Случайность

Остается сказать несколько слов о достаточно фундаментальном с эпистемологической точки зрения понятии, происхождение которого на пер­вый взгляд кажется в значительной степени отличным от происхождения тех понятий, которые были рассмотрены выше. Это понятие случайности, определенное Курно как интерференция независимых серий причинных

изменений и соответствующее таким образом тому, что в общем можно было бы обозначить термином «смешение» (или «смесь» – melange. – Примеч. пер.). Однако смешение необратимо и увеличивается при все более и более слабой вероятности возвращения в исходное состояние. Можно, таким образом, поставить вопрос, обладает ли ребенок на дооперациональных уровнях (т.е. до 7–8 лет, когда он еще не владеет обрати­мыми или реципрокными операциями и, следовательно, обратимостью) интуитивным представлением о необратимости и приходит ли он вследст­вие этого к непосредственному пониманию случайного характера смеси.

Ответ на этот вопрос предполагает различение двух планов: плана действия и плана представления. В плане действия, само собой разумеет­ся, ребенку очень рано приходится учитывать случайные флуктуации, на­пример, предвидеть, что падающий предмет может соприкоснуться с зем­лей одной стороной или другой, и оценивать определенные «субъектив­ные вероятности», например, предвидеть, что труднее будет пересечь улицу тогда, когда она полна автомобилей, нежели тогда, когда их нет. Другое дело понимание случайности как таковой, как понятия интерфе­ренции или смещения, и умение отличать ее от результатов намерен­ных действий (произвольных или спонтанных). Мы, совместно с Б.Инельдер, провели серию исследований, касавшихся очень простых ситуаций («орел» или «решка»), элементарных случайных распределений и глав­ным образом постепенно увеличивающихся смешений (например, при многократном встряхивании коробки, где лежат 10 белых и 10 черных шаров, необходимо было предвидеть, что при каждом новом встряхива­нии шары будут все больше перемешиваться, а не возвращаться каждый в свою лунку, черные – налево, а белые – направо). Подобного рода исследования позволили нам сделать два ясных вывода.

Первый состоит в том, что до 7–8 лет не существует эксплицитного понятия случайности: ребенок считает, что в принципе в поведении инди­видуальных объектов все можно предвидеть и если шары оказываются перемешанными в противоположность ожидаемому, то они смогут быст­ро «размешаться», возвратившись в исходное положение (зачастую так­же предполагается, что они поменяются местами – белые попадут на место черных и наоборот). Второй вывод, наиболее важный, состоит в том, что необратимость понимается только относительно дедуктивной об­ратимости, в оппозиции к которой она выступает; иными словами, чтобы понять существование процессов, ускользающих от этой модели, не деду­цируемых, субъекту необходимо построить структуру обратимых опера­ций. После этого Операция берет реванш над случайностью, ей удается осуществлять исчисление вероятностей, касающееся, однако, совокуп­ностей (большие числа), но не индивидуальных случаев. Одним словом, эволюция понятия случайности оказывается подчинена конструированию операциональных структур.

Заключение

Мы привели, лишь некоторые из множества возможных примеров потен­циальной плодотворности метода, позволяющего понять механизмы по­знания в их истоке и в их развитии. Если, как было показано в начале это­го изложения, познание всегда является процессом и не может быть за­морожено ни на одном из своих всегда преходящих этапов, необходимость подобных исследований невозможно оспаривать, так как история науки и история идей неизбежно изобилуют множеством пробелов. Конечно, ког­да речь идет об эпистемологии логики, математики или физики, приходит­ся преодолевать множество стойких предрассудков, чтобы доказать по­лезность их связи с дисциплиной, столь узкой и по видимости столь мало основательной, как «психология ребенка» или психология развития. Од­нако все большее число специалистов проявляют живой интерес к деятельности нашего Международного центра генетической эпистемоло­гии и участвуют в его публикациях (серия «Исследования по генетиче­ской эпистемологии». PUF[44], Paris), посвященных формированию логиче­ских структур, конструированию понятий числа, пространства, функции и т.д., пониманию опыта и логике процесса обучения, понятиям порядка, скорости и времени, отношения между кибернетикой и эпистемологией и т.д. В настоящее время мы заняты сложным исследованием понятия при­чинности. Работа каждого года обсуждается в МЦГЭ на заключительном симпозиуме, собраниях, в работе которых принимали участие такие выда­ющиеся специалисты, как У.Куайн, Э.Бет, Ф.Гонсет, Т.Кун, М.Бунге, Д.Бом, У.Маккаллок, Б.Кедров и др.

РОЛЬ ДЕЙСТВИЯ В ФОРМИРОВАНИИ МЫШЛЕНИЯ [45] [1965]