ГЛАВА 23. Появление морских государств изменило отношения внутри ноосферы

ГДЕ НАХОДЯТСЯ СРЕДИМОРСКИЕ ЗЕМЛИ?

______________________________________

Появление морских государств изменило отношения внутри ноосферы. Эти страны стали новым звеном в механизме, с помощью которого распространялась цивилизация по планете. Устройство этого «звена» существенно отличало его от остальных цивилизованных стран. Если бы Платон был знаком с современными моделями строения атомов, то он не стал бы сравнивать средиземноморский мир с прудом, по краям которого уселись лягушки. Он мог бы найти в колониях сходство с электронами, а их размещение по побережью уподобил бы электронной оболочке. Он мог бы увидеть в Средиземном море, контролировавшемся греками и финикийцами, поле внутриатомных сил. Он мог бы изобразить города Греции и Финикии в виде атомных ядер, удерживающих силы внутриатомного притяжения.

Мощные внутриатомные силы не только удерживали «электронную оболочку», но и притягивали к «атомному ядру» все, находившееся в его «поле». Сходство морских государств с атомными структурами позволяет увидеть их глубокие отличия от механического устройства сухопутных государств, образовавшихся на осях древних дорог. Войны против своих соседей и торговля с ними занимали значительное место в деятельности сухопутных цивилизаций, но их главным источником жизнеобеспечения являлось сельское хозяйство, которое было организовано на участках древних звериных троп или вблизи от них. Хотя сельское хозяйство, которым занимались крестьяне Греции и Финикии, удовлетворяло многие потребности местного населения, главным источником жизнеобеспечения этих стран являлось мореходство. Через морские просторы в эти государства поступали товары, рабы и аккумулированная энергия торговых прибылей.

«Атомные ядра» этих государств формировались на землях, которые оказывались на пересечении морских маршрутов. Здесь концентрировалась энергия морских коммуникаций. Если для охотников самыми желанными были места охоты, для земледельцев – места плодородной почвы вблизи реки, то для мореходов наиболее удобными были острова и полуострова, они служили станциями на морских дорогах. Их можно назвать «средиморскими землями».

Между Средиземным и Эгейским морями средиморское положение занимает южная часть Балканского полуострова и Пелопоннес, а также многочисленные острова, включая Крит. Средиморское положение в Эгейском море занимают и многочисленные острова и полуострова Греции. Одиссей, оказавшись в Итаке, сначала не узнал родную землю: «Остров ли это гористый иль в море входящий, высокий берег земли матерой, покровенной крутыми горами?» И все же с первого взгляда Одиссею было ясно, что он либо на острове, либо на полуострове, почти со всех сторон окруженном морем: ничего иного он не смог бы найти в знакомом ему Эгейском море.

Средиморской можно считать и окруженную с трех сторон морями Малую Азию. Средиморскими являются и многочисленные полуострова Малой Азии.

Защищенные со всех сторон на острове или почти со всех сторон на полуострове волной стихией, средиморские земли превращались в крепости, неуязвимые для сухопутных врагов. В то же Время обитатели этих средиморских крепостей могли атаковать любую прибрежную страну, в том числе и могучую континентальную державу. Такой морской крепостью был крупнейший город Финикии – Тир (или Цур, по‑финикийски «скала»). Он состоял из двух частей – поселения на материке и поселения на острове, отделенного от материка узким проливом. Во время нашествий все жители города спасались на островной части. Воду им доставляли кораблями. Хорошо защищенный Тир был неприступен для врагов, не имевших флота.

Пока путешествия по морям совершались вдоль их берегов, любой полуостров или прибрежный остров мог стать центром развивавшихся морских связей. На этом этапе даже такой небольшой остров, на котором был расположен город Тир, мог сыграть видную роль в развитии морских государств. По этим же причинам развивались поселения, возникшие на выдающемся в Средиземное море берегу Киренаикн (Кирена, Апполония и другие). Эти же причины объясняли возвышение Масилии (затем Марселя), расположенной на южном берегу нынешней франции, который выступает в Средиземное море.

