько дней выписывалась из больницы, немного позже, чем предполагалось.

– Не могу дождаться, когда увижу тебя, любимый.

– Я тоже. – Он улыбнулся при мысли о скорой встрече, и они еще немного поболтали. Но через четыре дня при встрече с Пам ему было не до улыбок.

– Кого ты пригласил в Аспен? – Она выглядела очень сердитой, глядя на него испепеляющим взглядом во время ужина. Питер сообщил об этом Марку накануне, но мимолетом, когда тот уходил. Марк удивился, но у него не было времени на обсуждение. А Мэтью он собирался сказать после разговора с Пам.

Но Пам разгорячилась настолько, будто вот‑вот вылетит сквозь крышу. – Каких друзей?

– Семью, встреча с которой, как я подумал, обрадует тебя. – Он почувствовал, как у него от волнения выступает пот, и ему стало неприятно от этого. Почему он позволяет ей так нервировать его? – Там будут две девочки примерно твоего возраста. – Он уклонялся от ответа, боясь признаться, что речь идет о Мел. Что, если ей опять станет хуже?

– Сколько им лет?

– Шестнадцать. – Он с надеждой посмотрел на нее, но Пам быстро опровергла его ожидания.

– Они будут пренебрежительно относиться ко мне, раз я младше их.

– Не думаю.

– Я не поеду.

– Пам… ради бога…

– Я останусь здесь с миссис Хан. – Она оставалась непреклонной.

– Она уходит в отпуск.

– Тогда я поеду с ней. Я не поеду с тобой в Аспен, если ты не избавишься от этих людей. Кстати, кто они?

– Мел Адамс со своими двойняшками. – Все равно это надо было сказать, и Пам широко раскрыла глаза.

– Она? Я не поеду!

Что‑то в ее тоне насторожило Питера, и наконец он понял причину ее яростного сопротивления. И, не удержавшись, он стукнул кулаком по столу.

– Ты сделаешь так, как я тебе скажу, поняла? И если я говорю, что ты поедешь в Аспен, то ты поедешь туда! Ясно?

Но, не сказав ни слова в ответ, она схватила свою пустую тарелку и швырнула об стену, и та вдребезги разлетелась по полу, а Пам выскочила из комнаты.

Если бы Анна была жива, то заставила бы ее вернуться обратно и убрать это безобразие, но он не осмелился. Девочка росла без матери. Вместо этого он сидел в столовой, уставившись в тарелку, а затем вышел из комнаты и заперся в кабинете. Ему понадобилось с полчаса, чтобы набраться храбрости и позвонить Мел.

Ему было необходимо услышать ее голос, но он ничего не сказал ей о случившемся.

На следующее утро Пам не спустилась к завтраку, а Мэтью испытующе, с любопытством посмотрел на отца. Вчера он вернулся из дома бабушки после ужина.

– Кто едет с нами в Аспен, папочка?

Питер воинственно посмотрел ему прямо в глаза.

– Мисс Адамс. Женщина, которая как‑то ужинала у нас, с двумя дочерьми. – Он сидел, готовясь к сражению, наткнувшись на такое в первом раунде, но лицо Мэтью взорвалось от радости при этом известии.

– Она! Ура! Когда она приезжает?

Питер с улыбкой расслабился, сидя на стуле, и с облегчением посмотрел на младшего сына. Слава богу, хоть один хорошо отнесся к этому. Он еще ничего не слышал от Марка, но вдруг он поведет себя так же, как Пам, хотя маловероятно. В последние дни Марк был слишком увлечен собственной жизнью, чтобы вызвать много хлопот.

– Она встретит нас в Аспене, Мэт. Они там будут втроем.

– Ура! А почему бы ей не приехать сюда, и мы могли бы полететь туда вместе? "

– Полететь куда? – Марк вошел в комнату, сонно зевая. Он вчера вернулся поздно, а сейчас ему надо было спешить по своим делам, но он хотел есть. Он уже попросил миссис Хан приготовить ему яичницу, ветчину, жареный хлеб, апельсиновый сок и кофе.

