Высшая мудрость любви

O! learn to read what silent love hath writ:

To hear with eyes belongs to love's fine wit.

Любви безмолвной речи улови:

Глазами слышать – высший ум любви.

У.Шекспир, Сонет 23.

Они ужасно запоздали. Все, даже Джейн и Бингли были уже за столом, когда они наконец появились в дверях.

– Лиззи, дорогая, где же вы так долго блуждали? – начала было Джейн, но следом за ней посыпался целый шквал вопросов.

Дарси хотел было уже подставить свой щит под огонь их стрел, но тут Элизабет с невиннейшим видом пояснила, что они просто забрели куда-то, откуда даже она не сразу нашла дорогу. Более правдоподобного объяснения от них и не потребовалось.

Дарси оглядел собравшихся за столом. Элизабет благоразумно села подальше от него, чтобы не поощрять преждевременные подозрения, но только с ней одной ему хотелось бы разговаривать, только ее улыбками упиваться. И с некоторой завистью поглядывал на Бингли и Джейн. Узаконенным возлюбленным позволено было открыто наслаждаться беседой в манере даже несколько интимной, словно кроме них здесь никого больше и не было. Дарси вдруг подумал с некоторой иронией, что, пожалуй, разумнее было бы ему попытаться очаровать ее родителей. Но с миссис Беннет он и так пообщался гораздо больше, чем ему хотелось, а вот мистер Беннет оставался пока для него загадкой. Как вести себя с человеком, у которого совсем скоро ему предстоит просить руки его дочери?

Трапеза завершилась, и все встали. В небольшой гостиной, куда все отправились пить кофе, он все же решился сделать попытку. Приняв свою чашку с кофе, он подошел к хозяину дома.

– Мистер Беннет, – салютовал он хозяину своей чашкой.

– Мистер Дарси, – ответил тот, и, дернув подбородком в стороне Джейн и Бингли, – заметил, – Славная парочка, не правда ли, мистер Дарси? Хотя терпеть все эти улыбочки и перешептывания для непосвященных тоска смертная, миссис Беннет настаивает, что это дело неизбежное.

Дарси поставил свою чашку и повернулся к хозяину с самым убедительными намерениями.

– Я уверен, что Бингли будет ей превосходнейшим мужем, – серьезно сказал он, – я с ним знаком уже немало лет, и считаю его одним из лучших людей из всех моих знакомых.

– О, ничуть не сомневаюсь! – отвечал мистер Беннет. – Они удивительно подходят друг другу. Думаю, их деткам не дано будет дождаться от них ни одного грубого слова, поэтому, как знать, может они даже позволят родителям иногда сделать им какое-нибудь замечание. Но я очень рад за нее. – Он сделал глоток. – Ну а что Вы, сэр? Надолго ли к нам, или столичные дела не отпускают?

– Пока мои планы еще не определены, сэр, возможно, я задержусь здесь на некоторое время.

– Неужто! – удивился мистер Беннет, и повторил. – Неужто! Что же, добро пожаловать в Лонгборн, когда вам будет угодно, мистер Дарси. Как видите, у меня хватит дочек для бесед со всеми высокообразованными джентльменами. – И он кивнул в сторону Мэри за книгой и Китти с лентами и иголками. Потом поставил чашку и с подчеркнуто ироничным видом сказал супруге. – Я буду в своей библиотеке, дорогая, если кому вдруг понадоблюсь.

Дарси вопросительно посмотрел на Элизабет, желая понять, не служит ли такое внезапное исчезновение хозяина знаком гостям откланяться, но никто, пожелав хозяину спокойной ночи, не придал его исчезновению особого значения. Все же гости не стали задерживаться надолго. Когда же они с Бингли вышли во двор, Элизабет последовала вместе с сестрой за ним. Обхватив себя за плечи на прохладном к вечеру осенней воздухе, она наблюдала, как он садится на лошадь. И, глядя на ее запрокинутое к вечернему звездному небу лицо, Дарси не мог не вспомнить тот, уже знакомый ему взгляд, подмеченный им ненароком год назад во дворе ассамблеи. Сколько всякого случилось за пролетевший этот год! И случилось то самое главное, благодаря чему он теперь совсем иначе может смотреть в будущее. Впрочем, еще не поставлена последняя точка, она почти – но еще не полностью принадлежит ему.

