Границы мотивированности и преимущества конвенциональных знаков

52. О том, насколько «удобны» и «легки» для пользователей мотиви­рованные знаки, и о преимуществах конвенциональности. — 53. Раз­личия между семиотиками в характере и степени мотивированности плана выражения знаков. Итоговая таблица систематизации элемен­тарных знаков по типу мотивированности

РЛ О том, насколько «удобны» и «легки» для поль-

зователей мотивированные знаки, и о преиму­ществах конвенциональности. Чтобы ответить на поставлен­ные вопросы, имеет смысл обратиться к метасемиотической деятельности человека, т.е. посмотреть, как люди обраща­ются со знаками: как запоминают и извлекают их из памяти; как и почему«бракуют» существующие знаки, отказываются от них, как и зачем «изобретают» новые знаки и как учат новым знакам детей и взрослых.

Наблюдения показывают, что люди любят мотивированные знаки. Им нравится их «понятность», вписанность в другие пред­ставления, нравится «самообъяснение» мотивированного знака, содержащееся в нем самом.

Китайский ребенок запоминает первые 50 иероглифов быстрее, чем (при прочих равных условиях) русский ребенок усваивает 30 букв русской азбуки. Наблюдения показывают, что при усвое­нии букв дошкольник сам придумывает мотивацию для отдельных значков: так легче запомнить.

Например, один знакомый дошкольник увидел в букве И (это было высокое узкое и) две направленные навстречу друг другу «морковки»; в букве Р он разглядел «флажок»; в букве Ш — «шкаф»; в букве Ж — «жука» (не по звучанию, а по рисунку буквы); в букве Т — «молоточек» и т.д. Он так запоминал буквы. Когда запомнил и научился читать, он забыл эти морковки и флажки, придуманные им как временные ико- нические опоры. Они стали не нужны ему, как не нужны строительные леса вокруг построенного дома. Для него буквы стали чисто условными знаками, т.е. символами.

Отчасти сходным образом люди относятся к словообразователь­ной мотивированности производных слов. Когда ребенок впервые слышит новое для себя слово и при этом чувствует его внешнюю и смысловую близость другому знакомому слову, то он пытается понять новое слово как родственное знакомому слову. Ино­гда это не удается.

Тогда возможны два случая: 1) придуманная ребенком мотивация отбрасывается. Например, мальчик, впервые услышав, что папа Вити — начальник, спросил: Что ли, он по ночам работает? Когда ему сказали, что совсем не по ночам, и он понял, что ночь здесь не при чем, он тут же отбросил эту мотивацию; 2) поскольку придуманная мотивация «не сра­батывает», ребенок пытается переиначить слово так, чтобы мотивация осталась.

Ср. приводимые К.И.Чуковским в книге «От двух до пяти» примеры таких «исправлений» языка (впрочем, шутливых: это метаязыковые игры Ребенка по ходу усвоения языка): надо говорить не молоток, а колоток, ведь мы им не молотим, а колотим; не сухарик, а кусарик, не вазелин, а ^мазелин, не перчатки, а пальчатки, и т.д. Однако все эти казусы (особенно

170 Часть третья. КЛАССЫ ЭЛЕМЕНТАРНЫХ ЗНАКОВ...

те, которые получились в результате игры в словотворчество) — это довольно редкие случаи.

В большинстве же случаев, опираясь на связи слова с родствен­ными словами, а также, в первую очередь, разумеется, — на «под­сказки» ситуации и контекста, ребенок в достаточной мере пони­мает новое для себя слово. Однако, в отличие от временной и окказиональной (придуманной самим ребенком) «мотивации» внешней формы букв («две морковки в И» и т.п.), словообразова­тельная мотивация производных слов остается в его сознании. Понимание (точнее, ощущение¹) человеком этих связей состав­ляет часть его владения языком.

Таким образом, в принципе мотивированные знаки усвоить легче, чем немотивированные, однако человек запоминает и не­мотивированные знаки, в том числе и без опоры на придуманное сходство.

Значит ли это, что-чем больше в языке мотивированных зна­ков, тем быстрее идет его усвоение? Ответ на этот вопрос вряд ли может быть получен. Онтогенез речи определяется таким слож­ным комплексом предпосылок, факторов, условий усвоения язы­ка, что «взвесить» зависимость скорости или успешности усвое­ния двух языков от большего или меньшего удельного веса в них мотивированных знаков, скорее всего, не удастся.

В языках с буквенным (т.е. неиконическим) письмом преоб­ладает вторичная (внутрисистемная) мотивированность знаков. Удельный вес мотивированных знаков в таких языках соответ­ствует проценту производных слов.

Что касается языков с иеороглифическим письмом, то соот- ] ношение знаков с разной мотивированностью (иконической и словообразовательной) представляется в них неясным. По-види­мому, степень иконической мотивированности (наглядности) разных иероглифов различна. За некоторым быстро достигаемым порогом возможности изобразительной презентации понятий (представлений) оказываются исчерпанными. В драматической судьбе китайской письменности сказались непреодолимые тупи­ки иконического (изобразительного) принципа в языке.

«Типологически первые» рисунки-иероглифы (обозначения конкрет- I ных и видимых предметов — 'человек', 'дом', 'дерево', 'лошадь', 'рука', 'дождь' и т.п.) были легки для восприятия и усвоения. Однако по мере I необходимости выразить все более разнообразные, сложные, абстракт- 1 ные, обобщенные представления, а также представления, которые нельзя

¹ Слово ощущение здесь более уместно, потому что это «знание» далеко не I всегда эксплицируется говорящими — разве что в школе, в упражнениях по 1 «словообразовательному анализу», что, разумеется, для овладения родным язы- 1 ком не обязательно.