ГЛАВА 28. Как и прежде, расширение границ цивилизации и рост ее материальных и духовных богатств усилили для нее угрозу из степей

РАЗГРОМ ВОСТОКА И ВОЗРОЖДЕНИЕ ЗАПАДА

______________________________________

Как и прежде, расширение границ цивилизации и рост ее материальных и духовных богатств усилили для нее угрозу из степей. Начиная с VIII века на западе Китаю угрожали уйгуры, на северо‑востоке – кидали. Последним удалось в начале X века завладеть значительной частью северного Китая. Лишь своевременная консолидация Китая под руководством правителей новой династии Сун предотвратила покорение страны кочевыми народами. Хотя кидани сохранили за собой контроль над китайскими провинциями Шаньси и Хэбэй, их продвижение в глубь Китая было остановлено, а само киданское государство постепенно «китаизировалось».

На границах Китая складывались государства‑дички, населенные бывшими кочевыми народами и перенимавшие многие достижения древней цивилизации. Такими стали Тибет и государство тангутов. В VII веке Китай подвергся массированным нашествиям тибетцев, тангутов и тюрок. Однако на сей раз в ходе долгой борьбы Китаю удалось не допустить противников в глубь страны, разбить их и даже раздвинуть свои границы далеко на запад до Тибета и Туркестана.

В начале XI века династия Сун столкнулась с новой опасностью на западе в лице тангутов, которые, разбив тибетцев и уйгур, двинулись на Китай. Чтобы остановить экспансию тангутов, Китай вынужден был платить им ежегодно дань большим количеством серебра и шелковой материи. Новая угроза возникла на севере в начале XII века, после нападения в 1115 году на киданей маньчжуро‑тунгусского племени чжурчженей. Через год после разгрома чжурчженями киданей (1125 год) первые вторглись на территорию Китая и овладели всей страной к северу от Янцзы. Южный Китай вынужден был не только признать все завоевания чжурчженей, но и выплачивать им дань серебром и шелком.

Кочевые племена одолевали и другие цивилизованные державы, В XI веке арабский халифат, а затем и Византия подверглись нападению племен сельджуков‑огузов с северо‑востока из земель нынешнего юга Туркмении. За два десятилетия сельджуки покорили Хорезм, Иран, Ирак с Багдадом. Арабский халиф был вынужден признать правителя сельджуков султаном, а также «царем Востока и Запада», сохранив за собой лишь духовную и номинальную светскую власть (сельджукский султан считался наместником халифа). В последующие десятилетия XI века сельджуки покорили Сирию, Палестину, Армению и почти всю Малую Азию, фактически вытеснив Византию с азиатского континента. Как и многие подобные державы, сельджукский султанат оказался недолговечным и пал в XII веке, раздираемый внутренними противоречиями и под напором внешних врагов.

Однако отразив эти нападения, цивилизованные страны вскоре столкнулись с наибольшей угрозой за всю их историю. В начале XIII века началось самое мощное нашествие монголов из внутреннего континента Евразии. Как и в прошлом, успех монголов объяснялся не численным превосходством кочевников, а высокими качествами их воинов, физически закаленных, смелых, инициативных, беззаветно преданных своему народу. Спрейг де Кэмп особо обращал внимание на «потрясающую организацию монголов; их дисциплину и тактику».

Монгольские завоеватели разорили и опустошили всю Среднюю Азию, ее города и оазисы были превращены в руины и пустыни. Разрушения монгольскими завоевателями ирригационных систем Месопотамии были таковы, что это привело к упадку этого древнего края вплоть до XX века. Идеально распланированный Багдад был до основания уничтожен во время монгольского нашествия, а его 800 тысяч жителей полностью уничтожены. Нашествие монголов привело к упадку Ирана: даже через полвека после того, как монголы покинули Иран, в стране возделывалось только 10 процентов пригодных к обработке земель, десятки городов исчезли или превратились в пустыни. Захватчиков не останавливали ни высокие горы, ни широкие реки, – ни моря, ни зимняя стужа, ни тропическая жара. Они одолевали оседлые народы разных широт и разных регионов Евразии. По словам авторов 3‑го тома «ВИ», «завоевателей увидели на своих землях многие народы – кидани и чжурчжени, тангуты и китайцы, корейцы и тибетцы, таджики и хорезмийцы, тюрки и персы, индийцы и народы Закавказья, русские и поляки, венгры, хорваты и др. Позднее, уже при преемниках Чингисхана, корабли завоевателей подходили к берегам Японии, Явы и Суматры. Над культурными странами пронесся губительный смерч».

Одновременный и мощный удар по всему стволу древнего Дерева Цивилизации чуть не оказался роковым для ее судеб. Полное разрушение материальной структуры производства и общественной жизни, на создание которой были затрачены усилия многих поколений людей, отбросило развитие покоренных стран на несколько веков назад. Однако не только уничтожение сооружений, но прежде всего поголовное истребление носителей знаний, трудовых навыков, культурных привычек привели к долговременной деградации древних стран.