– До завтра, – наклонившись, прошептал он.

– До завтра, – кивнула она и, отойдя к сестре, смотрела им вслед, пока всадники не растаяли в темноте.

Дарси пришпорил коня и догнал беспечно и, как всегда фальшиво пытавшегося изобразить какую-то мелодию Бингли. Но даже это не могло теперь вывести Дарси из равновесия.

– И кого же ты приманиваешь в такой поздний час, друг мой? – поддразнивал его Дарси, – уверен, что все приличные создания уже заперты в своих амбарах.

– Дарси, я самый счастливый человек на всем белом свете! – Воскликнул тот, пропустив укол Дарси мимо ушей. – А день сегодня были просто замечательный!

– Именно так, – согласился Дарси.

– Я понимаю, для тебя провести целый день у Беннетов было нелегким испытанием, – повернулся вдруг к нему Бингли, – но спасибо тебе за терпение, ты настоящий друг.

– Вовсе нет, Чарльз, – возразил Дарси. – Конечно, ты рад не расставаться с невестой, а я, в конце концов, тут по собственной воле, так что могу уехать в любой момент.

– Очень любезно было с твоей стороны, – продолжил вдруг Бингли уже иным тоном, – так удачно потерять нас с Джейн в лесу. Спустя полчаса вы уже исчезли из виду. Интересно, как вам это удалось?

– Разве вам не этого хотелось?

– Я не об этом, – засмеялся тот, – ладно, я-то не так был озадачен, как Джейн, ведь она не имела возможности убедиться, что вы вполне оказались способны поладить в Пемберли. Я даже берусь угадать, что это вы вздумали потеряться, но я ничего не имею против.

– Ты высказал все это мисс Беннет?

– Что-то в этом роде. А что – не следовало бы?

Дарси не сразу решился отвечать. Стоит ли сдерживать внутри свое счастье? Скоро все и так все узнают, так почему же скрывать это от друга? Более того, он сам больше всего на свете хотел бы услышать сейчас те слова, что, прозвучав вслух, сделают реальностью чудо, случившееся нынче в полдень. И видеть реакцию Чарльза. Он выровнял шаг коня так, что они шли теперь стремя в стремя.

– Ты до некоторой степени прав, друг мой. Я вовсе не о вас думал, а о своем желании поговорить наедине с мисс Элизабет.

– Поговорить наедине? – Бингли натянул поводья. – О чем это, хотелось бы мне знать?

– О личном деле, – широко улыбался Дарси.

– Конечно, – настаивал Бингли, – о личном деле, но о каком, позволь спросить?

– Ну, как тебе сказать…

– Дарси! – угрожающим тоном протянул Бингли.

– В общем, о том, – сдался, смеясь, Дарси, – не берусь даже судить, насколько это тебя удивит, но… о том, что я почти что с первой нашей с ней встречи обожаю и боготворю мисс Элизабет.

– Господи Боже! – выдохнул пораженный Бингли. – У меня появились некоторые подозрения этим летом в Пемберли, но что с

прошлой осени… Да вы же только и делали, что пререкались с ней!

– Да, это правда. Мы не ладили прошлой осенью. И в том, что она была так настроена против меня с самого начала, виноват только я сам. А потом зла добавили те убийственные сплетни Уикема.

– Этот мерзавец! И подумать только, что я должен породниться с… – Бингли замолчал, предпочитая не портить им сейчас настроение. – Ладно, Дарси, а дальше что? Так ты все это время любил ее? Да… это удивительно! Почти как… в пьесе Шекспира. О, как там… об этом парне… Бенедикте?

– Да, очень похоже! – Засмеялся Дарси.

– И что же случилось между осенью и Пемберли?

