Пропажи и находки

С самого утра все казалось очень странным. На столбах и на воротах города были расклеены плакаты. Плакаты были совсем чистыми, и только иногда внутри проносилась какая‑то большая серая тень. Но тут же исчезала.

В холле Думгрота большой красный петух на портрете профессора Корешка отчаянно кукарекал, да так громко, что вверх по лестнице каждый старался подняться как можно быстрее, и обязательно закрыв уши руками. Профессора Корешка на его собственном портрете почему‑то не было.

Еще до обеда стало известно, что учитель зельеварения пропал без вести. Нужно заметить, что обеспокоены этим были единицы. Многие считали это лишь очередным проявлением многочисленных странностей Корешка. В числе последних был и Ромка.

– Профессор Корешок такой лилипут, что спокойно вместится в один из своих котлов, – сказал он, когда ребята шли на урок магических инструментов. – Ничуть не удивлюсь, если он там случайно заснул, а весь город в поисках него с ног сбился.

Белка засмеялась своему отражению в зеркале. Она шла вслед за друзьями, не глядя под ноги, но, судя по всему, возможность врезаться в ближайший угол на повороте ее не пугала. Куда важнее было выглядеть безупречно в присутствии Лирохвоста.

Мила резко затормозила и даже не обратила внимания, что, наткнувшись на нее, Белка выронила зеркало, которое чудом не разбилось. Миле вдруг пришла в голову совершенно невероятная мысль, но она почему‑то ухватилась за нее мертвой хваткой и не хотела отпускать.

– Как ты сказал? – переспросила Мила, и Ромка, остановившись, обернулся к ней.

– Я говорю, заснул в котле, город с ног сбился… – машинально повторил он. – А что?

Мила решительно дернула за ремень рюкзака, и тот бодро подпрыгнул. С выражением ликования на лице она подошла к ожидающим ее друзьям.

– Слушайте, а ведь Корешок действительно очень маленького роста.

– Ну и что?

– А то, – ликовала Мила, огорошенная собственным открытием, – что тот, кто ограбил Менгир, был маленького роста, и все решили, что это гном. Но ведь это мог быть и человек маленького роста, замаскированный под гнома.

– Корешок? – вскинув одну бровь, спросил Ромка.

– А почему нет? Ведь он высоко летел, и то, что он ростом немного выше, чем любой гном… На такой высоте этого никто и не мог заметить. И еще: помните гекатонхейра из Архива? Он был усыплен каким‑то сложным алхимическим составом, а Корешок все время наведывался в кабинет алхимии и вполне мог взять там все, что ему нужно, чтобы приготовить такой состав и усыпить гекатонхейра.

Миле эта мысль очень понравилась. Она на самом деле не очень‑то верила, что это мог быть гном. И Коротышка Барбарис говорил то же самое.

– Послушайте, я вспомнила кое‑что! – воскликнула Белка, внезапно утратив интерес к зеркалу. – Когда мы в тот день слонялись по коридору, разведывая обстановку, Корешок был в Архиве. Правда, недолго: зашел и тут же вышел.

– Наверное, ему хватило времени. Если он, к примеру, угостил гекатонхейра чем‑то, во что было подмешано снотворное, архивариус мог не обратить на это никакого внимания. Нашего Полиглота все закармливают сутки напролет. И ничего. Никто ведь не говорит, что кормить великанов, то есть их головы, запрещено, правда?

– Значит, это Корешок помогает Гильдии, – в качестве утверждения подытожил Ромка. – Я бы не удивился. Таких, как он, обычно и используют во всяких темных делишках. Повлиять на него и пригрозить, по‑моему, – плевое дело.

– Но как же тот высокий человек в Архиве? – вставила Белка. – Вы что, забыли? Это не мог быть Корешок.

– Нет, не забыли, – сказала Мила. – И про человека, выходящего из дома Чёрка тоже. Просто помогать Гильдии может не один человек. Их может быть двое, вот в чем дело.

* * *

На уроке музыкальных инструментов Лирохвост решил продемонстрировать всем свою экспериментальную свирель. Сидящая в клетке большая белая крыса, которая должна была стать подопытной, нервно шевелила усами, а профессор рассказывал, что свирель должна усыпить жертву и начисто стереть из памяти последние события ее жизни.

Все дружно произнесли «Тимпанум Параакузия» и отключили свой музыкальный слух. Пока Лирохвост вдохновенно играл, а маленькие розовые глазки крысы застилало сонной пеленой, Ромка шепотом поинтересовался:

– Интересно, когда крыса проснется, как мы узнаем, что она забыла? Она сама нам расскажет, или мы позовем переводчика с крысиного языка?