Увеличение «убойной силы» данного нашествия было связано не с тем, что монголы отличались особой склонностью к разрушению. Просто к XIII веку масса цивилизованного мира существенно выросла. Масштабы и энергия кочевых разрушителей возросла соответственно расширению пояса цивилизованных государств и накоплению их богатства. Присущее всем захватчикам стремление к обладанию максимальным количеством ценностей, созданных людьми, и подчинению максимального числа людей своей власти приняло крайние формы и нашло выражение в цели, которую поставил Чингисхан перед монгольскими племенами – достичь «последнего моря». Особенность нашествия, в котором помимо монголов принимали участие и другие кочевые племена, состояла в том, что объектом их нападения стал весь цивилизованный мир.

Более того, осознавая, что сохранение основ прежних цивилизаций неизбежно приведет либо к быстрому изгнанию захватчиков, либо к «прорастанию» цивилизации через культуру агрессоров, нападавшие стали применять метод «выжженной земли». Как отмечалось в 3‑м томе «ВИ», «грабительские на‑. шествия кочевников на различные земледельческие страны Азии были обычно опустошительны. Нашествие же монгольских войск характеризовалось, кроме того, введенными Чингисханом и его полководцами приемами организованного опустошения культурных земель, массового истребления способных к сопротивлению элементов населения, террором и запугиванием мирных жителей».

Однако даже такие жестокие разорения не остановили развития ноосферы. Разрушители цивилизаций становились творцами новых империй. Вводимые там порядки оказывались полезными для народов новых держав. Конные транспортные службы в империи Чингисхана соединили многие прежде разъединенные части Евразии воедино. Ясса – закон Великого хана – свято соблюдался, и даже утверждалось, что в империи монголов одинокая девушка могла спокойно проехать на верблюде, груженном золотом, от Желтого моря до Персии, там, где прежде царили разбой, грабежи и насилие. Одновременно победители усваивали культуру покоренных ими народов и во многих странах, порабощенных монголами, цивилизация стала, как и прежде после подобных испытаний, постепенно возрождаться.

Между тем в Азии зарождались новые очаги агрессии. В середине XIV века в Малой Азии началась экспансия турок‑османов, которые в 1453 году добили Византийскую империю и вскоре распространили свою власть на земли трех континентов. В конце XIV века страны Средней Азии, Иран, Индия и Китай стали жертвами беспощадных походов Тимура.

Несмотря на впечатляющие успехи цивилизаций в освоении морских просторов, они не смогли достичь такого состояния, которое позволило бы им дать отпор кочевым народам. Более того, рост благосостояния цивилизованных стран по мере развития морской торговли лишь усиливал разрушительный натиск кочевых народов, остановить который было невозможно. Казалось, неумолимый маятник мировой истории будет регулярно смещать центры мирового развития в степи Центральной Азии, а чередования блистательных подъемов цивилизованных держав, сформировавшихся на центральной оси планеты, и их крушений под напором кочевой периферии – это неизбежная судьба человечества.

Однако вслед за сокрушительным разгромом цивилизаций кочевниками наступал период их возрождения. Несмотря на то, что монгольское нашествие ставило целью достичь «последнего моря», то есть взять под свой контроль всю континентальную сушу, все средиземные моря и все средиморские земли, монголы не сумели решить поставленную ими задачу. Покорив чуть ли не всю Евразию и достигнув Среднего Дуная, Одера и Адриатики, монголы ушли из Западной Европы. Значительная часть региона, который в течение целого тысячелетия служил объектом всевозможных нашествий с востока, юга и севера, на сей раз оказалась не тронутой беспощадными захватчиками. Это обстоятельство во многом предопределило дальнейшее развитие мировой истории.

Надо заметить, что сохранению слабых и отсталых феодальных княжеств Западной Европы в немалой степени способствовало создание после падения Римской империи единого массива оседлых стран, простиравшегося к концу XI века с запада от побережья Атлантического океана на восток до Каспия, Волги и северных рек нынешней европейской территории России. Несмотря на значительно более низкий уровень своего развития, цивилизация в Европе обрела большую территориальную глубину, чем во времена Римской империи. Расширение пределов цивилизации привело к тому, что удары кочевников отражали не все страны Европы, а лишь ее пограничные государства. Удары с юго‑запада приняли Испания и Португалия, оказавшиеся под властью арабов, а затем Франкское государство, сумевшее отразить арабское нашествие в VIII веке. Венгры и другие пришельцы из Евразии атаковали главным образом славянские страны Европы. Хотя норманны атаковали европейские государства со всех сторон, они не проникли в ряд государств центральной Европы.

В XV веке европейские впадения Византии и государства южных славян оказались порабощенными турками. После падения этой линии обороны роль пограничников Европы долго выполняли черногорцы, упорно отстаивавшие свою независимость, и бывшие кочевники – венгры, долгие годы сражавшиеся с Османской империей.