По мере же того как торговые маршруты стали пересекать моря, ведущую роль стали играть те острова или полуострова, которые были расположены посреди них. Чем ближе средиморские острова или полуострова были расположены к центру моря, тем в большей степени они собирали на своих землях энергию, перемещавшуюся по морским путям. При этом чем крупнее были эти средиморские земли, тем больше была вероятность их превращения в самые сильные государства этого региона. Для мореходов центр Средиземноморского бассейна смещался по мере его освоения. Пока наиболее освоенным морем было Эгейское, наиболее развитыми были острова и полуострова этого моря и прилегавшей к ней части Средиземного моря. Не случайно самый крупный остров этого региона Крит стал местом создания могучего государства.

В ходе освоения морских путей центральными средиморскими землями становились те острова и полуострова, которые находились посреди этих путей. Освоение бассейна Черного моря привело к тому, что полуостров Малая Азия, а также полуострова Дарданелы и Босфора стали играть ключевую роль. На полуострове, расположенном на азиатском берегу вблизи от входа в Дарданеллы, выросла легендарная Троя. Ключевое положение Босфорского пролива в морских маршрутах между Черным и Средиземным морями обеспечило в последующем расцвет Константинополя, расположенного на европейском полуострове, отделенном Босфором от Азии.

По мере освоения Черного моря главной средиморской землей в этом бассейне стал полуостров Крым, а после проникновения судов в Азовское море в средиземном Азово‑Черноморском бассейне важными средиморскими землями стали Керченский полуостров Крыма и Таманский полуостров. Удобное расположение этих земель для морских путей обусловило появление здесь греческих колоний, а затем Босфорского царства.

В Средиземном море постепенно возрастало значение островов, расположенных посреди этого морского бассейна. Поэтому остров Сицилия и Апеннинский полуостров, находящиеся посреди Средиземного моря, стали играть ключевую роль в развитии этого региона. По этой же причине возвысился и Карфаген, выросший на выдающейся в море северо‑восточной части нынешнего Туниса.

На средиморских землях являлись торговые города. Конечно, они возникали еще на заре цивилизации, а некоторые из них (например, Ашшур) создавали свои колонии далеко за своими пределами, но морская торговля значительно усилила процесс урбанизации. В прибрежных городах аккумулировалась энергия товаров, перемещавшихся по морским путям. Рост товарного производства и развитие промыслов, работавших на рынок, способствовал отделению городской промышленности от земледелия и ускоренному развитию городов. К. Маркс подчеркивал: «Связь торговли с городским развитием и, с другой стороны; обусловленность последнего торговлею понятны таким образом сами собою».

Каждый средиморский город был самостоятельным государством со своей спецификой развития и со своими особыми интересами, нередко вступавшими в конфликт с интересами других городов. У финикийцев не было даже понятий, обозначавших общность их страны и народа. Каждый из них осознавал себя лишь жителем того или иного города. Являясь центральным ядром структуры, подобной атому, средиморские государства не могли сплотиться вокруг единой оси, как державы, которые складывались на основе сухопутных магистралей и речных долин. Шпенглер не очень погрешил против истины, так охарактеризовав отношения среди морских государств: «Мы обнаруживаем там крохотные города, политические атомы, расположенные длинной вереницей на островах и побережье, каждый ревниво существующий сам по себе и все же вечно нуждающийся в опоре, замкнутые И капризные до карикатуры, толкаемые то туда, то сюда бесплановыми, беспорядочными событиями античной истории». Лишь Олимпиады служили причиной для временного прекращения, один раз в четыре года военных действий между греческими городами, и лишь персидская угроза смогла их временно объединить для совместных действий.