– Мы встретились весной в Кенте, в имении моей тети, леди Кэтрин де Бург. К несчастью, там я еще больше все запутал и только навредил себе, но потом мы разрешили наши недоразумения и разногласия. Так что при той встрече в Пемберли мы уже смогли найти общий язык.

– Давай, что же дальше? – Бингли пустил лошадь шагом.

– Первый шаг был нами сделан, но, к несчастью, потом ей пришлось уехать. Так что я даже не смел надеяться на то, что мы сможем когда-нибудь встретиться вновь.

– Да, нелегкое дело. А потом я заговорил о Незерфилде. Не удивительно, что ты так хотел отправить меня обратно в Незерфилд!

– Я навечно перед тобой в долгу, друг мой, – широко улыбнулся Дарси, – именно за твою хроническую нерешительность, – тут Бингли возмущенно фыркнул, – но ведь это дало мне повод свести наконец все концы с концами. Во-первых: загладить свою вину за вмешательства в твои дела, и во-вторых – понять, есть ли у меня хотя бы слабый шанс, что мисс Элизабет примет мое предложение.

– Твое предложение! Странный вопрос! Но конечно же, Дарси! Конечно приняла бы, неужели хоть одна женщина в Англии отказала бы тебе!

– О, нашлась одна такая, поверь мне. Это было не первое мое предложение. Те наши «разногласия» прошлой весной…

– Невероятно! – выдохнул Бингли. – Элизабет?

– А? Какова? – Дарси не скрывал гордости. Они двигались теперь, направляясь прямо на мелькавшие сквозь листву огни Незерфилда. Дарси заговорил теперь серьезнее. – Она выставила меня безо всяких церемоний, Чарльз. И я всегда буду благодарен ей за это. Это было тяжелым ударом, и поначалу я себя не помнил от гнева. Но со временем я понял, что даже мое высокое положение не дает мне ни малейшего права рассчитывать самоуверенным наскоком завоевать руку и уважение такой необыкновенной женщины.

– Но это, второе предложение? Она сказала тебе да? – спросил Бингли обеспокоенным и неуверенным тоном.

– Она сказала да, – улыбнулся Дарси.

Бингли, привстав в стременах, издал победный клич, от которого конь его заплясал на месте, а на псарне дружно залаяли его собаки.

– Дарси, но это же предел всяческих мечтаний! – заключил он, усмирив коня и свои бурные эмоции. – Ты хоть понимаешь? Мы же станем братьями! О да, мы с Джейн как-то обсуждали это, но подумали, что это невозможно. Представляю, как она удивится!

– Чарльз, прошу тебя потерпеть, пока не будет сделано формальное оглашение. Я еще не говорил с мистером Беннетом, знаешь ли, и дело деликатное, ты ведь сам понимаешь…

– Больше ни слова! – с сочувственным ехидством рассмеялся Бингли. – Я все понял и ни скажу ни слова, но, ох, как же это будет нелегко! – Он помолчал пару минут и вдруг спросил, – А может, мы завтра опять заблудимся?

– Знаешь, мы совсем не разбираемся в этих здешних тропинках.

– Верно, ты прав. Чертовски запутанное место!

На следующий день после ужина Дарси подошел к дверям лонгборнской библиотеки. Полоска света пробивалась внизу сквозь щель, однако оттуда не доносилось ни звука. Он негромко постучал, услышал невнятное «да», и, повернув ручку, открыл дверь.

– Прошу прощения, сэр. Могу я поговорить с вами?

– Мистер Дарси? – мистер Беннет изумленно выгнул брови при появлении неожиданного такого визитера. Оправившись все же от изумления, он оторвался от груды бумаг и книг на столе и указал гостю на свободное кресло.

– Желаете ли что-нибудь выпить? Нет? – Он поставил на место графин, из которого наливал себе, и сел. – Ну что же, тогда, что же. Чем могу услужить? Думаю, моя жена уже предложила вам всю мою дичь, ну и Бог с ней, не стану же я ей перечить по пустякам.

– Нет, сэр. Вы очень добры, но я совсем по другому делу.