Создание русского государства в конце IX века привело к тому, что Русь стала мощным барьером на пути продвижения кочевых народов в глубь Европы. Русь Первая встречала кочевников, и даже если они не были разбиты на ее южных границах, то они утрачивали значительную часть своего напора в ходе боев с русскими воинами. После нашествий 1237–1240 годов, приведших к порабощению русских земель, монгольские кочевники смогли атаковать вторую линию обороны Европы в Польше и Венгрии, но не сумели закрепиться в этих странах и вынуждены были завершить свое дальнейшее продвижение на запад.

В то время как пограничные народы отстаивали независимость своих и других европейских стран (испанцы и португальцы, продолжая реконкисту Пиренейского полуострова; южные славяне и венгры, отбиваясь от турок; русские, оказывая сопротивление татаро‑монголам), остальные народы Европы были избавлены от угроз кочевых нашествий.

Это обстоятельство способствовало неспешному, но. уверенному хозяйственному развитию большинства западноевропейских стран. Основой их экономики служило сельскохозяйственное производство. Распространение земледелия на весь европейский континент, особенно в его северной части, потребовало применения иных сортов растений, использования иной сельскохозяйственной техники по сравнению с теми, что применялись в древних цивилизованных странах или в странах Средиземноморья. Здесь было невозможно развивать поливное хозяйство с использованием оросительных каналов или рассчитывать на обилие солнечных дней. Для достижения тех же результатов, что и на юге Европы, крестьянам надо было трудиться гораздо упорнее и энергичнее. Однако на своем опыте люди убедились, что этот труд вознаграждался и ведение сельского хозяйства в значительной части Западной Европы обеспечивает безбедную жизнь!

Природные условия для ведения сельского хозяйства в северной части Западной Европы позволяли собирать не менее обильные урожаи, чем на юге этого региона, а главное – более устойчивые. Оказалось, что перемещение цивилизации в сторону холода совпадало с ее смещением и в зону более активных бурь и гроз. Придавая большое значение воздействию наэлектризованного воздуха на умственную активность людей, Хантингтон в то же время признал, что процветанию упомянутых им пяти регионов мира способствует прежде всего высокая продуктивность тамошнего сельского хозяйства. Кроме того, подчеркивал Хантингтон, там, где больше гроз, там больше выпадает осадков, чередующихся с солнечными днями, что также благоприятствует урожаям.

В указанных им пяти регионах ‘‘идут дожди, вызванные циклонами во все времена года». Эти регионы, отмечал ученый, «обладают двумя великими преимуществами. Первое преимущество – высокая урожайность. Второе, что, очевидно, является еще более важным в конечном счете, это – устойчивость урожаев из года в год». Как подчеркивал Хантингтон, эти регионы «Являются самыми развитыми в мире». Там, где существует равномерное распределение осадков, сельское хозяйство не страдает ни от засух, ни от избытка дождей. В этих регионах «ни в один месяц не бывает осадков менее 5 процентов от годовой нормы». Первым регионом среди наиболее одаренных природой Хантингтон назвал часть Западной Европы (Ирландия, Великобритания, центральная и северная часть Франции, Бельгия, Голландия, Дания, Германия и западная Польша). Вскоре после создания феодальных государств в большинстве этих стран стало успешно развиваться земледелие.

«Есть лишь два типа земель на планете, – замечал Хантингтон, – где могут быть достигнуты столь высокие урожаи, но их число строго ограничено. К одному из них относятся Калифорния и Египет, где такого успеха можно добиться с помощью постоянного орошения. Другой тип земель – это разбросанные по планете и сравнительно небольшие участки в тропиках, так называемые плантационные районы, где обильные осадки чередуются с коротким сухим временем года, что позволяет культурам вызревать, но они не засыхают». В прохладной и сумрачной Западной Европе можно было получать столь же великолепные урожаи, как и в жарком и солнечном Египте, где расцвела великая цивилизация.

Таким образом, с одной стороны, холодный климат заставлял крестьян усиленно трудиться, но с другой стороны, распределение осадков вознаграждало их сторицей. Такое сочетание стимулирующих и благоприятных природных условий способствовало применению все более совершенных орудий труда и способов производства. Характерно, что технические достижения начала Средних веков относились к сфере сельского хозяйства. В эти столетия были изобретены подковы, хомут, плужный резец, водяная мельница и другие предметы, необходимые для сельского хозяйства. Высокопродуктивное сельское хозяйство Западной Европы создало возможности для появления избыточного продукта – этого непременного условия обогащения стран, развития ремесел, городов и торговли.