Некоторые ребята, сидящие поблизости, тихо засмеялись, а Белка строго отчитала Ромку возмущенным шепотом:

– Зря смеешься. Между прочим, в Белом роге некоторые ребята не только с крысами умеют разговаривать, но и с пауками. Даже с ядовитыми.

На Мишку Мокроноса, сидящего перед ними, слова Белки произвели сильное впечатление.

– Да ну!? – воскликнул он шепотом. – Надо папаше своему идею подкинуть – инопланетный злодей, знающий паучий язык, прилетает на Землю и с помощью пауков завоевывает планету. Здорово!

– Это уже, кажется, было, – заметил Ромка. – К тому же, никаких инопланетян не существует.

В этот момент со стороны верхнего ряда раздался душераздирающий храп. Обернувшись, все уставились на Алюмину, которая лежала на парте, опустив голову на руки. Возможно, Алюмина неправильно применила заклинание, либо она вообще забыла это сделать, но экспериментальная свирель Лирохвоста подействовала, и храпела она теперь отменно.

– Вот это храп… – протянул Ромка.

– Это еще что! – вставил Мишка. – Вы бы слышали, как храпит мой папаша в перерывах между сочинением фантастических рассказов. По сравнению с этим, храп Алюмины – это одиннадцатая симфония Лирохвоста.

У Ромки при этих словах странно округлилось лицо. С плотно сжатым ртом и надутыми щеками он напоминал лягушку. На глазах почему‑то выступили слезы. Мила поняла, что он вспомнил тот знаменательный день, когда благодаря Алюмине премьера «Синей Бороды» стала незабываемым событием. Однако героические потуги Ромки провалились: выпустив изо рта воздух, он громко засмеялся, ухватившись за живот…

От профессора Лирохвоста ему, конечно, влетело. Но больше всех влетело именно профессору Лирохвосту. Амальгама Мендель, узнав об этом инциденте, пригрозила учителю музыки, что она не позволит проводить эксперименты на своей дочери и добьется, чтоб экспериментальную свирель у него отобрали раз и навсегда.

После урока ребята обосновались на площадке между этажами. Она было очень удобно обустроена: с бордюрами, на которых можно было сидеть; статуями, на каменные руки которых можно было вешать рюкзаки, и даже с фонтаном, который, правда, не работал. К тому же благодаря большому окну здесь было светло, несмотря на дождь и серую тяжесть грозовых облаков на небе.

Устроившись немного в стороне от своих сокурсников, Мила, Ромка и Белка возобновили неоконченный разговор о профессоре Корешке.

– Вы думаете, он побоялся, что о нем узнают всю правду, и сбежал? – спросила Белка.

– Значит, так, – сосредоточенно произнес Ромка заговорщицким тоном, – позавчера мы точно видели, как он выходил из лаборатории алхимии. При этом он был сильно напуган. Любопытно, что могло так его испугать?

– Или – кто? – шепотом вмешалась Мила, поглядывая на сидящего к ним ближе остальных Яшку, основательно углубленного в чтение; он был так увлечен, что вряд ли мог их слышать. – И, может быть, он сбежал как раз потому, что кто‑то уже узнал о нем правду?

– Точно! – подхватил Ромка. – Кто‑то вывел его на чистую воду и пригрозил открыть всю правду, а Корешок струсил и пока не поздно сделал ноги.

– Вот почему он так нервничал! – заключила Мила. – Он не Гильдии боялся, а разоблачения.

– Ну и кто это был, по‑вашему? – спросила Белка. – Кто его рассекретил?

– Не знаю, – озадаченно покачал головой Ромка. – Но на месте Амальгамы я бы запирал лабораторию на ключ и прибавил бы парочку заклинаний. Ее лаборатория – все равно что проходной двор.

Мила не особенно переживала по поводу Амальгамы. Даже если бы в один прекрасный день ее лабораторию ограбили и вынесли все до последней пробирки, Мила не стала бы из‑за этого сильно огорчаться. Но вопрос Белки застал ее врасплох – что‑то во всем этом было не так. А что – она понять не могла.

– Я только одного не понимаю, – тихо сказала Мила, глядя застывшим взглядом сквозь сидящего неподалеку на бордюре Илария, который что‑то записывал пером в тетради. – Если кто‑то действительно разоблачил Корешка, то почему он не рассказал об этом всем?