Дарси замолчал немного, но тянуть незачем, надо выкладывать все как есть.

– Я имею честь сообщить вам, сэр, что я сделал предложение мисс Элизабет. Я прошу руки вашей дочери. Она согласна, при условии, что вы не будете против, сделать меня счастливейшим из людей.

– Элизабет? – мистер Беннет выпрямился и побледнел, потом нетвердой рукой поставил, почти не глядя куда, свой бокал вина. – Вы должно быть… – он оборвал, возможно, слишком резкую фразу и потом сказал, – Элизабет… у Элизабет очень живой ум и характер. Я очень надеюсь что вы не обидитесь, но вы совершенно уверены, что она не подшутила над вами?

– Нет, сэр, я уверен, что я не ошибаюсь, – немного ошарашено ответил Дарси, – Я уже хорошо знаком с ее нравом, но в данном случае я уверен в ее согласии.

Выражение лица отца семейства красноречиво свидетельствовало о том, что самоуверенное заявление Дарси его отнюдь не убедило.

– Мистер Дарси, я просто поражен! – и он озадаченно покачал головой. – Как это вообще могло случиться? Я не замечал ни намека на какие-то чувства у вас обоих. Это невероятно!

– Не сомневаюсь, что для вас это стало полной неожиданностью. Конечно, нелегко понять со стороны, как это произошло, тем не менее, поверьте, это никак не легкомысленное решение. Мои чувства к Элизабет становились только все сильнее с каждым месяцем, если признаться честно, начиная почти что с первой нашей встречи в прошлом году.

– Конечно, об этом вам лучше судить, – выразительно выгнул брови мистер Беннет. – Но меня больше заботит моя дочь. – Вы ждете моего согласия. Но вы абсолютно уверены в том, что это и есть истинная и прочная любовь, то, что происходит между вами?

– Мои чувство к вашей дочери не всегда были взаимными, в этом я могу признаться вам, так же как и в том, что в этом виноват был только я. – Дарси поднялся с места. – Но я добился взаимности, чего бы мне это ни стоило! Уверяю вас, сэр, что я люблю ее, а ее счастье и благополучие отныне моя главная в жизни забота. – Он понизил голос, но говорил с той же прямотой и уверенностью. – И я убедительно прошу для нас, мистер Беннет, вашего благословения.

Его собеседник вздохнул и как-то обмяк в кресле. Прошло несколько тягостных минут в полном молчании. Потом глава семейства медленно поднял голову.

– Ни для кого здесь не секрет, что именно Лиззи и есть мое любимое дитя, мистер Дарси. Я очень привязан к ней с самого ее младенчества. Не думаю, что в этом мои чувства могут измениться. Меня очень тревожит ее будущее, ее счастье, потому что я понимаю, что несчастливый брак, то есть тот союз, в котором ее ум и натура не будут оценены по достоинству, сделает ее гораздо несчастнее, чем сделал бы любую из ее сестер. Мне представляется, что вы глубоко искренний и честный человек. И, если вы действительно завоевали ее сердце, я не стану препятствовать вашему счастью.

– Благодарю вас…

Мистер Беннет взмахнул рукой, словно отбрасывая дальнейшее.

– Вы можете обрести истинное сокровище, мистер Дарси, но предупреждаю, вы его получите и не потеряете только в том случае, если вы достаточно умны для этого.

– Могу только согласиться с этим, сэр. – Он склонился пред лицом такой прозорливости. – Но я люблю Элизабет больше всего на свете. Вы не будете разочарованы, сэр.

– В таком случае, у вас есть шанс стать счастливейшим среди смертных, – он поднял на него умный, усталый взгляд, – и я даю вам свое согласие.

– Благодарю вас, сэр, – снова глубоко поклонился Дарси.

Но тут, вместо того, чтобы, скажем, крепко потрясти друг другу руки в завершение сделки, или, с целью как следует закрепить ее, потребовать назвать сумму, которую жених намерен положить на имя Элизабет, этот его необыкновенный будущий тесть встал, прошел к выходу и распахнул двери в холл.

