Превращение лорда Брума в заправского шпиона просто удивительно! Что подвигло Вас использовать этот персонаж именно для такой интриги?

Брум был сюрпризом для читателей с самого начала, моей выдумкой и человеком из ниоткуда. Так что ему ничего не стоило оказаться хозяином своего положения, ну а вскоре он уже вел себя в романе так, как ему было угодно, нравилось это мне или же нет! Конечно же, сэр Перси Блэкни, по прозвищу «Алый Первоцвет»*, в значительной степени послужил ему прототипом. Тут просто напрашивался именно такой умнейший и таинственный характер в друзья Дарси. Не может быть истинным другом Дарси какой-нибудь ничтожный фигляр. В качестве шпиона при МВД такой персонаж может появляться и исчезать, и в то же время быть на редкость осведомленным или полномочным, когда это потребуется. По мере того, как развивался мой роман, его «профессия» настолько ловко переплелась с историей Дарси, что стала его неотъемлемой частью.

Вы добавили немало материала, важных сцен, персонажей и почти реальных событий, которых не было на страницах романа Остен. Что больше увлекало Вас в сторону – необходимость «заполнять пустоты» в «Гордости и предубеждении», или же сама ваша история диктовала Вам свободное плавание?

И то, и другое. Трилогия всегда была чем-то большим, чем взгляд на «Гордость и предубеждение» с другой стороны. Истоки замысла надо искать в мучительном вопросе – как и почему Фицуильям Дарси так кардинально изменился от первой страницы и до того момента, как они вновь встречаются в Пемберли? Причем мы видим не только перемены в его характере и манерах, но и в отношении к человеку, которого он привык ненавидеть. Это как раз благодатная тема для «заполнения», ибо тут мы имеем абсолютно белое пятно. Именно поэтому Элизабет присутствует отнюдь не в каждой сцене, и даже появляется целая книга «Долг и желание», новые персонажи и эпизоды. Как иначе понять причины и суть перемен, если не воспользоваться возможностью понаблюдать за Дарси в его привычном мире, если не испытать его на прочность, поместив его в нелегкие ситуации? И потому, совершенно естественно, что часто история сама начинала жить собственной жизнью. Бывало, что я сама себе казалась секретарем, который лишь записывает ход событий под диктовку моих собственных персонажей!

Хочу сказать о взгляде «из-за кулис» на самые волнующие сцены развязки истории Гордости и предубеждения». Как были выбраны те события, на которые Вы решили пролить дополнительный свет?

Я выбрала те, что были наиболее трудными для самого Дарси. Борьба с застарелой надменностью, необходимость трудного выбора, проверка на необратимость происшедших в нем перемен. Некоторые писались с редкостным удовольствием, как нечто вполне даже самостоятельное, а другие дались с неимоверным трудом. И, если честно, в некоторых из них есть зерна истинной драмы!