Колесо судьбы

Thou hast spoken right, 'tis true;

The wheel is come full circle: I am here.

Ты прав. И колесо судьбы свершило

Свой оборот: я здесь и побежден.

У.Шекспир, «Король Лир» Акт 5, сцена 3.

Дарси изучал сложнейший узел своего шелкового шейного платка – каскад обманчиво хаотичных узлов и складок, спускавшихся вниз и исчезающих в конце концов под жилетом. Собственно, это был своего рода пароль и пропуск в некий клуб «Любителей управлять четверкой» – правила непременно требовали строжайшего следования своему методу завязывания платка; и ни один член клуба не будет допущен внутрь, если его узел хоть в чем-то не соответствует стандартам клуба. Не будучи склонным подчиняться подобной ерунде, Дарси так ни разу не удостоился поучаствовать в ежегодных обедах клуба с тех пор, как однажды оказался его членом. Однако же сегодня ради Бингли Флетчеру пришлось тряхнуть стариной и воскресить в памяти этот пресловутый билет в клуб.

– Молодец, Флетчер!

– Благодарю, сэр. – Слуга осторожно положил зеркальце, которое держал перед Дарси, на туалетный столик. – Надеюсь, что слуге мистера Бингли тоже удастся добиться приемлемого результата. Прошлая его попытка была не очень удовлетворительной.

– Именно поэтому мистер Бингли заедет в Эреуил Хаус перед ужином, – Дарси просунул руки в рукава сюртука, – предстать перед твоим критическим взором.

– Вот как, сэр! – с ноткой удовлетворенной насмешки в голосе Флетчер разгладил ткань на его плечах, – Буду ждать вызова, сэр.

Дарси кивнул, разложил по карманам необходимые мелочи и спустился в малую гостиную. Долгожданному отдыху в Пемберли, куда он вернулся после эпопеи со свадьбой Уикема, суждено было продлиться всего неделю. Приехали Мэтлоки, так что большая часть его времени была посвящена им. Нет, конечно, лорд и леди Мэтлок были не такими уж нежеланными гостями, к тому же новая невеста кузена Д’Арси оказалась очень милой и скромной девушкой, что очень обрадовало Джорджиану. Дарси, конечно, рассказал ей коротко, улучив минутку наедине, историю своих лондонских приключений, и чем все, собственно кончилось. Она сочувственно выслушала его рассказ, искренне порадовавшись, что эта история закончилась не так уж плохо для той семьи, чье благополучие их так трогало.

– Может, мисс Элизабет Беннет снова приедет к нам? – спросила она мечтательно.

– Может быть, – только и смог он ответить на это.

Ведь он сам так хотел этого, до глубины своей души. Как же хотелось ему знать, что она чувствует, что она думает обо всем этом! Успокоилась ли уже она? Вернулась ли к ней ее живость, или что-то в ней сломалось непоправимо? Его душа страдала и переживала за нее. Она никогда не узнает о том, что сделал он ради нее, уехав в Лондон на другой же день после ее слез и рассказа в Лэмтоне. В разговоре с Гардинерами он категорически настоял перед на том, чтобы его роль осталась в тайне, для чего Лидию вынудили дать слово, что она никому не скажет ни слова. Семья Беннетов не должна ничего знать. Таким образом, надежды увидеться с ней вновь у него очень мало. И вполне возможно, что он так и не узнает, как она пережила это несчастье, оправилась ли от переживаний в полной мере. Однако разве же он не был готов к этому с самого начала?

– Пригласи его, Уитчер, – велел он, когда дворецкий вошел и объявил, что приехал Бингли.

Спустя минуту его взъерошенный приятель в возбуждении стоял перед ним, желая знать его приговор «этим чертовым узлам».

– Легче во сто крат было бы выдержать скачку под дотошным взором самого придирчивого знатока, чем бесконечную возню моего парня с этим проклятым платочком, – и он презрительно дернул за шелковый кончик.

– Потому я и решил побеспокоить нашего незаменимого Флетчера, Чарльз. Пусть он оценит результат, прежде чем тебя увидят другие.

– Я чувствую себя не в своей тарелке, – признался Бингли, когда они уже отъезжали от дома. – И дело не только в этих дурацких узелочках. И не в том, что придется терпеть любопытные взгляды ветеранов клуба. Это вот это все, вся жизнь моя в целом! – заключил он расстроенным тоном.

– О чем ты? Что-то случилось? – озабоченно повернулся к нему Дарси.