– Прошу, – велел он, – пришлите Элизабет ко мне.

– Вы все в облаках витаете, мистер Дарси?

Он встрепенулся, услышав позади обожаемый, чарующий голос. Уже в третий раз за прошедшие с их помолвки дни он поджидал в нетерпении, пока его невеста отыщет подходящую шляпку и они отправятся в очередную прогулку. Во время этого ожидания у него уже вошло в привычку в сотый раз уверять себя в том, насколько незаслуженным для прежнего мистера Дарси был бы такой благословенный дар судьбы. Но вот она уже здесь, и все ее ироничные улыбки и лукавые смеющиеся взгляды из-под забавной шляпки – все для него.

– Пойдем! – счастливо улыбаясь, потянул он ее в сторону той тропинки, которой скорее удастся увести их прочь от окон дома. Едва скрывшись за поворотом, они одновременно протянули друг другу руки; и таким образом, рука в руке, они могли бродить часами, лишь немного с изумлявшей их еще синхронностью замедлив шаги, едва убедившись, что уже надежно укрылись за деревьями от посторонних взглядов. Дарси испытывал ни с чем не сравнимое, совершенно новое для него чувство спокойствия и удовлетворения. Он шел, отыскивая необыкновенные какие-то слова, в которых он мог бы поделиться с ней этими новыми для него ощущениями. Наверняка она заслуживает сонета, но самого отличного – а он, увы, не поэт. Он уже почти отважился на скучную, но выстраданную прозу, как Элизабет опередила его.

– Скажите мне, как же это началось – когда вы поняли, что влюбились в меня? – спросила она, с лукавым коварством поглядывая на него. Дарси улыбался. – Я могу себе представить, насколько вам трудно было остановиться на полпути, но вот как же это началось?

– Я не смог бы назвать точный момент, или конкретное событие, или же взгляд, может, слово, с которого все началось… – задумчиво начал он, а потом, отметив, с каким нетерпением она ждет отчета, засмеялся и встал перед ней, взяв ее за руки, склонившись к устремленным к нему ее глазам. – Это было уже так давно, как мне теперь кажется. Так что я был, верно, уже на полпути, когда понял, что именно со мной творится.

– Хотелось бы мне знать, где именно находилась эта середина? – и она лукаво закусила нижнюю губку.

– Не уверен, что это точный хронологический момент, мадам, – задумчиво взглянул он на нее, – но весьма вероятно, это случилось в тот самый день, когда я стал вором.

– Вором! – засмеялась Элизабет, – И это человек, у которого есть все! Но что вынудило вас, сэр, стать вором?

– Я был тем, кто думал, что у него есть все. Но у меня не было важнейшего, любви одной необыкновенной женщины.

Она очень мило смутилась и покраснела, но сбить себя с толку отнюдь не позволила.

– И что именно вы украли?

– Вы не слишком осудите меня, если я признаюсь в этом? – спросил он с притворно преувеличенным беспокойством, наслаждаясь их маленьким спектаклем.

– Но тем лучше для меня – ведь я стану вашим исповедником!- охотно поддержала она игру, – Итак, ваша исповедь, сэр – чтобы я могла отпустить вам грехи!

Дарси улыбался.

– Помните ли вы тот томик, что вы выбрали на полках библиотеки Незерфилда во время болезни вашей сестры?

– Там было столько книг, как запомнить? А этот я подержала в руках может, всего несколько минут.

– Этого хватило, чтобы довести меня до полного умопомрачения! Мне, помнится, раза по три приходилось перечитывать каждую страницу, чтобы хоть что-то понять. Нет, оказалось, этого вполне достаточно, а, главное, вы оставили там закладку нужном месте.

Она просияла, вспомнив, что именно.

– Несколько прядок… в томике Милтона. Вспомнила! – Она лукаво нахмурилась. – Я вернулась потом к книге, но не смогла найти это место.

– Еще бы. А все из-за воровства. Это я их вытащил оттуда, и потом месяцами хранил… здесь, – он похлопал по кармашку жилета, – иногда накручивая их на палец, или пряча потом обратно, если не использовал сам как закладку.