Ромка пожал плечами.

– Ну, может, он не был в этом уверен? – предположил он. – Мы ведь тоже не уверены.

– Да… может быть, – с сомнением вздохнула Мила.

Внизу на лестнице послышался громкий топот бегущих ног, и все трое по инерции повернули головы только для того, чтобы проводить взглядом очередного нарушителя порядка – беготня по лестницам была привычным делом. Но к их общему удивлению нарушителем оказался Мишка Мокронос. У него было такое выражение лица, что Мила мгновенно поняла – что‑то случилось.

– Ребята, ребята! – запыхавшись, заголосил Мишка Мокронос. – ЧЕРНАЯ МЕТКА! Еще одна Черная Метка!

Мила с Ромкой дружно подскочили на ноги. Яшка оторвался от очередной книги о легендах. Иларий медленно встал с бордюра, и его подбородок упрямо приподнялся. Все смотрели на Мишку и ждали, когда он скажет имя того, кому не повезло на этот раз.

Мишка взволнованно оглядел застывшие в ожидании лица и, все еще задыхаясь после пробежки, тихо сказал:

– Корешок. Это Корешок. Его нашли с Черной Меткой.

Пауза.

– Где его нашли? – спросил Ромка, нарушив гробовое молчание.

– В Думгротском парке, – ответил Мишка. – Он сейчас в палате для экстренных случаев. Я видел, его туда несли, и слышал, как профессор Многолик распорядился вызвать знахарку из города.

– Но он живой? – спросила Мила.

Мишка закивал.

– Да, но… – Он поморщился и тихо присвистнул: – Вы бы его видели! Он просто не в себе…

Мила с Ромкой переглянулись. Ромка согласно кивнул, и они, не сговариваясь, незаметно отошли от своих сокурсников, уже столпившихся вокруг Мишки послушать подробности. Белка была в таком ужасе, что не смогла даже с места сдвинуться, поэтому Мила с Ромкой молча согласились с тем, что ей лучше остаться.

– Палата экстренных случаев на первом этаже, – вполголоса сказал Ромка.

Спускаясь по главной лестнице в холл, Мила бросила взгляд на картину, где с утра отсутствовал профессор Корешок, а его петух заливался неистовым кукареканьем. Теперь профессор был на своем месте. Он метался по картине словно сумасшедший, лихорадочно мотая головой и озираясь с таким ужасом в глазах, как будто его преследовала целая стая демонов, а красный петух при этом съежился в нижнем углу картины, с опаской поглядывая на своего хозяина.

Дверь палаты экстренных случаев была слегка приоткрыта. Мила и Ромка, посмотрев вокруг и убедившись, что их никто не видит, подошли к двери и заглянули в узкую щель.

Боком к ним в своем багряно‑золотом кафтане стоял Велемир. В нескольких шагах от него над большой кроватью склонилась госпожа Мамми. Профессор Корешок лежал на постели и, выпучив глаза, что‑то невнятно мычал, как будто хотел сообщить нечто важное, но у него не получалось. Черной Метки у него на груди не было. Она лежала на прикроватной тумбочке, но, несмотря на это, Мила мгновенно обнаружила ее среди всех других предметов в комнате, как будто Метка обладала особой способностью – притягивать к себе взгляды.

Вокруг кровати почему‑то валялось очень много мусора. То тут, то там: обломки металлических перьев, общипанные гусиные перья и черно‑белые волосы от них повсюду, огрызки карандашей, раскрошенные мелки и разорванные в клочья хлопья бумаги, папируса и пергаментных листов.

– Он что‑то хочет сказать, – заявила госпожа Мамми, одетая сегодня в зеленое платье и поверх него – длинный белый фартук, – это же очевидно!

В ее руках была дощечка для письма и длинная деревянная ручка с металлическим пером. Она подошла к профессору Корешку и, посмотрев на Велемира, сказала:

– Вы только посмотрите, что происходит, – и с этими словами протянула дощечку с пером профессору Корешку.

Профессор Корешок даже не успел поднять руки навстречу, как перо выскочило из рук госпожи Мамми, взлетело в воздух, как будто его подкинули, и разломилось напополам. Осколки полетели в разные стороны. Госпожа Мамми испуганно ахнула. Дощечка в ее руках задрожала. Знахарка поначалу пыталась ее удерживать, схватившись обеими руками, но дощечка с яростным содроганием вырвалась и стремительно ринулась в сторону окна. Разбив цветное стекло, она вылетела вон.