– Ничего конкретного, но именно в этом и причина. Нет у меня ни цели, ни идей. Мне не к чему стремиться, нечего преодолевать. Но я должен как-то определить свое место в жизни.

– Но такова и есть жизнь, – попробовал успокоить его Дарси, но тот видимо, так не считал.

– Например, – продолжил он, – в том году я решил обзавестись своим домом в провинции, думаю, это совершенно необходимо в моем положении. Мне пора бы принять какое-то решение, а я не могу. Вот – как раз на прошлой неделе агент из Незерфилда интересовался, намерен я покупать имение, или нет. Кэролайн решительно против…

Незерфилд! Дарси растерялся. Он почему-то совсем забыл о нем, полагая, что Бингли уже давно отказался от аренды. Незерфилд! Ведь всего в трех милях оттуда – Элизабет!

– Тогда, может быть, – осторожно вставил он слово в рассуждения друга, – второй визит поможет тебе прийти к какому-то решению?

– Так ты советуешь поехать туда? – Бингли даже отпрянул назад. – Я и сам так хотел, но… Ты тоже так считаешь? – он явно был поражен, – Тогда, может быть, и ты…

– Отправлюсь с тобой? – поспешно закончил фразу Дарси, сам смутившись от своей несдержанности.

Бингли, впрочем, не заметил этого, сразу же с жаром бросившись строить планы и жонглировать датами, а это продолжалось вплоть до того момента, пока экипаж не остановился у крыльца.

– Дарси, ты просто молодец, ну ей Богу! – продолжал ликовать Бингли, даже когда они уже шагали к дверям клуба.

Молодец ли он? Дарси пока сомневался в этом, шагая следом за другом. Может, он просто эгоист, да еще и лицемер в придачу? Нечего жалеть себя – и то, и другое. Ведь лишь прошлой осенью он беспардонно поломал другу жизнь! Теперь же, независимо от того, наладятся ли у Бингли отношения с Джейн Беннет, или нет, он просто обязан признать перед другом свою вину в их расставании. Сделать это будет не только тяжело и стыдно – и поделом ему – хуже то, что такое признание может стоить ему дружбы с этим безупречно честным человеком. Но, увы, и этого, как ни больно признавать, он вполне заслуживает.

– Наконец-то ты приехал! – широко улыбаясь и похлопывая Дарси по плечу, Бингли неделей позже встречал его на крыльце Незерфилд Холла. – Я тут с ума сходил, ожидая твоего приезда! Впрочем, дел было по горло. С утра до вечера – попробуй привести в порядок дом!

– Неужели? – изумленно поднял брови Дарси. – А я и понятия не имел!

– Заходи, заходи! – засмеялся Бингли.

И они отправились в библиотеку. По дороге Бингли не уставал отвечать на вопросы слуг, или же подзывать то и дело одного-другого для разных поручений. Наконец, одолев несколько коридоров и холлов, они остались одни в кабинетной тиши в ожидании появления подносов с закусками. Неужто всего пара-тройка дней в роли хозяина дома настолько изменили его приятеля? Любопытно, откуда в нем эта свободная уверенность в себе? Дарси не мог не спросить – в самом деле, откуда?

Смущенный косвенной, но похвалой Бингли пояснил, что причина в том, насколько тепло его тут встретили соседи. Не успел он приехать – как несколько соседних землевладельцев уже тут как тут с визитами. Они, оказывается, все рады снова заиметь его соседом, и все просто засыпали его ответными приглашениями. Более того, вернулись все прежние слуги и готовы служить вновь в Незерфилде.

– Это даже слишком, – нескрываемой радостью светился Бингли, – я этого никак не ожидал!

Дарси, улыбаясь, мог только порадоваться его настроению. Итак, соседи не держат на него зла за бегство прошлой осенью, ну а поведение слуг и вовсе неудивительно. Похоже, настроение Бингли, его хозяйская уверенность в себе, возможности справиться с ролью помещика скорее говорит в пользу решения оставить за собой дом. Остается только одно. Собирался ли он встретиться с мисс Беннет?

Появились слуги с долгожданными подносами, и, когда они остались опять одни, Дарси поинтересовался, ездил ли он уже с визитами. Нет, покачал тот головой, слишком уж занят был, только один раз случайно столкнулся со сквайром Джастином, так тот чуть ли не насильно затащил его к себе на чашку чая.

