Истоки трезвеннического мировоззрения в Древнем Риме

Сторонники алкоголепотребления крайне тенденциозно интерпретируют потребление психоактивных веществ в классической античности и, в частности, в Риме изучаемого периода. Усердно пропагандируется точка зрения об извечности алкоголепотребления.

Убедительно разоблачается ложность этих взглядов в работе В.М.Ловчева «Римские философы I века до н.э. - II века н.э. о психоактивных веществах».

Трезвость, трезвое мировоззрение существуют уже многие тысячелетия. В Риме ранней республики “Рабам, женщинам и свободнорожденным юношам до 30-летнего возраста запрещалось пить вино; нарушение же этого со стороны женского пола наказывалось наравне с тяжелейшими проступками. Отец никогда не обедал без сына вне дома, чтобы оба во взаимном присутствии не могли позволить себе никаких излишеств” (Цит. по Модзалевский Л.Н. Очерк истории воспитания и обучения с древнейших до наших времен. Часть первая. СПб.: Алетейя, 2000. С.130.).

Образ великого ученого античности - Пифагора (ок. 540 - 500гг. до н.э.), отраженный мыслителями Греции и Рима, носил черты яркой антиалкогольной направленности. По одним сведениям, собранным Диогеном Лаэртским, “...пьянство именует он доподлинно пагубой и всякое излишество осуждает” (Диоген Лаэртский. Кн. VIII. 1. 9). А “...сам же он, как повествуют некоторые, довольствовался только медом или сотами или хлебом, вина в дневное время не касался” (Диоген Лаэртский. Кн. VIII. 1. 19). Согласно другим сведениям, Пифагор стоял на более радикальных – на трезвеннических позициях. Как пишет о нем Диоген Лаэртский: “...запрещая животную пищу, он приучал и принорав-ливал людей к простой жизни, чтобы они пользовались тем, что нетрудно добыть, ели невареную снедь и пили простую воду, так как только в этом – здоровье тела и ясность ума” (Диоген Лаэртский. Кн. VIII. 1. 13).

Пифагор, согласно Ямвлиху, сделал следующее: “…виды пищи, которые враждебны непорочному состоянию и замутняют как другие представления душевной чистоты, так и те, которые имеют место в представлениях, возникающих во время снов, он отвергал тоже.

Эти предписания относительно пищи он установил для всех, отдельным же наиболее преуспевшим в созерцании и потому достигшим высших ступеней знания философам он запретил раз и навсегда ненужные им и неправедные виды пищи, предписав им никогда не есть мяса одушевленных существ, совсем не пить вина…” (Ямвлих. Жизнь Пифагора. XXIV. 107).

Выдающий оратор и государственный деятель Марк Туллий Цицерон (106-43 гг. до н.э.) считал винопотребление уделом только мужчин: “Не должна женщина, которой муж отказал право пользования своим имуществом, оставив ей наполненные вином и маслом хранилища, думать, что все это ей принадлежит, - ведь отказано ей право употребления, а не злоупотребления” (Цицерон. Топика. III. 17).

Во времена Цицерона наличие многих женщин, не употребляющих вино, считалось само собой разумеющимся. Для одного из его героев данный факт является убедительным аргументом в споре: “Столь большую силу имеет воспитание скромности: все женщины обходятся без вина” (Cicero. De re publica. IV, VI, 6). Тут ярко проявился педагогический оптимизм Цицерона.

По поводу возникшей еще в Древнем Египте проблемы соотношения истины и опьянения Цицерон имел однозначное мнение: опьянение и истина несовместимы.

Практически одновременно с Цицероном творил наиболее видный представитель римского материализма Тит Лукреций Кар (96-55гг. до н.э.). Его поэма “О природе вещей” превратилась в своеобразную поэтическую энциклопедию атомистического материализма.

Лукреций - единственный из крупных римских философов, кто интересовался физическими свойствами вина. Формой первоэлементов вина он объяснял вкусовые ощущения при винопитии.