– И где же они теперь? – Она улыбалась ему мягкой, немного даже сочувственной улыбкой.

– Надеюсь, ими утеплили гнездышко для каких-то птенчиков. – Однажды, по пути в Кент, мои муки при виде них стали просто непереносимыми, и тогда я разжал пальцы, позволив ветру унести мой талисман прочь. – Он невесело усмехнулся тем воспоминаниям. – Я решил, что необходимо позабыть вас. А это посчитал первым шагом. Да, только что же из этого вышло? – Он взял ее руку и прижал к своим губам. – Только то, что в тот же день я встретил вас, живую и настоящую – и это взамен нескольких шелковых прядок. И вот тогда я полностью и окончательно потерял голову.

– Уймись, Флетчер, бедняге будет нечем дышать! – попробовал спасти кузена полковник Фицуильям, на всякий случай все же оставаясь за массивным креслом в той комнате, что служила Дарси гардеробной в Незерфилде.

– Уважаемый полковник, поверьте, он вполне сможет дышать, – возразил Флетчер, потом пояснил хозяину, – еще один узелок, и все, теперь можете медленно опустить подбородок! – Дарси, хоть и ворча, подчинялся сегодня своему незаменимому специалисту. – Так, сэр! Все! Взгляните, сэр!

Флетчер с гордость поднес зеркало, чтобы Дарси смог вполне оценить элегантнейший каскад из ткани, спускавшийся вниз к жилету.

– И как ты окрестил это, дружок? – Дай с любопытством через лорнет изучал очередное произведение флетчеровского искусства.

– Это будет Bonheur, милорд,- склонив голову на бок, пояснил Флетчер.

– Счастье? – Отважное название, впрочем, как и Roquet. – Дай убрал лорнет в кармашек жилета. – Мои поздравления, Флетчер. – И Его светлость, повернувшись к Дарси, похлопал друга по плечу. – Придется тебе одолжить этого чародея мне, когда я тоже решусь надеть кандалы. Иначе я не приглашу тебя.

– Все! – оборвал их жених и повернулся к зеркалу. Результат стоил таких мучений; а это же день его свадьбы, в конце-то концов. Он повернул голову в одну, другую сторону. Нет, вполне. Потом крикнул через плечо, – Ричард, ты что скажешь?

Полковник Фицуильям перебрался от своего наблюдательного поста поближе, скрестив руки, и стал пристально изучать сооружение. – Ну, это, конечно, не совсем униформа, – тут мужчины дружно хохотнули, – но в этом деле Флетчер гений, кто спорит. Ты отлично выглядишь, кузен, а уж мисс Элизабет, едва увидав такой шедевр, тотчас скажет тебе «да» – еще не добравшись до алтаря.

– Вот спасибо, дорогой ты мой! – вспыхнул Дарси и запустил в нахала полотенцем. Потом повернулся к слуге.

– Флетчер, отличная работа. – Он встал, посмотрел на часы на камине и взглянул на новенький синий сюртук. – Пожалуй, пора надевать?

– Да, сэр, – сказал Флетчер и передал ему сюртук со всей предосторожностью.

– Да, кстати, а скажи-ка нам, старым холостякам, – спросил Дай слугу, – как тебе понравилось быть женатым?

Тот покраснел, но горделиво распрямил плечи.

– Очень даже, милорд, очень даже, благодарю вас. – Он протянул сюртук хозяину. – Мистер Дарси? – Флетчер помог надеть и застегнуть сюртук, следя за идеальностью порядка.

– Я так понимаю, миссис Флетчер прислуживает невесте?

– Да, милорд, и очень гордится такой честью, – признал Флетчер, разглаживая ткань и проверяя, отсутствие малейших лишних ниточек на этом шедевре портновского искусства. Слуга отступил назад, Дарси подошел к своему столу и открыв лежавшую сверху книгу, стал листать страницы. И вот оттуда, рядом с запиской, написанной рукой Элизабет и спрятанный между страницами, он извлек самый первый и драгоценный подарок своей невесты – три зеленых, две желтые, по одной синей, розовой и лавандовой шелковой прядки. Проведя по мерцающим ниточкам рукой, он обернул их кольцом вокруг пальца и затем отправил в кармашек жилета.