– Но завтра я начну наверстывать упущенное, – сказал Бингли со смешанным выражением опаски и беспокойства в лице взглянув на друга, – я хочу съездить с визитом, к Беннетам.

– Вот так? – отозвался Дарси, внешне спокойно, но сердце его отчаянно забилось.

– Я понимаю, что эта компания тебе не по нраву, – продолжил он, – и младшие дочки слишком шумны и назойливы. Так что я могу, конечно, отсрочить это…

– Дорогой мой Бингли, – с напускной серьезностью перебил его Дарси, – Ты ни в коем случае не должен ради моей скромной особы игнорировать таких влиятельных соседей, как Беннеты!

Тот рассмеялся от души, но потом спросил уже серьезнее:

– Значит, ты не против?

– Нисколько.

И, поспешно встав, Дарси отошел к окну, опасаясь, что смешанные чувства радости и страха в предвкушении совсем скоро увидеть Элизабет слишком явно читаются на его лице. Он молча некоторое время изучал через стекло окрестные поля и леса.

– Может, проедемся по округе, посмотрим, как изменились поля за прошедший год?

За вчерашним вечерним портвейном Бингли решил, что незачем посылать карточку, нет, лучше почтить этих соседей личным визитом. Разрываясь между желанием видеть Элизабет – и страхом получить гораздо меньше радости от встречи, чем мечталось Бингли, Дарси лишь молча кивнул, а потом перевел разговор на другую тему. Разумеется, в первую очередь он приехал в Незерфилд ради Бингли, и потому, если он поймет, что своим вмешательством, неверно расценив чувства Джейн Беннет, он причинил обоим зло, он сделает все, чтобы исправить свою ошибку. И чем скорее он это сделает, тем лучше, в том числе и для его больной совести. Но не менее страстно он желал бы понять, осталось ли хоть что-нибудь от того робкого сближения между ним и Элизабет, которое, как ему казалось, началось в Пемберли. Он гадал, как решиться на первый шаг почти на протяжении всего пути до Хардфордшира, а оказалось, что это уладится без малейших усилий с его стороны! Он не осмеливался даже надеяться на то, что его мечты осуществятся так скоро.

Но факт оставался фактом – завтра они встретятся лицом к лицу с Элизабет. Как это будет? Как они будут себя вести? Какая ирония, размышлял он, лежа ночью без сна с своей постели, что, стоило долгожданной встрече подойти, как говорится, к его порогу, так тотчас возможную радость он заранее испортил своей наклонностью к мрачным предчувствиям. Промучившись всю бессонную ночь, к рассвету он пришел к решению посвятить предстоящую встречу наблюдением не за Элизабет, а за Джейн Беннет – разве не этого требует первейший долг по отношению к Бингли? И разве не такова истинная цель его поездки?

Они ехали не спеша. Бингли встретил его у коновязи с обычной своей приветливостью и общительностью, но, стоило им свернуть на дорогу к Лонгборну, разговор постепенно иссяк, и вскоре они замолчали. И даже лошади перешли на шаг. Дарси искоса поглядывал на растерявшего всю живость друга, не зная, как вывести его из состояния непривычной задумчивости. Едва они свернули на аллею, ведущую к Лонгборну, Бингли натянул поводья, остановив коня.

– Всегда лучше знать правду, верно? – повернулся он к Дарси, – Ведь невозможно двигаться вперед, не разобравшись с прошлым.

Дарси лишь медленно кивнул, не спуская с Бингли взгляда.

– Обычно это самая разумная политика.

– Значит, вперед, – кивнул он.

И он пришпорил коня. Однако, наблюдая за ним, Дарси не мог избавиться от нарастающего чувства вины. Если Бингли вновь погрузился в сомнения и неуверенность в себе, в этом всецело будет вина его, Дарси. Ведь именно он, как сказала Элизабет, потакая единственно капризам своего настроения, пренебрегал чувствами друга, рискуя его репутацией в обществе,. Слава Богу, впрочем, что «общество», а по сути всего лишь окрестности Меритона, легко простило Чарльзу его поспешное бегство прошлой осенью. Можно ли надеяться на такую же благосклонность Лонгборна?

Впрочем, опасения Бингли рассеялись раньше, чем он спешился с коня во дворе Лонгборна. Парень с конюшни, бросившийся взять у него поводья, и служанка, которая открыла им двери, и домоправительница, что объявляла об их появлении – все излучали такую искреннюю радость видеть его, что он сразу воспрянул духом. Дарси даже начинал робко надеяться, что радость видеть Бингли сможет растворить возможную досаду при появлении рядом с Бингли мистера Дарси. Но вот двери в гостиную Беннетов распахнулась, и потоки солнечного света устремились туда следом за гостями. Дарси затаил дыхание.