– Чем больше развивавшееся сельское хозяйство Западной Европы испытывало потребность в изделиях городских ремесленников, тем активнее развивалась торговля. Чем больше богатели феодалы за счет труда своих крестьян, тем больше расширялся ассортимент товаров, поступавших в Западную Европу по каналам международной торговли. Чем больше возникала потребность в заморских товарах, тем активнее развивалась торговля, тем выше были прибыли международных коммерсантов. «Торговые народы древности, – подчеркивал Карл Маркс, – существовали как боги Эпикура в междумировых пространствах вселенной, или, вернее, как евреи в порах польского общества». Социальные, а часто и религиозные барьеры, с одной стороны, ставили сословие торговцев в дискриминируемое положение, но с другой стороны, служили надежной защитой их деятельности.

Христианство, распространенное по всей Европе, лишало еврейских и арабских купцов равноправия с остальными членами общества. В то же время Ветхий завет, являвшийся священной книгой евреев и утверждавший их богоизбранное положение, был также частью христианского Священного писания. Этот логический парадокс позволял христианам находить духовное обоснование для общения с евреями, хотя и держа их на постоянном отдалении от себя. Признание мусульманами существования Моисея и Христа, их вера в единого, вездесущего Бога также позволяли христианам находить с ними точки соприкосновения, хотя сторонники ислама считались опасными еретиками.

Такое двойственное отношение к нехристианским торговым народам было в известной степени им удобно, так как создавало вокруг них своеобразное изоляционное попе. Это «поле» поддерживалось взаимоисключающими представлениями о близости и антагонизме, что было схоже с теми отношениями, которые складывались между первобытными племенами на основе признания общих тотемических предков. На практике это приводило к тому, что для международных торговцев создавали особые поселения в христианских городах. Правда, в таком положении был риск, так как порой изолирующий слой разрушался то ли под воздействием периодических взрывов солнечной активности, то ли вследствие медленной коррозии, вызванной классовым антагонизмом. В этих случаях происходили погромы кварталов, в которых проживали евреи, арабы и иные «иноверцы», а короли издавали эдикты об их изгнании из своих стран.

Однако по прошествии некоторого времени международные коммерсанты возвращались в свою привычную среду. Рассматривая море феодальных государств как опасную, но преодолимую стихию, коммерция прокладывала свои маршруты, не считаясь с границами княжеств, политическими или религиозными барьерами. Пути арабских, еврейских, китайских, индийских, персидских, сирийских, ломбардских, ганзейских купцов были подобны монорельсовым дорогам, высоко поднятым над землей и позволявшим коммерсантам быстро пересекать, казалось бы, непреодолимые границы. Как отмечалось в «БСЭ», «после арабского завоевания» Испании «получила широкое развитие торговая деятельность евреев (торговля с Южной Францией, с Хазарским царством)».

Богатые торговые города словно средиморские острова, превращенные в крепости, возвышались над дикой стихией, где обитали нищие, вольные и вечно дерущиеся друг с другом феодалы. Города устанавливали свои правовые нормы, которые распространялись Лишь на эти сухопутные «острова». Магдебурге кое городское право, сложившееся в Магдебурге и принятое в Восточной Германии, постепенно распространилось на Восточную Пруссию, Силезию, Чехию, Венгрию, Польшу, Литву, Белоруссию, Украину. Упорядоченная организация городов отделяла себя от хаоса феодальной стихии.

Хотя феодальные порядки мешали беспрепятственному развитию торговли, феодальная раздробленность отчасти устраивала коммерсантов. Барьеры, разделявшие княжества, помогали торговцам играть роль посредников между различными землями разделенной Западной Европы. Подчеркивая умение торговцев использовать разделенность производителей и простоту покупателей, Маркс замечал: «Торговля первых самостоятельных пышно развившихся торговых городов и торговых народов, как торговля чисто посредническая, основывалась на варварстве производящих народов, для которых они играли роль посредников».

Коммерция оказывала такое же сильное воздействие на все ткани европейского общества, как стимулятор обмена веществ на биологический организм. Правящие касты Европы не могли существовать без товарного и денежного «гемоглобина», который перекачивался по артериям мировой торговли. Феодалы воспринимали купеческие маршруты, проложенные по сухопутным, речным и морским дорогам Западной Европы, как потоки даровой энергии, из которых можно было черпать столько товаров и денег, сколько позволяла мощь феодальных бандформирований. При этом, как это всегда было в цивилизованном обществе со времен грабительских походов фараонов, разница между благородными дворянами и обычными деклассированными элементами стиралась. Мартин Лютер констатировал: «Теперь купцы очень жалуются на дворян или на разбойников, на то, что им приходится торговать с большой опасностью, и, кроме того, их захватывают, бьют, облагают поборами и грабят».