– Мы беседовали об Аспене. – Питер выжидательно посмотрел на Марка, предполагая еще один взрыв. – Мэт подумал, что Мел Адамс с дочерьми следовало встретиться с нами здесь. – Немедленной реакции не последовало, и Питер снова повернулся к младшему сыну. – Но они приезжают с востока, поэтому им проще долететь до Денвера, а оттуда добраться до Аспена.

– Они хорошенькие?

– Кто? – Питер побледнел. В последние дни он не мог понять их и все еще нервничал из‑за вчерашней реакции Пам. Она должна была бы уже выйти из своей комнаты, но дверь оказалась запертой, когда он попытался открыть ее вчера вечером, и не получил никакого ответа, когда позвал ее. Питер решил оставить ее на день в покое и дать возможность остыть.

Он поговорит с ней вечером, когда вернется с работы.

– Ее дочери хорошенькие? – Марк смотрел на отца, будто тот был совсем глупым, и Питер, откинувшись на спинку стула, засмеялся, а в это время Марку принесли его обильный завтрак.

– Ради бога, кому это надо?

– Мне. Так как?

– Они – что? О… Ох… прости… я не знаю. Но предполагаю, что да. Она красивая женщина, так что ее дочери должны быть тоже красивыми.

– Хм… – Марк разрывался между завтраком и обсуждением достоинств дочерей Мел. – Надеюсь, они не ведьмы.

– Ты – ничтожество. – Мэт с отвращением взглянул на него. – Я уверен, что они великолепны.

При этих словах Питер усмехнулся и встал.

– На этом, джентльмены, разрешите откланяться.

Если увидите сестру, передайте ей привет от меня.

Увидимся вечером. Марк, ты будешь дома?

Он кивнул, запихивая в рот полкуска хлеба, посматривая одним глазом на часы, боясь опоздать.

– Думаю, да, папочка.

– Не забудь сообщить миссис Хан о своих планах.

– Не забуду.

Питер оставил их и поехал в больницу. Позвонив Мел во второй половине дня, он честно сказал ей о реакции Пам.

– С ней все будет в порядке. Думаю, она просто очень боится.

– Ты по‑прежнему хочешь, чтобы мы приехали?

– Ты шутишь? – Он пришел в ужас от одного вопроса. – Я даже не подумал бы ехать без тебя. "Как твоя команда? Они привыкают к этой мысли?

– Неохотно.

Мел оказалась права в отношении Пам.

– Мэт в восторге. Боюсь, что Марк уже предвкушает знакомство с двойняшками. Но он безобиден.

– Не рассказывай мне сказки! – засмеялась Мел. – Подожди, пока не увидишь Вал.

– Неужели она такой экзотический цветок? – Мел всегда говорила о необыкновенно женственной фигуре девочки и о сексуально‑кошачьей привлекательности. Но, вероятно, это всего лишь предвзятое мнение матери.

– Питер, – решительно заявила Мел, – Валерия не просто экзотический цветок. Она в буквальном смысле сексапильная. Тебе лучше сразу же предупредить Марка.

– Бедный ребенок. Думаю, он все еще мальчик и очень стремится изменить свой статус. В следующем месяце ему исполнится восемнадцать, в сентябре он начинает учиться в университете, и, полагаю, ему меньше всего хочется оставаться в девственниках.

– Тогда скажи ему, чтобы он практиковался на ком‑нибудь другом, а не на моих дочерях.

– Договорились, если я смогу практиковаться на их матери.

Они оба засмеялись, предвкушая встречу в Аспене.

– Как ты думаешь, мы переживем это, Питер?

– Не сомневаюсь. Мы прекрасно проведем время.

– Ты считаешь, с Пам все будет в порядке?

– Я уверен в этом. Но мы должны подумать и о себе. Я люблю тебя. Мел.

Она ответила тем же, и они наконец повесили трубки.

Но его прогноз оказался слишком оптимистичным, когда спустя несколько дней они сели в самолет, летевший в Денвер из Лос‑Анджелеса.

– Пошли, ворчунья, пора садиться в самолет. – Марк с трудом переносил дурное настроение Пам в последние дни. С отцом она вообще не разговаривала. – Ты собираешься устроить нам прекрасный отдых, не так ли?

– Все зависит от вас. – Она разговаривала со старшим братом в таком тоне, что волосы вставали дыбом, Марка так и подмывало наподдать ей.