– Мистер Бингли! Как мы рады, что вы зашли к нам! – поспешила к ним навстречу, перекрыв собой дверной проем, миссис Беннет, – А мы только что гадали, не так ли, девочки, как чудесно будет, если вы соберетесь сегодня к нам с визитом; и вот пожалуйста – вы уже здесь! Разве это не чудо?

– Дамы! – поклонился Бингли, едва переступил порог, следом за ним отвесил поклон и Дарси. Китти, улыбнувшись и, наскоро нырнув в реверанс, отвернулась опять к своим шляпкам и лентам. Мэри равнодушно присела, выпрямилась и снова углубилась в чтение. Дарси и Бингли оказались перед двумя старшими. Девушки присели в реверансе, порозовев от смущения. Грация и сдержанность фигурки Элизабет заставили сердце Дарси бешено забиться в его измученной груди. Он осмелился лишь на несколько мгновений задержать на ней взгляд в надежде на ответный, может быть, или улыбку, которые подсказали бы ему, стоит ли ему ждать и надеяться. Она же, казалось, в мыслях была где-то далеко отсюда. Он заставил себя отвести взгляд и взять себя в руки.

– Прошу вас, садитесь, – заговорила миссис Беннет, – мистер Бингли, присядьте здесь, в тени, – она указала ему на самое удобное кресло в комнате. – Хорошо ли вам здесь? Здесь нам будет очень удобно беседовать. Не желаете чем-нибудь освежиться?

Лишь когда Бингли пробормотал что-то отрицательное, она повернулась к Дарси.

– А, и мистер Дарси.

Она куда-то неопределенно махнула рукой и уселась рядом со своим бесценным гостем. Дарси, предоставленный сам себе, выбрал кресло достаточно близко к Элизабет, если все же она будет склонна поддержать беседу. Он выждал несколько минут ради приличия, потом обратился к ней с самым приличным и безопасным, как ему казалось, вопросом.

– Могу я осведомиться о самочувствии мистера и миссис Гардинер? Здоровы ли они?

Элизабет вздрогнула и смутилась, но потом еле слышно ответила, что они вполне здоровы, и были бы рады лично отблагодарить его за его гостеприимство в Пемберли.

– Я был только рад познакомиться с ними, – заверил он, озадаченный тем, что заурядный вопрос настолько расстроил ее. Он не решался даже поднять глаза на нее, как ни хотелось бы ему понять, что она думает. Но вдруг она спросила его:

– А мисс Дарси? Здорова ли она?

– Благодарю, она вполне здорова, – отвечал он, – и просила передать вам, что очень хотела бы однажды снова увидеть вас в Пемберли.

– О, как это любезно с ее стороны, – отозвалась она. Кажется, или ему только показалось, она собиралась добавить еще что-то.

– Сколько дней прошло, мистер Бингли, с тех пор, как вы уехали отсюда, – заявила миссис Беннет, беря разговор в свои руки. – Я уже опасалась, что вы больше никогда не появитесь здесь. Ходили слухи, что вы откажетесь от Незерфилда к Михайлову дню, только я не могла поверить в это. – Она хитро посмотрела на него, – Очень много перемен произошло здесь у нас, с тех пор, как вы уехали. Мисс Лукас вышла замуж и уехала. И одна из моих дочек тоже. Думаю, вы могли слышать об этом; с самом деле, можно было об этом прочитать в газетах. – Бингли ничего не отвечал, потому что ему все равно не удалось бы ни слова вставить. – Об этом было в «Таймсе» и в «Курьере», как я помню; хотя и очень бестолково написано. Только, что «недавно Джордж Уикем на мисс Лидии Беннет», и ни слова ни о ее отце, ни о том, откуда она родом, никаких подробностей. – Она недовольно покачала головой. – Это моего брата Гардинера заметка, и я не понимаю, почему он написал так несуразно. Вы не читали это объявление?

Бингли заверил, что читал и поспешил принести свои поздравления, а Дарси изо всех сил сдерживал негодование. Он мог бы понять упоминания о Лидии с целью объяснения ее отсутствия, если бы это было сделано с приличной в данной ситуации сдержанностью и краткостью. Но – ведь ничего подобного! Одного взгляда на Элизабет было довольно, чтобы понять, насколько она смущена беспардонностью матери. Вдруг она мельком взглянула на него и снова углубилась в свое рукоделие.