Часы пробили «пора», и его спутники, встрепенувшись, подтянулись.

– Пора, Фиц, – сказал Ричард немного дрогнувшим голосом. – Черт меня подери, если ты не счастливейший из смертных. Я ничуть не сомневаюсь в этом. А если бы это было не так, тебе бы не поздоровилось. – Все рассмеялись, но сразу посерьезнели, когда Ричард, сжав руку кузена, сказал прочувствованно, – Я никогда еще не встречал такой идеальной пары, поверь, но та глубина и искренность ваших чувств… знаешь, это дает и мне право надеяться. – Он улыбнулся, отпустив его руку. – Ну вот и ты от нас туда же…

– Ну хватит тебе! – Его светлость со смехом бесцеремонно оттащил его в сторону за плечи и протянул Дарси руку. – Друг мой, – серьезно, но с любовью он взглянул Дарси в глаза, – не могу выразить, как я рад за тебя, что этот день наконец настал.

– Дай… тронутый до глубины души, попытался перебить его Дарси, но тот не дал ему продолжать.

– Нет, дай же мне закончить. Фиц, я очень ценил твою дружбу, всегда завидовал вашей дружной семье, и я искренне любил тебя с самой нашей первой встречи, ты же это знаешь это. Но за последний год произошло нечто такое, что выбило наконец тебя из колеи этой несносной твоей ледяной самоуспокоенности. И слава Богу, что это оказалась любовь. – И любовь, – голос его дрогнул, – такой редкостной, необыкновенной женщины.

– И это говоришь мне ты, Дай… – сжал его плечи Дарси.

– А для чего же еще нужны друзья? – шепнул ему Дай и, взглянув на часы, сказал, – Ну, теперь уж точно пора. Знаешь, – вдруг до боли сжал он его руку, – Были минуты, когда я почти отчаивался, но ты был молодцом. И позволь мне признать, что я не встречал еще лучшего, чем ты, человека на этом свете. – И, отступив, махнул к дверям рукой в широком жесте. – Теперь вперед! К невесте, блестяще заслуженной тобой, уж не сомневайся!

– Мои дорогие прихожане! Мы собрались сегодня здесь, пред лицом Господа нашего для того, чтобы соединить узами священного супружества этого мужчину – и эту женщину, узами нерушимого брака, учрежденного Всевышними силами во времена невинности человечества, который символизирует для всего христианского мира священный союз между Христом и его церковью…

Здесь, перед алтарем собрались как те, кто любил его и были любимы им в ответ – Джорджиана, Мэтлоки, Дай, так и те, для кого это было лишь данью правилам и условностям его круга – члены его клуба, друзья по Университету, соседи со всей округи, родственники Бингли. Все вместе. Только он не видел никого и ничего, кроме глаз своей невесты. Ее спокойная красота волшебным образом усмиряла бешено забившееся сердце под влиянием таких простых и удивительных слов: «Вот этот мужчина, то есть он, именно он – и эта прекрасная, бесценная женщина!» Благословенный свет изливался на них сквозь узорчатые витражи меритонской церкви. Этот свет мягко искрился на волосах, убранстве невесты, в ее чудных глазах, так что слова пастора о мистическом союзе вовсе не казались ему простой и привычной метафорой.

При первом же появление ее воздушной фигурки в дверях церкви, едва они с Джейн приблизились к нему и Чарльзу, его охватило острое, пьянящее чувство восторга. Как она хороша! Какая улыбка, какой свет в этих глазах, доказывающий всему миру, как будет счастлива эта пара. Тут он то ли покачнулся, то ли оступился, так как рука Ричарда крепко сжала его локоть. Элизабет и Джейн приблизились к алтарю в сопровождении их родителя, и Дарси повернулся к пастору, постаравшись то внимание, что еще не было всецело направлено на Элизабет, обратить на святой ритуал, которому надлежит через несколько минут связать их воедино и пред лицом закона тоже. Потому что в душе они уже давно всецело принадлежали друг другу.