– Пошли, ребята. – На Потере были полотняные брюки, рубашка из шотландки, на плечи накинут красный свитер. В одной руке он держал посадочные талоны, а другой держал за руку Мэта. Мэтью был в таком радужном настроении, что полностью компенсировал раздражительность Пам, которая даже в самолете нашла себе место через проход от них. Трое мужчин сидели рядом; Мэтью устроился возле окна, а Питер возле прохода, чтобы присматривать за Пам.

Но девочка отвернулась и смотрела в окно всю первую половину полета, а затем до ленча читала книгу.

Но она только посмотрела на еду. Питер старался скрывать свое беспокойство. Чуть позже он достал конфеты, взятые в дорогу, и предложил ей тоже, но она отказалась, даже не взглянув на него.

– Она упрямая, как осел, папочка, – сказал вполголоса Марк отцу, когда они приземлились в Денвере, – Она успокоится. Девочки Мел отвлекут ее. Вероятно, она просто боится, потому что некоторое время не будет королевой. Она привыкла царствовать среди нас троих, а сейчас появляются еще трое новых.

Для нее вначале это будет некоторым ударом.

– Ей просто нравится добиваться своего. Она после смерти мамы всегда добивается того, чего хочет. – Он с укоризной посмотрел на отца. – Мама никогда бы не позволила ей так себя вести.

– Может быть, и нет. – Но даже этот упрек задел Питера. Он прилагал столько усилий, но почему они всегда думают, что Анна все делала лучше?

Но тут Мэтью потребовал их внимания, так как они приземлились и должны были успеть на другой самолет, вылетающий в Аспен. Это был короткий, но тряский перелет через горы, и они совершили эффектную посадку, нырнув между гор на крошечный аэродром, заполненный реактивными и маленькими частными самолетами. Аспен, как магнит, притягивал богачей, а также знаменитостей. Там можно было встретить все типы людей, и это являлось одной из причин, почему Питеру нравилось это место. Отдых в Аспене стал традицией, сохраняемой им до сих пор, потому что здесь они счастливо проводили время, отдыхая зимой, и летом.

– Вот мы и на месте! – радостно воскликнул он.

И все четверо спустились по трапу самолета и взяли в аэропорту напрокат машину, чтобы добраться до коттеджа, похожего на тот, который они снимали в последние пять лет. И даже Пам повеселела, когда они подъехали к городку, в котором ничего не изменилось за прошедший год. Они успели распаковать и разложить вещи, съездить в супермаркет за продуктами, перед тем как Питер отправился в аэропорт встречать самолет, на котором прилетала Мел. Он оглядел своих детей, распаковывающих продукты, и высказал как бы невзначай одно предложение:

– Кто‑нибудь хочет поехать со мной?

– Я поеду. – Марк тотчас бросил все и надел сандалии на голые ноги. Он был в шортах цвета хаки и в красной тенниске, с красивым загаром и выгоревшими от солнца волосами, и даже Питер должен был признать, что мальчик недурно смотрелся. «Двойняшки Мел явно растают, а если нет, то с ними не все в порядке», – усмехнулся он про себя, гордясь старшим сыном.

– Я тоже! – воскликнул Мэт, хватая свое любимое духовое ружье.

– Тебе оно необходимо? – Питер взглянул на ружье, производящее ужасный шум, который выводил его из себя.

– Конечно, на нас могут напасть пришельцы из других миров.

– Они прилетают следующим рейсом, – многозначительно заявила Пам, и Питер свирепо посмотрел на нее.

– Ну, хватит! На самом деле, – прикрикнул он сердито, – я считаю, что тебе тоже следует поехать.

Мы – семья, и все делаем вместе.

– Как трогательно. – Она решительно продолжала стоять на кухне. – Думаю, я останусь здесь.

– Пошли, дурочка. – Марк подтолкнул ее к двери, но она оттолкнула его, и Питер рассвирепел:

– Черт подери! Веди себя прилично!

Внезапно Пам присмирела, услышав крик отца, и все четверо молча поехали в аэропорт, но Питер беспокоился, что скажет Пам Мел и ее дочкам. Но, увидев Мел, вышедшую из самолета, он уже мог думать только о том, как любит ее и как ему хочется обнять ее. Однако перед детьми им следовало проявлять сдержанность. На ней были красивое льняное платье кремового цвета и босоножки, рыжие волосы собраны в хвост.