– Ах, какая это радость для матери, поверьте, когда дочь благополучно выходит замуж, – нимало не смущаясь, продолжала в вещать миссис Беннет, – но вместе с тем, мистер Бингли, как же тяжко было расставаться с ней! Они уехали в Ньюкасл, где находится его новый полк. Думаю, вы слышали, что он покинул *** полк и поступил в армию. Слава Богу, у него есть еще друзья, хоть и не так много, как он заслуживает. – И она с презрением перевела взгляд на окаменевшее лицо Дарси.

Опасаясь выдать свое возмущение, Дарси отошел к окну и встал спиной к негодующей мамаше, стараясь взять себя в руки, любуясь красотой последних цветов этого лета. Как же странно, подумалось ему, что эта женщина – мать Элизабет! Какая непостижимая способность к самообману, если эту даму ничему не научили эти ужасные недели. Нет, гневаться на нее бессмысленно, можно лишь сострадать Элизабет и ее сестрам за то, что им приходится страдать по вине такой матери.

– Мистер Бингли, – нетвердым голосом спросила Элизабет, и он повернулся, ее задорный профиль прямо перед его глазами. – Надолго ли вы собираетесь остаться здесь на этот раз?

– Полагаю, мы пробудем здесь несколько недель. Пора охоты, как вы понимаете, – он взглянул на мисс Беннет, и, может быть, добавил бы еще что-то, но ее мать тотчас поспешила вмешаться.

– Когда вы перестреляете всех ваших птиц, мистер Бингли, прошу пожаловать сюда, можете охотиться сколько угодно во владениях мистера Беннета. Я уверена, он будет только рад угодить вам, и специально оставит вам лучшие выводки.

– Вы крайне любезны, мэм, – вежливо ответил Бингли, желая ускользнуть из такой щекотливой ситуации, и заговорил с сестрами. – Но я вовсе не намерен все время пропадать в полях. Мисс Беннет, как вы полагаете, а не представится ли удобный случай и на этот раз собрать вместе всех соседей?

Ага, наконец-то подходящий случай для наблюдений! Бингли заговорил с Джейн Беннет, и теперь Дарси мог к ним присмотреться повнимательнее. Глаза Бингли разгорались несмелой надеждой по мере того, как он прилагал усилия завязать с ней разговор. В его чувствах невозможно было ошибиться. Реакция мисс Беннет была пока сдержанной, но приветливой. Но вот молодой человек проявил настойчивость и вскоре она уже рассмеялась какой-то его шутке. Бингли улыбался широчайшей счастливой улыбкой, он воодушевился и осмелел, а мисс Беннет немного смутилась и потупилась. Но к этому времени Дарси уже понял достаточно по ее сияющим глазам и нежной улыбке, адресованной его другу. Многообещающее начало положено, решил он, так что теперь он мог только удивляться, как ему вообще могло прийти в голову, что Джейн Беннет – всего лишь охотница за богатенькими женихами?

Но что же Элизабет? Он быстро взглянул на нее и отвел глаза. Он ничего не мог понять по ее лицу! Какое-то непонятное напряжение исходило от нее. Не хочет видеть его? Или напротив, хочет, чтобы он заговорил с ней? Стоит ли ему напомнить об их встрече в Пемберли? Попробовать продолжить беседу с ней так, словно и не было тех писем об этом несчастном деле с Уикемом? В полной неопределенности он вновь отвернулся к окну, так и не решившись ни на какой конкретный шаг.

Послышался красноречивый скрип кресел, и стало ясно, что мучительный для обоих визит подошел к концу. Он почти с облегчением поднялся. Но мистеру Бингли не позволили так легко отделаться.

– Вы в долгу передо мной, мистер Бингли, – шутливо укорила его миссис Беннет, когда они направлялись к дверям. – Ведь, уезжая в город той осенью, вы обещались к нам на семейный обед сразу по возвращении, помните? Я буду крайне огорчена, если вы и сейчас не сдержите свое обещание, причем на этой же неделе, сэр! Надеюсь, этот вторник вас устроит?

Бингли беспокойно взглянул на Дарси, покраснел и пробормотал какие-то извинения. Потом взглянул на не менее смущенную мисс Беннет и от имени их обоих решительно принял это неуклюжее приглашение.