Версия Лукреция может быть отрезюмирована следующим образом: выпить спиртного - это немного умереть. В смутной форме античный мыслитель предвосхитил данные современной науки. Изучение физиологии опьянения с помощью длиннофокусных микроскопов показало, что алкогольные напитки вызывают смерть части клеток головного мозга.

Очень современны представления Лукреция о родстве опьянения и отравления:

“… как вспять повернет источник болезни и в недра

Едкая влага назад, отравившая тело, вернется,

Как в опьяненьи, больной поднимается, мало-помалу

В чувство приходит опять и душа его вновь оживает.

Если и душу и дух потрясают такие болезни…”.

(De rerum natura. III.502-506).

Римский историк Плиний Старший, живший в I веке нашей эры, в книге “Естественная история” высказывается о вине: “Как глупо так много денег и труда тратить на изготовление и потребление этого напитка, который похищает у людей их способность соображать и толкает их на глупость и преступления”.

Первый из римских стоиков - Сенека (4г. до н.э. – 65г. н.э.). высказывал следующие идеи: “…многие вещи, которые все хвалят и к которым стремятся, приносят вред тем, кто ими наслаждается, вроде обжорства, пьянства и прочих им подобных и губительных удовольствий” (Сенека. О провидении).

Основное его внимание привлекают поведенческие аспекты проблемы: “Пьянство разжигает и обнажает всякий порок, уничтожая стыд, не допускающий нас до дурных дел” (Seneca. Ep.LXXXIII, 19).

Хрестоматийной стала следующая формула Сенеки: “…опьяненье – не что иное, как добровольное безумье. Продли это состояние на несколько дней, - кто усомнится, что человек сошел с ума? Но и так безумье не меньше, а только короче” (Seneca. Ep.LXXXIII, 18-19).

Вино развязывает агрессивность, считал Сенека: “С пристрастием к вину неразлучна свирепость, потому что хмель вредит здравому уму и ожесточает его. Как от долгой болезни люди становятся плаксивыми, раздражительными, так что малейшая обида приводит их в бешенство, так от непрестанного пьянства становится свирепой душа. Когда она часто не в себе, то пороки, укрепленные привычным безумием, возникнув во хмелю, и без него не теряют силы” (Seneca. Ep.LXXXIII, 26).

Сенека осуждал индивидуальное опьянение, но еще более страстно выступал он против опьянения коллективного: “Вспомни, к каким бедствиям приводило общее опьянение! Оно предавало врагу самые храбрые и воинственные племена, оно открывало крепости, многие годы обороняемые в упорных боях, оно подчиняло чужому произволу самых непреклонных и сбрасывавших любое иго, оно усмиряло непобежденных в битве” (Seneca. Ep.LXXXIII, 22).

Плутарх (46 - после 119гг.) как философ оказал влияние на все последующие века и тысячелетия, иногда затмевая собой самого Платона”. Он считал себя верным учеником и продолжателем Платона.

Плутарх выступает для нас в первую очередь как летописец алкогольных нравов античности. Без его жизнеописаний представить историю винопития Рима невозможно. Благодаря Плутарху мы знаем, что представляло собой типичное алкогольное изделие его эпохи: “...разбавленное вино мы называем вином, хотя вода в нем составляет большую часть” (Плутарх. Наставление супругам. 20). Чтоб вода составляла в напитке большую часть, нужно разведение вина в пропорции как минимум 1:2. То есть, вино, разведение которого особо не обговорено, имело крепость около четырех градусов или немного меньше.