Разъединенность «атомарных» средиморских государств, различия в уровне их развития, резкие перемены в их положении в зависимости от состояния торговой конъюнктуры и превратностей тогдашнего мореходства не позволяли им создать жесткие и однообразные общественные структуры, подобные тем, что существовали в сухопутных державах. За несколько столетий истории морских государств в них возникли самые разнообразные формы социальных отношений, политической организации и системы правления. Общим для них было лишь наличие общественной кооперации и специализации, построенных на социальном и классовом неравенстве, как и в остальных цивилизованных странах мира.

Хотя в средиморских странах рабовладение получило более широкое распространение по сравнению с речными державами, их, как и сухопутные государства, вряд ли можно всех огульно Называть «рабовладельческими». Степень распространения рабовладения отличалась от страны к стране, от города к городу. 6 ряде крупных городов Финикии и Греции (Афины, Коринф и другие) рабство было больше распространено, чем в остальных морских странах и городах. Даже в Римской державе рабство было распространено лишь в сферах производства, связанных с торговлей, и в сельскохозяйственных имениях наиболее богатых людей. В то же время основная продукция сельского хозяйства и ремесел в Римской державе производилась не рабами, а свободными людьми.

Характер отношений между рабами и рабовладельцами также был неодинаков. Так положение раба в Афинах было гораздо лучше, чем в других городах Эллады: он мог сам изыскивать себе способы обогащения, в этом античном городе было запрещено бить раба на улице во избежание ошибки, потому что по своему внешнему виду и одеянию афинский раб мог ничем не отличаться от знатного господина. Либерализм афинян имел сугубо практический смысл: в процветавшем центре морской торговли рабы получили возможность зарабатывать деньги так, как им заблагорассудится, но они были обязаны приносить значительную часть заработка своему господину.

На Крите, в Спарте и в Фессалии народы, покоренные греками, находились в общей собственности государства. На Кипре эта категория населения (клароты) сохраняла некоторые имущественные права и семейные привилегии. В Спарте порабощенный народ (илоты) был прикреплен к земельным участкам, люди обладали своими орудиями труда, никто не мог их продать. Однако, чтобы держать покоренных в повиновении, спартанцы практиковали так называемые «криптии», то есть периодические избиения илотов и убийства наиболее активных участников непрекращавшегося сопротивления угнетателям.

В то же время необходимость солидарности всех свободных людей Спарты в их постоянной конфронтации с илотами привела к созданию своеобразной уравнительной системы воспитания и образования всех спартанских детей, вне зависимости от их семейного происхождения. Аскетизм спартанцев, милитаризация их общества также служили поддержанию классового сплочения свободных спартанцев.

В отличие от сухопутной державы, состояние которой (при всей переменчивости разных обстоятельств) в значительной степени обеспечивалось неизменностью способов производства, распределения трудовых занятий и методов распределения, мореходное общество не могло обеспечить устойчивого материального и социального положения даже, для привилегированных классов. Характеризуя положение греческих социальных верхов, Шпенглер писал: «Сегодня князи, завтра – в грязи». Земноводному государству требовались политические механизмы, позволявшие быстро и гибко реагировать на постоянные перемены в экономическом и социальном положении классов, социальных групп и отдельных лиц. Такие механизмы должны были иметь рычаги и систему равновесия, позволявшие соединять различные классы и социальные группы для решения общегосударственных задач.

Если образным выражением западноазиатских деспотических режимов можно считать пирамиды и зиккураты, то художественным воплощением греческой демократии можно считать Акрополь. Идеально сбалансированная структура олицетворяет устойчивость афинского государства. В колоннах, которые воспринимаются глазом как равные и параллельные, можно увидеть символ равноправия сторон, на которых опирается кровля верховной власти. В то же время этот каменный символ равно‑правил обманчив. Колонны сооружены так, что лишь создают иллюзию равенства и прямоты. На самом деле колонны стоят неровно и они неравны по размерам.