– Миссис Беннет, – склонился Бингли на прощание, – мисс Беннет, мисс Элизабет…, – прощался он со всеми дамами по очереди, и Дарси следом за ним повторял эту церемонию. Он спокойно распрощался с мисс Беннет, но встретиться взглядом с Элизабет он так и не посмел, опасаясь, что она прочитает облегчение в его глазах.

Через день они встретятся снова, за обедом в Лонгборне. Он не мог не порадоваться за Бингли.

– Что скажешь, Чарльз? – спросил он друга, когда они выехали на дорогу. – Можно ли считать наш визит удачным?

– Достаточно, после столь долгого отсутствия, – в задумчивости ответил он, а потом вдруг восхищенно вскричал, – Но разве она не прекрасна? Столь же… нет, прекраснее, чем я помню! Ох, Дарси, но как она улыбалась мне!

Следующим прекрасным утром они неспешно направились верхом с очередным неизбежным визитом. Дарси сочувственно выслушивал нескончаемые восторги и робкие намеки на возрождение надежд, что позволял себе Бингли, но вот собственные перспективы он решался оценивать лишь как весьма сомнительные. Если и впрямь его появление было неприятно для нее настолько, что стало причиной ее молчаливости, будет лучше не навязывать ей свое общество – за пределами неизбежного. Остается сосредоточиться на содействии Бингли в его любовных делах, в частности, не ошибиться вновь в чувствах сестры Элизабет. Что же касается самой Элизабет, если он не получит никакого поощрения с ее стороны, он уедет, и чем раньше, тем лучше.

Их визит к сквайру Джастину прошел в такой до мелочей знакомой атмосфере, что к концу его они были уверены в том, что расстались с помещиком не более, как пару недель назад. К Бингли же отнеслись с такой душевностью и вниманием, что Дарси теперь не сомневался, что, буде тот решит обосноваться в Незерфилде, за репутацию его друга в этих краях можно не опасаться. Более того, Дарси пришел к выводу, что этот немолодой степенный господин куда больше годится в советники другу, чем он сам; особенно в такой обременительной роли. Стоит намекнуть на это Бингли, если старый его друг сочтет, что свое счастье он нашел в Хартфордшире.

Решено. Назавтра он уедет. Дарси безрадостно сидел, закинув руки за голову, и глядел в потолок. Завершившийся недавно ужин не оставил почти никаких сомнений в том, что Бингли на верном пути к счастью. И, чем больше времени влюбленные проводили вместе, тем меньше у него оставалось сомнений в их чувствах. Ну, а после того, как он признается другу, как и почему его разлучили с любимой, и покается в своем участии в этих кознях, скорому браку Бингли и Джейн уже ничего не помешает. Самое время предоставить ему свободу самому строить свое счастье. Что же касается его…

На обед в Лонгборне собралась большая компания, чем миссис Беннет хвасталась не умолкая, то и дело при этом поглядывая на него и явно радуясь взять реванш в той прошлогодней их перепалке относительно ограниченности провинциального общества. А в остальном, за исключением всяких банальностей, требуемых от нее как хозяйки дома, она держалась от него подальше, впрочем, как и он от нее. Хотя именно за столом они оказались настолько близко, что он был вынужден выслушивать ее бесконечные пошлые намеки на прошлогодний незерфилдский бал. Причем в вперемешку с бурными восторгами в адрес замужней дочки с новоприобретенным зятем.

Если же вспоминать все сначала, то после приветствий хозяевам дома он поздоровался с мисс Беннет, которая была доброжелательна к нему ровно так же, как и всякому другому. Он поклонился и шагнул к Элизабет. Сердце его упало, едва он встретился с ней взглядом. Как ей удается казаться еще милее и обольстительнее при каждой новой встрече, если он помнит каждую ее черточку, казалось бы, вплоть до мельчайших подробностей?

– Мистер Дарси. – Она неопределенно взглянула на него и тотчас опустила глаза, присев в реверансе. – Как мило с вашей стороны, что вы пришли к нам.

– Напротив, – ответил он, – это с вашей стороны очень великодушно было пригласить меня.

И к этому, почти лишь к этому свелось их общение за весь вечер. Еще был раз, когда он смог приблизиться к ней достаточно близко, она спросила о Джорджиане. Он ответил что-то и замер в ожидании, во рту пересохло от волнения и желания столько всего сказать ей, столько хотелось услышать в ответ, но она ничего не сказала более и отошла с другой гостьей. Ни разу более за вечер она не пыталась заговорить с ним. И не было в ней ни ее обычной живости, ни ее лукавства и задора, ни следа.