– Вы видели!? – задыхаясь, воскликнула госпожа Мамми, обращаясь к Владыке. – И так все время. Что только я не пробовала! Даже шариковую ручку…

Госпожа Мамми осторожно покосилась на Владыку, который в этот момент округлил глаза и посмотрел на нее с интересом. Она аккуратно прокашлялась и пояснила:

– Племянник подарил. На фабрике по производству шариковых ручек работает, – госпожа Мамми нахмурила лоб, словно припоминая, на чем же она прервалась. – Ах, да! Так вот: что я только не пробовала и каждый раз одно и то же! Это какое‑то очень пакостное заклинание! Тот, кто это с ним сотворил, – изобретателен, как сам дьявол. И если такие волшебники помогают Гильдии…

Она ахнула и закрыла себе рот ладонью, а глаза ее выдавали чрезвычайную неловкость, когда она поняла, что наговорила лишнего. В этот момент профессор Корешок на постели замычал еще громче и беспокойно начал метаться на простынях. Он лихорадочно махал руками, как будто звал на помощь или чего‑то требовал. Госпожа Мамми бросилась его успокаивать.

– Чары немоты и неприкасаемости, – глядя на Корешка несколько отстраненным взглядом, как будто сквозь него, произнес Велемир.

– Вы думаете? – повернулась к нему госпожа Мамми и тут же обернулась обратно, реагируя на очередной мычащий звук, доносящийся из груди профессора Корешка. – Тихо, тихо, профессор! Мы о вас позаботимся.

– Очевидно, что так, – ответил Велемир. – Но для Дома Знахарей будет несложно с этим справиться. Однако я склонен думать, что это не особенно поможет нам понять, что же произошло с профессором. Судя по его тяжелому состоянию, то «пакостное заклинание», как вы изволили это назвать, дорогая госпожа Мамми, совершеннейшая мелочь по сравнению со всем остальным. Боюсь, что другие заклинания – а здесь, совершенно очевидно, присутствуют и другие – далеко не так безобидны. А если это действительно так…

Госпожа Мамми повернулась к директору, и лицо ее взволнованно вытянулось.

– Да, Владыка?

Велемир тяжело вздохнул.

– Если это так, то профессор Корешок может навсегда потерять возможность рассуждать здраво.

– Владыка? – госпожа Мамми явно собиралась с духом, чтобы спросить о чем‑то важном. – Владыка Велемир, ведь кто‑то же должен знать, что происходит? Я имею в виду…

– Да‑да… я понимаю, о чем вы. Все очень странно. И, конечно, те, кому положено, пытаются во всем разобраться, но… Видите ли, госпожа Мамми, самый страшный и опасный враг – это тот, у которого нет лица. А у нас именно такой враг. Гильдия и в прошлый раз была для нас безлика. Хотя в этот раз все иначе. Большинство чародеев живут во Внешнем мире, здесь нас значительно меньше. Но там пока не было ни одной Черной Метки…

– Дайте им время, – хмуро заявила госпожа Мамми. Но тут же она громко всхлипнула и дрожащим голосом добавила: – Сколько замечательных чародеев тогда…

– Ну, будет вам, будет… – сказал Велемир, успокаивающе погладив госпожу Мамми по плечу. – Слезами горю не поможешь.

Велемир подал ей носовой платок. Госпожа Мамми поблагодарила и поспешно вытерла мокрые от слез глаза.

Мила и Ромка переглянулись и на цыпочках отошли от двери. Оба были очень удивлены увиденным.

– Ты думаешь, мы ошиблись насчет Корешка? – спросил Ромка по пути наверх.

Мила решительно покачала головой.

– Нет, не ошиблись, – твердо ответила она. – Я только что вспомнила: в тот день, когда мы с тобой встретились в Транспространственном посольстве, профессора Корешка толкнули, а из его чемодана выпала одежда. Не знаю, почему я не подумала об этом сразу, но сейчас я уверена – это были вещи похитителя из Менгира: зеленый гномий колпак, который я приняла за платок, и черная маска, показавшаяся мне просто дырявой тряпкой. И к тому же в тот момент он уже направлялся к арке номер один, а значит, уехал самыми первыми дилижансами, и на момент ограбления уже был в городе. Раньше нас, заметь. Так что и по времени все совпадает.

– Но если Корешок и похититель из Менгира – один и тот же человек – тот, кто помогает Гильдии, – задумчиво произнес Ромка, – то почему на нем Черная Метка?