В то же время формы государственного строя морских стран были чрезвычайно разнообразными. Среди них существовали и деспотия, и наследственная монархия, и различные формы республиканского строя (олигархическая, демократическая для свободных людей и т. д.). Эти формы правления неоднократно менялись и не отличались особой устойчивостью.

Казалось, что разрозненные и не обладавшие устойчивыми Общественными структурами небольшие морские государства не имели возможности противостоять великим сухопутным державам. Однако средиморские страны сравнительно быстро догнали по уровню своего развития сухопутные, а вскоре некоторые из них стали богаче и влиятельнее древних государств. Сражения же греческих государств с войсками Персии в 490–479 годы до н. э. показали, что эти пигмеи морской периферии могли добиваться побед над прежде непобедимой владычицей центральной части цивилизованного мира. Чем объяснялись эти успехи морских государств?

Находясь на морской периферии сухопутных держав и удерживая тонкую линию фронта против нецивилизованного мира, средиморские государства выживали и уверенно развивались, стремясь устоять на двух своих границах, отделявших их от нецивилизованных народов и от остальной, сухопутной цивилизации. Такое географическое положение и роль мореплавания в их жизни не позволяли этим народам деградировать в физическом, умственном и моральном отношении. Находясь на передовой линии фронта цивилизации, морские народы сохраняли многие сильные качества, характерные для своих постоянных оппонентов – первобытных и кочевых племен. Вместе с тем, чтобы не погибнуть под натиском великих сухопутных держав, морские государства должны были постоянно находиться на высшем уровне цивилизованного развития.

Такое сочетание двух направлений в развитии вооружило морские народы способностью лучше приспособляться к окружающей ноосфере. Финикийцы и греки сравнительно быстро освоили достижения Египта и других древних стран цивилизованного пояса, а затем перенимали, научно‑технические нововведения друг у друга. Имитация более совершенных образцов позволяла народам‑мореплавателям преодолеть отставание от своих конкурентов. Ориентируясь на самые совершенные образцы судостроения, жители Крита сравнительно быстро превратили свои ладьи в большие палубные корабли. Постоянно учитывая успехи конкурентов, Финикия и Греция создавали все более мощные и быстроходные многопалубные гребные военные суда. Чем в большей степени была развита способность к. имитации чужих достижений, тем быстрее развивались морские государства. Хотя, как отмечает Спрейг де Кэмп, все древние народы занимались заимствованием друг у друга технических идей и инженерных нововведений, никто так быстро не осваивал их, как греки.

Вместе с тем морские народы не могли полагаться лишь на чужие усовершенствования. Жизнь на море и в промежутке между нецивилизованной ноосферой и великими сухопутными державами вынуждала морские народы значительно быстрее искать новые оригинальные решения в науке и технике, общественной организации и культуре. Они должны были активнее шевелить мозгами, не полагаясь на сведения из древних книг или предания племени. Не могли они и собирать приобретенный ими опыт и знания в архивах жреческих храмов сухопутной державы или в коллективной памяти первобытного племени «на всякий случай». Их теоретические открытия гораздо быстрее находили практическое применение. Спрейг де Кэмп писал, что «в Греции впервые появляется проблеск связи между чистой наукой и инженерным делом, что стало обычным для современного мира». (В то же время не следует и преувеличивать эту связь между теорией и практикой, де Кэмп не случайно писал о «проблеске связи».)

Ускорив продвижение вперед пространственной границы цивилизации, морские народы оказались в состоянии значительно быстрее продвигать и ее уровень развития. Их уже не Удовлетворяли системы восприятия мира и отношения с ним, сложившиеся в прежних культурах. Будучи оторванными по своему происхождению от культур древних цивилизаций, морским народам много приходилось импровизировать. В этом были свои плюсы и минусы.