Несколько позже он оказался зажатым за столом среди игроков в вист, чей азарт, если не мастерство, потребовали, по счастью, его неусыпного внимания к игре. Иногда, из-под руки, он бросал взгляды украдкой в сторону столика на другом конце комнаты, на лицо Элизабет, впрочем, не выражавшее особого интереса к игре. А, может, к вечеру вообще. Он не брался судить об этом. Но, как он заметил, нескрываемое внимание Бингли к ее сестре доставляло ей огромное удовольствие. Для них, не для него глаза ее светились радостью, когда она останавливала взгляд на влюбленных, почти все время беседующих либо друг с другом, либо с гостями.

Что же, делать нечего, с тоской подытожил он; если такой холодный прием это и есть знак – он получил его. Нет смысла задерживаться здесь. Итак, в Лондон. Дарси поднялся и отдернул шторы. Ему остался только лишь пережить этот последний вечер, который… либо укрепит, либо лишит его не только надежд на счастье, но и дружбы тоже. Он мысленно проделал весь путь от Незерфилда до Лонгборна. Где Элизабет… Элизабет.

– Хорошие все же здесь люди! – воскликнул Бингли, поворачивая сияющее лицо к Дарси, когда последние гости расселись по экипажам отбыли в холодную осеннюю ночь. – Мне они нравятся не меньше, нет, даже больше, чем прошлой осенью.

Это спонтанное приглашение соседям собраться на партию в карты к самому исходу дня было сделано Бингли еще до приглашения на обед в Лонгборне, и очень многие охотно воспользовались случаем сбежать на часок-другой от утомительного внимание своих жен, мамаш, или же сестер.

– Да, вполне, – согласился Дарси, отправляясь за ним в гостиную выпить по последнему бокалу портвейна. – Утешительно знать, что я оставляю тебя в такой компании. Тебе явно не придется скучать здесь без меня.

Дарси внимательно взглянул на Бингли, разливающего вино. Друг его был в прекрасном настроении. Визит в Незерфилд, прием, оказанный ему в округе оправдывал все его ожидания, и Дарси был искренне рад за него. Таким образом все, что ему осталось сделать перед отъездом, это признание. Сердце его сжалось, как сжалась рука, принявшая дружески протянутый бокал.

– Не хочется, чтобы ты уезжал так скоро, но, коли ничего не изменишь, выпьем за тех, кто уже уехал сейчас – и за твое скорое возвращение.

Бингли поднял бокал в его честь, улыбаясь, и это было уже просто непереносимо. Когда он выслушает его – захочет ли он его видеть вообще? Бокалы звякнули, соприкоснувшись, и оба сделали по щедрому глотку. Ну, давай! Пора покончить с этим.

– Чарльз, прежде чем я уеду, я должен тебе рассказать кое-что.

– Валяй, Дарси! – Бингли поставил бокал и с шумом плюхнулся в большое мягкое кресло перед камином, указав ему на соседнее.

– Нет уж, благодарю, я лучше стоя. – Дарси отпил еще глоток, невидяще уставившись в огонь.

– Ты в порядке, Дарси? Что с тобой? – озабоченно спросил его Бингли, – я заметил, ты сегодня как-то слишком подавлен.

– Это моя нечистая совесть, друг мой, в этом вся причина. Я весь день думаю о том, что должен сказать тебе, а признание вещь нелегкая, даже если необходимая.

– Знаешь, что-то слишком пугающее вступление, Дарси. Признание! В чем именно тебе признаваться, Дарси?

– Я влез в твою личную жизнь, Чарльз, причем настолько бесцеремонным образом, что ничего подобного за мной никогда не числилось. – Он прямо взглянул в честные и озадаченные глаза друга, и его сердце сжалось от мучительного стыда и сожаления. – Единственным мне оправданием, если у меня вообще есть право на это, может быть только то, что в то время я был абсолютно уверен, что я действую тебе во благо. Теперь я убедился в том, что ошибался, я был полностью, абсолютно не прав во всем.

– Дарси, полно тебе, друг мой…

– Чарльз. – Он остановил его возражения поднятой ладонью руки. – Ты должен знать это. – Он перевел дух, кусая губы. – Ты должен знать, что, невзирая ни на что, ни на твои, ни на ее чувства, прошлой осенью я сделал все возможное для того, чтобы вы с мисс Беннет расстались навсегда.

– Что? – Бингли непонимающими глазами уставился на него.