На этот вопрос у Милы ответа не было, но она многое бы отдала, чтобы узнать, чем именно Корешок не угодил Гильдии. За что он получил Черную Метку?

* * *

С начала апреля все преподаватели стали напоминать студентам о приближающемся окончании года и о том, чем это для них грозит, так что Черная Метка для студентов Думгрота стала далеко не единственной заботой. Альбина перестала задавать на дом теорию, а вместо этого заставляла отрабатывать заклинания, заявив, что будет довольна только тогда, когда даже спросонья, не успев продрать глаза, они будут выкрикивать заклинания так, чтоб при этом волшебная палочка метала гром и молнии, а не издавала комариный писк. Профессор Мнемозина, наоборот, задавала слишком много читать, а потом всех без исключения заставляла чуть ли не наизусть пересказывать пройденные параграфы. Не стал исключением и профессор Многолик. Очередной урок тайнописи, который при не улучшающемся состоянии Чёрка все еще приходилось вести ему, профессор начал с небольшой лекции по этому поводу.

– Как вы все, конечно, знаете, на первом курсе экзаменов у вас не будет. Вместо этого будет более легкая форма проверки знаний – зачеты. На зачетах вам необходимо будет показать, что вы удовлетворительно усвоили пройденный материал. Поэтому уже сейчас мы начнем его повторять, чтобы вы могли освежить в памяти и закрепить свои знания.

Многолик провел рукой вдоль доски, и на ней появилось несколько строк текста.

– Задание следующее: превратить в Лгущее письмо данный текст. – Он мягко улыбнулся классу. – Что делать – вы знаете. Когда закончите – несете мне на проверку. Приступайте.

Когда Многолик сел за стол и опустил глаза в раскрытую перед ним книгу, лица многих выглядели озадаченными. Это была самая первая тема, которую давал им на тайнописи Чёрк, и подавляющее большинство просто не помнило, как подступиться к заданию. Мила наклонилась над столом, чтобы посмотреть, что там делает Ромка в другом ряду, и от зависти закусила губу – ее приятель вовсю упражнялся с заклинаниями, и, кажется, что‑то у него там происходило.

Белка взволнованно листала конспект.

– У меня ничего не получится, – беспокоилась она шепотом. – Я даже забыла, что и в какой последовательности произносить.

Мила пожала плечами и решила, что спрашивать у Белки не стоит – слишком уж нервничает. А вот посмотреть в конспекте – это мысль. Мила нашла в рюкзаке свой конспект – она его туда давно забросила, потому что Белка все равно все записывала, а на тайнописи они сидели рядом и всегда могли пользоваться одним.

«Для начала необходимо зачаровать лист», – прочитала Мила, открыв конспект на первой странице.

Расшифровать зачарованное письмо для Милы было раз плюнуть – благо опыт имелся, а вот зачаровывать на практике еще не приходилось. Она пробежала глазами по строчкам конспекта – вроде ничего сложного. Мила быстро глянула в сторону Ромки. Тот размашистым движением руки быстро переписывал на пергамент текст с доски. Значит, лист он уже заколдовал.

Мила направила волшебную палочку на свой лист и произнесла:

– Криптос папирус!

Из палочки вырвалась легкая струя желтого света и прозрачными золотыми песчинками рассыпалась по листу. Через секунду это был обычный, ничем не примечательный лист пергамента.

– Ты уже? – в ужасе прошептала Белка и со всей поспешностью принялась ворожить над своим пергаментом, тыча в него палочкой и бормоча заклинание очень неуверенным голосом.

Тяжело вздохнув и покачав головой, Мила отвернулась от Белки и, взяв в руки перо, принялась переписывать текст. Когда она закончила и подняла голову, Ромка уже гордо вышагивал по проходу к Многолику с готовой работой. Справился, конечно, первый.

Мила заглянула в конспект: «…Затем следует заклинание Лгущего рецепта».

Понятно.

– Альфабетос ребус! – произнесла Мила и довольно усмехнулась, когда на бумаге стали происходить очень знакомые вещи: буквы запрыгали, меняясь местами.

Белка рядом ахнула и тихо застонала. Потом нахмурилась и принялась упрямо бубнить заклинание.

Мила подняла голову: еще несколько человек поднялись из‑за парт и направились к учительскому столу. Она откинулась на стуле – спешить некуда, нужно хотя бы прочесть то, что получилось:

Рецепт

Date: 2015-07-25; view: 274; Нарушение авторских прав