ГЛАВА 3. Светлана Сергеевна прошла к столу впереди меня

Светлана Сергеевна прошла к столу впереди меня. Свет­лана Сергеевна — красивая женщина. Высокая, белокурая. Ей — лет около пятидесяти, и характер у неё твёрдый. Твёр­дый — в том смысле, что эта женщина всегда твёрдо зна­ет, что ей нужно.

Это не значит, что она всегда следует к своим целям твёрдо и прямолинейно. Нет. Иногда она подбирается к то­му, чего хочет, очень мягко. Она мягко стелет, но спать бы­вает — по-разному.

Частенько воспитатели приходят ко мне поплакать, «от Светы», или мерить давление — после разговоров с нею.

Болтают про неё, что ей самой очень хочется быть ди­ректором. Но я, обычно, не прислушиваюсь к этим разго­ворам

— Правильно вы их, правильно! — сказала «старшая», когда мы остались за столом вместе, вдвоём. — Правильно вы их, Наташа. Давно пора их пошерстить. Совсем уже за-воровались.

— Я раньше как-то и не думала, что так всё ужасно... Самой противно... — Я не могла успокоиться после своих резких слов. Тяжело они мне дались... Не умею я требовать, не умею...

— Правильно, ты раньше их почти не проверяла, — про­должала «старшая». — Ни кухню, ни кладовую.

— Да ведь не было же такого безобразия. Нет, ну бра­ли, конечно...

— Брали, и брали всегда...

— Брали. На ведь и порции не были такими страшными.

Правильно, — сказала старшая. — Времена были другими. Всего было много, и всем хватало. И нашим, и ва ва­шим. Хватало — и приготовить вкусно, и в карман поло­жить щедро. А теперь — время другое. Им хочется в кар ман так же щедро класть, как и раньше, а нету. Вот они и начали тянуть от детей, напрямую. И это происходит уже давно.

— А я — как-то и не видела... не замечала...

— А вы, Наталья Петровна, простите меня за прямоту, всегда ходили по интернату — в розовых очках. Или — в го­лубых. Или уж — не знаю, в каких. Вы же из них...

— Из кого?

— Сами знаете, из кого. Из тех, кому «положено». Это мне — что когда перепадёт, а вы? Вы ведь, сознайтесь... в доле?

Мне стало страшно. Всё, что говорила старшая, было правдой. Я «дружила» со всеми и розовые очки не собира­лась снимать. Мне было тепло, уютно и сытно в них, в мо­их розовых очках.

И доля у меня была, доля не малая — плата за мои ро­зовые очки...

— Вы же знаете, Светлана Сергеевна... Да, вы правы... Только это всё — в прошлом. Кажется, мои розовые очки дали трещину.

«И потом, я же крестилась год назад, — подумала я про себя. — Стала книги читать, писания святых. Вот какая у меня подготовка была — для снятия розовых очков».

— Есть десять заповедей, — сказала я, •— и одна из них: «не укради». Короче, я уже несколько месяцев не в доле... Поэтому я могу теперь их проверять. Никто уже не может мне тыкнуть в нос, что я сама беру.

— Ну что ж, удачи вам. Удачи тебе, Наташа.

— Давайте вместе! Ведь вы — тоже имеете право! И за­кладку проверять, и выход готовой продукции. Если нас бу­дет двое, мы уже будем — такая сила!

Светлана Сергеевна посидела немного, отставив от се­бя тарелку с недоеденным, очень жирным и вкусным пло­вом, положенным из особой кастрюльки. Потом она как-то особенно посмотрела на меня и сказала.

— Я — не могу пока. В прямую борьбу я пока не могу вступить. Но я твой союзник, Наташа. Если что, я поддер­жу. Потом, ты ведь должна главное понимать. Рыба гниёт с головы. С головы! А ты и она — это разные весовые ка­тегории.

Я посмотрела на Светлану Сергеевну. Она впервые го­ворила со мной об этом. И она была права.

— Ты должна это понимать, если хочешь добиться че­го-нибудь.

— Я особо ничего не хочу добиваться. Чтоб не ворова­ли в наглую, только и всего. Чтобы плов не был таким страшным, как сегодня. Я не собираюсь никого свергать

с пьедестала.

— Ну-ну. А кто будет это определять: в наглую они воруют, или не в наглую? Или ты думаешь, что можно вылечить хвост, не откручивая головы?

Теперь уже пришла моя очередь смотреть на Светлану Сергеевну. Мои розовые очки трещали...

Светлана Сергеевна поднялась и величественно пошага­ла из кухни.

— Девочки, спасибо! Большое спасибо! Всё очень вкус­но! — сказала она таким же, как и до обеда, бодрым и ра­достным воспитательским голосом.

— Спасибо... — буркнула и я, себе под нос, и побежа­ла в своё, медицинское крыло.