Впрочем, для Мартина Лютера было ясно, что как у торгашей, так и у дворян способы получения материальных благ одинаково нечестны. Он писая: «Но если бы купцы претерпевали это ради справедливости, то, конечно, они были бы святыми людьми… Так как столь великое беззаконие и противохристианское воровство и разбой творятся купцами по всему миру и даже по отношению друг к другу, то что же удивительного, что Бог делает так, что столь большое имущество, неправедно приобретенное, снова утрачивается или подвергается разграблению, а их самих при этом избивают или захватывают в плен… Бог посылает рыцарей и разбойников и через них наказывает купцов за беззаконие… Так бьет одного плута другим, не давая этим понять, что рыцари меньшие разбойники, чем купцы, ибо купцы ежедневно‑грабят весь мир, тогда как рыцарь в течение года ограбит раз или два, одного или двух».

Однако поскольку одни грабители не могли жить без других, им приходилось искать способы мирного сосуществования. Благородные дворяне, презиравшие и грабившие торговцев и ростовщиков, всецело зависели от них. Рыцарю Сиду из испанской легенды до отправления в поход против арабов пришлось ломать голову: как, не прибегая к откровенному грабежу, перехитрить ростовщиков Иуду и Рахиль, чтобы получить под залог деньги для своего вооружения. В конечном счете от этих «хитростей» в выгоде оставались финансисты, которые получали львиную долю прибылей от походов христиан против мусульман. Одновременно происходила коммерциализация сознания христианских рыцарей. Крестовые походы превращали фанатиков веры в профессиональных коммерсантов, о чем свидетельствовала метаморфоза Ордена тамплиеров. Коммерциализация феодализма заставляла его оберегать не только неограниченную власть сеньоров над крестьянами, права баронов на ведение междоусобных войн, но и права городов‑республик, купеческих гильдий, цехов. Растущая зависимость феодализма от коммерции привела Западную Европу в движение. По мере освобождения реакции товарообмена из оков феодального общества европейский мир приобретал мощную энергию.

Постепенно все страны Западной Европы оказались охваченными сетью торговых путей, опорными пунктами которых стали быстро растущие торговые города. Как это было и в прошлом, страны Средиземного моря оказались в авангарде развития торговли. Вследствие активно развивавшейся торговли известный со времен колонизации Средиземного моря финикийцами и греками южный выступ Франции стал процветающим Провансом. Л. И. Мечников справедливо отмечал особую роль этой области в развитии европейской цивилизации, заметив, что «географически континентальная Европа соприкасается со Средиземным морем лишь берегами Прованса». Здесь морские дороги соединялись с речным путем, который вел по Роне в глубь Франции, и с древним трансконтинентальным сухопутным маршрутом.

Восторжествовавшее в Провансе учение так называемых катаров объявляло реальный мир иллюзорным, а потому они освобождали своих сторонников от социальных, моральных и иных обязательств. Религия катаров, или, по определению католической церкви, «альбигойская ересь», открывала неограниченный простор энергии земноводных, поставивших себя над остальной ноосферой. Можно предположить, что в Провансе сложился новый центр приморской периферии, подобный тем, которые существовали во времена становления морских цивилизаций Средиземного моря. Это означало, что юг Франции бросил вызов всей христианской и феодальной Европе. Крестовый поход против альбигойцев в 1209 году, сопровождавшийся массовым уничтожением населения целых городов, на долгие годы поверг Прованс в запустение.

Находясь в непосредственной близости к Риму, столице католического мира, итальянские государства не бросали вызова католической церкви и не могли попытаться создать единую державу, подобную погибшей империи. В то же время центральное положение Италии в Средиземном море, как и во времена античности, способствовало тому, что эта страна в XII–XV века переживала наибольший хозяйственный, политический и культурный подъем по сравнению с остальными европейскими странами. Особенно высокий уровень развития был достигнут в итальянских государствах, расположенных на торговых путях. Одним из наиболее важным из них было Миланское герцогство, расположенное на торговой реке По и сухопутном пути, который соединял Италию с остальными странами Европы. На земле, где некогда жили этруски, особое значение приобрела Флоренция. Успешно развивались купеческие республики Италии, Венеция и Генуя. Венеция взяла под свой контроль Адриатическое море. Генуя, завладев Корсикой, контролировала Лигурийское море. Обе республики имели средиморские владения и в других морях: Генуи принадлежали колонии в Северном Причерноморье; Венеция некоторое время владела Кипром.

Итальянские купцы прокладывали пути туда, где прежде не видели европейцев, в страны, о которых Европа знала лишь через посредников. Венецианский купец Марко Поло первым совершил в 1275–1292 годы путешествие через Сирию, Ирак, Афганистан в Северную Индию и Китай.

Как и в прошлом, средиморское положение итальянских государств способствовало их обогащению, развитию науки и техники, расцвету культуры. В этих государствах мечтали о возрождении былого величия Италии. Идеалами итальянской культуры XIV–XV веков стали достижения античной греческой и римской культуры. Обращение к древней погибшей культуре позволяло деятелям Возрождения ориентироваться на высокий духовный и интеллектуальный уровень античности. Такое возвращение к утраченному восстанавливало мировосприятие прошлого с его открытиями в самых разных областях жизни, в том числе и теми, которые были не реализованы до конца из‑за рабовладельческого строя. Этот процесс возврата к былым высотам приводил к новым прозрениям и новым открытиям. По оценке А. Тойнби, в течение двух веков – с середины XIII до середины XV века – развитое цивилизации в Италии достигло такого уровня, что разница в степени приобрела качественное отличие. Итальянцы настолько опередили в своем развитии остальные европейские народы, что «к концу пятнадцатого столетия они чувствовали себя гораздо выше остальных людей Запада и… возродили понятие «варвары» для того, чтобы характеризовать народы, жившие по ту сторону Альп и Тирренского моря».