Много интересных наблюдений над природой опьянения сделал Плутарх в “Застольных беседах”, например, о сходстве состояния опьянения со старческими явлениями “...старческой природе самой по себе присущи явные признаки опьянения: дрожание членов, косноязычие, забывчивость, рассеянность: все это свойственно старикам и в здоровом состоянии и проявляется при малейшем случайном поводе, так что опьянение не вызывает у старика каких-либо новых для него явлений, а лишь усиливает уже имеющиеся; а подтверждается это тем, что нет ничего более похожего на старика, чем пьяный человек” (Застольные беседы. III. 650. D-F).

В то же время, считает он, положительный эмоциональный настрой возможен и без употребления алкогольных изделий: “...влюбленность подобна опьянению: она разгорячает, веселит и радует, а это сообщает людям склонность к пению и стихосложению” (Застольные беседы. I. 622. D-E).

Само же вино негативно влияет на отношения между полами: “...у пьющих много вина притупляется половая способность, и они не производят здорового потомства, ибо их семя переохлаждено и бездеятельно, и общение с женщинами остается у них бесплодным” (Плутарх. Застольные беседы. III. 652. D).

Проблемы винопития рассматривали не только философы, ученые, общественные деятели, но затрагивались и драматургами того времени. Один из них Флавий Филострат (160/170гг. – 244/249гг.) оставил нам произведение “Жизнь Аполлония Тианского”. Отделить взгляды на винопитие самого Аполлония, жившего якобы в I веке н.э., от интерпретации Филострата, сотворившего жизнеописание в начале III века, не представляется возможным. Мы исходим из того, что перед нами резюме пифагорейской философии заключительных десятилетий эпохи принципата.

Аполлоний выступал против вина как такового. Он не пил не только виноградного, но и пальмового вина: “…не только виноград пьянит людей, о Дамид, но точно так же хмелеют они и от пальмовой браги, - право же, нам уже не раз случалось видеть индусов, одурманенных этим напитком: одни плясали до упаду, а другие что-то напевали, клюя носом, совсем как наши пьяницы, в неурочный час бредущие с ночной попойки” (Флавий Филострат. Жизнь Аполлония Тианского. II.7).

Подробно расписано Аполлонием преимущество трезвой жизни: “Трезвенники вроде меня наблюдают сущее таким, каково оно есть, не расписывая и не воображая того, чего не существует; никогда не проявят они безрассудства или скудоумия, не станут дурачиться или попусту веселиться, но всегда они в здравом уме и исполнены рассудительности, будь то в сумерки или в рыночные часы, и не клюют они носом, даже когда бодрствуют в трудах до глубокой ночи. Сон не погоняет их, словно хозяин, гнущий под ярмо шеи тех, кто поработился вину, но пребывают они вольными и с поднятой головой, а ложась почивать, приемлют сон незамутненною душой, не лепеча глупостей о своем благоденствии и никого не виня в своих неудачах, ибо и к тому, и к другому трезвая и неподвластная страстям душа одинаково готова – потому-то, беспечальная, почиет она сладким и спокойным сном” (Флавий Филострат. Жизнь Аполлония Тианского. II.36).

К сожалению, распад античности и связанное с этим общее понижение интеллектуального уровня жителей Римской империи способствовали эрозии завоеваний антиалкогольной мысли данной эпохи. С печальной поэтичностью описала разрыв культурной традиции отечественная исследовательница античной философии: “…после того как равнодушной рукою времени был навеки опущен занавес над тем, что представляло собой одно из блистательнейших действ в истории человечества, после этого и самого Эпикура, и его человеколюбивую мудрость надолго накрыли плотные тучи невежества, презрения, глубочайшего, воинствующего непонимания”.

Почти на два тысячелетия антиалкогольные идеи древности оказались забытыми. Один из самых блестящих пропагандистов эпикурейской философии французский просветитель XVIII века Ламетри писал: “Надо ли удивляться, что философы, стремясь к сохранению душевного здоровья, всегда принимали во внимание телесное здоровье, что Пифагор так старательно предписывал диету, а Платон запрещал употребление вина?!”. Возрождение идеологии и морали трезвости приходится на 19 и 20 века.