– Рад видеть вас. Мел! – Он взял ее руку, а она слегка поцеловала его в щеку и тотчас повернулась к его детям, наблюдавшим за ними. Ей потребовалось все самообладание, чтобы не поцеловать его в губы.

– Привет, Пам, приятно снова видеть тебя. – Она легонько прикоснулась к плечу девочки и наклонилась поцеловать Мэта, обхватившего ручонками ее за шею, и наконец повернулась поздороваться с Марком, но тот пристально смотрел на девушку за ее спиной. – Позвольте мне представить вам моих дочерей.

Это – Джессика. – Было с первого взгляда понятно, что они – мать и дочь, но внимание Марка приковала Вал. – А это – Валерия.

Обе девочки спокойно поздоровались, а Питер еле удержался от смеха. Его старший сын выглядел так, будто собирался упасть замертво у ног Вал. А когда они с Мел отправились забрать их багаж, Питер с усмешкой посмотрел на нее и покачал головой.

– Ты была права. Вряд ли помогут какие‑либо уговоры. – Девочка отличалась такой привлекательной фигурой, что превзошла все описания, и это впечатление только усиливалось ее свежестью и наивностью. – Тебе следует держать ее подальше от улицы, Мел.

– Я стараюсь, любимый, я стараюсь. – Она повернулась к нему:

– А как ты? Путешествие прошло нормально?

– Прекрасно.

– Как Пам?

Мел краешком глаза взглянула на девочку и увидела, что Джессика разговаривает с ней, а Мэт с явным обожанием смотрит на Джесс.

– Кажется, при таком раскладе все пойдет нормально.

Вал и Марк дружески беседовали, и Пам, кажется, спокойно отвечала на вопросы Джессики, а та взяла за руку Мэта и восхищается духовым ружьем, продолжая разговаривать с его сестрой.

– Они все – хорошие ребята, и это им поможет.

– Их мама тоже хороша.

– Я люблю тебя, – тихо сказала она ему, повернувшись спиной к детям, и ему страстно захотелось обнять ее.

– Я тоже люблю тебя. – Он сказал ей это прямо в ухо. Носильщик взял их чемоданы и, отнес в пикап.

На обратном пути к коттеджу машина с семью пассажирами и чемоданами была забита до отказа. Казалось, все разговаривали одновременно, даже Пам, похоже, медленно вылезала из своей скорлупы с помощью Джессики, целиком уделившей ей свое внимание.

Она даже не особо возражала, как этого боялся Питер, когда он объяснил им, как они разместятся.

Пам, Джесс и Вал будут жить в одной комнате с двухъярусными койками. Тесновато, но девочки отнеслись к этому с пониманием. Пам к тому времени даже смеялась над какой‑то шуткой Джессики. Мальчики будут спать тоже в одной комнате, а Питер и Мел займут две самые маленькие комнаты, с односпальными кроватями Обычно, у каждого из детей Питера была своя комната, но в этом году пришлось все изменить, чтобы разместить гостей и выделить отдельные спальни для него и для Мел, но это было важным моментом в их первом путешествии вместе с детьми.

– Все довольны?

– Все прекрасно, – быстро ответила Вал, с восхищением глядя на Питера, а позднее она шепнула матери:

– А он красивый.

Мел рассмеялась. К сожалению, она была такого же мнения и о его сыне. Но Мел предупредила ее, что еще один роман только осложнит всем им жизнь в ближайшие две недели. И Вал во время полета в Денвер пообещала не влюбляться. Но, когда в тот вечер они все вместе готовили ужин и она с Марком была поглощена приготовлением салата с печеной картошкой, Мел поняла, что нового романа не избежать. Она только надеялась, что они будут вести себя разумно и устанут друг от друга за две недели. Вал не отличалась пристрастием к длительным увлечениям, как призналась со смехом Джессика, когда они вместе с Пам сидели у камина, уложив Мэта в постель.