В то же время Возрождение в Италии не было реставрацией Римской цивилизации. Торговые республики Италии не стали новым изданием древних государств с засильем в них рабства. Напротив, в XIII веке государства Северной Италии первыми в Европе освободили крестьян от крепостной зависимости. Многие крестьяне покидали земли и уходили на заработки в города. Итальянские государства развивались не за счет использования рабского труда, а благодаря техническому и организационному усовершенствованию производства. Итальянское Возрождение ознаменовало возвращение, на тот путь, который был пропущен греками, римлянами и другими народами античного Средиземноморья из‑за рабовладения. Морская торговля Италии стимулировала новый способ производства – мануфактурный, построенный на кооперации и техническом разделении труда.

Так, в сукнодельческой мастерской производство разделялось на 20 с лишним операций, исполнение которых было делом разных работников. Разделение труда применялось и на строительстве кораблей в Генуе и Венеции.

Потребность в увеличении производства подталкивала людей к использованию механизмов. Так с XV века в Италии для осуществления ряда операций при производстве сукна стали применять мельницы, приводимые в движение силой речной воды. Мануфактурное производство способствовало Повышению производительности труда, что, в свою очередь, усилило конкурентоспособность итальянских товаров, которые уверенно завоевывали европейские рынки.

Развитие Италии способствовало возведению новых крупных хозяйственных сооружений. Уже с конца XII века в Ломбардии развернулось строительство мелиорационных и судоходных каналов, а в начале XV века там был построен первый в Европе шлюзовой канал.

Однако для того, чтобы Италия вновь возглавила Западную Европу в движении этого региона по пути цивилизованного развития, было необходимо воссоздать могучее государство на всем Апеннинском полуострове. Несмотря на значительные успехи, возможности купеческих городов‑республик Италии были ограничены пределами отдельных участков Средиземного моря и его побережья. Раздробленность Италии, защищаемая феодалами отдельных государств и властью Римского папы, препятствовала сделать необходимые шаги на пути воссоздания мощной державы. К тому же положение купеческих республик существенно ухудшилось после падения Константинополя в 1453 году, установления турецкого контроля над Дарданеллами и Босфором и значительной частью Черноморского бассейна. В 1475 году генуэзские колонии в Северном Причерноморье были захвачены турками и их вассалами – крымскими татарами. Итальянским торговым государствам не удалось повторить путь, пройденный Грецией и Римом, и стать хозяевами южноевропейских средиземноморий. ״

Хотя Италии не удалось вновь возродить великую средиморскую державу, она сумела оказать существенное влияние на развитие Западной Европы. «По мере того, как новая итальянская культура излучала свое влияние из стран полуострова во всех направлениях, она ускоряла культурное развитие народов вокруг него», – отмечал А. Тойнби.

Влияние Италии сказалось прежде всего на соседних с ней государствах, особенно тех, которые были расположены вдоль северного пути. Хотя здесь долго жили племена энергичных и свободолюбивых кельтов, они так и не создали своего цивилизованного государства. Однако наличие древних путей, по которым перемешались народы, очевидно, способствовало тому, что на центральноевропейском участке северного пути сформировались динамично развивавшиеся государства: Бургундия, Тироль, Чехия, Австрийское герцогство и южногерманские княжества. На ключевом отрезке северного пути, откуда ведут дороги в Италию и междуречья Франции и Германии, усилиями свободолюбивых горцев была создана Швейцарская конфедерация. Эти страны активно использовали свое выгодное географическое положение. Авторы «ВИ» отмечали: «Южногерманские и рейнские города сумели использовать свое центральное положение на мировых торговых путях, принимая участие в торговле между Западной Европой и странами Востока. Немецкие купцы были единственными иностранными купцами, которые имели в Венеции свое торговое подворье и за которыми североитальянские города признавали право свободного плавания по Средиземному морю».

Нюрнберг превратился в крупный центр по обработке металлов. Потребность в материалах для растущего производства‑металлов способствовала расцвету горнодобывающей промышленности в Зальцбурге и Тироле, а их экономический подъем способствовал созданию Австрийского герцогства, которое скоро превратилось в одно из самых влиятельных государств Германии.

Заметный подъем переживала Чехия, которая с XIV века стала занимать первостепенное положение в Священной Римской империи. Здесь быстро развивалась горнодобывающая промышленность, выплавка железа, меди. Чешское стекло поступало на продажу во все страны Европы.