С одной стороны, их культура была лишена многовековой глубины, характерной, например, для культуры Египта (на что не раз обращал внимание Шпенглер). Их мировосприятие зачастую отличалось ограниченностью во времени, что проявлялось в отсутствии достаточной глубины исторической перспективы. Есть основания полагать, что их практичность сужала и их пространственный кругозор, и Шпенглер опять‑таки был прав, говоря о том, что кругозор греков был зачастую ограничен пределами замкнутого средиземноморского бассейна. С другой стороны, эти культурные изъяны компенсировались живостью оригинальной мысли и свежестью решений. Культура морских Народов свидетельствовала о движении к новому типу мышления, отличавшемуся повышенной способностью к восприятию реального мира, умением глубже анализировать его явления, воплощать свои глубокие прозрения в творения. (Игнорируя исторический контекст, Шпенглер без оснований преувеличивал «поверхностность» греческой культуры.)

Условность изображения, характерная для искусства сухопутных держав, в произведениях греческих скульпторов уступила реализму, основанному на более высоком уровне наблюдательности и исключительном таланте воплощать мысленные образы в жизнь. Достаточно взглянуть на экспозицию музея истории и искусств Кипра, чтобы убедиться в том, как изменилось мировосприятие ваятелей этого острова, как только он перестал быть владением речных континентальных держав и оказался населенным эллинами. Черный камень, который прежде использовался для того, чтобы изобразить фигуры владык, застывших в неестественных позах, в руках греческих скульпторов (одним из них мог быть легендарный киприот Пигмалион) обретал черты живых людей, подобных Галатее.

Спартанская дисциплина и сократовские дискуссии в афинской школе свидетельствовали о высочайшем уровне требовательности к физическому, моральному и умственному уровню развития античного грека, прежде всего греческого аристократа. Если главным условием прочности сухопутной цивилизации была общественная структура, воплощенная в иерархической пирамиде, то в земноводной цивилизации основой прочности общества служил ее отдельный элемент. Прочность целого обеспечивал тот «неделимый атом», о существовании которого впервые заговорили греческие философы. Разработанная Демокритом идея о неделимом атоме, в котором воплощены основные свойства природного вещества, органически вытекала из жизненного опыта морского народа. «Атомами», в которых были сконцентрированы качественные свойства цивилизованного мира, являлись небольшие участки средиморской земли, отдельный город, отдельные морские суда, отдельные личности.

Поиск неделимых элементов открывал возможности увидеть мир по‑иному и даже изменять его. Обнаружив элементарную основу человеческой речи сначала в слогах, а затем в звуках, народы крито‑микенской культуры, а позже финикийцы создали алфавиты. Эффективность в общении между людьми намного возросла. Осознание огромных возможностей элементов письма впоследствии привело к тому, что арабские мореплаватели, а затем и другие торговые народы Востока нацелили буквы магическими свойствами.

Народы моря приходили к мысли о том, что, воздействуя на «атомы» мироздания, можно коренным образом перестраивать мир. Точка, в которой сходились силовые линии, была для греков, как справедливо подчеркивал О. Шпенглер, не абстрактным понятием, а чисто телесным явлением. Точки пересечения морских путей были теми «точками опоры», с помощью которых морские народы смогли совершить качественный скачок в развитии. Воздействие на правильно выбранную точку опоры позволяло привести в движение медленно развивавшуюся мировую цивилизацию, то отступавшую вспять, то топтавшуюся веками на месте. Эти народы верили, как Архимед, что, найдя нужную телесную точку опоры, можно будет перевернуть мир. Для этого было лишь нужно создать систему рычагов, то есть соединить силовые линии.

Морские народы могли прийти к мысли о том, что, воздействуя на элементарную основу своих атомных структур, они способны осуществить грандиозную реакцию синтеза мировой ноосферы. Правда, поскольку в то время о структуре атома ничего не было известно, то подобные идеи не получили бы такого образного выражения. Однако их опыт общественного развития мог вполне привести к идее о возможности добиться осуществления грандиозной экспансии, соединив энергию городов морской цивилизации.