– Мне кажется, Марк не сводит с вас глаз, с тех пор как вы появились здесь, – усмехнулся Питер, ценя усилия старшей из двойняшек сблизиться с его дочерью и развлечь ее. Джесс произвела на него большое впечатление, и он припомнил многое из того, что Мел рассказывала о ней. Девочки оказались именно такими, как описывала Мел, особенно Вал, которую легче было представить на обложке «Плейбоя», чем выпускницей средней школы.

– Я слышал, ты хочешь поступить на медицинский факультет, Джесс.

Ее глаза загорелись при этом вопросе, а у Пам появился скучный вид.

– Это отвратительно.

– Я знаю. – Она ласково посмотрела на Пам. – Все так считают. Я хочу стать гинекологом или педиатром.

– Обе специальности хороши, но предъявляют много требований.

– А я мечтаю работать фотомоделью, – заявила Пам, заняв выжидательную позицию, и Джесс улыбнулась.

– Мне бы тоже хотелось, но я не такая красивая, как ты.

Это была не правда, но Джессика от души верила в это. Она слишком долго жила в тени Вал.

– Ты можешь стать кем захочешь, Джесс. – Мел сидела, расслабившись, у камина, радуясь тому, что находится рядом с Питером. Казалось, они не виделись тысячу лет.

– Есть желающие погулять? – спросил Марк, войдя в комнату, и после недолгих уговоров все согласились, кроме Мэта, мирно спавшего в своей постели, тихо посапывая.

– А с ним ничего не случится, если мы оставим его одного? – забеспокоилась Мел.

– Он спит очень крепко. Горный воздух прекрасно усыпляет его. Анна всегда говорила… – Он замолчал, заметно побледнев. Мел почувствовала озноб по спине Странно было идти по следам Анны, находиться здесь с ее детьми сейчас, когда его жены больше нет. Она подумала, что реакция Пам отчасти вызвана этим, и решила попробовать поговорить с ней во время прогулки, но девочке было намного интереснее болтать с Джесси. Они погуляли с полчаса, удачно разбившись по парам: Вал с Марком, Джесси с Пам, а Мелани с Питером.

– Вот видишь? Все прекрасно уладилось, не так ли? – назидательно произнес он, и Мел рассмеялась.

– Цыплят по осени считают Мы только что приехали сюда.

– Не говори глупости. Что может случиться теперь?

– Ты шутишь? Будем надеяться, что обойдемся без убийств, сломанных ребер или нежелательных беременностей после этого небольшого приключения.

– Какая же ты оптимистка. – С этими словами он спрятался с ней за дерево и быстро поцеловал, пока не видели дети, и они, смеясь, продолжили путь.

Так хорошо снова оказаться вместе, и как приятно видеть их детей в одной компании, несмотря на все предсказанные Мел ужасы Наконец они вернулись домой счастливые, утомленные прогулкой и обустройством, и разошлись по отведенным им комнатам без всяких проблем. Мел слышала, как девочки хохочут в своей комнате, выключив свет. Она умирала от желания на цыпочках пробраться через холл к Питеру, но решила, что не стоит делать глупости Хотя бы пока. Но, лежа в постели и думая о времени, поведенном вместе в Нью‑Йорке, она увидела, как дверь отворилась и тень пересекла комнату Она с удивлением села, и он нырнул к ней под одеяло.

– Питер!

– Как ты догадалась? – Он улыбнулся в темноте, а она обняла его за шею и поцеловала.

– Тебе не следовало, а если дети…

– Не думай о детях Девочки слишком увлечены разговором и полагают, что мы их не слышим, а Марк уже спит так же крепко, как и Мэт.. Настало наше время, малыш – Он обнял ее, скользнув руками под ночную рубашку, а она старалась не издавать ни звука – Боже, как я тосковал по тебе.

Мел не произнесла ни единого слова, но всем поведением доказала ему, что тоже скучала по нему.

А затем он с неохотой ушел от нее. Она на цыпочках подошла к двери, чтобы поцеловать его на прощание, и проследила, как он тихо прокрался через холл.

Из комнаты детей не доносилось ни звука. Они все крепко спали, а Мел не могла припомнить, была ли когда‑нибудь так счастлива. Она вернулась в постель, еще хранившую тепло их тел, и заснула, обнимая подушку.

Date: 2015-07-27; view: 305; Нарушение авторских прав