Постепенное распространение достижений цивилизации на север Европы было связано с новыми усилиями людей в науке и технике. Рост народонаселения в странах с более холодным климатом требовал новых технологий и научных открытий, которые, в свою очередь, способствовали повышению производительности труда. Такое развитие событий отчасти подтверждало правоту Монтескье и Хантингтона о постепенном смешении центров цивилизации на север Европы.

Для металлургии все активнее использовали каменный уголь, известный еще древним грекам, но мало применявшим его. Если сначала добыча угля ограничивалась сбором его на поверхности месторождений, то по мере роста потребностей стали строить шахты. По мере же углубления шахт в них стали проникать грунтовые волы, и требовались усилия многих рабочих чтобы вычерпывать их. Это стимулировало создание механических средств для удаления воды и привело к изобретению насосов.

Потребности растущего производства вызывали и другие цепные реакции усовершенствований и открытий. В Чехии железо в XIV веке стали выплавлять в печах, куда воздух подавался мехами, приводимыми в движение с помощью водной энергии. Здесь же на металлургических предприятиях появились механические молоты.

Ускорению развития Западной Европы‑благоприятствовало также обстоятельство, на которое обратил внимание Гегель: изрезанность ее береговой линии. Эта часть Евразии была со всех сторон окружена средиземными морями, а многие полуострова континента и окружавшие континент острова представляли собой удобные средиморские земли. Центральная Европа находилась в сфере влияния не только морской торговли Средиземного моря, но и развивавшейся коммерции на маршрутах, пролегавших через другие моря, окружавшие Западную Европу.

Еще одной зоной ускоренного развития в Европе стали страны бассейнов Северного и Балтийского морей, представлявших собой по своим очертаниями северный аналог Средиземного моря. При этом, как это бывало и раньше, особо активную роль сыграли недавние кочевники – норманны, создавшие свои государства: Данию и другие страны Скандинавии.

Занимая географическое положение, схожее с Италией в Средиземном море, Дания пыталась сыграть аналогичную роль в северном Средиземноморье! Дания постаралась компенсировать отсутствие подобия Альп на ее южной границе, создав вал Даневирке. В первой половине XI века Дания подчинила своей власти Англию и Норвегию и таким образом стала полновластной владычицей западной части северного Средиземноморья. Одновременно датчане развили экспансию на южном побережье Балтийского моря. Под властью Дании оказались Гольштейн, Мекленбург, Поморье вплоть до устья Вислы, а также северная Эстония до реки Нарва.

Правда, Дании не удалось сыграть до конца роль Рима и создать северную средиземноморскую империю. Англо‑датско‑норвежская держава Кнуда I распалась, а земли, завоеванные Данией в Балтике, были ею утрачены. В то же время Дания продолжала играть существенную роль в развитии этого региона Европы. На протяжении нескольких веков Дания извлекала немалые доходы, взимая пошлину с морских судов, проходивших через проливы Скагеррак, Каттегат, Эресунн (так называемая «зукдская пошлина»). Средиморское положение страны способствовало развитию торговли и появлению торговых городов на острове Зеландия (Роскилле, Копенгаген) и принадлежавшей тогда Дании нынешней территории южной Швеции.

Соперниками Дании выступали другие государства северного Средиземноморья. Прекратив свои грабительские походы, норманны Швеции приняли христианство и перешли к мирным занятиям. В XII веке в Швеции начали добывать руду шахтным способом, выплавлять железо и мель. Шведский остров Готланд, занимающий средиморское положение в Балтийском море, в XI–XIII веках стал важным центром торговли в Балтийском море. В XII веке в Швеции выросли торговые города на балтийском побережье, такие как Кальмар, Ледесе, Сигтуна.

По мере возрастания соперничества между Данией и другими странами северного Средиземноморья в обход проливов и полуострова Ютландия с юга стали прокладываться сухопутные и речные пути, соединявшие Балтийское и Северные моря. Здесь у южной границы Дании на сухопутной и речной дороге между морями вырос германский город Любек, возглавивший международный Ганзейский торговый союз. Этот союз объединил торговые города северной Германии, Норвегии, Англии, Фландрии, Голландии, северной Франции, Польши, Тевтонского ордена, Швеции, а также Псков и Новгород.

Дания, вела упорную конкурентную борьбу против Ганзейского союза, стремясь закрепить свое лидерство в северном Средиземноморье. Война за право Ганзы пользоваться беспрепятственно проливами между Северным и Балтийским морями, завершилось ее победой над Данией, итоги которой были закреплены Штральзундским мирным договором 1370 года.