– По доброй ли воле принимаешь ли ты эту женщину, как твою законную венчанную жену, – торжественно повернулся к нему священник, – во имя исполнения освященного церковью супружеского союза? Клянешься ли любить ее…

Да, Элизабет … – пела его душа в полном согласии.

– …Утешать, почитать, во дни здравия, и во дни и горестей и болезней…-

О да, любовь моя.

– …На всю жизнь хранить ей вечную и нерушимую верность, пока Господь да не разлучит вас?

– Клянусь, – мощно и чисто прозвучал его ответ под сводами церкви. Страстно, абсолютно и навечно.

Проповедник повернулся к Элизабет, ее ресницы, затрепетав, опустились долу, о, конечно, лишь для того, чтобы под смущением спрятать бьющую в ней через край полноту счастья.

– По доброй ли воле принимаешь этого мужчину, как своего законного супруга, во имя исполнения освященного церковью супружеского союза? Клянешься ли повиноваться, любить и почитать его, во дни здравия, и во дни и горестей и болезней, и на всю жизнь хранить ему вечную и нерушимую верность, пока Господь да не разлучит вас?

– Клянусь.

– Кто вверяет этих невест этим мужам?

– Я вверяю. – Мистер Беннет повернулся к ним, мягким поцелуем коснувшись щеки одной, затем другой дочери. Элизабет едва могла сдержать слезы, когда отец взял ее правую руку и передал дочь пастору, и вслед за его кратким кивком Дарси встал рядом с невестой. Пастор положил ее руку на его ладонь. Опять эти святые слова… в радости и горести … Он повторял теперь по праву эти клятвы с гордостью не мальчика, но мужа, неотрывно глядя в ее глаза. «…и я клянусь тебе вечно любить и лелеять, пока, да будет на то воля Божья, смерть не разлучит нас».

Он медленно отпустил ее пальчики.

Теперь Элизабет взяла его правую руку.

– Я, Элизабет Беннет, беру тебя, Фицуильяма Джорджа Александра Дарси в свои законные мужья…

Ошеломляющее впечатление от этих простых и важнейших для женщины слов, доверяющих ему, мужчине, свою дальнейшую жизнь и судьбу, потрясло его до глубины души.

Ричард протянул руку и положил кольцо на книгу в руках у пастора. Дарси взял кольцо.

– Этим кольцом я обручаюсь с тобой, – произнес он, – и клянусь в верности душой и телом, и служить тебе верой и правдой всем моим именем и состоянием.

Сияющий диск с прекрасным пламенеющим рубином проскользнул на ее пальчик, и он прижал ее руку к своим губам, неотрывно глядя в ее глаза.

Все горести и беды, отказ и следом за ним ошеломляющая боль, самоистязания и муки уязвленной гордости, изнуряющая душу и тело тоска одиночества – все позади! А превыше всего теперь – вера и преданность этой женщины. Единство души и тела, отныне и навечно. Осталось одно, последнее слово. Они повернулись к священнику.

– Отныне и во веки веков Фицуильям Дарси и Элизабет Беннет; и Чарльз Бингли и Джейн Беннет, связанные священной клятвой пред Господом Богом нашим, пред моим лицом и пред всей паствой…- произнеся эти положенные фразы, преподобный Стэнли заключил свою речь с самой искренней и нескрываемой теплотой. – И с тем я провозглашаю каждую из названных пар навеки мужем и женой во имя Отца и Сына и Святого духа. Аминь.

– Аминь, – эхом отозвалась вся паства.

Сжав в порыве чувств ее руки, Дарси прижал их к своему сердцу. Отныне она принадлежит ему, а он принадлежит ей. Все остальное теперь не имеет никакого значения.

– Элизабет, – прошептал он. Она подняла лицо ему навстречу. – Дорогая моя, любимая Элизабет.