– Это я прекратил ваши отношения, хотя твои чувства к ней были очевидны. Но я убедил себя в том, что мисс Беннет равнодушна к тебе, а потом постарался внушить и тебе тоже сомнения в ней и ее чувствах, и укрепить в тебе неверие к собственному суждению и сердцу. – Он смотрел сквозь стекло в руке, не в силах глядеть ему в глаза. – Это настолько вопиющая беспардонность с моей стороны, что даже сейчас я с трудом выговариваю эти слова, и я ничуть не буду удивлен, если ты выставишь меня из дому, и в сию же минуту.

Бингли побледнел. Он слегка дрожащей рукой поставил бокал на столик.

– Как так, все это время? Ты хочешь сказать, что все это время она… Но Кэролайн и Луиза говорили мне то же, что и ты!

– Твои сестры были против этого союза, Чарльз. Они мечтали о более выгодном браке для тебя. И к моему стыду, я в этом заговоре был с ними заодно.

– Господи Боже, Дарси! Не могу поверить, я никак не ожидал этого от тебя! – Бедняга Бингли вскочил, вцепившись себе в волосы, словно желая броситься прочь от него.

Дарси с болью наблюдал за другом. Если бы на этом можно было поставить точку! Но нет, это еще не все.

– Одно это уже безобразно с моей стороны. Но я сделал и нечто гораздо худшее, Чарльз. Я должен признаться, что мисс Беннет провела в Лондоне целых три зимних месяца, и именно я позаботился о том, чтобы от тебя это тоже утаили.

– Дарси!

– И еще одно. Мисс Беннет была с визитом у мисс Бингли, и потом прождала несколько недель в ожидании ее ответного приезда. Однако мисс Бингли прекратила всякое с ней знакомство. И это тоже, Чарльз, было сделано с моего ведома.

На Чарльза было больно смотреть, и сердце Дарси тоскливо сжалось. Лучше глаза закрыть. Дарси оставалось только как-то подобрать какие-то слова для извинения.

– Я очень сожалею за ту боль, что я причинил вам. Мне искренне жаль, Чарльз. Но единственное, чем я могу хоть как-то загладить свою вину, это уверить тебя, что я был не прав, и мисс Беннет, вне сомнения, любит тебя. И ты заслуживаешь этого счастья.

– Ты меня уверяешь? – вспыхнул Бингли, – Ты говоришь, что ты обманывал, лгал мне, лишил меня любви прекраснейшей из женщин, даже меня самого заставил сомневаться в своем сердце – и ты думаешь, я приму твои заверения?

– Нет, и будешь во всем прав, Чарльз. Я оказался плохим другом. Нет причин полагаться на меня. – Но он не мог удержаться, чтобы не спросить его, – Но что ты сам думаешь о чувствах мисс Беннет?

Вся гамма борьбы противоречивых чувств отразилась на лице Бингли, вынужденного выслушать такие невероятные вещи. Дарси не решался прервать его возмущенного молчания и снова сел. Взял полупустой бокал и ждал, глядя в огонь и допивая свой портвейн.

– Значит, ей пришлось неделя за неделей страдать и томиться в неведении в Лондоне, Дарси! Что же она должна была думать обо мне! И что все Беннеты подумали обо мне! Не понимаю, почему же они так любезно принимают меня после этого!

– Чарльз, это лишь доказывает чувства к тебе мисс Беннет.

– Да, – задумчиво протянул он, – возможно, но не факт. Меня охотно принимают, но в наших отношениях нет той простоты и легкости, что прежде. Может быть меня просто терпят.

– Если все же позволишь мне сказать, я полагаю, твое предложение руки было бы принято, и с самыми счастливым исходом.

– Ты так думаешь, Дарси? – Бингли весь вспыхнул и смущенно откашлявшись, переспросил, – Действительно?

– Уверен. Ты сомневаешься?

– Я не знаю! – Бингли опять забегал по комнате. – Я думаю… например, сегодня вечером она… О, если бы я отважился просить ее руки! Дарси! – взмолился он, остановившись прямо перед ним.

– Сей час, или через час, рано или поздно, Чарльз, только дело все равно кончится свадьбой, ну а мне добавить больше нечего.

Ахнув, Бингли до боли сжал его руку и разразился таким бурным и радостным потоком слов, что Дарси вскоре понял, что, несмотря на всю беспардонность своего поведения, он не потерял друга, нет, он прощен – во имя будущего счастья.