Ганза осуществляла монопольное посредничество между производящими районами Северной, Западной, Восточной и отчасти Центральной Европы. Морские дороги ганзейских городов дополнялись речными и сухопутными и вели к крупным торговым центрам Европы – Лиону, Базелю, Венеции, Вене, Кракову. В рамках ганзейской торговли Фландрия, Голландия, Англия, Северная Германия поставляли сукна, Центральная Европа, Англия и Скандинавия – металлы, Северная Германия, западное побережье Франции – соль, Восточная Европа – пушнину и воск. Это способствовало развитию и процветанию Северной Европы. Торговые города обретали самостоятельность от феодалов и управлялись зачастую на выборной основе, как и древнегреческие полисы.

В то же время развитие стран Ганзейского союза происходило неравномерно. Заметно вырвались вперед города Голландии. Голландские купцы контролировали 70 процентов всей балтийской торговли. На голландских верфях строились наиболее совершенные парусные суда, способные преодолевать огромные расстояния.

В то время страны Востока медленно оправлялись после нашествия монголов и других кочевников в XIII–XV веках. Воспользовавшись же защитой «пограничных״ стран, западноевропейские государства смогли преодолеть чудовищный разрыв в отставании от остального цивилизованного мира. Более того, в Западной Европе вновь возникли центры мирового развития, готовые вступить в сотрудничество и конкурентную борьбу с мировыми центрами цивилизации, находившимися на Востоке. Рабский труд не мешал более экономическому и научно‑техническому прогрессу. Через механизм товарно‑денежных отношений морская торговля способствовала устойчиво ускоренному развитию науки и техники.

В XV веке в Австрии была построена первая крупная доменная печь. Еще ранее были созданы первые прокатные станы. Открытие в Европе пороха, а затем производство в 1415 году пушек, способных разрушать крепостные стены замков, означало, что торговые города создали средство, с помощью которого можно сокрушить оборону феодальных поместий.

В 1456 году Иоганн Гутенберг изобрел книгопечатание. Несколько ранее были созданы первые очки. Значение этих изобретений для распространения знаний трудно переоценить. Как замечает де Кэмп, «раньше большинство грамотных людей, вне зависимости от того, каким бы блестящим умом они не обладали, были по мере увеличения своего возраста лишены возможности читать. Теперь они могли продолжать чтение. Когда был создан усовершенствованный печатный станок, книги стали дешевле и доступнее… Изобретение очков и книгопечатания увеличило время, затрачиваемое населением на чтение в несколько раз».

В открытии пороха и книгопечатания О. Шпенглер увидел общее направление движения западноевропейской мысли, продолжение той культурной традиции, которая, по его мнению, проявлялась в уходящих ввысь шпилях готических соборов, в перспективе, запечатленной на картинах художников Возрождения, в западной органной музыке. Казалось, Запад приготовился к рывку вперед к неизведанным далеким берегам.

Возрождение Западной Европы доказывало, что развитие, начатое по мере освоения средиземных морей, окружающих этот регион, было лишь прервано, а не прекращено нашествиями кочевых народов. Восстановление мореплавания, а вместе с ним и развитие торговли способствовали развитию хозяйства, техники, науки и культуры всего региона, окруженного средиземными морями. Такое развитие событий подтверждало правоту суждений Беттингера и Мечникова, подчеркивавших роль Средиземного моря, а затем и других морей в развитии Европы, а также мнение Гегеля о значении изрезанной береговой линии для ее возвышения.

Подъем Западной Европы стимулировался также, влиянием противоположных климатических факторов. С одной стороны, ее процветанию способствовало наличие на ее значительной части областей идеальных для ведения устойчивого земледелия (что, в частности, следовало из утверждений Э. Хантингтона о хорошие урожаях там, где много гроз и бурь). С другой стороны, холодный климат северной части региона стимулировал многочисленные технические нововведения и, как следствие этого, общий хозяйственный подъем (что отчасти подтверждало доводы Монтескье и Хантингтона о позитивном влиянии холодного климата).

В то же время подъем Западной Европы не был уникальным явлением в мире. Мореходство оказало стимулирующее воздействие и на остальной цивилизованный мир. Более того, на протяжении веков неевропейские цивилизованные страны заметно опережали Западную Европу во многих областях‑развития. Это явление мировой истории не могут объяснить теории Беттингера и Мечникова об уникальной роли Средиземного моря. Оно противоречит утверждениям Монтескье, Гегеля и Хантингтона о том, что природные факторы предопределили возвышение Западной Европы.

Наконец, версии упомянутых авторов не объясняют, почему, достигнув сравнительно высокого уровня развития, страны Западной Европы не раз оказывались жертвами нападений кочевых народов и даже в середине XVII века вынуждены были отражать атаки выходцев из Центральной Азии у стен Вены.

Очевидно, что, хотя переход человечества в морскую стадию развития способствовал все более быстрому распространению цивилизации и частым смещениям ее центров, эти перемены не были окончательными. То морские, то сухопутные державы приходили в упадок, то пределы цивилизации сокращались под натиском кочевых племен. Исход противостояния соперничающих сил мог быть решен лишь по мере его перерастания в борьбу за мировое господство.